Зеркала.

— Ты меня хоть когда-то любила? — хрипло спрашивает Саша и слишком поздно понимает, что боится услышать ответ. Боится услышать то, что уже не раз слышала от своей Аннушки, которая в пьяном угаре навзрыд кричала о том, как несчастна в их совместной жизни. Как её душа, тело и сердце стремятся к интеллигентному образованному петербуржцу Семененко, с которым судьба злодейка по ошибке разлучила её много лет назад. Трусова с непроницаемой мордой побитого бойца принимала выстрелы Ани, стараясь уколоть сильнее, в то время как всё внутри содрогалось от едкой, режущей боли и саднящего разочарования. Щербакова упрекала Сашу в том, что она её не так обнимает, целует, да и в принципе любит, а Трусова сокрушалась над тем, что делает это так как чувствует и не умеет по-другому. Раньше Сашины касания вызывали в Ане трепет, но после появления Семененко в лучшем случае равнодушие, но в большинстве своём отвращение. Саша искренне не понимает, когда в их спокойную гавань воровался токсичный ураган лжи, взаимных претензий и предательства. Аня кричит что проблема назревала давно, просто они оба молчали, смотрели мимо неё, забывались в каждодневной суете поглотивших их взрослых проблем, в то время как она пускала свои корни, становилась глубже и тягуче разъедала их брак, словно кислота. И Трусовой хотелось бы согласиться, но она не может. Не может и не хочет принять, что та, в ком она видела самую надёжную опору, под закат жизни её столь подло предала, что после всех пережитых трудностей их отношения потерпели самый настоящий крах от одного мановения питерского ветра. Саша задаётся нескончаемыми вопросами с разными формулировками, общая суть которых не меняется: могла ли она остановить этот разлагающийся процесс и в какой момент всё связанное с ней стало для Ани столь ненавистным? В голове маячит водоворот событий некогда счастливой совместной жизни, пережитого горя и конечного итога, с которым каждая из них осталась. — Зря стараешься, у меня жених в Питере. От Ани веяло свежестью, невинностью и озорством. Саша влюбилась с первого взгляда в эту утончённую молодую особу, с заразительным смехом и острым умом. Чем ближе Трусова узнавала Щербакову, тем увереннее становилась, в том что хочет чтобы шатенка носила её фамилию. Саша сводила с ума многих девушек, но сама слишком просто попала в ловушку простодушия и искренности Анечки, с вечно задумчивыми искрящимися глазами, осиной талией и твёрдым характером. Отец Трусовой, не отличающийся многословием, некогда дал рыжеволосой простой совет, который опечатался в голове молодой сердцеедки словно мантра: «Никогда не женись на тупой! Лучше пусть она будет страшной, но с мозгами. С дурой жизни не построишь, тебе нужна такая спутница в которой ты будешь уверена, как в самой себе. Уверена, что, если с тобой что-то случится она позаботится о твоих детях и поставит их на ноги, так как это сделала бы ты. Если ты встретишь красивую, с мозгами и чистой душой, то считай, ты выиграла эту жизнь». Глядя на Щербакову, Саша понимает, что за победу придётся побороться, но тем её вкус и слаще. — Это мы ещё посмотрим. — отвечает Саша с хитрой улыбкой и сокращает дистанцию между ними. — Ты слишком самоуверенная. — усмехается Аня. — Он там, а я здесь. — пожимает плечами Трусова. — И я очень упрямая. — Ну-ну. — говорит Щербакова прямо в губы рыжеволосой, а затем отстраняется с ответной улыбкой. — Как ты? — обеспокоенно спрашивает Саша, прижимая к себе хрупкое тело шатенки. — Не знаю. — качает головой Щербакова. — Мама умерла, папа в отчаянии, на мне малолетний брат… Советский Союз распался, денег нет. У меня практически ничего нет, ни сил, ни понимания как жить дальше. — У тебя есть я. — тихо говорит Трусова, вглядываясь в красные от недосыпа и слёз, глаза Аннушки. — Саша, нам ничего не светит. — обречённо покачала головой Аня. — Почему ты так думаешь? — в негодовании воскликнула Трусова. — Твой жених слился при первом мановении проблемы, но я не он. Найдём