токийские зонтики

Хинао нравится наблюдать за клиентами в своей чайной. Чаще всего это студенты из соседнего университета; они готовятся к экзаменам, и делают это за кружечкой горячего какао. Иногда с ними можно мило поговорить: кто-то жалуется на судьбу, другие — на неудачные отношения, и Хинао выслушивает каждого, потому что это довольно интересно. Она любит слушать, и, собирая истории, она может вообразить себе, как живет человек вне ее маленькой чайной, что ему нравится, и что может его ждать. Здесь собираются многие, богатые детишки, усердные умники, порой даже хулиганье из банд, но каждый будет выслушан и угощен чаем. Среди постоянных клиентов она заводит некоторых друзей. Один из них — Рокухиро Тихиро, тоже из довольно известной семьи, правда, она никак не может запомнить, чем именно они занимаются… Но это неважно; несмотря на все это, он не становится заносчивым, наоборот — самый молчаливый и тихий из ее клиентов, порой Хинао приходится щипцами вытягивать из него информацию. Но это ничего, она готова! Тихиро очень скромный мальчик, и она уверена, что он из тех людей, что учатся на лучшие оценки и не тратят время зазря. Потому она не расспрашивает его о девушке (или молодом человеке, тут как уж вкусы сложатся), и просто наблюдает. Наблюдение — полезное умение! Хинао бдит неустанно, и потому она быстро замечает, когда что-то начинает идти не так. Обычно приходящий без пяти восемь Тихиро начинает опаздывать на две или три минуты, а в какой-то момент приходит в водолазке с высоким горлом, но она все равно замечает легкое покраснение на шее… Ага, понимает она. Попался! Она приносит ему чайник с улуном и тут же садится напротив, хищно смотря в глаза, отчего Тихиро явно ощутимо смущается. Но он выдерживает пытку пристальным взглядом, и Хинао решает ударить прямо в лоб: — Ну и? Кто эта счастливица? Или счастливчик?! — глаза у нее загораются. — Не тяни! — Как-то ты слишком быстро все поняла. — Да ладно, Тихиро! По тебе можно часы проверять. А теперь ты сам свое расписание не соблюдаешь! Тихиро задумывается на мгновение… Но решает не отнекиваться. Он очень разумен, и Хинао за это его крайне уважает — потому что с ним проблем в честности не возникает. Несомненно, прямолинейность Тихиро может сыграть против него… Но она решает, что лучше уж быть искренним, чем лгуном, например, как она сама. Только это секрет! Она заглядывает ему в глаза, выжидая интересную историю. Тихиро потирает затылок. — Ну вот… да. Есть такой человек. — И кто?! Фото есть? Да ладно, не томи! А вы уже вместе живете? — Ну да, в моей квартире. Ах да, у него же и своя квартира… Хорошо быть богатым мальчиком! Хинао воображает себе рядом с Тихиро либо скромную красавицу в традиционном одеянии, либо кого-то слегка взбаломошенного, вроде Сазанами Хакури, который приходит сюда каждый четверг и спотыкается о порожек. Эти двое хорошо сыграли бы на контрасте. Она подпирает голову рукой, уже представляя себе что-то милое и романтичное, и когда Тихиро показывает ей телефон с фото улыбается… Но улыбка довольно скоро спадает с ее лица. Тот удивленно на нее смотрит. — Что-то не так? Хинао несколько секунд сверлит фотографию взглядом, после чего поднимает абсолютно убитый взгляд на Тихиро, что выглядит сбитым с толку. Она многое себе может позволить, и границы допустимого у Хинао широко настолько, чтобы принять почти всевозможные вкусы, но такое… — Тихиро. Почему ты позволяешь этой мокрой крысе с тобой жить?! Тихиро знакомится с Содзе Гэнити — сначала он, разумеется, понятия не имеет, как зовут этого человека — дождливой ночью где-то за пару недель до обона. В ту ночь льет как из ведра, но сон никак не идет, и несколько часов кряду он ворочается в постели, пытаясь уснуть, пока не сдается. В квартире стоит тишина — после переезда сюда из отчего дома Тихиро начинает казаться, что он слышит каждый шорох, каждый скрип, и это выводит из себя, потому он находит отдушину в ночных прогулках. Ночью хорошо: на улице почти никого нет, воздух приятно остывает, не слышно цикад. Он с сомнением смотрит на капли дождя на стекле, но потом решает, что все равно не уснет, а дождь, может быть, немного успокоит нервы. С собой он берет простой прозрачный зонт. В этот раз на улице не встречаются люди вообще, даже пьяницы из офиса недалеко, которых Тихиро уже начинает узнавать. Он неторопливо прогуливается по улицам в одиночестве, чувствуя неожиданно похолодевший по сравнению с днем воздух, но это приятная прохлада после душного жаркого дня. Честно говоря, такое одиночество, пожалуй, даже неплохо — во всяком случае, это не мертвая тишина необжитой квартиры. Но в какой-то момент он замечает первого человека на своем пути. Неизвестный ему мужчина сидит на ступенях, ведущих к одному из местных мелких храмов; у него нет ни зонта, ничего, отчего одежка у него мокрая насквозь, даже издалека видно. Мокрые волосы облепляют лицо, белая рубашка кажется прозрачной из-за воды, и на коже под ней Тихиро чудятся темные пятна, которые он принимает за игру света. Сложно сказать, кто это: людей в белых рубашках в Токио полно, другой вопрос, почему этот неизвестный сидит под дождем. Настолько вымокает до этого, что ему уже нечего терять, и он попросту смиряется? Чем ближе подходит к нему Тихиро, тем лучше он может рассмотреть этого человека, включая вымокшую в зубах сигарету. Неизвестный сидит тут довольно давно. Видимо, настолько погружается в собственные мысли, что вообще про все забывает. Лицо у него мрачное, хмурое. Он даже не реагирует на Тихиро, когда тот подходит