***
Резко распахнув глаза, Дарио вскочил с кровати пытаясь отдышаться, будто некоторое время назад его беспощадно душили. Прядь волос небрежно свисала на лбу. Холодный пот тек по вискам, сердце билось сильнее, дыхание участилось, а тело ощущало напряжение и тревогу после пережитого кошмара. Облегчение, но одновременно налет неприятных эмоций и дискомфорта, постепенно утихали, уступая место осознанию окружающей реальности. Двери балкона действительно были распахнуты, а прохладный ветер, точно не званный гость, блуждал по помещению. На улице шел интенсивный дождь, все также агрессивно, а огромного зеркала над камином…не было. Священник откинул одеяло и приблизился к дверям, чтобы усмирить порыв стихии. Закрыв их на замок, он ещё некоторое время простоял на том же месте, опершись рукой о холодное стекло, изучая грозную природу. Он стал вспоминать свой кошмар, — Это точно не вызвано Магией, Синьорина Кроу, — утвердительно сказал он про себя. Теперь ему было интересно одно, как скоро они вновь встретятся наяву и как теперь будет смотреть на нее, учитывая произошедшее, в его голове. Хоть это и был дурной сон, но на удивление, не вызывал отвращения к желанной для него девушки, как раз наоборот, жалел что не удалось увидеть целиком. Один за другим, перед глазами промелькали отрывки недавнего безумия. Кровь закипела от образа ее обнаженного тела, игривости, громких стонов и страсти. О должности кардинала вспомнил только в последнюю очередь, но это волновало prete меньше всего. “ И был ли это кошмар?” — насмешливо пронеслось в его голове.. — Теперь хоть переложи подушку на пол, уснуть все равно не получится, — пробубнил он, умывшись и переодевшись в форму священнослужителя. Делать других попыток вздремнуть больше не планировал, сославшись на то, что все равно было бы напрасно. Взяв четки и священную книгу, что лежала на верхней полке возле камина, служитель Ордена спустился по мраморной лестнице в церкви Первозданного, раздумывая о многом, но в особенности о ней. О том, насколько далеко мог зайти его жгучий интерес, не до конца понимая корня сей проблемы, ведь о чувствах и речи быть не могло. Влюбленность, для такого человека была чужда. Не было еще той женщины, что пленила бы его сердце, оно было слишком цинично, да и не нуждался он в этом вовсе. Карьера и долг всегда стояли превыше всего и это казалось, более чем достаточно.Obscuritas
14 февраля 2024 г. в 14:07
Ночь. Звезды тускло мерцали на бескрайнем холсте небес. Не слышалось ни птиц, ни людей, ни другой живой души.
Тучи, сгущались над городом.
Легкий ветер промчался среди деревьев, приглушая ночные звуки своим шелестом, играя с белоснежными портьерами на широком балконе и освежая воздух вокруг. Его глухой свист проникал сквозь мрак, словно обещая тайны и загадки. Луна освещала контуры стволов и листвы, создавая игру света и тени.
Лодки в Гранд-Канале поднимались на волнах, покачиваясь и легонько сталкиваясь между собой от напора воды. Возникал тихий и нежный звук, похожий на тихое плескание воды или нежное постукивание, которое напоминало ласковое прикосновение или шепот моря, звук который мог создавать ощущение спокойствия и гармонии, особенно в тихую и умиротворенную на водной глади ночь.
В воздухе витали признаки начала весенней грозы.
Тусклый свет двух свечей на паникадило освещал комнату, где мужчина, в алом одеянии кардинала медленно кружил женщину на руках, чье тело было укрыто лишь тонкой прозрачной тканью пеньюара и лениво обернуто поясом вокруг талии. Ее руки изящно свисали, давая полную волю действиям мужчины…
Священник медленно опустил свой взор на девичью шею, затем также медленно, не желая упустить хоть малейшую деталь, добрался до манящей женской груди, всматриваясь в розоватые ореолы и набухшие соски ведьмы. Ему не терпелось попробовать их на вкус, сжать зубами, кусать, теребить и слышать громкие стоны удовольствия.
Чем дольше он любовался, тем сильнее не мог насытиться живой скульптурой в своих руках. Время будто остановилось.
Наклонившись, святой отец вкусил пьянящий аромат ее тела, аромат вишни. Такого желанного, и в той же мере греховного.
