Карма

Нэд залетает в свою комнату, берет чемодан и начинает складывать туда вещи. Он понимает, что некоторое время ему придется пожить отдельно, пока отец не остынет. И почему Нэд действительно не мог воспользоваться подвернувшимся под руку слугой?! Зачем было идти к Амарису? Но с другой стороны, альфа доволен тем, что отец их застал. Джаспер заслуживает испытать ту же боль от измены любимого, какую испытал бедный Мирель. Это справедливо. Нэд слышит в коридоре ковыляние Джаспера. Тот тяжело дышит, передвигаясь в помощью трости. Вваливается в его комнату. Смотрит, как на врага, на соперника, но Нэда это лишь забавляет. — Отец, — произносит альфа, закрывая чемодан. — Только не говорите мне, что вы не знали, с кем связываетесь. Ваш избранник явно не пример благородства и чести. Он ляжет под любого. И я вам это, собственно, доказал. Вы совершили огромную ошибку, бросив папу. Именно Мирель был вам верным супругом долгие годы, он не предал вас ни словом, ни мыслью, ни действием. Однако теперь я вижу, что вы не заслуживаете его. Вам подходит ветреный проститут, который будет изменять вам со всеми подряд. — Следи за своим языком, — рычит уязвленный Джаспер. — Это мой выбор, и проблемы тоже мои. Я воспитаю своего омегу, а ты не лезь. Убирайся прочь. Не смей попадаться мне на глаза! И чтобы рядом с Амарисом я тебя больше не видел, ясно?! Это ты его склонил, я знаю! Нэд смеется, услышав подобные речи. Он вспоминает, как оба раза омега действовал сам, умолял и соблазнял. — Он вас не любит, это очевидно, — усмехается Нэд, он хочет сделать предателю еще больнее. — Он любит меня. И меня хочет. По настоящему. И чтобы вы знали, мы давно уже спим. И каждый раз он сам ко мне лез и провоцировал. Сам просил взять его, да поскорее. — Прекрати! — Джасперу очень неприятно все это слышать. — А что, разве это на него не похоже? Амарису нравится со мной. Он так возбуждается, что изливается раз за разом. С вами он был таким? Нет. Ну, тогда о чем мы вообще сейчас разговариваем? Тут все очевидно. И он вам не соврал, ребенок от меня. Потому что я изливался в него. Не раз. Видимо, он хотел от меня детей. От меня, а не от вас. Джаспер ударяет сына по лицу, что есть сил, а Нэд даже не уклоняется. Он разворачивает голову в сторону от удара. На его губах усмешка. — Убирайся, щенок! Ты не достоин быть моим наследником! — шипит Джаспер, разозленный его словами. — Я лишаю тебя титула, так и знай! Убирайся восвояси, ты не станешь графом Вегарди! — Вы совершаете ошибку за ошибкой, — кивает на удивление спокойный Нэд, хотя спокойствие его только внешнее, внутри он взбешен. — И вы пожалеете о своем решении. — Прочь! — Как вам угодно, — Нэд берет свой чемодан и проходит мимо Джаспера, захлопнув за собой дверь. Идет по особняку, а от него веет удушающе сильным феромоном. Отец лишил его титула. Точно выжил из ума! Джаспер рехнулся, раз решил, что сын, которого с детства готовили к управлению графством, не будет наследовать его место. Неужели этот бред из-за одного-единственного омеги? Неужели Амарис стоит того, чтобы ради него Джаспер разрушал все вокруг себя? Свою репутацию в обществе в том числе… Неужто чары омеги настолько сильны, что способны наставить здравомыслящего альфу на безумные поступки? Нэд берет своего коня, снаряжает его в путь, крепит вещи. Вскакивает верхом и пускает животное галопом в сторону графства Энгерберд. Альфа сам едва ли совладает с собой. Но он все равно не жалеет о том, что наговорил отцу. Нэд вернет себе титул другими путями. И он знает, какими именно. Он все равно станет в будущем графом Вегарди. Это его место. Нэд, загнав коня, таки добирается до особняка, где живет его брат с мужем. Они как раз находятся в саду, что-то активно обсуждая — по всей видимости, планируют перестроить ландшафт парка. Супруги обращают внимание на всадника. Нэд соскакивает с коня, оставив его на месте, а сам подходит к хозяевам дома. — Что случилось, что вы в такой спешке прибыли сюда? — спрашивает граф Энгерберд, ступив вперед и опираясь на трость. Реми же обеспокоенно глядит на брата, поправляя на себе шерстяную шаль. — Неужто беда? С папой что-то? — бледнеет омега. — Нет. Отец двинулся умом окончательно. Прогнал меня и лишил титула наследника, — говорит Нэд, хмуро посмотрев на супругов. — О, Боже… — Реми прикладывает руку к губам. — Да это уже совсем!.. — Я не узнаю прежнего Джаспера, с которым воевал и делил кромку хлеба на двоих, — качает головой Демид, взяв омегу под руку. — И не верю, что любовь способна свести с ума. Видимо, мы просто не знали его настоящего лица. Значит, его благоразумие было временным явлением. Что вы планируете теперь делать? — Поеду в город, в столицу, у меня есть личные сбережения, да и высшее образование, я не пропаду, — отвечает Нэд. — Оставайтесь тут, — предлагает Демид. — Уверен, в такое сложное для рода Вегарди время вы должны держаться рядом со своим братом, поддерживая друг друга. У меня найдется для вас работа, мне нужен образованный человек в помощниках. Тем более, я уверен, что вас хорошо подготовили к управлению, вы знаете все тонкости и быстро разберетесь с моими поручениями. — Да, оставайся, Нэд, ты нужен мне тут. Скоро мы привезем сюда нашего папеньку и будем жить все вместе, как когда-то раньше, — упрашивает Реми, переводя взгляд с брата на мужа. Он благодарен графу Энгерберду за его доброту и понимание. — Тогда, — произносит удивленный Нэд. — Я с радостью приму ваше предложение. — Прекрасно, — улыбается Демид, пожимая руку альфы. — Договорились.