работу, отучимся и рванём в другую страну. — Да ты фантазёр я посмотрю. — грустно усмехнулась Щербакова. — Верь мне. — уверено сказала Саша и взяла лицо кареглазой в свои руки. — У нас всё получится. Ты ещё замуж за меня выйдешь по итогу. — Только при одном условии. — серьёзным тоном произнесла Аня. — Я вся во внимании. — насторожилась Трусова. — Я остаюсь при своей фамилии. — усмехнулась Щербакова. — Мы это ещё обсудим. — облегчённо выдохнула рыжеволосая. Аня опустила голову на плечо шатенки и устало прикрыла глаза в надежде на будущее, которое несмотря на неопределённость казалось уже не таким страшным. — И так у нас будет девочка. — в очередной раз повторила Аня, не отрывая взгляда от извилистой тропинки. — Аннушка, я же тоже присутствовала вместе с тобой у врача и за два дня не успела об этом забыть. — закатила глаза Трусова, держа свою жену за руку. — Нужно имя выбирать. — заявила шатенка. — А не рано ли? — изумилась Саша. — Она же появится только через пять месяцев. — Она уже личность! — возмутилась Аня. — И у неё должно быть своё имя. — Ну не знаю. — задумчиво потянула Трусова. — Может Маша? — Неплохо, но банально. — покачала головой девушка. — Нужно что-то оригинальное. — По такой логике имена из разряда Даша, Света, Алина сразу отменяются? — озадаченно спросила Саша. — Саш, ну это же наш ребёнок и имя у него должно быть особенным. Сильным. — терпеливо объясняла Щербакова. — Давай Катей назовём! — воскликнула Трусова. — Сильное имя как у императрицы. — Трусова, мою дочь не будут звать как твою бабку! — рассердилась Аня. — А что не так? — обиделась Саша. — У меня была трудолюбивая бабушка, а это красивое имя. — Я хочу дать ей такое имя, которого не было ни у кого в роду. Ни в моём, ни в твоём. Чтобы девочке сопутствовал успех и жизнь была легче и счастливее чем у нас. — мечтательно вымолвила Щербакова. — Хорошая идея. — улыбнулась рыжеволосая. — Какие твои предложения? — Может… Вика? — неуверенно спросила Аня. — По-твоему это оригинально? — выгнула бровь Саша. — Виктория — победа. — пояснила Щербакова. — Да знаю я. — закатила глаза Трусова. — Неплохой вариант. Несколько минут они шли в комфортной тишине поглощённые своими мыслями. Жизнь казалась красочной, многообещающей и счастливой. Казалось, все невзгоды отступили, оставив после себя лишь медное послевкусие боли, пережитых потрясений и напоминание о том, что они есть друг у друга. И это самое главное. — Саш, — тихо позвала Аня. — ты только представь, мы скоро станем родителями. — Представляю. — ответила Трусова с мечтательной улыбкой. — И очень этого жду. — Я люблю тебя. — внезапно сказала Аня. — И я тебя. — Саша оставила на губах жены короткий нежный поцелуй, и они продолжили свой путь в гости к Жене и Алине. Тогда Трусова не сомневалась в искренности слов шатенки, зато она это будет делать пятнадцать лет спустя, когда счастливые воспоминания обратятся ножевыми ранениями, а Аня будет кричать, что всю свою жизнь любила другого человека. Тень раздора, истощения и ненависти ещё не нависла над ними, ведь они слишком любили друг друга, чтобы разглядеть то, чего нет. — Мам, а почему ты выбрала мою маму? Маленькая кнопка являлась олицетворением выражения «шило в одном месте» спокойно сидела в объятьях Ани и доверчиво хлопала точно такими же зелёными глазками как у Саши, заинтересовано наблюдая за родителями. Трусова взглянула на девочку с улыбкой и нежно провела ладонью по её головке, а затем посмотрела на задумчивую Аню. — Потому что твоя мама всех моих женихов поотбивала. Она ходила за мной, ходила и в итоге единственной осталась. — Ну, как видишь не зря ходила. — сказала Трусова, подняв руку с обручальным кольцом и одновременно указывая взглядом на девочку. — Вижу. — улыбнулась Аня, поцеловав ребёнка в лобик. В дальнейшем Вика, не раз будет спрашивать своих родителей историю их отношений и каждый раз ответ будет неизменным. — Ты слышала эту ужасную новость? — возбуждённый и одновременно испуганный голос