Территория

      Закуривая сигарету из новой пачки, Картман стоял у ларька ещё какое-то время, оперевшись о его стену спиной. Он всë не мог выкинуть из головы тот момент, когда позволил рыжему просто взять и высказать всë как есть. Парень бесился, что ничего с этим не сделал, ведь внутри опять засело ужасное ощущение непонимания и раздражения с непривычной примесью вины. В неловкое положение перед самим собой гопника поставил какой-то неформал, а потом взял и ушëл, выставив Эдика козлом.       Картман даже не пытался как-либо оправдаться, но и не собирался считаться с мнением того подростка, чьë имя он до сих пор не знает. Это не так уж и важно. Парень сводит брови, направляя суровый взгляд в сторону. Он всë не может нормально поразмыслить над ситуацией, потому что голову переполнила буря возмущений и оскорблений в сторону Коли.       Выплюнув очередное ругательство, гопник отрывается от стены и уходит в нужную сторону. Хмуро глядя под ноги, опустив голову вниз, парень совсем не замечал окружающее. Погрузившись в свои мысли, он просто шагал по асфальтированной тропинке, выпуская время от времени мутный дым сигарет. Курение всегда его успокаивало, приводило в себя, побуждало больше мыслить над определëнной ситуацией. Так и сейчас.       По прибытии в школу гопник ни одного из своей компании не встретил. Возможно оно и к лучшему, ведь разговаривать сейчас совсем не хотелось. Войдя в класс, он занял последнюю парту первого ряда, место прямо у окна — самое лучшее по его мнению. Можно было просто смотреть наружу и думать о своëм, полностью позабыв о том, что урок даже к концу не подходит.       Этим парень сейчас и занимался, хотя занятие ещё не началось, именно поэтому кабинет был почти полностью пуст. Никакого шума, который смог бы помешать Эдику погрузиться в свои мысли, разглядывая голые ветви деревьев и белую высь. Где-то вдалеке от территории школы облака потихоньку рассеивались, позволяя небу занять маленький кусочек между ними.       Если Колю вполне устраивала такая погода, то Картмана же наоборот. Утро сегодня совсем не вдохновляет, вечно в сон клонит, хотя парень ночью хорошо поспал, не лицезрея странные сны, которые приходилось видеть до. Отмахнув усталость, подросток отвернулся от окна, подперев щëку кулаком, и стал листать ленту какой-то соцсети, направив взгляд в экран.       И хоть друзья подошли ко второму уроку, не позволив Эдику умереть со скуки в школе, это не совсем помогло его состоянию. Казалось, что от вечно нахмуренных бровей скоро появятся морщины, но парень продолжал утверждать, что всë хорошо. Он всë ещё старался влиться заново в разговор компании, но кажется упустил тот момент, когда они сменили тему.       Сидя на лестнице, где задний двор школы и практически людей не бывает, Игорь, расположившись на самой высокой ступеньке, облокотился о собственные колени и немного наклонился, чтобы друзья лучше слышали его. Сейчас Картман даже не вникал в то, о чëм нак оживлëнно повествовал один из компании. Он сделал вид, что весь во внимании, и откинулся назад, спиной опираясь о железные перила.       В самом начале перемены парни повели Эдика на улицу, подметив то, что шатен всë ещё какой-то тихий, уставший. Они посчитали, что свежий воздух и беседа немного прибавит ему настроения. Однако это не совсем сработало так, как ожидали гопники. -… но я вообще не парюсь насчëт устного русского, его любой лох сдаст. Я тоже смогу, — у парня появилась мотивация подтянуться в учëбе, причина тому была довольно весомая. — Если я реально получу высший бал, то дядя подарит новый телефон, — на днях приезжал брат матери Игоря, тогда-то он и пообещал вознаграждение племяннику в случае успешного результата. — А какой марки? — Дима, сидя чуть ниже Кириенкова, смотрел на друга, развернувшись только немного, чтобы удобнее было слушать.       Он по-прежнему считал, что его подарок будет самый лучший. Отец обещал подарить мотоцикл, когда сын окончит школу с хорошим аттестатом. Придëтся поднажать, если Марменко и правда хочет гонять по вечерам на своëм байке вместе с девушкой. — Сказал, любой купит, который я захочу, — ходить со старым андроидом, на котором почти живого места уже нет, совсем не удобно, поэтому Игорь готов был за короткие сроки подтянуть русский и наконец сдать экзамен, чтобы получить новый телефон.       