Давай разрушим потолок И будем видеть бездну звёзд, Читать падений их следы. Я притворюсь, сглотнув комок, Что я твоих не вижу слёз Сквозь волны темноты. Fleur, Больше не будет больно и плохо
Вечер окутал город каким-то тёмным предчувствием, небо потемнело раньше обычного. Ветер свистел между домами, вынуждая прохожих зябко ёжиться и ускорять шаг, торопясь поскорее закрыть за собой двери подъезда, окунаясь в может и не слишком приятный, но знакомый запах, а потом и спрятаться за дверью. Закрыть окна и задернуть шторы, чтобы не пускать в уютные клетки квартир вот это — медленно наползающую на город плотную тень, приносящую с собой мёрзлую влажность. Всё ещё зелёные, лишь немного потемневшие по краям листья тревожно бились, шуршали и шумели над головой. Хэ Тянь невольно придвинулся ближе, но совсем не как обычно, игриво, пытаясь подтянуть к себе поближе Рыжего, а так, как будто ему тоже стало неуютно. Они шли по скверу в сторону дома Мо, и мало-помалу фешенебельные районы сменялись менее благополучными. Начинали тянуться серые монолитные заборы промзоны, на которых ветер трепал ободранные бумажные объявления, запахи пыли и влажного бетона заполняли воздух. Обычно Гуаньшань закатил бы глаза и попытался отодвинуться, но сейчас ему и самому было не по себе. Хотя — что такого: просто вечереет, просто собираются тучи, и вот-вот хлынет ледяной дождь. Что-то в последнее время часто они под дождь попадают… Мо повёл плечами, на которых уже умостилась рука мажора. Так и правда было намного уютнее. Даже показалось, что тусклые фонари как будто загорелись ярче. Тянь поправил кепку, из-под которой всё равно торчали его тёмные вихры, и сделал попытку разбить тишину. — Малыш, в такой бесприютный вечер ты же не отправишь меня в мою пустую, одинокую квартиру? Ты же не хочешь, чтобы я там сидел совсем один и портил себе лёгкие табачным дымом, м? — Не напрашивайся, — отрезал Мо. — И так без конца у меня ошиваешься. На самом деле он не имел ничего против того, чтобы Тянь и сегодня остался у него. Тем более, что… теперь, после того, как он… как он поцеловал его, и уже даже не один раз, ему на самом деле всё больше хотелось проводить время вместе. Предвкушение новой возможности побыть вдвоём заставляло что-то под сердцем томительно сжиматься. Словно у него внутри завелся какой-то тёплый колючий, но приятный комок, путешествовавший по телу в ответ на прикосновения Тяня. Теперь он даже про себя его так называл. Не доёба, не придурок, и даже не мажор… Тянь. Поэтому ворчал и сопротивлялся он скорее по привычке. А вот Хэ, похоже, всерьез расстроился. Уголки губ опустились, но Мо не представлял, как бы так после первой отповеди сказать ему, что он совсем не хочет, чтобы этой ночью Тянь травился табаком и одиночеством. Он продолжал ломать над этим голову, когда на асфальт упали первые холодные капли, взбивая фонтанчики пыли, и разом запахло дождём и стало ещё холоднее. Так что выдохнув, Гуаньшань с удивлением увидел перед глазами облачко пара и стиснул мёрзнущие руки. Зонта у них не было и они, не сговариваясь, ускорили шаг, переходя едва ли не на бег. Вокруг становилось всё темнее, словно тучи не просто закрыли небо, а буквально заполнили улицы, водяные струи не давали дышать и видеть, Тянь окончательно прижал его за плечо к своему ледяными, даже сквозь слой ткани, пальцами… Они пересекали узкую улицу, кроссовки звонко шлёпали по мгновенно собравшимся лужам, когда словно из ниоткуда послышался нарастающий рёв мотора, свет фар мгновенно ослепил, и всё вокруг замерло — только сузившиеся до размера иголочного острия зрачки уловили стремительное