Косторной, заставил Аню насторожиться. — Какую именно? — недоуменно спросила Щербакова. — Помнишь брата Жени Семененко, Игоря? — быстро спросила старая знакомая. — Разумеется помню. — кивнула Аня. — Мы же нашей тусовкой все вместе гуляли. — Он разбился насмерть. — после короткой паузы вымолвила Алёна. — Боже мой. — голос Щербаковой дрогнул. — Бедный Женя, он же так любил брата, везде вместе ходили. Передай ему мои соболезнования. — Сама передай. — ответила Косторная. — Мы не разговаривали с ним почти двадцать лет. Ты считаешь это хорошей идеей? — с нотками сомнения поинтересовалась Аня. — Я считаю, что соболезнования нужно передавать лично, а не через посредников. — безапелляционным тоном сказала Алёна. — Ты же знаешь, что наш с ним случай уникален. — вздохнула Щербакова. — Боже мой! — воскликнула Косторная. — Вы не общались и даже не думали друг о друге почти двадцать лет. Ты счастлива в браке у тебя красавица дочка, у него тоже завидная жена и взрослый сын. Тебе не о чем беспокоиться. Мало ли что там было в молодости. В конце концов выражение соболезнования отнюдь не романтичная тема. — Звучит так будто ты права. — задумчиво произнесла Аня. — Потому что я права. — уверенно ответила Алёна. — У меня даже его номера телефона нет. — отчаянно старалась зацепиться за последнюю ниточку надежды Щербакова. — Сейчас скину. — сказала Косторная, а после отключилась. Через несколько секунд дисплей устройства вновь оживает и оповещает хозяйку о сообщении. Аня с сомнением вчитывается в незнакомые цифры, способные её соединить со старым, но отнюдь незабытым человеком. Необъяснимый трепет и паника растекаются по телу, словно липкий сладкий мёд, окутывают сознание и заставляют непослушные пальцы внести номер нового (старого) знакомого. Отдалённое предчувствие шепчет о том, что она совершает ошибку, но тошнотворно логичный мозг убеждает в безобидности и даже правильности данного намерения. Пару месяцев спустя Щербакова пожалеет о том, что проигнорировала в столь обыденной и в то же время судьбоносной ситуации ползучий холодок предчувствия дальней опасности для своей семейной жизни. Аня несколько раз перечитывает короткое сообщение, а затем сделав глубокий вдох отправляет. Щербакова даже не подозревает, что это сообщение станет началом неопределённости, страсти, внезапно ожившей любви, нескончаемых оправданий и горького предательства некогда самого близкого человека. 17:15. Вы: «Женя, добрый день! Вас беспокоит Аня Щербакова. Примите мои искренние соболезнования Вашей утрате». Доставлено. 17:43. Евгений: «Добрый день, Анюта!» Обратный отсчёт до катастрофы начался. — Помнишь Женю Семененко? — отстранённо спрашивает Аня, лёжа на плече рыжеволосой. — Эм, да. — брови Трусовой хмурятся. — А с чего вдруг ты о нём заговорила? — У него брат насмерть разбился, я выразила соболезнования. — пояснила Щербакова всматриваясь в напряжённое лицо своей жены. — Жалко. — коротко ответила Саша, смотря невидящим взглядов перед собой, а затем после секундной паузы, с наигранным безразличием спросила. — Мне же не стоит беспокоиться? — Саш, — Аня мягко разворачивает напряжённое лицо женщины в свою сторону. — То, что было в прошлом в нём и осталось. Я люблю тебя и нашу семью, а к нему у меня скорее просто дружеский интерес. В конце концов он единственный, кто остался в нашей спортивной тусовке, а мне любопытно как сложилась жизнь у моих знакомых с юности. — Я тебе верю. — кивает Трусова, но по-прежнему остаётся напряжённой. — Я люблю тебя. — говорит Щербакова прямо в губы рыжеволосой, после чего целует. В дальнейшем Аня не раз будет вспоминать этот разговор, со смешанным удивлением, сожалением и горечью, ведь это был последний раз, когда она была уверена в том, что сказала правду. Аня с улыбкой вчитывается в очередное сообщение и с особой вовлечённостью принимается печатать ответ, в то время как Саша недовольно хмурится, глядя на свою жену, которая в упор её не замечает. — Что-то интересное? — нейтральным