Эдик заставил себя отвлечься от размышлений только тогда, когда получил лëгкий удар в плечо от Кирилла. — Не понял, мне одному ничего не обещали, если экзамены сдам? Тебе подарят что-то? — Пыхтеев, конечно, был рад за одноклассника и его телефон, но чувство несправедливости резко зародилось где-то в груди. Парень, опустив уголки губ вниз и вскинув брови, наигранно обиделся на друзей и родителей. — Ну… — Картман быстро попытался сообразить, о чëм шëл разговор, а спустя пару секунд всë смог вспомнить, что обещала мать. — Это не совсем то, но я буду жить уже отдельно, когда закончу школу. — Гондон, — парень, тихо усмехнувшись, пнул локтëм Эдика под ребро, но улыбнулся, искренне радуясь за друга, — Ну поздравляю, поздравляю.       От осознания, что приходится поднапрячь мозги, чтобы вспомнить суть беседы, настроение Картмана менялось в худшую сторону, ведь раньше он всегда был в теме разговора, а сейчас не может даже понять, о чëм болтают его друзья. Он понимающе кивал головой время от времени, чтобы не казаться слишком уж подозрительным. Голос внутри повторял один и тот же вопрос по несколько раз, выводил этим ещё сильнее:«Мне должно быть наплевать на чувства какого-то неформала, чьего имени я даже не знаю. Его слова не должны так влиять на моë состояние. Так почему мне не похуй?»       Тяжело вздохнув, парень выдавил из себя какое-то подобие улыбки и полез в карман за новой пачкой «Чапмана», чтобы расслабиться. Он вытянул толстую сигарету из коробочки и придержал губами. Из всей группы, зависимость выработалась только у Эдика. Остальные, конечно, могли покурить за компанию, но не на постоянной основе, как это делал шатен. Он сразу искал сигареты, когда попадал в стрессовую ситуацию, любил подымить вечером на балконе, мог просто от скуки. Конечно, он знал о последствиях, но избавиться от привычки не мог.       Парень пытался бросить ещё в прошлом году. Сначала всë было более-менее терпимо, но когда дело дошло до ломки, он сорвался. Именно в тот момент подросток пожалел о том, что вообще когда-то попробовал. И всякий раз он снова обещает себе, что завяжет, но постоянно срывается. В последнее время Эдику стало всë равно и он сдался зависимости. — Ты бы не курил так много, — Марменко, не смотря на того, к кому обращается, расстегнул карман куртки и вынул вэйп, принимаясь дымить за компанию. — Кто бы говорил, — Картман усмехнулся, поднимая уголок губ вверх и находя в словах Димы некую иронию.       Парильщик спустя несколько мгновений увидел белый дымок, выпускаемый им же. Он помолчал, пару секунд наблюдая за тем, как облако растворяется в воздухе. Только затем парень обернулся обратно к Эдику и заговорил. — Сигареты вреднее, — Марменко расслабленно облокотился о перила и легонько вздрогнул, когда ветер коснулся его кожи, проникая сквозь слои одежды. — Вэйп для любителей пососать, — парировал шатен. Его лицо наконец тронула улыбка, хоть и насмешливая. — Кто бы говорил, Эдик, — Дима акцентирует имя друга, повторяя его фразу, сказанную ранее.       Из самого здания школы был слышен звонок, оповещающий о начале урока, парни заметно расстроились, но только самую малость. Они спустились, быстро пробегаясь по лестнице, Дима скатился по перилам, оказавшись на земле первее всех. Подросток поторопил остальных и вместе парни пошли на занятие. Не сказать, что их сильно беспокоила учëба, но с начала девятого класса вся компания решила кое-как взяться за ум, хоть и получалось не у всех хорошо.       Стоило только Картману остаться в тишине, наедине со своими мыслями, состояние тут же вернулось, напоминая подростку о незадавшемся утре. Глупо зацикливаться на одном случае и портить из-за этого весь день, но гопник даже не старался об этом вспоминать, однако внутренний голос, принуждающий винить в плохом настроении того неформала, брал верх. Так как с первых минут занятия шла самостоятельная, весь кабинет погрузился в почти идеальную тишину. Даже Кирилл особо не разговаривал, потому что был занят написанием своей работы, как и все остальные.       