_Солнце сделало предложение Луне
А Луна сказала
Не знаю, не знаю, не знаю
дай мне время_
— Мы ведь только начали, тебе это не нравится? — Не нравится. — Ты все больше и больше меня разочаровываешь, а этим, увы, не стоит гордиться. — Завались.***
Сумерки нежно обволакивали помещение в Академии Камомэ, заполняя собой все свободное, а, от части, и не свободное пространство. Солнце блеснуло на прощание, обещая вернуться на небо вновь, но, конечно же, не уточняя срок — а кому-то ведь нужно быть пунктуальным во всем! Этому кому-то нужно успокоиться, забыть о времени и наконец стереть со лба эти надоедливые капли пота. Ему здесь находиться, по меньшей мере, часа два до темноты, а дальше посмотрим. Эти неточности беспокоят и так яро не сочетаются с отчетом по бюджету на следующий месяц, который он старательно высчитывает сейчас, бесконечно отвлекаясь. Стоит сегодня также заполнить и график успеваемости по потоку и благополучно передать его старостам — пусть делают с ним что хотят. После вечернего собрания по вопросам студенческого совета у него не осталось ни сил, ни желания оставаться с бумажной волокитой дольше положенного. Но, как и стоило того ожидать, его мечтам на спокойный вечер, увы, не суждено было сбыться, потому что причина легкого саспенса в голове вице-президента только что со щелчком открывала дверь кабинета студ. совета, проникая внутрь. Этот безумный день не желает заканчивается. Как печально… — Аой, ты все еще не ушел? Видел сколько времени? — озадачено спросил президент Тэру Минамото, поглядывая на большие настенные часы. Минутной стрелке не хватало около четырех оборотов, чтобы часовая достигла знаменательной цифры двенадцать, означающей конец этого дня. Резонное замечание могло бы быть со стороны президента, если бы тот самолично, ещё до собрания, не накинул заместителю кипу бумаг, а сам не ушел восвояси, бросив напоследок что-то в свое оправдание. Кажется, там было что-то про Мокке, но вице-президент, поверьте, не вслушивался, его больше беспокоила предстоящая дополнительная работа. — Президент, — кивком поприветствовал парень, почему-то соблюдая прописанные правила приличия, обращаясь более уважительно к столь неуважаемому старшему, — Вы все же решили почтить меня своими присутствием. Как мило. — Нет, не мило. И даже близко не так. Аканэ Аой многое бы отдал, чтобы не видеть этой самоуверенной улыбки до скончания времен, но, увы и ах, сегодня многое не на его стороне. — Что-то случилось? — Да. И все. Более развёрнутого ответа не следует, что ожидаемо, но все равно раздражает и доводит до крайней степени нервозности. И ты хоть что с этим делай — толку-то? скажи «спасибо», что хоть несчастными четками не сковывают. Минамото Тэру, студент второго курса Отделения средней школы Академии Камоме и президент школьного студенческого совета, столь ярко и светло предоставляет общественности свой образ, что многие не могут заметить его темную и давно прогнившую душу. И даже, если бы они познали всю суть тлеющего обрубка личности Минамото-сэмпая, вряд ли предприняли бы попытку бежать. Нелепица. И так отчего-то думает только Аой Аканэ. Но это неважно. Как будто это должно его хоть сколько-то беспокоить? «Нет,» — так он отвечает на дискуссию в своей голове. И, словно в дверном проеме не стоит садист, который может выкинуть все, что ему заблагорассудится, продолжает выводить цифры в отсчете. Неглижирование своими проблемами — явно не самая хорошая стратегия, что когда-либо приходила в голову вице-президенту, но выбора как такого у него нет. Импровизируем как можем. А тем временем, нарушитель тишины на это лишь усмехается своей ничего-не-значащей улыбкой и присаживается к нему за стол, параллельно вникая в разбросанные листы. Вид у него настолько заинтересованный, что невольно начинаешь думать, как бы в бланках заявок на аудитории от менеджеров случайно не записана была тайна всего мирового господства, а также план по захвату Польши. Чушь, естественно, но бланки он все же еще раз проверит. Едва ли это проявление сострадания к подчинённому и