движение. Резкий толчок в спину выбил дыхание, и Мо сделал несколько шагов вперед, после чего упал, ударяясь о выступающий бордюр, раздирая колени и ладони, пока ещё не ощущая боли. Она рухнула на него красной горячей пеленой, на секунды застилая глаза, вместе с потоками воды, которые всё так же падали с неба, заставляя промокнуть до нитки. Всё произошло настолько мгновенно, что никаких мыслей в голове не было — он просто поднялся, разглядывая свои кровоточащие ладони, и даже не сразу обернулся, слушая звон в ушах и не понимая, отчего никак не может поднять глаза. Потому что что-то было не так. Капитально не так. Не так настолько, насколько не должно, не могло быть. Наконец он сглотнул и поднял голову, упираясь взглядом в проезжую часть. Тянь лежал там сломанной куклой. В жёлтом фонарном свете его тёмная одежда на чёрном мокром асфальте практически не выделялась. А вот кепка… кепка откатилась и валялась возле того места, откуда они выбежали на дорогу. Почему-то она приковала взгляд. Мо подумал, что надо её поднять — она же испачкается. Дурацкая мысль не отпускала, и он побрел через снова пустую дорогу, намереваясь забрать кепку, когда на полпути едва не споткнулся о неподвижное тело. И это словно запустило лихорадочный пульс, дыхание, всё ещё вырывавшееся паром, едва не разрывало грудную клетку. Мало соображая, он упал на и без того разодранные колени, подхватил до странности тяжелое, какое-то нескладное тело и рывком поднялся на ноги. В другое время Мо не поверил бы, что способен поднять Хэ — тот весил больше него, но сейчас он не чувствовал тяжести, в голове билась только одна мысль: так не должно быть, его нужно забрать. Забрать отсюда. Забрать из-под этого дурацкого ледяного дождя. Куда-то, где не будет литься с неба вода, где не будет поднявшегося пронизывающего ветра. Скорее. Не давая себе больше ни секунды на размышления, Гуаньшань побрел вперед, практически ничего не видя перед собой. Миновал какой-то очередной забор и обнаружил себя перед громадой тёмной бетонной коробки, зияющей провалами окон, ни в одном из которых не горел свет. Последним усилием он втащил всё так же неподвижного Тяня внутрь и обессиленно упал на груду какого-то мусора. Он слышал только своё хриплое дыхание, даже не ощущая боли — казалось, он замерз изнутри до такой степени, что все чувства и мысли просто отключились. Сколько он так провёл, стоя на четвереньках, склонившись? Какая разница. Наконец перед глазами перестали мелькать цветные пятна и он достал телефон, чтобы всё-таки понять, как он… как Тянь? Что с ним? В свете фонарика на мобильном на лице, залитом кровью из длинной раны на голове, на него смотрели открытые неподвижные глаза. Смотрели на него, и не видели. Бледное лицо напоминало цветом свечной воск. Слипшиеся синеватые губы… он не двигался и не дышал… Гуаньшань отшатнулся, не в силах смириться с реальностью. Попытался успокоить дыхание, и только потом решился взглянуть снова. Ничего не изменилось. Рядом с ним на строительном мусоре и тряпье лежал труп. Тянь только что умер. Умер из-за него. Умер, в последний момент оттолкнув его из-под колёс. Спас. Ценой своей жизни. Как же… они же собирались домой. Шли домой. Вот только что! Из горла рвался то ли хрип, то ли вой. Этого не может быть. Только не с ними. Только не сейчас. Только не с тем, кого он любит… Только нашёл, и уже потерял. Так внезапно, больно и страшно. Дрожь прошила насквозь, и он едва не упал на бетонный пол от пришедшего осознания. Мелко потряс головой, отказываясь смиряться с фактом. Должно же быть что-то, что он может сделать. Что он должен сделать. Исправить. Вернуть