ближе и поднимает зонт над его головой, только спустя пару секунд вздрагивает и впивается в него взглядом. Глаза у него цепкие с мелким зрачком, и то, что Тихиро сначала воспринимает как тени от недосыпа под глазами, оказывается татуировкой. Ну… или чем-то похожим. Но Тихиро молча смотрит на неизвестного человека и продолжает держать зонт над головой. — Все в порядке? Сиба-сан всегда говорил Тихиро, что тот слишком много думает о других, и слишком мало — о себе. Возможно, так оно и есть. Честно говоря, Тихиро все равно: если кому-то нужна помощь, он готов протянуть руку помощи, от него не убудет. Порой сложнее всего бывает с теми, кто по мнению окружающих в этой самой помощи как раз не нуждается. Примерно, как этот незнакомец. Мужчина смотрит на него ошеломленным взглядом, явно не ожидав такого вопроса. Потом подозрительно щурит глаза. — А тебе-то какое дело? Тон у него угрожающий, но Тихиро и ухом не ведет. — Вы сидите под ливнем все те десять минут, пока я видел Вас издалека. — Я? А… — он озирается по сторонам, словно и сам удивлен такому. — И правда. А тебе-то что? — Никакого. Я просто считаю, что это странно. Может, что-то случилось. — Случилось… — внезапно, терпение незнакомца явно подходит к концу, и он швыряет на землю скомканную пачку сигарет, такую же мокрую, что до этого прячется где-то в ладони. — Многое, блять, случилось! С-с-сука! Тихиро выслушивает это молча. Всем иногда нужно выпустить пар. По крайней мере, этот человек больше не сидит неподвижной статуей под ливнем. — Ладно, это все неважно, да и тебя не касается. Но, гм, — он осматривает Тихиро с головы до пят, — спасибо за беспокойство, полагаю? Прикольно. Это че, теперь молодежь такому учат? Мы в свое время университеты громили. А вот это, пожалуй, стоит оставить без комментария. Тихиро продолжает молча взирать на незнакомца. Тот наконец поднимается со ступеней, весь мокрый, что даже под зонтом с него воды натекает столько, будто никакого укрытия над головой и нет; он выше его где-то на голову. Хорошо сложен, сложно даже сказать, какой работой он занимается. Говор у него быдланский, несомненно, но Тихиро уже давно общается с Сибой, чтобы подобное легко игнорировать. Он лишь склоняет голову набок, когда мужчина начинает вертеться, будто что-то вспоминая, а потом с надеждой на него смотрит. — Сигаретка есть? — Я не курю, — Тихиро качает головой. — Темнота!.. Но, знаешь, поц, ты сегодня единственный, кто не выбесил меня, отдам тебе за это должное. Хочешь, угощу? Тут рядом есть неплохая пивнушка, там таких крабов жарят — пальчики оближешь. — И не пью, — добавляет он. В этот раз взгляд мужчины принимает скептические нотки. — А-а-а, ты из этих, праведных, да? А по лицу так и не скажешь. — Вообще-то мне еще нельзя. А что можно сказать по моему лицу? На Сибе Тихиро отлично учится парировать бессмысленные претензии, и уловка срабатывает и в этот раз; незнакомец давится собственными словами и некоторое время с усердием трет затылок, будто и, не зная даже, что добавить. Но ему явно льстит тот факт, что хоть кому-то есть до него дело, и вокруг Тихиро он вертится, будто радостный щенок, что выглядит весьма интересно с их разницей… во всем, от роста до возраста. На вид ему около тридцати? Может, тридцать пять. Незнакомец вдруг ухмыляется. По едва заметным морщинам в уголках рта Тихиро легко понимает, что он делает это довольно часто. — Что ты за словом в карман не полезешь. Студентик, небось? Где учишься? — Тодай. — Ебать элита, и че по ночам шастаешь? Спать должен, завтра на пары, нет? Или как там у вас студентов, не шарю. — Бессонница, — просто отвечает Тихиро. Аргумент явно убойный. Мужчина разрождается громким смехом, он запрокидывает голову назад, и Тихиро замечает странные темные волосы у него на шее. Это, наверное, прилипшие волосы?.. Признаться, новый знакомый довольно лохматый, а сейчас вообще похож на мокрую кошку. Он со вздохом потирает затылок, озираясь по сторонам. — Н-да… Ну, тут действительно ничего не попишешь. Бессонница — та еще зараза. — Вы дрожите. — Что?.. Сидит этот человек явно долго, раз вымокает настолько; ничего удивительного, что он замерзает. Скорее разумное завершение такого поведения. Тихиро знает; один раз отец половину дня носится под ливнем много лет назад, а потом противно кашляет и чихает над ухом, из-за чего приходится регулярно бегать в аптеку. Но у отца хотя бы есть Тихиро. А у этого человека? Если он сидит ночью под дождем где-то у мелкого пустого храма, сомнительно, что его кто-то ждет. Нельзя позволять себе быть слишком доброжелательным, с силой зажмуривается Тихиро, ты этого человека даже не знаешь. Нужно вести себя осторожно. Но, с другой стороны, этот странный незнакомец еще не проявил себя с плохой стороны помимо предложения выпить — но крайне дружелюбного, стоит отметить — да и сам Тихиро не лыком шит. На прошлой неделе он влезает в драку, из которой выходит победителем, и если бы только Сиба-сан знал, что он в такое ввязался, то… Нет, наверное, Сиба-сан наоборот такое оценил бы, но, в любом случае, за себя Тихиро постоять может. Незнакомец обхватывает себя руками и продолжает дружелюбно скалиться. — А ты прав. Что-то я задумался. В такси в таком виде, конечно, не сядешь, н-да… Придется где-то переждать и обсохнуть. Молчи, Тихиро, ты не можешь беспокоиться о каждом встречном, молчи, молчи… — Дождь обещали до конца завтрашнего дня. Если хотите, можете переждать у меня. Там будет проще высушить одежду. Миссия провалена. На Тихиро смотрят с легким подозрением. — Обычно меня к себе так