предоставление своей помощи. Аканэ уверен, как пить дать, ему что-то надо. И, ладно. Пусть разыгрывает свой бестолковый спектакль, Аой все равно, у него вот в руках не просчитанный бюджет. Взаимоотношения президента и его заместителя давно потеряли, хоть какой-то описывающий их термин. Как утверждали классики: «В их взаимных отношениях не было видно ни тени начальственного покровительства и угодливости подчиненного, но вместе с тем и никакого амикошонства и слащавой нежности». И кто же это писал? Богаевский? Аканэ же таким объяснением был, вроде как, доволен. Но это докучливое «вроде как» также выбивало из колеи, как и довольный прищур Тэру Минамото, когда все идет по его давно разработанному сценарию. Всё всегда так. Этот факт коробит, но давно уже не удивляет. — Слушай, Аой… — Нет. — Но ты даже не дослушал! — возмущено произнёс президент, бросая на него недовольный взгляд из-под бровей. Откинув бланк, он приподнял правую руку, на которой недвусмысленно весели четки, поблескивая на последних лучах закатного солнца своими красными бусинами. Он слегка поправил браслет, перебирая зерно подушечками пальцев, смотря, увы, не на свое украшение, а в омут карих глаз напротив. Аканэ невольно сглотнул. — Вижу ты все же настроен меня выслушать. Я рад. — Я весь внимание, — выпалил Аой, мгновенно натянув фальшивую улыбку. Кажется, планы на вечер становятся все более многообещающими, а выбора у него, как обычно, нет. «Ну тут ничего не попишешь», — Аканэ мысленно проклинал все на свете, убирая с горечью в сердце подальше отсчеты. — Так вот, — улыбнулся президент, наблюдая за такой забавной сменой эмоций. Подвинув стул ближе к собеседнику, он продолжил: — Завтра важное событие, и мне, в срочном порядке, необходимо к нему подготовиться, но самому… — недовольно жмурясь, словно произносить эти слова в слух равносильно его личному оскорблению, Тэру показал какой-то неопределенный жест рукой, будто этим можно объяснить, о чем именно он говорит. — Сам понимаешь… — нет, очень нет, — поэтому не хотелось бы тебе сделать одолжение мне и, скажем так, помочь по старой дружбе? Секунд так десять Аканэ взирал на пигментацию радужной оболочки глаз напротив, пытаясь понять не сошел ли экзорцист клана Минамото с ума. Но, понятное дело, прочитать хоть что-то в небесном своде, что так часто напоминали глаза старшеклассника, невозможно. Давно та небесная лазурь затянулась облаками, скрывая всю некрасивую правду. Но может так оно и лучше для всех — думал как-то первый, в последствии узнавая настоящего Тэру Минамото. И только какому-то отъявленному глупцу вериться в голубую недосягаемую твердь: всегда единую, простую и непонятную, как смерть. О, небо, дай мне быть прекрасным, К земле сходящим с высоты, И лучезарным, и бесстрастным, И всеобъемлющим, как ты… Бред. Вздор. Классики врали нам все время! — напишите это на главной странице любой желтой пьесы. Мережковский глуп и ведет себя безрассудно, однако подобающе своему веку; тут спорить нельзя. — Одолжение? — Оно самое. — Будет ли хоть какая-то конкретика? Куда ты меня втягиваешь? — Аканэ давным-давно осточертела манера старшего Минамото говорить загадками. По сотый раз на дню приходиться их решать, словно они в сатировской драме Эсхила «Сфинкс», где Сфинге приходилось отгадывать загадку, заданную ей Силеном. А произнесенный вопрос: «Что находится у него в руке, спрятанной за спиной, — живое существо или мертвое?» — был ловушкой для обоих. Так как Тэру прятал в ладони уже не птичку, которой быстро мог свернуть шею, а самого Аканэ, и шею тому свернуть будет куда проще. Такие загадки стали обыденностью. В той драме Сфинга не имела шансов дать верный ответ и должна была признать свое поражение, Аканэ же так просто не сдается. — Хорошо, я скажу, — вздохнул президент, объясняя свои помыслы: — У моего брата завтра день рождения, — подарок, конечно же, я ему приготовил, в этом не сомневайся, — но тут одна загвоздка. Дело в том, что Коу любит желе из сладкого картофеля, а я, ну ты сам знаешь… — Плох в готовке. — Да-а-а, как любезно с твоей