всё. Вернуть… вернуть Тяня. Почему-то сомнений в возможности этого в тот момент не было. Гуаньшань кое-как выпрямился, пошатываясь, и закрыл глаза. Думай. Мысли метались, пока из глубин памяти не всплыл образ, который он старался забыть. Старался держать за железными дверями памяти, закрытыми на сотню замков. Отец. Он считал его сумасшедшим. Но сейчас его образ как никогда ярко стоял перед глазами, держа за руки, смотрел и говорил, и его обычно мягкий голос звучал непривычно серьезно, а глаза цвета ржавчины словно горели: — Гуаньшань. Запомни то, что я тебе сейчас скажу. Никогда не иди на сделку со злом. Но если однажды ты попадёшь в ситуацию, из которой просто не будет выхода… в самом крайнем случае, когда не будешь знать, что тебе делать — есть то, что тебе поможет. Его руки протянули вперёд книгу. Она выглядела не новой, обложка была обломанной на углах, страницы — жёлтыми, и от неё странно пахло. Тогда Гуаньшань оттолкнул руки отца, замотал головой и отказался слушать, зажимая руками уши. Отец часто спрашивал странные вещи, и рассказывал тоже что-то непонятное. Мама говорила, что он не должен слушать, что папа просто шутит и поспешно уводила его, если отец заводил свои разговоры о другом мире. В этом мире жили опасные, пугающие существа, которых отец называл демонами. Шань не хотел знать. Не хотел видеть. В конце концов, из-за этого отец с матерью и развелись. Тогда мама объясняла, что папа просто верит в то, чего нет, и не нужно придавать этому значения. А позже отец пропал, и больше его никто никогда не видел. Но сейчас он ухватился за это воспоминание, как за последнюю ломающуюся под пальцами соломинку. Сейчас с ним произошло это. То, о чём говорил отец. Ситуация, из которой нет выхода. Он не знал, что ему делать. И чем ему может помочь старая книга. Может быть, отец и в самом деле сумасшедший. Но сейчас Гуаньшань ощущал себя ничуть не более в здравом уме. Он потёр глаза, из которых уже неизвестно сколько времени текли безостановочно слёзы. Руки щипало, колени болели, всё тело била крупная дрожь. Но всё это не имело значения. Нужно действовать. Он дернулся было к выходу и застыл. А если кто-нибудь найдёт… они же заберут Тяня. Заберут у него то, что от него осталось. И больше он его никогда не увидит. В этом сомнений не было. Нет. Этого нельзя было допустить. Гуаньшань снова упал, в который уже раз сдирая коленки об осколки битого кирпича и принялся разрывать руками мусор, не обращая внимания на то, что обламывает ногти, а и без того израненные ладони покрываются новыми царапинами. Наконец, образовалось достаточно большое углубление… стараясь не думать, что это похоже на могилу, он постелил там тряпьё. Как будто мёртвому было не всё равно, на чём именно лежать. Взяться снова за холодное, неподатливое тело было трудно. Пришлось напрячь все силы, сжать зубы, чтобы не смотреть, не смотреть в эти распахнутые в последний раз глаза, пока он в несколько рывков дотащил Тяня до приготовленного места. Тело перевалилось через мусор и упало на тряпки боком. Так было даже лучше. Мо наощупь протянул руку и опустил холодные влажные веки. Не хотелось, чтобы на лицо попал какой-нибудь мусор. Ещё одна тряпка укрыла голову и плечи прежде, чем он подтащил доски, укладывая поверх. На мгновение показалось, что внизу что-то шевельнулось, и он едва не бросился, чтобы убедиться… но больше движения не было. Всё-таки, обманывать себя бесполезно. Хэ Тянь мёртв. И дальше ему придётся жить, исходя из этого факта. Мо почувствовал, как в горле скапливается желчь. Он едва успел выйти на улицу под дождь прежде, чем его вырвало. Перед глазами