быстро зазывают только хостесс. — Можете и дальше мокнуть, я просто предложил. — Я же говорю — на мелочи не размениваешься! — несколько секунд он с прищуром осматривает Тихиро. — Но все равно это как-то странно… Что тобою движет, поц? — Меня учили помогать тем, кто находится в нужде. После этих слов лицо у мужчины делается такое кислое, будто он глотает целый лимон. — Фу, гадость какая, больше не произноси ничего подобного в моем присутствии. — Но помощь Вы все же принимаете. Вот как, значит. — Не подъебывай меня, окей? Это обычно моя прерогатива. И я еще не согласился. — В холодильнике есть пиво, — быстро добавляет Тихиро. Взгляд мужчины приобретает легкий интерес. — Ты же не пьешь. Вообще-то, это от Сибы… Но Сиба точно не обидится. Тихиро с равнодушным видом кивает. — Не пью. Но пиво есть. — Ну ладно, ладно, Зонтик-кун… Или как тебя звать-то, пацан? Фамилия «Рокухиро», озвученная в разговоре с незнакомцем, может сыграть против, потому Тихиро называет только имя. Несколько раз тот катает его на языке, будто пробуя на вкус, но затем медленно кивает. Вестимо, его это слегка веселит, то, что так просто с самого начала знакомства ему позволяют называть имя, но он опускает этот момент за лукавой улыбкой. Сам шуточно козыряет. — Ну что ж, приятно познакомиться, Тихиро, — имя он насмешливо произносит по слогам. — Можешь звать меня Содзе. По пути назад он болтает о всякой чуши, в основном сетует на каких-то знакомых, не вдаваясь в подробности, отчего Тихиро так и не может понять, кто он на самом деле, простой ли офисный работник или кто-то иной. Но, во всяком случае, он не ведет себя агрессивно, несмотря на некоторые фразы и тон голоса, из чего Тихиро делает вывод, что этот Содзе явно не следит за языком и болтает слишком много. Впрочем, Тихиро все равно. Ночной сон не задается, дождь становится причиной этой встречи… Можно сказать, судьба. В помещении Содзе стягивает с себя вымокшие ботинки и следом — носки, он проходит внутрь, оставляя после себя мокрые следы, отчего Тихиро едва не передергивает. С восхищением смотря по сторонам, он резко оборачивается и с ухмылкой глядит на Тихиро в ответ. — Неплохое местечко для студента. — Старая квартира дяди. — Еще и своя… Хорошо живешь, — потом Содзе вновь озирается по сторонам, и Тихиро может лишь гадать, что он ищет, пока тот вдруг не цокает языком в озарении. — О, знаю, прозвучит нагло, но раз уж у нас тут с тобой такое интересное знакомство, не позволишь занять душ? А то промок насквозь, проще сказать, где воды у меня еще нет… Э, нигде. В ответ Тихиро просто пожимает плечами. Почему нет? Наоборот, разумное решение. Он отходит в кухонный уголок, собираясь заварить чай (пиво… может быть попозже), но краем глаза наблюдает за тем, что делает его спонтанный гость. Смущение Содзе явно неизвестно, потому как он рывком на месте стягивает с себя мокрую рубашку, оголяя торс… И тут-то Тихиро чуть не роняет кружку на пол, едва успевая поймать ее в последний момент. Темное нечто под рубашкой, что он принимает за майку, оказывается огромной татуировкой на всю спину. Грубая речь, манеры… Некоторые вещи становятся на свои места. Медленно подступающий ужас нашептывает Тихиро на ухо, что он притаскивает домой человека из якудза. У Тихиро знания о якудза сводятся в основном к фильмам Такеши Китано и странным компьютерным играм, которые показывает ему Сазанами, что тоже не дает полного представления. Да, разумеется он в курсе, что это люди не самого легального образа жизни… Крайне нелегального, стоит сказать. Но отступать уже поздно, он приглашает Содзе сюда, не может же он его прогнать! Это будет чересчур. К счастью, в квартире еще остаются старые вещи Сибы, поэтому ему есть, что выдать Содзе, пока его вещи сохнут. Его тату провокационно выглядывают из-под рукавов, пока сам он садится напротив и с хищным видом осматривает выставленное на стол: там простые закуски, максимум, который находит Тихиро в холодильнике, но Содзе явно не много нужно для счастья. Но он все еще что-то ищет… — А где пиво? Ну конечно. — После холодного дождя нужно выпить что-то теплое. На лице Содзе появляется искренний ужас. — Ты же не греешь его, да? Теплое пиво — отстой. — Нет, я вообще-то… — Тихиро замолкает на полуслове и трясет головой. — Неважно. Погодите секундочку. Когда он выставляет отливающую серебром банку «Асахи» перед Содзе, тот мгновенно расцветает. То, как он пьет — настоящая пошлятина, нельзя так глотать и тяжело дышать, будто он амброзию пьет, а не самое дешевое пиво из автомата на соседней улице. Если бы не закалка благодаря пошляцким видео, которые иногда присылает Сазанами (он считает, что они смешные; Тихиро — нет), то, может, он бы и стушевался, но ему удается сохранить постное лицо. — О-о-ох, как хорошо… Ты просто мой спаситель. А то бы так и торчал под ливнем. Содзе тянется рукой к лежащему на столе никуману. — Поразительно. Ничего сладкого. — Не люблю. Отчего-то это явно веселит Содзе больше необходимого. — Да ладно! Не говори, что ты полностью соответствуешь своему образу, такой хмурый и не ешь ничего сладкого. Дай угадаю, твой любимый цвет — черный? — Вообще-то… Тихиро глубоко вздыхает, когда Содзе вновь заливается смехом. Признаться, он не планировал, что помощь обернется тем, что над ним будут так (пусть и безобидно) потешаться, но это всяко лучше, чем давящая тишина пустой квартиры. Так было, пока был жив отец. Иногда приятно иметь рядом кого-то, кто все болтает и болтает. Но этот Содзе — все еще незнакомец. — Смешной ты пацан, Тихиро. Только так смотришь на