стороны, — улыбнулся он вице-президенту, благодаря за то, что тому не сложно подчеркнуть недостатки идеального во всем Тэру. О, не стоит благодарности, Аканэ это делает с превеликим удовольствием. Аой с минуту смотрит в глаза напротив, а после понимание достигает его. — И ты… — что? Хочешь, чтобы я помог тебе устроить для твоего брата праздничный ужин? — Думаю, это все-таки будет завтрак. — Это не имеет значения! — возмутился Аканэ, приподнимаясь на стуле, чтобы увидеть в глазах напротив, хоть намек на несмешную шутку. Ну пожалуйста. — Ты просто не можешь заявиться в кабинет студ. совета в восемь вечера и заставить своих подчиненных помогать тебе готовить праздничный ужин для твоего брата. Президент, вы в своем уме?! — Во-первых, прошу я только тебя, — резонно заявил он, обводя пустую комнату взглядом, — Во-вторых, это больше дружеское одолжение, а не приказ. В-третьих, это завтрак. — Однако, почему нельзя агитировать свой фанклуб на благое дело? — Аканэ не понимал, почему президент решил, что они друзья, но поправлять лишний раз не стал. — Ради твоего внимания каждый из них подастся в волонтеры и даже очередь организуют. — Ха-ха, смешно, — с улыбкой ответил Тэру, явно не считая, что иметь такие привилегии это весело. Его взгляд опустился на ворох бумаг, как будто в них написано, что именно нужно ему сейчас сказать, чтобы дать адекватное объяснение своим действиям. — Дело в том, что это семейный праздник. Мне нужно, чтобы в нем участвовал не посторонний человек. — А я не?.. — Нет. — Хорошо, ладно, — выдохнул Аканэ, которому в свою очередь уже надоело разбираться с тараканами в голове президента. Да, описание «Не посторонние люди» отлично подходит для них. Емко и правильно, да и дает хороший простор для фантазии. Закусив верхнюю губу, он еще раз страдальческим взглядом оглядел купу бумаг. — Завтра, да? Супер. Всегда поражался твоей способностью своевременно озадачивать своих подчиненных… — Дружеское одолжение, Аой. — …Тем не менее, будь так любезен освободить меня от своего общества. Мне еще нужно- — Кстати, об этом. — Президент обвел взглядом документацию, аккурат разложенную на столе: — Да, о делах насущных. Завтра, думаю, мы займемся этим более основательно. — Что? «Мы»? И почему это завтра? С минуты Тэру Минамото просто смотрел на него, ведя в голове только ему самому понятные вычисления, а после с тяжелый вздохом объяснил: — Почему бы мне не составить тебе компанию для того, чтобы разобрать накопившуюся документацию студ. совета? А завтра, потому что сегодня ты уже занят. — Занят? Ты разве не говорил что-то про то, что праздничный ужин будет завтра, нет? — цепляясь за последнюю надежду, хотя бы отсрочить неизбежное, прояснил Аканэ. — Аканэ. — Как же легко ложиться имя заместителя на язык. От такого неофициального обращения Аой даже свою несчастную бумагу опустил, ожидая продолжение. — Это будет завтрак. Праздничный завтрак. — То есть?.. — Да, — согласно кивнул президент, наблюдая как забавно округлились карие глаза, а на лбу появилась складка. Недоумение заместителя настолько очевидно, что, наверное, протерев уставшие глаза, можно заметить эти волны неприязни. Однако, это не мешает Тэру весело растянуть губы в усмешке, и картинно посмотреть на большие часы, что весят в этом кабинете уж четверть века: — И мы должны были идти готовить его уже как десять минут назад. Аканэ опешил. Невольно скопировав жест старшеклассника, он также посмотрел на настенные часы. Как и предполагалось: десять минут девятого. А может это все-таки глупая шутка? Но небесная глубина глаз напротив спокойна, почти неподвижна; ждет бури. Яркой и всепоглощающей, как это обычно и бывает. Но ждать долго не требуется, увольте. — Президент, да Вы совсем!..***