плавала муть, и отчего-то не исчезало изображение чёрной книги, которую всего однажды показал ему отец. Сколько ему тогда было — пять? Шесть? Мозг отчаянно пытался отвлечься хоть на что-то кроме мысли, что только что из-за него умер человек. И не просто человек, а тот, кто стал ему так дорог и нужен. Так невыносимо нужен… Путь до дома в памяти не отложился. Открыть дверь удалось не с первой попытки — настолько дрожали руки. Дома никого не было. Мама поздно вернётся со смены. Мысли тянулись расплавленной резиной. Он скинул в ванной мокрую одежду, достал сухую, думая о том, где может быть та самая книга и пытаясь вспомнить, как именно отец ему её показывал. К счастью (к счастью ли?) они так и не переехали, и жили всё в том же доме, в той же двушке, где и места-то особо не было. Кладовка. Эта дверца в глубине коридора, за которой хранились все старые ненужные больше вещи: одежда, из которой Гуаньшань вырос, его игрушки, которые он не нашёл в себе сил отдать или выбросить… Кажется, лампочка там давно перегорела, мама всё говорила ему заменить, но он как-то забывал. Мо чертыхнулся и принялся рыться на кухне в поисках лампочки. Им завладела какая-то одержимость. Руки всё ещё дрожали, когда он менял лампочку, смахивал паутину с косого стеллажа… сперва он аккуратно доставал вещи и пакеты по-одному, но чем дальше, тем ожесточённее он двигался, и вот уже просто практически не глядя смахивал на пол содержимое полок, едва убедившись, что того, что он ищет, там нет. Быстрее. Быстрее. Он должен найти. Тянь… он ждёт его там. В заброшке, под строительным мусором. Он должен найти… Мо стоял перед абсолютно пустым стеллажом, всё содержимое сейчас громоздилось вокруг его ног, достигая коленей. В воздухе кружилась пыль, оседая на бесполезном хламе. Там больше ничего не было. На мгновение он подумал, что, возможно, память сыграла с ним злую шутку, и никакой книги не было вовсе. Или её выбросили. Или… уже практически ни на что не надеясь, он потянулся на самый верх, туда, куда не доставал свет лампочки. Пальцы нащупали уголок и он выдохнул. Страницы были достаточно плотными, а заполняющие их надписи — вполне различимы. В тусклом свете лампочки он листал страницы, с каждой строчкой приходя во всё более чёрное отчаяние. Демоны. Это была книга о демонах. Тех самых, в которых верил его отец. Тех самых, о которых он рассказывал ему, когда Гуаньшань был ребенком. Почему-то отец думал, что это важно. Что Шаню нужно знать… большинство описываемых там существ представляли собой чистое зло в разных обличьях. Они вредили людям, толкали ко злу, искушали и ввергали во тьму. А ещё… Демоны могли исполнять желания. Для этого их можно было вызвать. И в обмен они забирали у человека душу. Книга содержала, помимо прочих сведений, ритуалы их вызова. Страницы заполняли изображения пентаграмм. Он вчитывался в описания, и к горлу подкатывала тошнота. Разные демоны требовали разных ритуалов, но всем им была необходима жертва и ряд условий. И в каждом из описаний было что-то, после чего он качал головой отрицательно и переворачивал страницу. Где, мать вашу, он возьмёт мозг обезьяны? Кровь двухголового телёнка? Да хотя бы и крылья летучей мыши — у него нет столько времени, чтобы всё это искать! Если сначала книга показалась ему слишком толстой, то сейчас она казалась ему недостаточно объемной — там точно не хватало того, что он мог бы сделать. Глаза резало, в них словно насыпало песка, но он всё стоял и переворачивал страницы одну за одной, кусая и без того измученные губы, отрывая с них клочки кожи. Пульс бился где-то в ушах, и он даже не слышал, как в прихожей звякнули