меня, будто сожрать хочешь, — он взвешивает в руке банку пива. — Хочешь? — Содзе-сан, я не пью, я уже говорил. — Ой, не надо лебезить, прямо бесит. Давай без этого уважительного тона, я и так свои портки у тебя сушу, считай, все границы тягомотного знакомства преодолены. — … в любом случае, я не пью. — Зря! Пиво — напиток богов. За окном продолжается ливень, и, кажется, только усиливается. Смотря туда краем глаза, Тихиро размышляет о том, как завтра ехать в университет. В такой дождь добраться до станции электричек будет проблематично, но выбора нет. Он еще ни разу не прогуливает; даже когда Сазанами предлагает плюнуть на все и сгонять на пляж летом, что звучит крайне привлекательно в жуткую жару. Потом он оборачивается к Содзе. Тот уже тянется к чаю. — Ага, так и знал. Надо было с него начинать. — Хочу разгрузить голову… — тянет Содзе и принюхивается. — Зеленый? Умоляю, скажи, что у тебя есть сахар. — Я уже говорил про сладкое. — Кошмар! Как ты живешь?! Странно слышать такие претензии от человека с такой агрессивной татуировкой на спине. — Значит… — Содзе с вежливым любопытством косится по сторонам, — ты живешь один. И еще учишься. — Да. — Интересно… Но не пьешь. Зря! В твоем возрасте наоборот нужно. Молодость для того и существует, чтобы нарушать все правила и кутить на полную. — Ты так ее и провел? — Кто знает? — тон Содзе приобретает загадочные нотки. — Я много что по молодости делал. Например, вступил в группировку. Но, знаешь, если ты такой умный, что хватает мозгов учиться в Тодае, то лучше так и оставь. Не будь как те придурки, что романтизируют якудза только потому, что посмотрели парочку фильмов. — Ты как-то очень легко признал, что ты из якудза. — Умоляю, думаешь, я не видел, как ты сверлил мою спину взглядом? Тихиро явственно ощущает, как на лице появляется румянец. Он пытается скрыть неловкость тем, что тянется за чаем, но все это время Содзе пристально за ним наблюдает, будто бы желая спросить что-то еще, что-то явно за гранью дозволенного при первом знакомстве… Но, все же, не произносит ни слова. Они вдвоем оглядываются назад, на окно, когда за ним сверкает молния. Сегодня ночью дождь явно не закончится. Когда Тихиро хмуро смотрит на то, как еще сильнее барабанит ливень по стеклам, позади доносится задумчивый голос: — Вот это буря. Гм, спасибо. Не представляю, что было бы, если бы я там все еще сидел. — В такую погоду лучше никуда не выходишь. — О-о-о, ты что, позволишь мне у тебя остаться даже на ночь?.. Ты необычайно щедр, Тихиро-кун. Ему хочется возразить, что это совершенно не то, что он подразумевает, но Тихиро вновь косится в окно, на страшный ливень, и пожимает плечами. Оказаться в такую погоду там не хотелось бы, а к утру еще есть вероятность, что все немного успокоится. Будет странно помочь человеку, а потом пинком вышвырнуть его обратно, да и, признаться, сомнительно, что одежда просохнет так быстро. Он косится на мусор на столе, затем на Содзе. Тот ухмыляется. — Второй спальни у меня нет, но могу постелить на диване. Сойдет? — Тихиро-кун… Ты мой спаситель. По гроб жизни тебе благодарен. Уже ночью, когда он выключает свет по всей квартире, Тихиро слышит возню из гостиной; будто кто-то все ворочается и ворочается, не в силах уснуть. Это напоминает о жизни с Сибой, почти не спавшего ночами, об отце… Эти звуки отвлекают, но вместе с теми с ними проще уснуть, и Тихиро погружается в темноту. Он просыпается самым первым, еще до будильника. На улице светает, но небо скрыто за плотной пеленой туч, отчего в комнате даже с открытыми окнами царит полумрак. Осторожно на носочках Тихиро проникает на кухонный уголок, и по привычке включает чайник, и только потом вспоминает, что он в квартире не один; резко он оборачивается и косится на диван, на котором видит комок одеяла. Несколько секунд Тихиро смотрит на Содзе, гадая, спит ли тот. Его разбирает странное любопытство, и он делает несколько шагов в сторону дивана, присматриваясь. Тот спит компактным клубком, из-под одеяла видно только голые лодыжки и самую макушку, его почти не слышно, в отличие от ночи. Интересно, что он тут делал… Позади громко вскипает чайник, и Тихиро отвлекается. Это же будит и Содзе; он медленно поднимается на локтях, взъерошенный, после чего сонно моргает. — А?.. А, это ты, пацан-кремень. Тихиро опускает на него глаза. — Хотел узнать, что ты будешь: чай или кофе. — Не знаю. Чай? Нет, стой. Лучше кофе. Латте есть? Что-нибудь послаще? Шоколадная крошка? — Я уже говорил про сахар. — Бля!.. Как так можно жить? Признаться, у Тихиро в голове не складывается образ якудза, который любит сладкое. Что-то несовместимое. За завтраком они в основном молчат, хотя изредка Тихиро слышит ворчание, что тут невозможно жить, ничего сладкого, и ему хочется поинтересоваться, разве пиво не точно такое же на вкус, горькое? Но он удерживает комментарий при себе. В этот раз Содзе ест спокойней, и воссоздать ощущение предыдущей сцены не получается… Не то, что, впрочем, ему нужно! Дождь за окном немного успокаивается, но все еще идет. — Знаешь, поц, я правда тебе благодарен. Кто знает, в какой заднице я бы сейчас был, если бы не ты. Может, тебя послала ко мне судьба? — Содзе откидывает голову назад и заливается смехом, но Тихиро лишь молча вскидывает бровь. — Но смущать тебя своим присутствием и дальше… Это будет уже слишком нагло. Содзе явно не выглядит человеком, который вообще знает границы подобного. Он собирается довольно быстро; костюм выглядит слегка мятым, но Содзе явно это не особо волнует. Он натягивает ботинки у