— …Ваша непостоянность, очевидная несерьезность к работе, и, — о боги! — полная некомпетентность в определенных технических вопросах — поверьте, не делает в глазах общественности организацию студенческого самоуправления много лучше, чем Вы сами. А то, как Вы игнорируете существования собраний, это просто- Проходя меж разнообразных в своих позициях полок, Тэру лишь тяжело вздохнул, пытаясь вспомнить список необходимых продуктов. Но как назло бубнеж заместителя только отводил его от этой мысли. А ведь многие еще в начальной школе утверждали, что у него фотографическая память, но видимо не на такие вещи. Желе из сладкого картофеля — это новый рецепт, представленный в когда-то популярной игре Cooking Mama 4: Kitchen Magic. В этой игре используется гироскоп в системе, обеспечивающий замечательные и ошеломляющие эффекты при выполнении определенных действий наряду с совершенно новой 3D анимацией. Благодаря этому интерфейсу многим школьникам того времени представилась возможность получить интересную практику в готовке. В большинстве своем, популярной игру сделали яркие цвета и хорошо подобранный музыкальный фон. Ну а также разработчики нередко выпускали оригинальные рецепты для своих пользователей. Неудивительно, что увлеченный этой игрой еще в детстве, Коу взял на заметку несколько рецептов, чтобы порадовать своих близких чем-то по-настоящему новым и оригинальным. С улыбкой вспоминая те дни, Тэру не сомневался, что некий рецепт, подхваченный от пиксельной матери, стал для младшего любимым. Рецепт, в свою очередь, привлекал своей простотой, поэтому упустить шанс порадовать брата президент не хотел. Да и, честно, Тэру сам был неравнодушен к батату. Но подстраховка для его планов в виде заместителя, который все продолжал высказывать возмущение по поводу безответственности президента, но уже не ему, а банке фасоли, не внушала уверенности. Но вариантов нет, а искать их решительно поздно. Ингридиенты: 200 г сладкого картофеля оранжевого типа; 200 мл кокосового молока; 20 г порошка агар-агара (что по мнению, Тэру не является столь важным, но в список он все же добавил); 150 г сахара; Солить по вкусу (из заметок: по вкусу конкретно Аканэ, потому что по мнению Коу, — цитата, — «вкус Тэру-нии может отличаться от предпочтений в соли обычных людей, иногда кардинально»). Найдя необходимую информацию, Тэру внимательным взглядом оглядел корзину, которую уже успел набрать. Из списка Тэру угадал только с сахаром, но вряд ли автор рецепта имел ввиду Рисовый десерт Моти со вкусом Ананаса. — Теперь я понимаю, почему покупками у вас занимается Минамото-кохай. К его рассуждению присоединился Аканэ, уже вкладывающий в корзину ту самую банку, которую он верно выбрал только потому, что она смогла выдержать поток негодования заместителя. Жестяная банка Фасоли «Бондюэль» заслуживает его искреннего уважения, однако Тэру все еще не понимал, для чего она нужна. Он ни в каком бы варианте вселенной не предпочел бы эти плоды бобового растения хлопьям с молоком. — Даже Коу не делает на завтрак ничего с… этим, — презрительно окинув взглядом банку, возразил Тэру. — Ты просто никогда не спрашиваешь, что он добавляет в лапшу сомен, — парировал парень, не обращая внимания на то, как собеседник не добро сверкнул глазами. К счастью, его больше интересовало содержимое корзины: — Боги, это что?.. Внимание заместителя привлекла яркая картонная упаковка с отвратительным, по его мнению, дизайном. Сухой завтрак хлопья Kellogg's с пестрым названием «Caticorn» представлял публике новую упаковку: белый кот с непропорциональной головой, странными лапами, радужным хвостом, даже рогом и очень большими глазами с неестественными бликами. По задумке автора это, скорее всего, должно было быть мило, но данное произведение искусства вызывает в голове только эффект «зловещей долины». А в составе вице-президент сердечно ожидал увидеть: сахар, сахар и еще раз сахар. — Я сделаю вид, что этого не видел. — Твое право, — пожал плечами Тэру, прекрасно зная, что заставит съесть парня всю тарелку хлопьев завтра утром. — Ладно, пойдем по списку, — доставая из кармана телефон, сказал Аканэ. — Ты говорил о завтраке, поэтому я взял на себя ответственность составить меню… — Это за то время, когда мы добирались до магазина? Или уже тогда, когда ты начал спорить с банкой фасоли? — …Зная тебя, я решил, что выгодно приготовить именно