Эдик тоже что-то пытался сообразить и написать на листочке, но особо много не получалось. Благодаря учительнице по географии, полностью отбившей у половины школы желание учиться, шатен не уделял особое внимание еë предмету. К тому же его лучший друг был одним из нескольких человек в классе, кто действительно понимал темы и мог спокойно написать ответы за короткое время. Он всегда помогает Картману и даëт списать. Поэтому волноваться не о чем.       Спустя пару минут Пыхтеев достал из рюкзака слегка помятый листочек и принялся записывать ответы на вопросы варианта, на котором сидел Эдик. Шатен ждал, хоть и не выделялся терпением, но знал, что надолго это затянуться не должно. Подперев щëку ладонью, гопник перевëл взгляд с доски в окно, смотря на проявляющееся всë больше и больше небо. Мысли снова нахлынули, не давая подростку возможности подумать о чëм-нибудь менее раздражающем.       Не умея перешагивать через свою гордость и осознавать вину, то ли в силу подростковой упрямости Эдик предпочитал сваливать свою реакцию на то, что он промолчал в тот момент, а не ответил и не поставил на место. Хотя прав он точно не был, но его это не волновало. По крайней мере гопнику больше нравился расклад, что для него тот случай и правда ничего не значит. Методом почти неосознанно самообмана Картман считал, что раз и навсегда поставил точку, никаких размышлений, никакого плохого настроения быть не должно. Он стабильно пять раз в день утверждал, что всë покончено и ему плевать, что теперь можно расслабить, можно как раньше проводить время. Вот только от внутреннего разочарования в неправдивости своих слов становилось в разы хуже.       Как же парень был благодарен соседу по парте, что тот отвлëк его от своих мыслей, затягивающих в свои сети и не позволяющих подумать о чëм-то менее бесячем. Кирилл спустя несколько минут пододвинул листочек с ответами Эдику. Картман тихо прошептал:«От души,» и коротко кивнул, принимаясь переписывать то, что написано на помятой бумажке корявым подчерком друга.       Как же хорошо, что сконцентрировав своë внимание на работе, голос в голове угомонился и только диктовал ответы. Картман быстрыми движениями чиркал по своему листочку, чтобы уложиться в пару минут, по-окончании которых нужно сдавать самостоятельную. Он одной рукой придерживал бумажку, немного поджал губы, а брови автоматически свелись друг к другу. Подросток всегда может убежать от своих мыслей, обманным способом отвлечься и зацикливаться на чëм-то другом, однако от подсознания уже никуда не деться. Сколько бы гопник не игнорировал то самое тошнотворное чувство, разливающееся и стягивающее всë внутри, мысли, скрытые за пределами его сознания, находили способ достать его.       Что уж говорить о том, когда Эдик вернулся домой. Стоило только по привычке выйти на балкон, чтобы насладиться свежим, вечерним, прохладным воздухом, взгляд непроизвольно сталкивается с тем самым окном. Нужно было срочно это как-то решать, ведь уже несколько дней Картман не может прийти в себя, заставляя своим поведением волноваться не только друзей, но и мать. Тогда, когда между парнем и его родительницей завязался небольшой разговор, он и решил удалить Брофловски из своей жизни.       Услышав громкий голос Лены, вернувшейся с работы и оповестившей об этом только что, Картман лениво сполз с кровати, а затем покинул комнату, стараясь не выглядеть каким-то странным. Парень тяжело вздохнул, прочистил горло и расслабил брови, вечно норовящиеся нахмуриться. На пороге всë ещё стояла мать. Оперевшись о стену, девушка сняла чëрные туфли на невысоком каблуке, перед ней стояли два пакета, наполненные продуктами. — Привет, — притихшим от усталости голосом поздоровался Эдик и наклонился, чтобы взять «груз» и отнести его на кухню.       Лена приобняла сына за плечи и чмокнула в щëку. Она скрылась в ванной комнате, после того, как повесила утеплëнное светлое пально в шкаф. А подросток направился в соседнюю комнату. Выкладывая на стол два пакета, он почти сразу принялся рассматривать, что мать купила по дороге домой. Парень выкладывал продукты один за другим. Не успел он управиться с половиной от всего купленного сегодня, Лена уже оказалась рядом. — Чего в школе нового было? — она прямо на ходу собрала волосы, чтобы не мешались, закрепив их заколкой «крабиком». — Да ничего особого… — продолжая отправлять продукты по местам: в холодильник, на полку, в шкафчик и так далее — Эдик не задумываясь ответил. — Самостоятельная по географии сегодня была. — Лëгкая хоть? — налив в кружку воду из фильтра, Лена только немного улыбнулась, поднимая уголок всë ещё накрашенных губ вверх.       