входа, ругаясь сквозь зубы, что кожа из-за влаги могла испортиться, и Тихиро молча наблюдает за ним со стороны, и едва не вздрагивает, когда Содзе смотрит на него в ответ. Он вновь вяло улыбается. — Ну, гм, спасибо. Это было крайне странно, но забавно. — Не за что, — Тихиро скрещивает руки. Он опирается на дверной косяк и молча наблюдает за тем, как Содзе стучит носком ботинка о пол, будто пробуя. — Там, правда, опять дождь, но в этот раз я не буду выглядеть, будто искупался в одежде. Следующая фраза приходит неожиданно: — Можешь взять мой зонтик. — Правда? — Содзе наклоняется к нему так резко, что Тихиро едва не вздрагивает, но ему удается сохранить более-менее равнодушное выражение лица. Тот же даже не собирается скрывать, насколько весело ему действовать кому-то на нервы. — Ты такой щедрый, Тихиро-кун. Тогда, полагаю, до встречи. Мне ведь придется вернуть зонт, не так ли? Тяжело что-то на это ответить, потому Тихиро просто кивает. Он молча провожает Содзе взглядом за окном, видя, как раскрывается прозрачный зонтик, и как он медленно скрывается вдали дороги, направляясь куда-то в сторону железной дороги. Потом вздыхает, поднимая голову к потолку. Как же не хочется ехать на учебу. Дождь продолжается всю неделю, и Тихиро начинает жалеть, что отдал свой самый большой зонт фактическому незнакомцу. К счастью, большую часть дня он торчит в помещении: либо на учебе, либо дома, времени отвлечься нет. Он почти забывает про странное ночное знакомство, лишь изредка то приходит на ум, когда он пытается найти прозрачный зонтик, и гадает — встретятся ли они еще с Содзе. Дело даже не в зонте, просто… Это была крайне странная встреча. Обычно Тихиро избегает таких людей (не в смысле якудза, а скорее крайне болтливых, ему достаточно в жизни одного лишь Сазанами), но он все не может выпустить из головы образ чужой спины с темной татуировкой, напоминающей змеиную кожу. Наконец, дождь заканчивается. Он со спокойной душой едет на учебу без зонта… … чтобы попасть под новый ливень на выходе из мелкой забегаловки, куда они с Сазанами идут пообедать. Дождь стоит стеной — сцена жуткая, и Тихиро с убитым выражением лица смотрит вперед, где ливень отбивает мелодию по металлическим крышам. Рядом же вертится Сазанами, то и дело беспокойно заглядывая за плечо. — Надо было не проебывать кендо, — бормочет он, и Тихиро думает — да, надо было. — Полагаю, мы оба попали впросак, потому что ни у кого из нас нет зонта. Что будем делать? Заказывать такси, чтобы чуть-чуть до станции проехать… как-то не комильфо. — Это первый и последний раз, когда я подержал твое предложение что-либо прогулять. У Сазанами глаза на мокром месте. — Да ладно тебе, Тихиро! Даже самому крутому самураю нужен отдых! — Я не… Тихиро хочет возразить, но не успевает, потому что слышит шум подъезжающей машины, он отходит в сторону, чтобы его не обрызгало; Сазанами прячется у него за спиной и с любопытством смотрит на черную иномарку, тормозящую у соседнего заведения. В отличие от мелкой лапшичной, какую посещают они, там настоящий притон — во всяком случае, сигаретный дым там висит будто туман. Сазанами поднимается на носочках и шепчет прямо на ухо: — О-о-о, зацени какие морды криминальные. Наверняка якудза! Говорят, они тут часто обедают! Слушая его вполуха, Тихиро вскидывает бровь, видя, как из машины выходит несколько человек, два из которых выглядят как близнецы, и третий из них раскрывает прозрачный зонт. Не только он это замечает: Сазанами широко раскрывает глаза и тычет пальчиком. — О, о, о! Зацени! Прямо как твой потерянный зонт! — Не прямо, — Тихиро медлит. — Это он и есть. Он не ожидает увидеть Содзе тут. Вообще, это странное совпадение — именно в тот день, когда он сам забывает зонт. Но он решает не окликать его, в конце концов, тот не один, а в компании… вероятно, подчиненных, Тихиро не знает и знать не хочет. Но что-то, может, интуиция, заставляет Содзе обернуться и взглянуть ему в глаза. Целых несколько секунд они пялятся друг на друга, пока Сазанами за спиной в ужасе молится всем подряд, и затем на лице у Содзе вырастает довольный оскал. Он быстро говорит что-то своим подчиненным и неторопливо подходит к Тихиро и Сазанами. Последний, кажется, в полном ужасе. — Че ему надо?.. — Какие люди. Содзе даже не смотрит в его сторону. Он останавливается рядом под крышей и лениво улыбается Тихиро, держа в руках его раскрытый зонт, потом эффектно закрывает его и протягивает обратно хозяину. После его ладони рукоять зонта теплая, и Тихиро крепче ее сжимает. Потом поднимает голову и кивает. — Здравствуй. И спасибо. — Это я должен тебя благодарить, — тянет Содзе, лениво рассматривая его с ног до головы, игнорируя присутствие Сазанами, который бледнеет с каждой секундой. — Вижу, это вновь знак свыше. Теперь руку помощи протяну тебе я. Ну, до скорого! — Да. Конечно. Стоп, медлит Тихиро, какого еще «скорого»? Содзе вальяжно улыбается и затем разворачивается на каблуке, делая эффектный взмах рукой. Дальнейшее зрелище не столь впечатляюще: накинув на голову пиджак, он добегает до дверей кабака, где его ждут те два близнеца, и все это время Тихиро сверлит ему затылок, гадая, действительно ли это какое-то странное веяние судьбы, или просто совпадение. В любом случае, теперь у них хотя бы есть зонт. Сазанами наконец-то отмирает и вцепляется ему в плечи, панически шепча: — Ладно, господин самурай, признавайся — с каких пор ты водишь дружбу с якудза?! Хотел бы я сам знать, думает он. Довольно регулярно Тихиро возвращается мыслями к Содзе после того дня. Он