Дораяки, рецепт легкий, поэтому даже ты справишься, да и Тиара будет счастлива. Ну и учитывая продукты в вашем холодильнике, нам нужно будет купить только муку и… Подожди, что? Спорил с чем? — Откуда ты знаешь, что находится в нашем холодильнике? — вопросом на вопрос ответил президент, толком не понимая, откуда столько личной информации о нем находится в этой рыжей голове. — Ты маньяк? — Делать мне больше нечего, — скривился заместитель, раздраженно взглянув на главу, отвлекаясь от своих заметок. — Минамото-кохай сам прислал мне фотографию, чтобы мы много лишних продуктов не набрали. В целом, я его понимаю, однажды ты набрал около пятидесяти килограмм сахара и… — Хорошо, я понял, — остановил его Тэру, поднимая руки в знак капитуляции, — убедил. Но откуда Коу вообще знать, что я собирался в магазин? — с минуты смотря в карие глаза, ответ сам пришел в голову президента: — А… точно. Принцесса. — Именно, — усмехнулся Аканэ, наслаждаясь недоумением и растерянностью однокашника. — Со стороны скажу, что очень забавно наблюдать, как информация переходит из уст в уста в вашей семье, словно вы… — неожиданно раздалась трель телефона, — Минуту. Отойдя на пару шагов к отделу хлебобулочных изделий, Аой ответил на звонок, так и не закончив свою аллегорию на семью Минамото. А ведь Тэру готов был послушать! Через минут пять, когда уже надоело разглядывать полки с различными товарами, а идея самому искать нужные продукты не прельщала, он решил поторопить заместителя. — Аой, я все понимаю, но время у нас не резиновое, — подошел ближе Тэру, прихватив с собой корзинку. Хотя Минамото предполагал, что после всех манипуляций этого парня с их утренним меню можно было бы уже смело идти за тележкой. — Да, мам… Я понял, мам… Нет, все будет хорошо, — бормотал Аой, словно заезженная пластинка, меняя местами слова, добавляя в конце действующие на нервы «мам», но не изменяя смысл. — Я тебе уже писал, что задержусь в студ. совете… Ага… Мам, нет. — Дай-ка я, — бросил Тэру, легко забирая мобильник приятеля. Аканэ непонимающе прожег его взглядом, пытаясь проглотить злое «Президент!» и последующий за этим поток возмущения. Остановили его вряд ли правила приличия в общественном месте, а все такая же близость к чуткому слуху своей матери — скорее всего. Единственное, что заместителю оставалось, так это сделать страшные глаза и достаточно красноречиво ударить оппонента в коленку. — Ай!.. Добрый вечер, Аой-сан. Как у вас дела? — Тэру? О, рада тебя слышать, мой мальчик, — донесся из трубки звучный голос. — Все хорошо, но могло бы быть просто прекрасно, если бы моего сына не задерживали на каком-то собрании. Сам понимаешь. — Кхм… Да, конечно, — многозначительно подтвердил «ее мальчик», который в свою очередь про то собрание, что служило заместителю оправданием, знать не знал. По взгляду Аканэ можно было догадаться, что тут проблема явно в нем. — Аой-сан, студ. совет в последние время нагружен необходимой предэкзаменационной работой, да и день весеннего равноденствия скоро. У нас сильная нехватка заинтересованных студентов и волонтеров. Тем более, тут без ответственного, порядочного и, уверенно скажу, добросовестного заместителя, кем и является ваш сын, будет сложно. Сами понимаете, Аой-сан. Аканэ вспыхнул мгновенно, как армейская спичка в руках опытного солдата; где-то на территории Пакистана, например. Тэру не сдержал улыбки, наблюдая, как щеки заместителя покрываются алыми пятнами. Это выглядит чертовски забавно, если учитывать, что президент нигде не слукавил. Ну если сравнивать с ним. — Ох… Если ты так говоришь, Тэру, — задумчиво произнесла мать Аканэ, явно ведя в голове какие-то только ей понятные дискуссии. Тэру неоднократно удавалось затеять, — как он любил выражаться, — светские разговоры с этой прекрасной женщиной, и многое успел за то время подчеркнуть. В основном, любопытное. Взять хоть, тот факт, что в самом Минамото она души не чаяла и часто приглашала в гости на чашечку чая, чему мог по-настоящему не обрадоваться ее единственный сын. И эта параллель всегда забавляла