Парень незначительно промолчал, пожимая плечами. Он поправил волосы, зачëсывая их назад. Эта тишина повисла в комнате, иногда прерываемая шорохом пакетов и прочими бытовыми звуками. Девушка, не вставая с места, включила огонь на плите, чтобы вскипятить воду в чайнике. Она тяжело вздохнула, думая о том, как бы не слишком резко сообщить о том, что заметила некие изменения в сыне. — А как дела в целом? — внезапно спросила Лена, подпирая подбородок ладонью. Она взглядом проследила, как Эдик садится напротив, спиной прислонясь к стене. — Нормально, — он, кажется, уже начал подозревать, к чему приведëт разговор, но, чтобы не провоцировать на новые подозрения, продолжал отвечать на вопросы матери.       Картман со всех сил старался скрыть от Лены своë паршивое настроение, не хотел давать ей повода волноваться. Он внезапно задумался о том, что если бы сейчас тут сидела десятилетняя его копия, то не скрываясь, показывала бы своë недовольство. Он точно не помнит какой момент в его отношении к матери стал переломным, потому что раньше парень совсем будто не ценил еë. Мог весь день просидеть за компьютером, никогда не помогал по дому и практически не учился.       Скорее всего, так выражалась его детская обида на то, что Лена могла днями не появляться дома, пропадая на работе. Время от времени ей приходилось водить домой разных мужчин или уезжать с ними, оставляя мальчика одного. Он не был настолько наивен и глуп, чтобы не понять в чëм дело. Это сильно огорчало Картмана, не понимающего, почему нельзя устроиться на нормальную работу. Ему всегда было жаль маму, но обида затмевала понимание. Да и как бы он смог повлиять будучи ребëнком?       Какова же была радость, когда Эдик узнал, что после увольнения, его матери не угрожает такая серьëзная опасность, как до этого момента. Однако потребовался ещё год, чтобы парень смог простить Лену, после чего и начались некоторые его изменения. Кажется, парень с возрастом начал больше понимать маму, стараться входить в еë положение. Ведь должна быть весомая причина, которая заставила пройти девушке такой травмирующий путь.       Когда кипящий чайник начал издавать нарастающий свист, Лена выключила огонь. Она встала со стула, отвернувшись, позволила себе наконец поджать губы. Может медлить с такими вопросами не стоит? Если серьëзное что-то случилось, а девушка даже не в курсе? В конце концов она должна была спросить, ведь совсем скоро придëтся отпустить сына. Моргнуть не успеешь, как настанет следующий год, а Эдик уже отдельно жить будет. Поэтому Лена категорически не хочет допустить того, чтобы подросток испытывал такую некую тоску, во время житья вместе с матерью. — Ты хочешь чай? — посмотрев через плечо, спросила девушка, открывая шкафчик над раковиной. — Давай, — Картман кивнул, задумавшись, когда в последний раз проводил время с мамой, даже грустно, то ли приятно стало.       Лена неторопливо разлила заварку для напитка в две белые чашки из нового сервиса. А когда из носика чайника выступила струя кипяченой воды, стоило только наклонить немного, горячий пар облаками воспарил вверх, тут же растворяясь в воздухе. Мама пододвинула одну из чашек с не очень крепким чаем ближе к сыну и свою тоже опустила на стол, маленькие ложки и сахарница последовали их примеру, приземляясь на предмет, покрытый тканевой и белоснежной скатертью. — Ну… А у тебя что нового? — неловко спросил парень, помешивая сахар в напитке. Он сделал маленький глоток, слегка поджал губы, так как горячо слишком было. — Клиенты сегодня придирчивые попались, неприятные такие, — девушка свела брови и тихо усмехнулась, прежде чем приняться потягивать свой чай. — Муж и жена. Представляешь, приехали из самого Краснодара сюда. Весь день на них потратила, в итоге ничего не понравилось и они уехали… — иногда работа риелтором не на шутку изводила, но тем не менее, она нравилась Лене. — Обратно в Краснодар? — подросток вопросительно вскинул брови, помешивая, уже растворившийся сахар в чае. — Нет, — протянула она. — В отель. Планируют там остаться, пока не найдут подходящую квартиру. Договорилась с ними завтра ещё посмотреть, надеюсь, хоть что-нибудь им понравится. — Ты поэтому такая задумчивая? — Картман поднял глаза на мать, делая очередной глоток. — Я не задумчивая, просто устала, — Лена вздохнула, стараясь немного улыбаться. Знал бы сын, что причина совсем не в этом. — А ты, кстати, тоже несколько дней сам не свой, — она замолчала как только поняла, насколько резко пришла к этому вопросу, но решила продолжать, раз уж начала. — Что-то случилось?       