размышляет, где его можно отыскать, даже предполагает места, но никогда не идет туда, будто что-то его останавливает. Он сам не может назвать причину, но Тихиро решает, что если интуиция говорит ему туда не соваться, то стоит ее послушать… Однако одной ночью его вновь одолевает бессонница, вновь идет легкий дождь, и Тихиро решает, что ему нужно пройтись. Он идет уже знакомой дорогой мимо храма, ожидая, будто там кто-то будет, и отчего-то чувствует почти ощутимое негодование, когда на лестнице никого не оказывается. Несколько секунд он топчется рядом с храмом, не понимая, куда держать путь дальше — Тихиро надеется, что тут он найдет ответы на свои вопросы и просто вернется домой, а в итоге остается ни с чем. Но решив, что если ноги сами приносят его к храму, то стоит отдать местному божеству должное, он поднимается по лестнице вверх, едва удерживая равновесие на скользких каменных ступеньках. Ожидаемо, внутри нет никого, даже служек. Около алтаря тоже пусто, и Тихиро подходит к нему, не зная даже, что можно просить у божества поздно ночью. Скорее то обидится и ударит его молнией за то, что Тихиро будит его ради какой-то нелепой просьбы. Он вскидывает голову, смотря на заросшую мхом статуэтку монаха у дерева… Отвлекается, когда слышит шум совсем рядом, глухой стук, будто кто-то разделывает мясо. Подобные звуки ночью — знак, что стоит отступить, но Тихиро гуляет ночью под дождем и один раз зовет к себе ночью совершенно незнакомого человека, что оказывается якудза. В самом деле, о каком благоразумии тут может идти речь. Осторожно заворачивая за угол, Тихиро видит, что внутренние помещения храма открыты, а на ступенях, под крышей, сидит человек, тщательно вытирающий лицо. Не надо обладать невероятной памятью, чтобы понять, что это Содзе. Появление Тихиро на горизонте его явно удивляет, потому что он смотрит на него сначала отрешенно, потом просто удивленно. — Неожиданная встреча. Что, опять не спиться? — Как видишь. Тихиро пристально наблюдает за тем, как грязной от крови тряпкой Содзе стирает с рук кровь. Костяшки у него сбиты. Тут явно происходит что-то незаконное… Но пусть сегодня безрассудство и заводит Тихиро в это место в крайне щекотливую ситуацию, он не самоубийца. Звать полицию и обвинять в преступлениях в такие моменты — самое глупое, что можно вообразить, но скорее вежливости ради (какой вежливости, хочется спросить ему) он интересуется: — Ты убил кого-то? — Не, — простецки фыркает Содзе. — За убийство сейчас на слишком много сажают. Мне моя жопа дороже. Просто избили. Взгляд Тихиро поднимается на открытые двери. Оттуда доносится скулеж. — Ты один? — С двумя бездарями, они сейчас топят компромат, — заметив, как Тихиро вскидывает бровь, Содзе спешно добавляет: — Документы, в смысле. Я уже сказал, без убийств. — Ага. Ну да. — Только не читай нотации, умоляю. — Если бы я пришел сюда читать нотации… — Тихиро медлит. — Прости за тавтологию, но я бы, собственно, не пришел. Знаешь, как говорят? Блаженно неведение. — У тебя моральная позиция гибкая, пипец, позавидовать можно. Невольно Тихиро наблюдает за тем, как Содзе оттирает последние пятна. Пальцы у него на удивление тонкие и костлявые, что выглядит странно, но Тихиро уверен, что держать удар он умеет. Он смотрит по сторонам, гадая, когда вернутся те два помощника, каких он видел у кабака, потом подходит ближе и садится на ступени рядом, не слыша возражений и вовсе, будто для Содзе это тоже совершенно нормально. Порывшись в куртке, он достает оттуда две банки: пиво и лимонная газировка, и первую кидает в руки Содзе. Тот легко ее ловит, после чего самозабвенно вертит в руках. — Ого! Что за спонтанное угощение? Или ты намеренно сюда шел? На его губах играет ехидная улыбка. Тихиро пожимает плечами. — Предчувствие. — Как тебе его вообще продали? — Это из автомата. — Вот так и бывает, сначала ты заводишь знакомства с людьми, вроде меня, а потом нарушаешь закон… Купил бы и себе пива, что ли. Тихиро наблюдает за тем, как с шипением Содзе вскрывает банку и прикладывается к ней, шумно глотая. — Слишком горькое. — Чего? — от неожиданного смешка Содзе едва не давится. — Ты же не любишь сладкое! Значит, пиво тебе точно понравится. — У меня есть границы допустимого. — Границы!.. Широки же твои границы! Вообще не понимаю, что у тебя на уме. Развалившись на лестнице, Содзе лениво наблюдает за продолжающимся дождем. Тихиро же смотрит на него, на пятна крови на рубашке, размышляя, действительно, насколько же широки его границы допустимого. В обычное время он бы не стал и смотреть в сторону людей уровня Содзе, предпочитая следовать морали и праведным истинам, но сейчас совершенно спокойно сидит рядом… Может, он просто знает, что там в комнате находится человек тоже не слишком достойный, так что эта собачья драка его не особо касается. — По ночам хорошо, да? Тихиро кивает. — Приятно, действительно. — Потому многие и предпочитают ночную жизнь. Бары, караоке, эта вся херня — людям только дай повод выбраться ночью куда-то, где можно не быть праведным офисным планктоном или прилежной студенткой, — Содзе сминает пустую банку и швыряет ее куда-то в кусты. — Смотри, Тихиро, в какой-то момент и ты к этому пристрастишься… Будет уже поздно. — Пока что я плыву по течению, так что все равно. Тем более мне просто нравится ночная тишина. — Одиночество?.. Интересно. Да, думает Тихиро, возможно, мне просто нравится одиночество. Люди имеют тенденцию навязываться, если ты отпрыск богатой и известной семьи, ему везет, что он находит отдушину в Сазанами, тоже из такой