Коноха: всё обо всём

      — Блин! Вот опять! Когда не надо, он на каждой ветке висит как груша, а когда надо, так как сквозь землю провалился, даттебайо! — могло показаться, что юноша по имени Наруто Узумаки наматывал круги по деревни совершенно бесцельно, но, конечно же, это было ложью и провокацией, ведь цель у мальчика имелась. Она у него всегда есть, вообще-то, но сейчас она конкретна настолько, насколько это было возможно. Искомый объект обладал серой шевелюрой, маской на пол-лица. Очень красивого лица, если уж говорить откровенно и досконально… Но эту примету Наруто приберёг исключительно для себя. К списку выше, цель обладала на редкость извращенской натурой, хотя впечатление такого не производила. Поначалу. Не в пример молодому поколению, конечно, но Наруто не возражал. Очень не возражал. Особенно в ночное время суток, в тёплой и уютной постели с двумя большими тёплыми ладонями на его боках… Мальчик зарделся, став похожим на любимые томаты нелюбимого теме. Это бывало с ним редко, но в последнее время стало происходить с завидной регулярностью. И немалую роль в этом сыграл так необходимый сейчас Какаши-сенсей…       Так бы и цвëл себе дальше подросток в своих мыслях как сирень по весне, если бы не поражающее воображение зрелище аккурат за углом дома. А за ним находилось, на минуточку, целых два Какаши-сенсея! Два по цене одного как по праздничной скидке в дорогой сердцу Ичираке. Однако… Отчего-то один Какаши совершенно буднично трепал другого Какаши по голове как хозяин свою любимую кошку, которая больше никому не давалась. Предательство! Обжигающее душу предательство накрыло Наруто с головой, унося его мысли далеко от реальности. Нет, не то, чтобы подросток не фантазировал о двух и более Какаши-сенсеях в перерывах между важными делами и не только… Но ведь если Какаши-сенсею приспичило поласкаться, он бы мог смело обратиться к Наруто. Уж тот бы его занежил, залюбил до коликов. Во всевозможных смыслах, в каких только любимый сенсей попросит своего ученика… и с недавних пор очень умелого подручного. Теперь то подросток знал, где лучше всего погладит, натереть, надавить, чтобы было приятно. Чтобы было до искристых звёздочек хорошо, а внутри жарко и пылко…        Стремглав направившись к изменнику, Наруто распознал неожиданный для себя диалог:       —…как отрасли… Думаешь подстричься?       — Кто бы говорил, пап.       — Ладно, тут ты прав. Просто не привык видеть тебя настолько пушистым…       Мальчик притормозил. Шестерёнки в голове натужно забренчали. Нет, всякое, конечно, бывает, но чтобы к клону обращаться не иначе как «пап»… Это виделось чем-то из ряда вон выходящим. Да и зачем, спрашивается, Какаши-сенсею создавать себе клона без маски? Покрасоваться захотелось? Такой вариант Наруто отмёл сразу, ведь его рядом не было, а значит пёрышки распушать мужчине не перед кем. То была аксиома, как говорил головитый Ирука-сенсей, а Ирука-сенсей плохого не скажет.       Подкравшись ближе, Наруто углядел у Какаши под номером два седовласый хвост, коего точно не было у непревзойдённого оригинала. Наверняка подросток надумал бы чего ещё, да не успел. Его тягостным думам суждено было быть прерванными заметившим его сенсеем.       — Маа, Наруто. Ты чего тут?       Загадочный собеседник мужчины обернулся в сторону новоприбывшего. На мальчика смотрело до боли знакомое, но в тоже время совершенно новое лицо. Более возрастное, неравнодушное, с сеточкой глубоких морщинок под глазами. У Наруто голова шла кругом, и если в ночное время наедине с Какаши такой эффект был очень даже приятен и желанен, то сейчас двойной удар Хатаке давался непросто.       — Значит, твой ученик, Какаши? А он похож… — мужчина икс улыбнулся. По-доброму так. Без утайки. Наруто ещë в полной мере не привык, что взрослые могут смотреть на него настолько открыто и тепло, а не так, словно он вытоптал им весь укроп на грядке (Это было всего раз и то совершено случайно!). Улыбка казалась до жути знакомой, и вокруг Наруто тут же завилось юркой пташкой настойчивое и упрямое дежавю.       — Ага… Самый проблемный, — обречённости в голосе сенсея не было предела.       — Ну вы блин! Хоть бы не при мне так говорили, даттебайо…       — Ну ладно-ладно. Поздоровайся хотя бы, непроблемный мой… — «мой» отдалось в животе приятным бульканьем. Наруто это нравилось. Быть не просто самим по себе, а чьим-то. У самого себя мальчик всегда был, есть и будет, а вот присутствие у кого-то другого чувствовалось совершенно иначе. Точно теневые клоны, которые, растворившись, одарили хозяина удвоенной гаммой ощущений. И Наруто таял в них как мороженное во рту, даже не сразу сообразив, что от него что-то требовали.       — А… Ну да. Я Наруто Узумаки! Самый способный ученик Какаши-сенсея!       Тяжкий вздох мужчины так и не донёсся до ушей мальчика, но не то, чтобы он сильно старался. Тонкие губы неизвестного дрогнули в беззлобном смешке. Он опустился на корточки, чтобы быть ближе к подростку.       — Наслышан о тебе, Наруто. Меня зовут Сакумо. Я папа твоего сенсея. Тогда будем знакомы?       У Сакумо был тихий, мягкий голос. Он говорил с небольшой оттяжкой. Со стороны Наруто видел в старшем мужчине исключительно черты Какаши-сенсея, однако заговорив с ним, обнаружил нечто неуловимо ируковское. Два дражайших для мальчика человека сейчас были объединены в одного и смотрели заведомо принимающее и любяще. Подростка, жутко нуждающегося во внимании, но не привыкшего к нему, такие поползновения в свою сторону смущали, и Наруто неожиданно пробудил в себе способности к мокутону, на время став розовым кустом. Мальчик неловко потёр шею и только и смог, что выдавить:       — Ага…       Однако, глянув на сенсея, а после, переведя взгляд на его отца, робость сняло как рукой, высвобождая старого доброго Наруто-шалопая.       — А это я, получается… между двумя Хатаке, выходит?.. — мысль подростку нравилась до чёртиков. Хотелось когда-нибудь опробовать её и в ином контексте тоже…       — Выходит, что так, — поддакнул Какаши.       — Это ж значит, я могу желание загадать! И оно обязательно сбудется, — радости были полные штаны.       — А разве там не имена одинаковые подразумеваются? — поинтересовался Сакумо, глянув на сына.       — Так-то да, но… Это неважно! У меня всё равно есть желание! Я тут кое-что видел… — Наруто вмиг приобрёл черты настолько ехидные и коварные, что люди в радиусе нескольких метров нервно зачесались.       — И что же ты такого видел?.. — Какаши уже предчувствовал неладное, а для бывалого шиноби это явный признак того, что неладное обязательно грянет.        — Видел, как Сакумо-сан вас так хорошенько по голове трепанул. Так вот, я тоже хочу! — и мальчишка шустро потянулся к дымчатой макушке, намереваясь хорошенько похозяйничать там своей пятернёй. Наруто ведь знал — мужчина обычно был очень даже не против его ладоней в своих волосах.       Но сенсей извернулся так не напряжно и легко, будто ждал от ученика такой подлянки всю свою жизнь. Какаши аккуратно, но твёрдо перехватил тянущуюся к нему шаловливую ручонку, зажимая её обладателя между своим предплечьем и боком без возможности выбраться, хотя Наруто привычно без боя не сдавался.       — Ну блин! Нечестно, Какаши-сенсей! Пустите меня, — заложник вертелся как белка в колесе, не переставая биться за свою свободу.       — А вот и честно, — мужчина мог бы подумать о том, что прижимает подростка к себе до странного сильно, но он решил, что займётся этим как-нибудь в другой раз.       Сакумо смотрел на резвящихся ребят и не мог нарадоваться. В отцовской памяти ещё были свежи воспоминания о давно минувших днях, когда его сын болел скрипучим перфекционизмом и не позволял себе даже самые незатейливые детские радости. Потому сейчас видеть Какаши беззаботным и немного дурашливым было особой категорией удовольствия для мужчины, даже если его сын уже давно не ребёнок.       — Папе можно, тебе — нет, — отрезал сенсей самым логическим, на его взгляд, образом.       — Да почему, даттебайо?! Мы же вчера с вами у вас-ммм…! — недовольный мальчик хотел было скуксить рожицу, но этому помешала большая, огрубевшая от нелёгкой шинобьей жизни ладонь Какаши. Наруто даже пару раз осмелился лизнуть чужую руку, поняв, что одной грубой силой тут не спастись, но сенсею хоть бы хны. Не то, чтобы Какаши пугали слюни его ученика. Не с недавних пор.       — Маа, как давно мы с тобой не были в Ичираке. Что думаешь, м? Ученик ты мой, — мужчина использовал самый грязный приём из возможных, ведь он прекрасно знал — любимая рамённая изничтожала все мысли в голове подопечного при своём упоминании, становясь там полноправной хозяйкой, но пока иначе было нельзя. Рано. Ещё слишком рано было заявлять кому бы то ни было об их далеко не платонических отношениях, даже такому близкому и горячо любимому человеку, как родной отец. Когда-нибудь обязательно, но не сейчас, когда к этому не готовы ни возлюбленные, ни Сакумо.       — О, вот так бы сразу! — Наруто, быстро трансформировавшись из упрямого бычка в кошечку с соответствующими усиками на щеках, начал почти ластиться о любимый бок. — Только вы это… платите, Какаши-сенсей.       — Разве мог я ожидать от тебя чего-то другого, — мужчина всё же позволил себе пощупать сладкого мальчонку при свидетелях. Самую малость, дабы не вызвать подозрений, хотя от одних таких бесхитростных поглаживаний подросток почти мурлыкал, подставляясь. — Ладно, пойдём. Пап, ты с нами?       — Да, Сакумо-сан, идёмте! Какаши-сенсей угощает ведь.       — Спасибо, — старший мужчина улыбнулся. Ему было приятно, что молодёжь не против его великовозрастной компании. — Но, боюсь, мне придется отказаться. Я, разве что, пройдусь с вами немного.       И шиноби отправились в сторону небезызвестный в Конохе закусочной. Наруто тут же затрещал как сорока, рассказывая новому знакомому всё и обо всём, не забывая местами жаловаться на его сына. У Сакумо даже появилось несколько вопросов. Например, он никак не мог вспомнить, что же это за ужасающая техника такая — тысячелетие боли и где еë осваивают.       Спустя некоторое время прогулки, подросток и старший шиноби подотстали от своего компаньона. Неожиданно глаза мужчины озорно сверкнули. Он посмотрел на Наруто, затем окинул взглядом идущего впереди, мерно потряхивающуюся серую макушку, такую же, как и у него, и приложил указательный палец к губам. Мальчик, заливаясь энтузиазмом до краёв, понял коварный план Сакумо без слов и, конечно же, не преминул в нём поучаствовать.       Какаши, почувствовав подозрительное затишье, предпринял было попытку к действию, но было слишком поздно. Две маленькие юношеские ладошки уже со смаком копошились в пушистой копне. Обладатель юрких культяпок тем временем издавал яростный победный клич, находясь в руках у мужчины:       —Ура! Ура! Безоговорочная победа Наруто Узумаки! Сакумо-сан, вы лучший!       — Пап, — Какаши никогда ещё в своей жизни не чувствовал себя настолько преданным. Это был настоящий удар. В голову мальчишеской пятернёй и в спину от родного отца. — Я думал, ты на моей стороне…       — Ну прости-прости, Какаши, — отпустив ребёнка, Сакумо поднял ладони в сглаживающем углы жесте. — Но Наруто-кун был слишком убедительным.       Сенсей тяжко вздохнул как умирающий лебедь, доживающий свои последние минуты. Взгляд одного чернеющего глаза стал ещё темнее от терзающих мужчину страшных душевных мук.       — Думаю, мне придётся очень долго восстанавливаться после такого морально…       Сакумо и Наруто пытались сделать вид, что им очень жаль. Последний, к слову, старался меньше всех.              — Удачи вам, Сакумо-сан! Было приятно познакомиться! Как-нибудь ещё обязательно встретимся! — неистово махал на прощание парнишка отдаляющемуся силуэту одной ладошкой, тогда как другую покоил в греющей руке подвергшегося диверсии бедного сенсея.       — Мне тоже, Наруто-кун, мне тоже. Я буду рад увидеть вас снова. Обоих, — закончив фразу, мужчина скрылся за поворотом.       — Ну что, идём, маленький мой? — обратился к подопечному сенсей, аккуратно поглаживая нежную кожицу ладони мозолистым пальцем. Без других людей рядом он мог позволить себе более неформальное обращение к своему любимому мальчику.       — Обязательно, Какаши-сенсей!.. Блин, сенсей, почему вы не говорили, что у вас такой папка крутой? Сакумо-сан здоровский! — Наруто можно было ставить вместо фонаря на вечернюю коновскую улицу. Настолько сильно он лучился. — Даже не верится, что такой родитель у такого вредного, как вы.       — Всë оскорбляешь и оскорбляешь меня сегодня… — однако Какаши в долгу не остался, легонько ущипнув плотный бочок подопечного.       — Ай! Ну простите, — потëр место атаки мальчонка, не без удовольствия встречаясь своими пальцами с рукой мужчины. — Кстати, а это, получается, у нас теперь с вами полноценное знакомство с родителями есть! Ну, вы же говорили, что немного и моих знаете, а теперь и я вашего знаю.       — А верно ты подметил, — хохотнул сенсей. Мальчик широко заулыбался. В животе заметался маленький ушлый огонёк, горячащий не хуже миски свежеприготовленного рамëна. Конечно, Наруто понимал, что нет в этой встрече ничего многообещающего. То было не более, чем случайное знакомство, но сердце в грудине всë же завилось юлой. Будто только что произошла генеральная репетиция перед чем-то поистине грандиозным и волнующим.       Какое-то время учитель и ученик шли молча. Они могли так делать, ведь их тишина не была гнетущей, давящей. Наоборот, она ласково укачивала, расслабляя, даря умиротворение и душевный покой. Оба шиноби в этом обоюдном молчании отдыхали, как в уютной постели. Однако Наруто, аки ушлый волчок, не мог долго эту тишину хранить. Он прильнул к боку любимого мужчины, накрываясь сильной, натруженной ладонью, как покрывалом.       — Какаши-сенсей, только вы не обижайтесь. Ну, за то, что потрепал вас. Я же без каких-то злых мыслей. Просто шутил… — подросток заглядывал в единственный виднеющийся глаз наставника.       — Знаю, мой хороший, знаю, — и когда подросток хотел было расслабиться, чья-то очень конкретная ладонь юркнула под пояс штанов, оглаживая поясницу, рассылая оттуда ворохи щекочущих мурашек. Наруто ойкнул. — Но как хорошему сенсею проучить тебя мне необходимо. Скажем, сегодня вечером. М?       Лицо мальчика заалело. Внутри горячо заклокотало. Конечно, наказания должны пугать, на то они и наказания, но… Сегодняшнего вечера Наруто ждал с нетерпением, ведь он знал не понаслышке на какие пыточные дзюцу способен этот скрытый от посторонних глаз чувственный рот любимого сенсея.       

      

***