Эдик на мгновение поджал губы. Он, конечно, ожидал, что мать давно заметила его некоторые изменения, но до последнего надеялся, что разговор об этом не зайдëт. Но что поделать? Осталось только до последнего не подавать виду, что что-то не так. Однако это совсем бесполезно, Картман знает. — Всë хорошо, я просто… — он делает паузу обдумывая, что бы сказать. — В школе нагрузка большая. Экзамены эти… — Ты сомневаешься, что не сдашь? — девушка наклонида голову набок слегка, она понимала, что дело не в этом. Еë сына никогда не мучила неуверенность в себе, каким-то образом, он всегда выкручивался из разных ситуаций. Это могло бы сыграть ему на руку в жизни. — Да, скорее всего, — пришлось соврать, чтобы не выдавать подозрений, однако мать слишком хорошо его знала, чтобы просечь хитрость подростка. — Своими сомнениями ты роешь себе могилу, — она всë же решила подыграть. — Чем больше ты уверен в себе, тем лучше результат. А если ты предметы не понимаешь какие-то, то впереди ещё есть время, чтобы подтянуть. Тебе просто не нужно молчать об этом. — Не совсем, — парень отвëл взгляд. — Понимаешь, есть учителя, которые из-за неприязни ко мне могут завалить аттестат. А ведь он играет большую роль, чем ОГЭ.       Девушка начала догадываться, к чему клонит шатен. Под прикрытием школьных проблем и учителей, держащих обиду на парня, явно, скрывался кто-то, кто никакого отношения к экзаменам и аттестату не имеет. Чем глубже копать, тем ближе можно оказаться к разгадке. И много усилий для этого не надо, только материнская чуткость, знание своего ребëнка и умение заглянуть немного внутрь. — Может быть ты этим учителям что-то сделал? Срывал уроки, шумел, обсуждал, а они узнали? — небольшой глоток, не отводя от своего напитка взгляда, Лена чуть шире улыбнулась. — Да, кажется, что я их обидел, сам того не замечая, — он тоже не был настолько глуп, чтобы не понять, что мать поняла фишку. Решил воспользоваться моментом, не раскрывая личности, которую называл учителями. — Не знаю что делать. Я, наверное, точно без троек аттестат не закрою, если они не перестанут на меня злиться. — Тебе стыдно, или ты только из-за оценок волнуешься? — И то, и то, — Картман незначительно покачал головой, потягивая чай. — Значит, тебе нужно извиниться и постараться загладить свою вину, — Лена почти наполовину опустошила свою чашку. Она сложила руки на столе и посмотрела на сына. — Типа подарить что-то? Они посчитают это подкупом, — подросток свëл брови, подпирая щëку ладонью. — Не обязательно. Просто скажи, что тебе правда стыдно за своë поведение, — хоть сын и не хотел признавать того, что ему жаль, мама видит это, понимает без слов, не зная, перед кем и за что. — Конечно слов мало, поэтому покажи, что ты сказал это не просто так, для галочки. Начни себя вести подобающе и войди в их положение. Им тоже нелегко управляться с несколькими классами. — Ты думаешь, что это поможет? — Картман задумчиво опустил взгляд в свою чашку отпивая немного напитка, успевшего остынуть, хоть и слегка только. — Смотря как ты это скажешь и как будешь действовать.       И хоть слова матери подсказали ему верный путь, направили на решение проблемы, Эдику понадобился не один день, чтобы полностью осознать свою вину. Он пришëл к третьему уроку на следующее утро, приняв решение не видеться пока с рыжим. Всë же его не покидало раздражение при одной мысли о том подростке. С одной стороны Эдик часто не просыпается вовремя, поэтому с утра ещё было более менее легко. Но давящее чувство внутри не покидало гопника с того самого дня, он боялся называть это ощущение правильным названием, заменял на тот вариант, который устраивает больше — обида за то, что не ответил.       