ключи и мама, устало бросив сумку в прихожей, прошла сначала в ванную, потом на кухню, даже не заглянув в его комнату. Видимо, решила, что он уже лёг спать. Была глухая полночь, затихли последние соседи, и в доме воцарилась тишина, когда он перевернул предпоследнюю страницу дрожащими пальцами. Мозг уже слабо воспринимал информацию, когда закончив, он отстраненно подумал, что этот ритуал он может выполнить. Словно проснувшись, перечитал заново, сосредотачивая внимание: Перекрёсток представляет собой место «между мирами», в котором можно связаться с духами или другими сверхъестественными существами. Если быть точнее, то это место, где сходятся воедино «царство мёртвых» и «царство живых». Перекрёсток можно использовать для вызова демона, чтобы заключить с ним сделку. Демон исполнит любое желание, как-то: — дарование таланта в любом направлении, — слава и богатство, — исцеление от неизлечимых болезней или находящихся при смерти, — воскрешение, — возможность влюбить человека в кого угодно, или же убить. Демон Перекрёстка обычно вызывается путем захоронения контейнера с ритуальными предметами в центре перекрёстка: фотография человека, заключающего сделку, песок с могилы, кость чёрной кошки и тысячелистник. Условия демонических контрактов индивидуальны, но, как правило, человеку, продающему свою душу, обычно дается десять лет на жизнь после заключения сделки. Сделки, совершённые между человеком и демоном, скрепляются поцелуем, а сам договор невидимо пишется на коже человека. Если человек умирает раньше времени, либо когда срок сделки заканчивается, то его душа отправляется в ад на вечные муки. Вот оно. Сделка со злом. Воскресить его. Вернуть Тяня к жизни. Он может заключить контракт с Демоном Перекрёстка в обмен на свою душу, но это не важно. Главное — это возможно. Всего-то и надо: фотографию, песок с могилы, тысячелистник и кость чёрной кошки. Контейнер. Он оглядел валяющуюся под ногами рухлядь. Взгляд упал на деревянный бок простой шкатулки. Гуаньшань поднял её и вытряхнул — к ногам полетели разноцветные карточки, какая-то мелочевка… это же его шкатулка. Та, в которой он хранил свои детские сокровища… ему вспомнилось, как Тянь показывал ему коробку, в которой лежал плюшевый мишка, фотография с братом, зажигалка. Он зажал себе рот, издавая сдавленное мычание, из уголков глаз снова хлынули слёзы, размывая выцветшие стены кладовки. Его душа ему больше не нужна, если рядом не будет его. Ничего не жалко, только бы он снова улыбался, дышал, смотрел, жил…***
Дождь так и не прекратился, общественный транспорт уже не ходил, но круглосуточная аптека на углу встретила его приветливым светом зелёного креста над входом. На звяканье колокольчика над дверью сонный фармацевт вздрогнула, но выслушала внимательно. Она долго выдвигала ящики и шуршала пакетами и коробками прежде, чем выдать ему коробочку. — Это точно…? — Молодой человек, я не первый год работаю. Вы сказали: тысячелистник? Вот вам тысячелистник. Вам повезло, это не самое распространенное лекарственное растение. Кто вам его вообще прописал? Серо-коричневые сухие стебельки и листья виднелись сквозь прозрачную плёнку на боку коробки. Опасаясь дальнейших расспросов, Мо поспешно расплатился и вышел, оставив за собой удивлённый взгляд. Уже светало, когда он подошёл к городскому кладбищу. Пахло влажной землёй, его снова начало потряхивать — бессонная ночь предавала нереальности происходящему, пока он шёл между могил, оглядывая чёрные и серые гранитные стелы. На мгновение он запнулся — показалось, что иероглифы на одной из них сложились в такое знакомое «Хэ Тянь»… он поспешно