же, которому все равно. Но теперь у него есть второй человек, который даже не знает о его причастности к Рокухиро Кунисигэ… И этому человеку все равно. — Что будешь делать потом? — Не знаю… Думал нажраться в говно. А че? Есть идеи получше? Идея о пьянке звучит для Тихиро дико, и он кивает на Содзе. — Во-первых, у тебя вся рубашка в крови, куда ты в таком виде идти собрался? Во-вторых… Не знаю. У меня дома есть чай. Содзе по-шакальи смеется. — Фу, опять зеленый? Вот поэтому у тебя рожа и кислая. — В этот раз, — продолжает Тихиро, — я купил сахар. Нельзя просто так пригласить человека к себе домой исключительно ради чая. Тихиро, может, не самый развязный юноша своего возраста (он уверен, что у Сазанами и то больше опыта по каким-нибудь дерьмовым романтическим комедиям и прочим прелестям из интернета), но даже он понимает, куда это ведет. Очевидно, это понимает и Содзе, но тот явно воспринимает это в миллион раз проще, и от этого ситуация еще абсурдней. Но они все равно пьют чай, потому что?.. Возможно, все дело действительно в банальном сахаре. Они сидят за низким столиком, и Тихиро чувствует, как за каждым его движением внимательно следят. Он старается держать себя в руках, удержаться от дрожи в руке, но, когда он разливает чай по чашкам, несколько капель все равно неосторожно попадает на стол. Из еды сегодня данго — Тихиро они не особо нравятся, но он спрашивает у Сазанами, и тот говорит, что лучше сладости в округе точно нет. — Нервничаешь сегодня? Голос Содзе настолько полон шутливой язвительности, что испуг почти мгновенно проходит. Но Тихиро все равно вздыхает, когда возвращает чайник на место. — Может, я просто устал. — Ночью все же полагается спать, а не бегать по улице под дождем в поисках… В поисках чего? Тихиро поднимает глаза, и встречается с пристальным взглядом Содзе. Тот уже не улыбается. — Ты искал меня. Это не вопрос. И потому врать здесь не нужно. Тихиро просто кивает. — И зачем же ты искал меня, Тихиро? — Честно? Понятия не имею. Просто пошел по знакомому пути, надеясь, что тебя встречу. Было такое предчувствие. — Предчувствие, значит… Интересно, — Содзе берет в руки палочку с данго и зажимает один шарик в зубах. Он обводит его языком, и Тихиро наблюдает за каждым движением, каждым новым укусом, пока Содзе расправляется с данго и принимается за второй. — Значит, и сладости ты купил потому что тоже предчувствовал, да? — Да. Именно так. Признаться, Тихиро сейчас и сам без понятия, зачем он все это покупает. Но подыгрывать чужим издевательствам он не намерен, и так уже позорит себя дальше некуда, и просто берет одну палочку с данго в руки. На вкус слишком сладко, и он невольно морщится, не понимая, что Содзе находит в этом. Он вновь поднимает на него взгляд, и понимает, что Содзе все это время наблюдает за ним, поигрывая с пустой палочкой в руках. Заметив реакцию, он ухмыляется. — Настолько не нравится? Удивительно. Я думал, молодежь обожает сладкое. — Видимо, себя ты к молодежи тоже причисляешь, если до сих пор любишь такое. — Что я могу сказать? — Содзе разводит руки в стороны с легкомысленным выражением лица. — Я слабовольный человек. В этот раз Тихиро даже не скрывает скептицизма во взгляде, отчего в ответ слышит смех. — Разумеется, я говорю про маленькие слабости, вроде сладкого, спиртного и табака. И согласия посетить чью-то квартиру вместо того, чтобы пойти выпить с подчиненными, — неожиданно, его голос становится ниже. — Почему ты не назвал, чей ты сын? — А ты уже все вынюхал? — парирует Тихиро. — Мне было интересно. Я не ожидал, что судьба сведет меня с сыном Рокухиро Кунисигэ, — откинувшись назад, Содзе придирчиво осматривает Тихиро, затем оттягивает ворот футболки, выданной ему вместо постиранной рубашки. Он принюхивается. — А это тоже его майка? — Нет. Это не квартира отца. — Жаль… В каком смысле тебе жаль, хмурится Тихиро, но просто закатывает глаза. Это не настоящее раздражение, скорее просто смирение с чужой глупостью, а Содзе вне работы, кажется, только и состоит из них, что по-своему интересно, настолько этот образ контрастирует с тем, как он, скорее всего, ведет себя уже с коллегами. О том, какой Содзе там, остается только догадываться, но тут он ведет себя болтливо и развязно, из чего Тихиро делает вывод, что это скорее всего его настоящее «я». Следующим на очереди оказывается анпан, и Содзе откусывает от него, из-за чего бобовая начинка слегка размазывается по губам. Он ест быстро и неосторожно, на это неприятно смотреть, потому что Тихиро любит чистоту, и он невольно подается вперед, пальцем стирая начинку с губ Содзе, после чего пробует ее сам. На вкус… слишком сладко. Как он это ест? — Любишь бобовую пасту? — голос Содзе сквозит иронией, и Тихиро передергивает плечами. — Все равно не мое. — Жаль, что в этом мы с тобой не сойдемся. — А в чем сойдемся? — осторожно спрашивает он, и, конечно же, получает в ответ эту наглую ухмылку. — В чем-то, да сойдемся. Знаешь, смешной факт? Я большой поклонник твоего отца и всего его дела. Спроси моих починенных, они небось нажалуются тебе, что я об этом не затыкаюсь. Это довольно иронично, что мы встретились, так что я поверю в то, что мы найдем повод сойтись, неважно на чем конкретно. Хотя… — Содзе медлит, пристально рассматривая Тихиро. — Есть ли повод об этом беспокоиться, смотря на наше миленькое свидание. Это не свидание, хочется возразить Тихиро, но все и правда выглядит, будто это оно и есть, поэтому он просто вздыхает. — Я думал, ты будешь более плохого обо мне мнения, с учетом всей истории с твоим