Все было не правильно. Девушка…полуобнаженная … да еще и ведьма, которую Он, правая рука Его святейшества…так сильно возжелал, вместо того, чтобы возненавидеть, как всех остальных. Он, в священном одеянии красного цвета, что символизировало готовность её носителя проливать кровь за веру и за Церковь.…Он, давший обет…намеренно и трезво рушивший все, к чему так усердно стремился годами.
Темнота скрывала от чужих глаз, но луна скользящая в опочивальню, была свидетельницей их скандального греха. На службе ему доводилось повидать множество прелестных дам, некоторые из которых открыто пытались хоть как-то привлечь его мужское внимание весьма опрометчивыми способами: глубокими декольте, которые они демонстрировали, склоняясь к полу ниже, чем того требовал этикет, и распутными взглядами во время проповеди. Дарио, спокойно реагировал, никогда не переступая черту, и оценивал их шалости как глупость. А эта женщина стала особо привлекательна, не только своей красотой, но и своим довольно острым языком и натурой.
Бартоломью все давно решил для себя, но не мог до конца принять свое поражение…либо остановиться сейчас, либо дойти до конца… А ведь он бы мог, более того, должен был бы, но не хотел.
— До конца, — произнес он, медленно поднимая взгляд. — Почему же запретный плод столь сладок, Эстер?
В ответ prête услышал лишь короткий смешок. Кроу плавно подняла голову, и их взгляды встретились. Ее движения были мягкими, чарующими, сейчас она вела себя гораздо раскрепощеннее, смелее, будто все было не наяву, и сам разум издевался над ним.
— Запретный? — с насмешливостью спросила чародейка, — Разве сейчас я для тебя запретна, Дарио? — стоило услышать свое имя из ее уст, как разум святого отца помутнел окончательно, и в следующий миг, мужчина впился в ее губы пылким поцелуем. Он был настолько яростным, что у опытного в юношестве, любовных делах prete зазвенело в ушах.
— Что же ты со мной делаешь? — прозвучал вопрос, лишенный необходимости ответа, но Кроу все же добавила то, чего святой отец точно не ожидал услышать.
— Лишь то, чего мы оба хотим. — Этого хриплого шепота было более чем достаточно, абсолютно.
Быстрым шагом преодолев расстояние до ложа, священник бесцеремонно кинул девушку на прохладную кровать. Кроу грациозно поднялась на локтях, согнув колено, и без тени стыда взглянула прямо в холодные глаза кардинала. С наглейшей ухмылкой, секунду глядя на девушку сверху вниз, точно оценивая, мужчина рывком притянул ее к себе до края кровати, раздвигая бедра и ловко устраиваясь между ее ног.
Эстер все так-же не сводя с него глаз, плавно откинула волосы назад, соблазнительно оперевшись руками на постели, открыв ему все свои секреты. Тонкие пальцы коснулись пояса прозрачного халата, который и так, ничего не скрывал. Не теряя больше ни минуты, мужчина схватил женщину за тонкую талию и прижал теснее, грубо вцепившись губами в ее губы. Эстер не сопротивлялась, наоборот, углубила поцелуй и полностью отдалась этому страстному порыву, испытывая смесь мимолетного страха и возбуждения.
Получив одобрительный стон в губы, его руки начали блуждать по ее телу с уверенностью и решительностью, яростно спуская халат вниз по плечам.
Страсть и грубость слились воедино.
На мгновенье оторвавшись от губ, Бартоломью стянул нервирующую ткань полностью, откидывая куда-то прочь; подальше, чтобы больше не попадалась на глаза, вслед за этим толкнул девушку, дабы она оказалась в лежачем положении. Та изогнула спину, демонстрируя свои аппетитные изгибы, которые при золотистом отблеске свечи смотрелись гораздо эротичнее, и провела по ним руками вплоть до сокровенного места, еще больше разжигая пылающий огонь внутри мужчины, который тщательно следил за всеми движениями.
Коснувшись соска подушечкой пальца, Дарио словно дикий зверь накинулся на пышную грудь пылкими поцелуями, облизывая и покусывая, пока одновременно ласкал другую пальцами.
Все вокруг стало неважным, все клятвы, все убеждения, сан и обет сроком в двадцать лет. Он был готов съесть свою добычу целиком и полностью, вопреки всем правилам и запретам. Комната наполнилась пошлыми стонами девушки, тонущей в ласках. Одна рука опустилась между ее ног, где горело бесстыдство.
Мужские пальцы прошлись по мокрым половым губам, вызывая жалобный скулеж. Ведьма изогнула шею, глотая кислород, которого резко стало не хватать; на лбу появилась испарина, когда пальцы Бартоломью круговыми движениями сосредоточились на набухшем клиторе. Эстер инстинктивно сжала ноги, но это только обострило ощущения.
