Волчий хер.

      – И зачем я согласился на это?!       Попов сидел на диване напротив готовившего ужин Антона и пролистывал сценарий новой постановки. Режиссер решил, что посмотреть на «Красное и черное» Стендаля свежим взглядом – отличная идея. Да, возможно, это так и было, пока сценарий не был готов. Но после его утверждения многие актеры труппы были в шоке от некоторых моментов.       Арсений как раз наткнулся на одну из таких осовремененных сцен. Ее хватило, чтобы привести в бешенство обычно спокойного мужчину.       – Это пиздец. – Попов сел за барную стойку и уронил голову на сжатые в кулаках ладони.       Антон готовил в наушниках и не слышал возмущений. Арсений сказал опять. В ответ - молчание. Повторил в третий раз:       – Это пиздец. – И кинул в спину Шастуна кипу бумаг. Послышался звук упавшей на пол лопатки и крик готовившего:       – Блять, Арс! Сам будешь убирать кухню, понял?!       – Не понял.       – Чего ты там пробурчал? А ну, иди сюда, я тебя на кусочки порежу и запеку вместо курицы. Говорят, павлины очень вкусные, а я давно хотел чего-нибудь экзотического поесть. – Антон уже начал тянуться к голове Арса, как тот резко вскочил с места, развернулся на пятках и пошел в спальню. Попову было не до шуток в этот раз.       «Пока я закончу, Арс немного успокоится» – подумал Шастун и поставил курицу в духовку.              – Какие, к черту, трусы с принтом, Соболев? Ладно, что действие в двадцать первом веке происходит, но чтобы де Реналь – максимально непорочная женщина – решила подарить Жюльену боксеры с мордой волка! – Арсений, как и думал Антон, постепенно успокоился, но все еще недоумевал от решения режиссера.       Попов сидел на краю кровати и просто тупо говорил в стену, когда в комнату вошел сияющий Шастун:       – Ужин готов! Давай, павлин, пойдем. Расскажешь мне, что там за пиздец такой.       Арсений повернул голову и не смог сдержать улыбки, пусть и не такой широкой, как хотелось бы им обоим:       – Пойдем, попробуем твой кулинарный шедевр. Мне мезим захватить?       – Да, я тебя им нафарширую и после курицы попробую павлина с начинкой «розовая каша». – Антон с такой серьезностью это сказал, что Попова передернуло.              Парочка сидела за барной стойкой. Готовивший уплетал за обе щеки, а Арсений размазывал еду по тарелке. Ему кусок в горло не лез. А все из-за какой-то измененной сцены. Шастун, запив, решил начать первым:       – Арс, так что там у тебя за пиздец? Ты даже не притронулся к еде. Я уже ждал тирады на тему «опятьнедосолил» или чего-то подобного… Тебя так торкнуло от чего? Я помню, ты говорил, что на днях заберешь сценарий пьесы. Это та упаковка бумаги, которой ты киданул в меня? Она лежит на диване, еле собрал.       Попов молчал. Антон встал, подошел к нему сзади и обнял, взяв руки того в свои и скрестив их вместе на груди. Арсений глубоко вздохнул, откинулся назад на Шастуна и закрыл глаза. Так прошло минут пять. Молчание прервал Антон:       – Тяжела и неказиста жизнь петербургского артиста. – Он наклонился ближе к плечу Попова, поцеловал в висок и сказал с придыханием на ухо, – Неужели Соболев смог выебать тебя лучше, чем твой любимый, м?       – Дурак… – толкнул тот Шастуна в грудь, – пойдем, покажу, что Соболев придумал. Обещай не ржать.              Антон расположился на диване, а Арсений сел на кофейный столик напротив.       – Эй, ты же на меня орал, когда я так сидел, – Шастун пихнул своим коленом колено Попова.       Арсений не обратил внимания на толчок:       – Дай сюда сценарий, смотри, как король сел.       – Имею право, я ужин приготовил.       – Не ерничай, а то без десерта оставлю, – Попов нагнулся к Антону и по-лисьи сощурил глаза.       – Я не понял, это шантаж, мистер обиженка? Вот твой сценарий. Только некоторые страницы в соусе. – Шастун положил кипу бумаг Арсению на колени. Тот поднял одну бровь:       – Чего ты так смотришь? Вон лопатка до сих пор на полу валяется. Сам же в меня кинул, – Антон кивнул в сторону барной стойки. И правда, лопатка так и осталась на плитке в луже соуса.       Арсений не стал оборачиваться, начал пролистывать сценарий:       – Вот, смотри. Ну что это за дичь? – и ткнул указательным пальцем на фразу де Реналь в магазине белья: «О, такие ему подойдут».       Антон перевернул на себя текст, пробежался по странице и прыснул в кулак:       – Ебать, а эта де Реналь не промах, – он поднял указательный палец вверх, – как горица, если мужик надел трусы с волком, то секса не миновать!       Попов чуть опять не начал кидаться этими бедными бумажками, но выдохнул:       – Может, ты к Соболю пойдешь в напарники? Вы бы спелись.       Шастун увидел, что немного переборщил, но он не знал же, что постановка осовремененная. По правде говоря, он вообще не знал, кто такая эта де Реналь и почему Арсений так взбесился. Антон думал, что поднимет так любимому настроение, как и всегда. Он виновато посмотрел на Попова и натянуто улыбнулся:       – Прости. Я не понимаю, шо тут не так. Прикольно же. Объясни.       – Книжки читать надо, козел, – Арсений пихнул его в грудь, – если вкратце, то это современный взгляд на роман девятнадцатого века. Там женатая женщина, не знавшая любви, воспылала страстью к юноше, который был у ее семьи гувернером.       Шастун не удержался от комментария:       – Ля, это что, реалити «Измены»?       – Да, именно они. Слушай дальше.       Антон наклонился к Арсению и чуть не стукнулся лбом о его лоб. А Попов продолжал:       – Так вот, – он остановился, – не дыши как собака, итак жарко.       – Это потому что я горячий, – Шастун подернул бровями.       – Ой, иди ты, – Попов отвернулся, чтобы скрыть пылающие щеки, и протараторил, – Короче, я недоволен сценой с этими блядскими трусами.       – А я недоволен, что ты от меня отвернулся, – Антон протянул ладонь к подбородку Арсения и повернул его на себя, – с меня – веселье, с тебя – десерт. Легонько поцеловал удивленного Попова в губы и ретировался из комнаты.       Арсений остался сидеть в недоумении. Его смущал звук открывающихся и закрывающихся шкафчиков в спальне:       –Ты чего там делаешь, мышь?       – Сиди смирно, не двигайся, – кряхтя, крикнул Шастун.              Прошло минут пятнадцать. Антон подошел ко входу в гостиную и приказным тоном сказал:       – Закрой глаза.       – Боже, что ты придумал?       – Я говорю: «Закрой глаза». Чего непонятного? В духовку захотел?       Арсений повиновался:       – Закрыл!       – Отлично. Смотри! Волчий хер!       Антон стоял перед Арсением в одних трусах. Трусах с нарисованной на них мордой волка. Попов открыл сначала глаза, а потом рот:       – Ну-ну, без прелюдии не дам, – Шастун нагнулся и накрыл губы ошарашенного своими. Арсений взял Антона за бока и дернул вниз, чтобы тот опустился на колени и на секунду отстранился:       – Ну, ты, вол… – Он посмотрел еще раз на трусы, – это что, мои белые боксеры? Ты охуел, Шаст?!       – Да. А что, накажешь меня? – Антон провел ладонью по груди Попова и через тонкую ткань футболки почувствовал мурашки.       – Козел…– прошипел Арсений и повалил того на ковер, – ты у меня сейчас будешь как та лопатка. Весь в соусе.       – Да?! У нас началось шоу «Прожарка»?       После этой фразы на пол полетела футболка Арсения и его пижамные штаны. Теперь стояк никак нельзя было скрыть. Попов оседлал бедра Антона и начал медленно скользить «назад-вперед» под слышные вздохи Шастуна, который водил руками по торсу возлюбленного.              В комнате, наполненной стонами, раздался вопрос:       – А кто будет убирать на кухне?       Ответ был прост:       – Волчий хер.