отцом. — Нельзя грести всех под одну гребенку, — возражает Тихиро. — Я был зол в начале, но прошло уже три года, надо разделять людей. Кто-то виновен, кто-то — нет. Если мы вернемся к изначальной теме, то я не уверен, что на «свидании» говорить о мертвых родителях нормально, особенно об обожании их. Ты не находишь это странным? Претензия такая точная, что Содзе давится анпаном. Пусть Тихиро и не самый большой спец в свиданиях, романтике или чем-то еще, но даже он понимает, где проходит граница. Содзе все шутит про то, что рамки допустимого у Тихиро широки, но он и сам, кажется, не знает, где стоит остановиться. Впрочем, Тихиро не обижается. Бесполезное занятие. — Ох, уел. — Считай как хочешь. Все равно мы познакомились, когда ничего друг о друге не знали. Первое впечатление крайне важно. — Экие мудрые слова… И что же тебе подсказало первое впечатление обо мне? — Ничего особенного. Что ты простой человек. Не всегда нужно нечто невероятное, чтобы проникнуться к кому-то. После повисает молчание, которое разбавляется разве что стуком чашек и шумом дождя за окном. Тихиро не знает, что добавить, но он чувствует себя спокойно, сидя вот так сейчас, и это устраивает его в полной мере. Он просто наблюдает за тем, как Содзе доедает остатки приготовленных сладостей на столе и облизывается, как лощеный кот, и когда он хочет сказать, за окном вдруг бьет молния, гремит гром. И в комнате вырубает свет. Электричество тут отключали частенько, потому Тихиро не удивляется — это был вопрос времени. Содзе же издает удивленный возглас, и, судя по звукам, тут же начинает шарить руками по столу. Неслышно Тихиро поднимается с места и подходит ближе, пока не перехватывает запястье Содзе, отчего тот замирает. Наклонившись к нему ближе, отчего волосы Содзе начали щекотать лицо, Тихиро едва слышно шепчет: — Не скинь чашки. Думаю, с чаепитием на сегодня окончено. Ты останешься? — А что, если я боюсь темноты? — ехидно отзывается Содзе. — Тогда ты можешь прийти ко мне в комнату. Он поднимается, и чувствует, как следом за ним встает и Содзе. Кажется, с утра дождь наконец-то прекращается. Тихиро слышит это по тому, как редко барабанят капли по подоконнику в монотонном ритме. Сам он почти с головой накрыт одеялом, и вставать не хочется… Он вновь поднимается до будильника, и, честно говоря, это первое утро, когда в голове лишь одно желание — накрыться с головой и спать до упора. Пальцами он вдруг натыкается на что-то теплое рядом, ведет рукой выше, пытаясь понять, что это такое, пока не натыкается на кадык… В голове мгновенно проясняется, и Тихиро резко распахивает глаза. Сказать бы, что он смущен, да только он прекрасно помнит предыдущую ночь, и потому вопросов нет. Наконец-то представляется возможным рассмотреть странную татуировку Содзе нормально: она и правда напоминает узор на коже рептилии, такая темная, что можно только гадать, как долго ее набивали. Некоторые люди просто любят ощущение боли, верно? Содзе глядит на него с прищуром, волосы застилают ему лицо. Несколько секунд они смотрят друг на друга, молча, пока вдруг Содзе не натягивает на себя знакомую лукавую улыбку и не произносит едва слышно: — Хорошо спалось? — Да. — Круто. Потому что я выкинул твой будильник. Когда Тихиро вскакивает с кровати, Содзе начинает смеяться; заливается смехом, когда тот смотрит на часы и видит полдень, и понимает, что пропустил университет. Есть вещи, которые он может себе позволить, но не эту! Однако, поздно лить слезы, поэтому Тихиро решает направить энергию на что-то более продуктивное. То есть, конечно же, он хватает подушку и пытается придушить Содзе, пока тот продолжает смеяться. Он пытается защититься, но делает это настолько вяло, что Тихиро почти удается заткнуть ему рот подушкой. — Да ладно! Молодость — самое время, чтобы проебывать учебу! — Иди к черту! — Зато какое утро, а? Какое утро! — Я убью тебя! Пока Тихиро спешно натягивает штаны, Содзе продолжает наблюдать за ним из кровати, будто и не собирается никуда уходить. Но потом ему явно надоедает, и он поднимается, с таким гордым видом прохаживаясь мимо, что Тихиро хочется спросить, как такое вообще возможно с голой задницей напоказ. Впрочем, он решает оставить это без комментария. Он терпеливо дожидается Содзе у входной двери, когда тот наконец заканчивает. Пиджак болтается у него на руке. — Что ж, это была славная ночь. Правда, хотелось бы чего-то более интересного, чем невинные поцелуи. Тихиро лишь хмурится. — Мы не так давно знакомы. — А, значит, теперь ты вдруг ставишь условия? Содзе лениво оглядывает пространство вокруг с крайне задумчивым видом, потом вздыхает. — Хорошая квартира… Хорошая. Тебе тут не одиноко? Так много место для тебя одного. — Немного. — Ну, еще бы. Молча наблюдая за тем, как Содзе натягивает ботинки, Тихиро ничего не произносит. Он терпеливо дожидается, пока тот соберется, и только в самом проходе, когда тот открывает дверь и выходит прочь, вдруг окликает его: — Приходи завтра. Несколько секунд Содзе смотрит на него, неотрывно. Он не моргает, его лицо совершенно спокойно, и когда в душе зарождается опасение, что что-то было сказано не так, он неожиданно растягивает губы в насмешливой ухмылке, издевательской, но дружелюбной, чтобы Тихиро понял, что ошибки не было. Он все сделал верно. — Приглашаешь меня вновь? — Не паясничай. Все эти заигрывания начинают утомлять, и Тихиро не скрывает хмурого выражения лица, что только веселит Содзе сильнее. Он отвешивает шуточный поклон, после чего кокетливо произносит: — Ну теперь я точно не смогу отказать!