отвернулся. Нет. Не думать. Не вспоминать. У него есть дело, и он должен его закончить. Но, как назло везде была только земля и мокрая пожухлая трава. Ему нужен песок. Строчки из книги были выжжены в его сознании, толкая вперед. Он почти дошёл до самого края, когда наконец увидел то, что было нужно — одна из могил была присыпана жёлтым песком. Только теперь Мо понял, что не взял с собой ничего, куда его можно было насыпать. Он присел на корточки и зарылся пальцами в холодные крупинки, сейчас плотно слежавшиеся из-за прошедшего дождя. Пальцы тут же отозвались болью, но он не обратил на это внимания, набирая полную пригоршню и просто запихивая её в карман. Там не было сказано, сколько нужно песка, поэтому он захватил ещё и ещё, пока комки не начали вываливаться из кармана обратно на землю. Горло вновь сдавило, но он с трудом протолкнул воздух внутрь и встал, чувствуя противную боль во всём теле. Не важно. Он-то по крайней мере жив, а не лежит сейчас, придавленный тяжёлыми досками в каких-то грязных тряпках в бетонной коробке, заменившей гроб. Найти фотографию проблем не составит. Остался последний ингредиент, мысль о котором Гуаньшань гнал от себя до последнего. Кость чёрной кошки. Мелькнула мысль попробовать купить в интернете, но там ему могли впарить что угодно, а так рисковать он не мог. Значит, придётся сделать всё самому. Город медленно просыпался, на улицах начали появляться первые пешеходы. Некоторые из них, встречаясь с ним взглядом, шарахались. Гуаньшань невесело хмыкнул подумав, что и сам сейчас выглядит немногим лучше, чем Тянь. Забывшись, он попытался сунуть руки в карманы, но те были набиты влажным песком, и пришлось пытаться согреть их дыханием. Он шёл через просыпающийся город, и только теперь понял, что оставил дома мобильный. Мама будет беспокоиться — эта мысль прошла фоном, почти его не задевая. Взгляд шарил вокруг, выглядывая только одно… Он кружил по городу почти до обеда. Как на зло. Ни одной чёрной кошки. Ему встречались серые, трёхцветные, грязно-белые… один раз он заметил возле мусорных баков чёрный хвост, и словно гончая кинулся, но вскоре в его руках барахталась разъяренная чёрно-белая бестия, превращая его и без того пострадавшие руки в кровавое месиво. Он со стоном выпустил неподходящее животное и продолжил поиски. День клонился к вечеру. Желудок глухо болел, голова кружилась. Он ничего не ел и практически не отдыхал, как заведённый, слоняясь по подворотням и свалкам. Глаза слезились, и он периодически протирал их грязным рукавом — где он ухитрился так испачкаться…? Риторический вопрос. Наконец удача ему улыбнулась — он успел купить пакетик кошачьего корма, и из подвала показались сначала чёрные уши и голова, а затем на свет, пригибаясь к земле, осторожно выползло гибкое тощее тело. Абсолютно чёрное, до самого кончика хвоста. Мо присел возле лежащего на земле кучкой корма, пытаясь не думать о том, что вскоре сделает. Оставалось проверить только, чтобы это была именно кошка… Настороженно поводя ушами, зверёк начал есть. Гуаньшань подождал немного, с каким-то болезненным сожалением думая, что надо хотя бы дать ей насладиться пищей перед тем, как… он протянул руки, почёсывая за ушами. В глазах снова начало жечь, но мышцы напряглись, и он обхватил тонкую шейку одной рукой, а загривок другой, резко поворачивая голову. Раздался тихий хруст, тельце дернулось раз, другой и обвисло. Сзади раздался удивленный вскрик. Какая-то женщина взвизгнула, и он распрямился пружиной, сжимая в руках кошачье тельце… Лёгкие горели, он бежал по городу, уже не разбирая дороги и не слыша, преследует ли его кто-нибудь или нет…