Вечером ситуация только ухудшилась. Привычка выходить на балкон покурить не исчезла, но от неë пришлось избавляться. И если в светлое время Картман просто-напросто не мог увидеть подростка, живущего в доме напротив, следственно, его настрой не так уж и падал, то ночью ситуация становилась более критичной. В окне напротив горел свет, можно было чëтко разглядеть силуэт Коли, что Картман запретил себе делать. Он уже придерживал сигарету губами, щëлкая зажигалкой, поднесëнной к табачному изделию. Стоило тонкой струйке мутного дыма улететь в сторону из-за ветра, растворяясь в воздухе, взгляд сам пал на парня за окном.       Сразу же брови сдвинулись друг к другу, сверля стекло в комнате дома напротив. Эдик тяжело выдохнул дым и поспешил развернуться, чтобы не видеть причину его плохого настроения, и хлопнул дверью на болкон за собой. Он свалился на кровать, закладывая руки за голову и направляя хмурый взгляд в потолок.       Повторяя свою ежедневную рутину по избеганию Коли, которая, по мнению Картмана, должна была помочь и избавить от раздражения, он даже не представлял, какое великое удовольствие доставляет Брофловски, уже который день ходящему и почти не боящемуся, что за ним увяжется компания гопников. А это разве важно сейчас? Нет. Важно то, что только спустя ещё пару дней, примерно к концу недели, Эдик всë же решает пойти на уступок и перешагнуть через свою гордость высотою в десять метров, если не больше. Хоть это и даëтся парню с трудом, но он нехотя заставляет себя просто сесть и перестать вестись на самообман.       Хотел бы он сказать что-нибудь в ответ Коле, то давно бы сказал, но промолчал почему-то. А потому что говорить нечего, оправдаться невозможно. Картман тогда впервые увидел, чтобы кто-то поимел смелость высказать свою точку зрения и вывалить все обвинения ему в лицо. Обычно одного раза хватило, чтобы тот, кому не повезло упасть лицом на кулак парня, понимали и старались не сталкиваться. С Брофловски совсем другой случай. Он всеми силами старается не показать страх, а зарыть его в глубине своей души, никогда не выпускать перед Эдиком. Рыжий даже умудряется грубить и посылать его. Возможно, что из-за прямолинейности и дерзости Коли гопник наконец смог назвать то самое чувство виной, хоть это и далось ему не сразу.       Субботним вечером парню удаëтся полностью принять совет матери, осознать свою вину. Поэтому, приняв решение, он накидывает на себя куртку и спешно выходит из парадной. Чем быстрее сделает нужное, тем быстрее полегчает. Спускаясь со второго этажа по лестнице, пробегая по ступенькам, Картман неуверенно жмëт губы, размышляя о том, что рыжий может и не стоить извинений. Он сам виноват, что с первого раза не понимает. Но, несмотря на мысли, гопник продолжает спускаться, пока холодный воздух не окутает его лицо и не взъерошит волосы бьющим ветром. С другой стороны, признание вины может помочь состоянию Эдика.       Парень решительно вздыхает, собираясь с мыслями, и делает первые шаги навстречу к нужному дому. Гопник ускорил темп, не отводя взгляд от комнаты со включённым светом. Ничего сложного в простом извинении нет, всего лишь одно слово, которое шатен не любил произносить так сильно, но исключительно в крайнем случае озвучивал. Возможно причина не только в этом, возможно, что раньше парню просто не доводилось сталкиваться с сильным чувством вины.       Шатен подходит к детской площадке, чтобы сократить и без того недолгий путь к дому Брофловски, всего лишь пара шагов. Стоит ему только дойти до центра, где обшарпанная, вертящаяся карусель расположена, совсем рядом слышится знакомый хрипловатый голос. Эдик оборачивается на звук, тяжело вздыхает. — Что, на качельке покаталься захотелось? — Кирилл посмеивается, прикрывшись кулаком, поднесëнным к губам, которые в улыбке растянулись.       На нëм сегодня снова нет куртки, только толстовка серая с огненным принтом и надписью. От холода парень легонько вздрагивает, но возвращаться за верхом не собирается. Он не бедный, просто ленивый, да и не считает, что накидывать что-то поверх обязательно, когда выходишь посидеть на улице совсем немного.       Картман поднимает руку вверх, жестом здороваясь с другом. Он решает, что Коля и подождать может, а с Пыхтеевым можно посидеть, хотя что-то внутри твердит наоборот. Парень не слушает самого себя и скорым шагом подходит к гопнику. Они пожимают громко руки, а Эдик напрочь забывает спустя пару минут, для чего вообще вышел во двор.