***

Йонас возвращается в домик ближе к ночи. Его господин уже спит. Он ложится к нему — кровать-то одна, небольшая. Йонас прислоняется боком, не решаясь обнять, хотя хочется. Он помнит, что сказал омега — «я не смогу притвориться твоим супругом». Мирель явно дал понять ему, что альфе не на что надеяться. Йонас долго не может заснуть. Думает о произошедшем, о положении Миреля. О том, что в городе альфе надо подыскать себе работу — сбережений не хватит надолго. Он хочет взять на себя все расходы Миреля и его будущего сына. Омеге сложно выжить одному с ребенком на руках. От помощи своих старших детей Мирель отказывается. Альфа только-только начинает засыпать, как чует удушливый дым. Он вскакивает и видит позади пламя, прямо у печи. Дыма так много, что трудно различить очертания темной комнаты. — Господин! — альфа будит омегу, тут же вскакивает, обувается и подхватывает Миреля на руки, первым делом вытягивая из дома. Они оказываются на улице, оба начинают кашлять — надышались. — Боже… горит! Проклятая печка, так и знал, что она слишком старая, кха, кха, чтобы работать! Мирель откашливается, согнувшись пополам. Йонас снимает с себя обувь и дает омеге — беременному нельзя мерзнуть. А сам бежит к соседнему двору, поднимая всех, кого только может. И через некоторое время вокруг дома суетятся люди, они носят ведрами воду из реки, пытаясь потушить бушующий пожар. А пламя охватывает все больше и больше пространства, трухлявая древесина хорошо горит. Через небольшие окошки видно, что комната захвачена огнем. Общими усилиями пожар удается потушить. Мирель смотрит на это, а сам все больше и больше оседает на землю от резкой боли в животе. Он сильно испугался, спросонья не понял, что случилось. Омега хнычет, держась за живот. Нет… Его ребенок! — Что с вами? Встаньте, — Йонас подбегает и приседает к нему. — Больно… — Где болит?! Омега пробует встать, опираясь на альфу. Он касается живота и чувствует, как по ногам что-то потекло. Он прижимает туда руку и видит, что белая ткань сорочки пропитывается кровью. — Нет… Господи, нет! Сделай что-нибудь, Йонас, я не хочу! — омега в отчаянии начинает плакать, смотря на свою дрожащую руку в крови. — Умоляю, только не это… Альфа быстро берет омегу на руки и несет ко двору знахаря. Тот знается на медицине, часто принимает роды у деревенских. Йонас бежит, что есть сил. Влетает в дом весь потный, босой, испуганный до невозможности. Омега на его руках теряет сознание от боли. Знахарь не спал, он проснулся от криков — «Пожар! Пожар!». Старый альфа тут же подходит к ним и говорит положить омегу на стол. Йонас сдвигает оттуда посуду и какие-то пучки трав, осторожно кладет бессознательного Миреля. Йонас сильно боится, его самого трясет. — У него кровотечение… Он беременный, — поясняет альфа, берет ледяную ручку омеги, держа ее крепко-крепко. Смотрит на его бледное лицо, на котором блестят дорожки от слез. — Похоже, уже нет, — кряхтит старик, нахмурив седые брови. — Скинул дитя. От этого столько крови. Лекарь берется спасать омегу. Дает ему настоев, останавливающих кровотечение. После вытирает все и осматривает Миреля. И хмуро качает головой, кинув взгляд в сторону альфы. — Потерял он ребенка. Теперь неведомо, сможет ли вновь понести. Йонас огорченно вздыхает, с сочувствием смотря на своего бедного господина. И как ему сказать? Язык не повернется… Мирель так держался за этого ребенка, считал чудом, своей спасительной соломинкой. Но что теперь будет? Йонас переносит омегу на свободную кровать, а сам садится на пол, положив голову рядом с его головой. Он действительно преданный пес. По другому не скажешь. …Мирель приходит в себя под утро, сразу кривится, ухватившись за живот. Зажимает ткань в тонких пальцах. Это произошло… — Не печальтесь, — говорит негромко Йонас, он не знает, какие правильно подобрать слова. Как унять боль омеги, который потерял долгожданного ребенка? Альфа привстает, садится на скрипящую кровать и обнимает Миреля. Омега жмется к нему, слепо утыкаясь в грудь, обвивает руками. Начинает беззвучно плакать. Йонас гладит его по спине и дрожащим плечам, позволяя побыть таким сломленным. Они сидят долго, почти не шевелясь и не разговаривая. Выплакавшись, Мирель разрывает объятья и негромко говорит осипшим голосом: — Я хочу к Реми. Давай поедем. — Хорошо.