Тэру. А еще Аой-сан всегда была чутка и внимательна к Аканэ. Даже сейчас она волновалась за его благополучие, несмотря на то, что заместитель частенько задерживается в студ. совете, и в этом нет ничего удивительного. Но все же ее, не понятно откуда взявшаяся и ни чем не подкрепленная, вера в надежность президента была неоспорима. Поэтому после длительного размышления она сказала лишь: — Хорошо, раз ты с ним мне спокойнее. — Не беспокойтесь, Аой-сан, — с легкой улыбкой заявил Тэру, надеясь, что его любезности и некого авторитета хватит, чтобы убедить женщину оставить ему на вечер (и последующую ночь) ее ребенка, как бесплатную рабочую силу, и будем честны, приятную компанию. Тем временем, это чадо, за которое президент так отчаянно ручается, раздобыл где-то на полках багет, и теперь использовал изделие в не самых «порядочных и добросовестных» целях — тыкал ему прямо в ребра. — Я прослежу за вашим сыном очень внимательно, — одарив на эти словах Аканэ предупреждающим взглядом, Тэру легко отобрал из его рук эту несчастную хлебобулочную палку. — Можете не сомневаться. Аканэ на это только фыркнул, отворачиваясь. Видимо, обновленный им же список продуктов включал в себя также что-то из выпечки. Все еще зло поглядывая на свой телефон в чужих руках, он принялся вычитывать состав и искать срок годности нарезного хлеба. — Да, пожалуй. — Тем временем голос в трубке звучал все уверенней. Матушка Аканэ доверяла Тэру, как сыну, а может и больше. Пользоваться этим невероятно удобно, как президенту, так и самому заместителю. Но и врать ей не стоит. Аой-сан — умная и рассудительная женщина, способная парой звонков поставить на уши весь город. Поэтому Тэру выбрал меньшее из зол — не договаривать. Да и расстраивать ее, честно, не хотелось, ведь те беседы за чашкой чая были все также любопытны. А ее номер в телефонной книжке Минамото все еще записан, как «мать Аканэ» с сердечком. Удивительно, но у него было даже несколько оправданий данному поступку — ему было весело, а второе, он не мог себе позволить упустить все доступные методы для того, чтобы позлить заместителя. Как оказалось, решение слишком опрометчивое, поэтому на руку было то, что Аканэ еще не видел эту подпись. Громких возгласов ему было бы не избежать. — Ты же понимаешь, Тэру, я не просто так переживаю. — Неожиданно произнесла Аой-сан, выводя Тэру из глубокомысленных рассуждений. Смысл их беседы ускользнул от него, и как на зло, все мысли занимали каштаново-рыжие патлы, напоминающие иногда в особенно бурные всплески эмоций заместителя всепоглощающие пламя. С таким тяжело справиться — так он думал. — Да-да, я понимаю, Аой-сан, — на автомате подтвердил Тэру, когда пауза в разговоре затянулась. — Я слышала, дорогой, что в городе начали пропадать люди, — взволнованно произнесла мать Аканэ, стараясь сохранить твердость в голосе. — И знаешь, они ведь все школьники. Минамото набрал в грудь по-больше воздуха и уже собирался ответить, как вдруг почувствовал взгляд — колкий и холодный, словно ему за рубашку закинули ледышку, и та жжёт ледяным огнём между лопаток. Оборачиваясь к полкам, он и не мог подумать, что наткнется на яркий огонь карих глаз. Голубые блики криво поблескивали, а радужка заполнялось чем-то горячим, плавящим. — Вот я и подумала… Ладно, неважно. — Тем временам продолжал напряженный голос. — Рада, что ты с ним. Пусть мне позже отпишется. — Да, я ему… — не успев ответить, Тэру услышал короткие гудки. — Передам. Боги! а ты весь в свою матушку, знал? — Ты, — красноречиво зашипел на него заместитель, ловко забирая из рук телефон. Сейчас странный блеск пропал. — Что вообще происходит?! С каких пор вы так общаетесь? — Как? — обольстительно улыбнулся президент, приближаясь к заместителю, которому уже воочию не хватало воздуха высказать все что тот думал о ситуации. — Я как-то не так разговариваю с твоей мамой, от чего она без вопросов доверяет мне? Интересно, почему же?.. — Умоляю, закройся. И Тэру Минамото рассмеялся. Что ж дальше все пойдет заведомо веселее, — или травмоопасно, но тем и занимательней.