— Как же сильно ты возбудилась, — его вполне удовлетворяла такая реакция на его прикосновения.
— Мы же хотим как можно дольше продлить момент, не так ли? — губы prete изогнулись в похотливой улыбке. Он медленно расстегнул пуговицы на моццетте, все так же продолжая ласкать ведьму. Алый пилеолус странным образом все еще держался на голове. Возбуждение девушки текло по ее внутренней части бедра, руки над головой блуждали, цепляясь пальцами за простыни, чтобы хоть как-то унять мучительное томление, но все оказалось тщетно, когда два пальца с легкостью скользнули в нее, сорвав громкий крик.
— Раздвинь ноги, — прозвучал приказной тон, требующий повиновения, и она повиновалась — бессильная по собственному выбору, покорная. Видеть, как он смотрел ей между ног, возбуждало ее еще сильнее, а чувство подчинения давало ей ощущение полной свободы. Теперь он вновь играл по своим собственным правилам.
Опустившись к ее бедрам и схватив под ягодицы, его рот оказался у нее на клиторе, заменив движение пальцев, выбивая из нее дыхание.
Язык Дарио прошелся по клитору и опустился ниже, девушка охнула от жара внизу живота и медленно схватила свой напряженный сосок, стискивая и царапая, чтобы усилить ощущения. Он всасывал клитор, играя с ним языком и волна удовольствия вместе с громким стоном, вырывалась из ее горла.
— Дарио, — прошептала она, как в бреду, мотая головой, качнув бёдрами навстречу языку мужчины. Он поцеловал клитор, теребя его языком, заставляя содрогаться от удовольствия всем телом. Ей было не под силу унять свои стоны, тело двигалось и изгибалось раз за разом…
Священник довольно облизнув губы, медленно поднялся, продолжая дорожку поцелуев до межгрудья, закинув нежные ноги себе на талию, снова и снова стискивая ее округлости в ладонях.
Его большой палец надавливая, прошелся по ее губам, ведьма провела по нему языком и вобрала в рот фалангу, даря остроту своему партнеру. Кроу чувствовала его твердое желание и стала нетерпеливо тереться об него своей промежностью.
На улице уже начался дождь. Слышался стук острых капель, ударяаших по стеклам и негромкая молния где-то вдали.
Внезапно девушка ловко перевернула его на кровати и прильнула к его шее страстными поцелуями. Прямо перед кроватью, над камином, в золотистой раме, подобно величественной оправе, возвышалось огромное, незнакомое зеркало, словно оживляя пространство своим блеском, в котором он уловил отражение изящной спины. Вид в зеркале сосредоточил всё внимание на себе; то как девушка продолжала тереться об него, страстно целовала шею и обнаженные участки кожи, что открылись в вырезе расстегнутой на пару пуговиц сутаны. Гладя бархатистую кожу, его руки нежно прошлись вдоль женской спины и жёстко сжались на упругих ягодицах, стискивая и прижимая теснее к себе.
Ему хотелось большего, отправить все церемонии к черту и взять то, что причиталось ему.
Однако ветер стал интенсивнее, как и стоны девушки. Она резко выпрямилась, вскинув голову и уперевшись ладонями ему в грудь. Что-то явно шло не так… Он больше не мог ни пошевелиться, ни произнести что-либо, а девушка все продолжала свои движения, которые теперь начали казаться…безумными. Голова неистово начала болеть и пелена похоти постепенно спадала, оголяя странность происходящего…
Вдруг, двери балкона с силой распахнулись в разные стороны с громким треском, и шумный вихрь проник в помещение. Не успел он понять, что только что произошло, как в то же мгновение, Эстер начала смеяться не естественным смехом.
Дарио пытался хоть как-то отреагировать, оттолкнуть или хотя бы разглядеть ее лик, но пряди волос на лице мешали и этому. Хотя, в следующую секунду, она остановилась и резко покосилась на него дьявольским взглядом, ее нынче карие глаза, горели ужасающе красным оттенком.
— И гореть тебе в пламени, порочный грешник! — процедила она совсем не своим голосом, который прозвучал эхом. И в тот же миг, в руке над ее головой показалось острие длинного кинжала, которое с силой вонзилось в грудь обездвиженного Бартоломью. Грянул чудовищный гром, и вспышка молнии, прорезавшая небо, полностью ослепила падре.
Примечания:
Итак, влюбленности он "пока" не испытывал, но это вопрос времени))