тоном спрашивает Трусова, делая безуспешную попытку заглянуть в текст переписки. — Да так ничего. — отвечает шатенка, резко убирая телефон подольше от Саши. — Тогда почему ты прячешь? — недоуменно интересуется рыжеволосая. — Потому что у всех должны быть личные границы, Саш. — раздражённо отвечает Щербакова. — Личные границы? — с ядовитой усмешкой переспрашивает Трусова. — Раньше у тебя не было от меня секретов и твой телефон тоже не был запаролен, но с появлением питерского господина что-то внезапно изменилось. — Ты опять начинаешь? — возмутилась Аня. — Ты всё также продолжаешь. — пожала плечами Саша, в то время как внутри закипал вулкан раскалённого гнева. — Что любовника себе нашла? — Не неси бред. — резко оборвала шатенка. — Он находится за огромное количество километров от меня, или, по-твоему, уже переписка считается изменой? — Тебе виднее. — ответила Трусова, испепеляя взглядом вибрирующее от очередного сообщения устройство. — Сил больше нет слушать твои безосновательные обвинения. — говорит Аня, после чего вскакивает со своего места за столом и взяв телефон покидает комнату. Саша несколько секунд смотрит на то место, где только что была её жена и старается понять величину разделяющей их пропасти и масштаб «дружеского интереса шатенки». — Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? — подала голос, наблюдающая за очередной родительской перепалкой, Вика. — В плане того, что вы тысячу лет вместе, живёте под одной крышей, имеете общего ребёнка. Мало ли с кем она там переписывается? — Ты не понимаешь. — качает головой Трусова. — Ничего не делается просто так. Если она тратит столько времени на него значит она хочет это делать. — Ну, может ей действительно интересно с ним общаться без какого-либо контекста. Ты бы лучше пользовалась своим преимуществом и хоть раз подарила бы ей цветы вместо упрёков. — отчаянно старалась найти оправдание девочка. Но Саша не принимает этот аргумент. Оправдать Аню значит предать себя. Трусову вводит в бешенство Анина одержимость виртуальным общением с Семененко. Ей кажется будто она сражается с врагом невидимкой, которого физически рядом нет, но духом которого пропитался каждый миллиметр их совместной жизни. Перед глазами всплывают картинки искренне улыбающейся Щербаковой при виде очередного видеоролика с пожеланием доброго утра, в ушах звенит ненавистная трель уведомления, а в висках бьётся горестное осознания того, что Аня с каждым днём отдаляется. И Саше бы начать бороться, начать дарить реальные цветы в противовес виртуальным, начинать совместное утро с пожелания хорошего дня, а не ехидных комментариев, но она этого не делает. Трусова с ярым отчаянием подпитает собственную боль и жалеет себя, считая, что имеет на это полное право. Каждая из них оправдывается другой. Аня жертва Сашиного равнодушия, а Саша Аниного предательства. Вот только если у Щербаковой есть спасатель в лице принца на белом коне Семененко, то всё что осталось у Трусовой это гордость. — Никогда не позволяй использовать себя по жизни. — бросает Саша и игнорируя шокированный взгляд дочки, покидает гостиную. Вика остаётся одна. Съедаемая страхом, сомнением и одиночеством. Она не хочет занимать чью-то сторону, не хочет быть свидетелем постоянных ссор и взаимных претензий, но её отчаянный крик закономерно тонет в родительской глухоте. Они слишком любят её чтобы потерять, но им также больно её услышать. — Как в Питере время провела? — равнодушно интересуется Саша, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. — Хорошо. — коротко бросает Аня. — Как у вас дела? — Нормально. Всё по-старому. Вика тренируется и учится, я работаю. — монотонно перечисляет Трусова. — Влезла в вашу идиллию? — усмехается Щербакова. — Что уже успела настроить дочку против меня? — По-моему это ты любишь делать. — в тон ей отвечает рыжеволосая. — Она не дура, сама всё видит и понимает. — Ничего, тебе меня терпеть ещё недолго осталось. Исполнится ребёнку восемнадцать и разойдёмся