***

Амарис одевается, подходит к зеркалу. Он с удовлетворением осматривает несколько засосов на своей шее — он не помнит, в какой момент Нэд их оставил. Близость с ним была прекрасна. Все тело до сих пор горит. Не хочется думать ни о чем. Сейчас все проблемы далеко — они не важные. Что было бы, не будь у омеги хозяина? Как бы сложилась его судьба? Он бы стал супругом Нэда, у них была бы нормальная семья. Желанные дети. Амарис жалеет, что нельзя вернуться в прошлое и все исправить. Нэд был единственным, кто тогда смотрел на него, как на личность, а не кусок плоти. Они много разговаривали на разные темы. Много гуляли. Танцевали на балах. Нэд даже за руку его не брал — хотя было видно, что хочет его коснуться. Их любовь была чистой, не опороченной похотью. Для альфы Амарис был в первую очередь человеком. С ним он чувствовал себя на равных. Но теперь ему приходится довольствоваться грубыми поцелуями и животным сексом без ласк. Хотя, если бы у них все сложилось еще тогда — Нэд был бы с ним другим. Амарис жаждет почувствовать хоть раз его нежность… Возможно ли это? «Ты думаешь, что разлюбил меня, но я чувствую, что это не так. В конце-концов, у нас есть два выхода. Или мы будем вместе, или кто-то из нас умрет». Амарис ощущает холодок по спине. Двери приоткрывается. Но увы, это не Нэд. К нему пришел Джаспер. — Скоро мне придет известие о том, что мой союз с Мирелем недействителен. Потом я пошлю прошение о разрешении нас обвенчать. — Как вам угодно, — пожимает плечами Амарис, расслабленно поглаживая свою шею. Там следы пальцев и губ Нэда. — Ты любишь меня? — хрипит Джаспер, опираясь на трость рукой. — Отвечай. — Нет, — Амарис поворачивается к нему. Он видит, что этот альфа все равно от него не откажется, что бы омега ему не сказал. Значит, можно быть резче. — Я жажду выгодного союза с богатым человеком, разве это не очевидно? Джаспер кривится, ему больно это слышать. Но он действительно не может прогнать омегу. — Отныне в этом доме для тебя есть новые правила. Я буду знать о каждом твоем шаге. Контролировать каждый твой вдох. Ты будешь жить так, как я скажу, спать с тем, с кем я разрешу. Ты должен научиться верности и благородным устоям. Больше никаких игр, Амарис. Ты станешь Вегарди. — Я согласен на что угодно, если взамен буду получать деньги, — смеется Амарис, подходя ближе, ему мерзко касаться этого старика после того, как омега был с любимым, но особого выбора нет. Он должен исполнять приказ Бенджамина. И омега кладет руку на грудь графа. Гладит. Джаспер тяжело вздыхает, не понимая, как мог влюбиться в такого расчетливого бессердечного омегу. Но назад дороги нет. Он не сможет вернуть все, как было. Да и не захочет. Его помешательство на Амарисе становится все сильней. Чем дальше, тем туже затягивается удавка на шее. Увы, ее уже не снять.