Самый лучший десятитысячный день

      О старый причал били волны. Сидевшая на узеньких и подгнивших досках маленькая фигурка смотрела в небо. На её глазах вот-вот должен был родиться новый, самый лучший в мире день. Десятитысячный.       Один из миллионов самых лучших в мире десятитысячных дней, на самом-то деле.       Но ей это было не понять. Ведь для неё он был первым.       Аю, большой огненный блин, который умные глупцы звали шаром, скоро должен был выкатиться из-за кромки деревьев и проржавевшего корабля Енцесол, упавшего сюда ещё сотни лучших дней назад. Бывший когда-то грозным оружием, теперь он навсегда врос в густой лес, возвышаясь над верхушками деревьев своими рыжими ветками, протыкающими небо.       Фигурка – Йонлир – опустила ноги в воду и сжала ладонями колени. До самого лучшего дня оставались мгновения.       Искра. Огненная слеза подожгла густой лес.       Блестящие восторгом глаза следили, как свет пробуждал всё вокруг.       Аю восходил. Медленно и величественно, потусторонне-вечно, словно застыв в одном мгновении, объединившем и падение Енцесола, и самый лучший десятитысячный день, и сотни таких же дней, и Йонлир, и миг, когда её уже не станет…       Аю всходил. Душа Йонлир уходила в пятки.       Ветер, рвущийся с полей, с города, сюда, к маленькому озеру, рванул воду, заиграв в свете Аю мириадами искр, а потом пробудил лес, зашедшийся криками птиц.       Самый лучший десятитысячный день начался.       Йонлир на причале больше не было.