как в море корабли. — говорит Аня, словно в первый раз. — Жду не дождусь. — шипит Трусова, делая глоток давно остывшего кофе. Аня содрогается от этого холодного ненавистного тона, но вида не подаёт. Внутри медленно пульсирует свинцовая боль, воздух становится невероятно тяжёлым, а мысли пустыми. Такими же пустыми, как и голова шатенки. Ей хочется, чтобы Трусова взбеленилась, предъявила свои права на неё и доказала свою любовь, но Саша этого не делает. В глубине души шатенки догорает уголёк её чувств, который с каждым разом меркнет, ещё больше сталкиваясь с показным равнодушием рыжеволосой. Саша сгорает внутри, но предпочитает тонуть в собственной боли и тупом отчаянии, нежели сделать шаг навстречу. — Я тоже. — глотая ком в горле отвечает шатенка, и стремительно покидает комнату. Трусова делает глубокий вдох и закрывает экран ноутбука. Она знает, что Ане больно, но также знает, что ей было больнее. — Почему ты не борешься за маму? — слишком детский вопрос для студентки второго курса юридического, но для Саши он звучит оглушающе. Она переводит усталый взгляд на дочку и улыбается, отмечая то, как она повзрослела. Вика была единственным, что связывало её с Аней, несмотря на то что девочка превратилась в девушку Трусова видела её всё той же непоседой, прятавшейся у Щербаковой на руках много лет назад. — Я не вижу в этом смысла. — тяжело вздыхает Трусова. — Твоя мама взрослый человек, который принял решение и несёт за него ответственность. — А если она ошиблась? — с надеждой спрашивает Вика, смотря на спокойную водную гладь пруда. — То она всё равно несёт за своё ошибку ответственность. — терпеливо отвечает Саша. — Ты её не простишь? — предпринимает последнюю попытку девушка. — А ты бы на моём месте такое простила? — вопросом на вопрос отвечает рыжеволосая. — Знаешь, — после долгой паузы подаёт голос зеленоглазая. — если бы ты говорила в целом о ситуации я бы ответила однозначное нет, но на весах стоит моя мама, поэтому я не могу так ответить, хоть и понимаю, что это нечестно по отношению к тебе. — Вика, — обрывает Трусова. — В жизни всё хорошо один раз. Всё остальное уже не по-настоящему. — Почему тогда… — девушка мешкает несколько секунд, а затем озвучивает, интересующую её мысль. — Почему тогда ты не найдёшь себе кого-нибудь другого? — Всё хорошо один раз. — повторяет Саша с грустной улыбкой, после чего они гуляют по осеннему безлюдному парку, обсуждая исключительно политику и историю. — Прости меня, милая. — качает головой Щербакова. — Это ответ на мой вопрос? — сипло спрашивает Саша. — Любила. И люблю. — выдыхает Аня, а затем подняв испуганный взгляд спрашивает. — А ты? — Любила. Но больше нет. — Саша качает головой, смотря прямо в глаза всей своей жизни. Аня морщится будто слова причинили ей физическую боль, а Трусова вопреки всему хочет, чтобы ей было больно. Щербакова кивает словно ожидала такого ответа и реакции от рыжеволосой. Она знает Сашу. Как и Саша её. Ничто не проходит бесследно, а двадцать лет совместной жизни тем более. Аня приближается к Саше и невесомо целует в щёку, задерживаясь и вдыхая хорошо знакомый аромат, а затем отстраняется и покидает квартиру, уверенная в том, что когда-нибудь вернётся к родному человеку, которого любишь не из страстных, трепетных, парящих чувств, а по привычке. Входная дверь громко хлопает, и расфокусированный взгляд Трусовой падает на пачку сигарет. Это Анина привычка, её зависимость. Когда-то в молодости Саша бросила курить ради шатенки, а сейчас трясущимися руками достаёт столь желанную знакомую сигарету. Зависимость Щербаковой была в сигаретах, а Сашина в Ане, вполне логично, что сейчас она вдыхает в лёгкие запретный горький дым. — Любила. — повторяет Трусова, а затем добавляет. — И люблю. Шёпот Саши тонет в звенящей тишине пустой квартиры, лёгкие пропитываются столь необходимым дымом, а сердце в очередной раз разрывается от озвученной перед шатенкой лжи, мастерски преподнесённой за правду. Саша не прощает. Она любит.