"Сломали твой Камелот, рыцарь"

Самым большим разочарованием для него стало, что война закончилась… но не закончилась. Сонмы клинков и безликих, которых больше не выкашивали сражения, требовали пищи, и они грызлись между собой как звери, к которым отказывались себя причислять, а молодые королевы, знающие о войне лишь из третьих рук, лишь забавлялись, поощряя распри. Даже когда была введена спячка, — оставшиеся на страже редко могли чувствовать себя в безопасности друг рядом с другом. Иратус. Свирепые. В чём-то, как ни прискорбно было это признавать, их враги были правы, и он мог видеть, как в будущем это будет стоить им существования всего вида, но его мнение здесь уже давно никого не интересовало. Его госпожа ушла к звёздам по собственному решению, а с её преемницей он не сошёлся характерами и теперь тщетно искал себе место в новом немирном мире. Вторая королева, третья, четвёртая… Он уже отчаялся, когда случай привёл его в улей Снежной, и в её прохладном интересе к его неприкаянной персоне ему, может быть, только почудился отголосок той готовности принять-что-бы-ты-ни-сделал, которым одаривала его госпожа-что-дала-жизнь, но ему хватило, чтобы остаться, несмотря на явственную неприязнь со стороны её брата-командующего. Из этой неприязни потом вырастет самая долгая дружба в его жизни, а Снежная ни разу не заставит пожалеть о дне, когда он положил оружие к её ногам. В холодных чертогах её разума не было места ни звериной безжалостности к жертвам, ни человеческой жестокости к себе подобным. Она была математически справедлива и наделена тонким чувством прекрасного. Она была слишком хороша, чтобы у её истории был хороший конец. И это он тоже знал заранее, но отказывался об этом думать, до того самого дня, когда, будучи на подлёте к планете людей, называющих себя дженаями, не услышал вспышку ледяной ярости её — их — брата, и, хотя был уже слишком далеко, чтобы говорить словами, понял главное: их улей атакуют, Снежная в беде. И мгновения, что он потратил на осознание этого, стали роковыми. Приходя в себя на обломках стрелы, окружённый дженаями, вооружёнными слишком хорошо для мирных фермеров, он думает об одном — он должен вернуться, а для этого ему нужно выжить, и это важнее, чем гордость и честь, забытые их видом задолго до него.