Как Белла Свон.

      Хонджун в эту данную секунду не мог определиться, кого он ненавидит больше 一 своего бывшего или Уёна. Возможно, именно в эту самую секунду они пытались поделить первую ступеньку «списка ненависти» 一 первый за то, что бросил его. Причем сообщил ему это максимально доходчивым образом, засунув язык в рот какого-то парнишки на вечеринке. Хонджун в тот вечер решил поберечь квартиру Юнхо и не разбивать вазу с комода, а затем и сам комод, об его голову, но сейчас очень об этом жалел. В конце концов, он потом обязательно вернул бы деньги за разбитую вазу. Зато психика была бы в порядке. Уёна он ненавидел на данный момент за то, что тот лип к чуть пьяному Сану, будучи уже достаточно пьяным. Себя он тоже ненавидел, но чуть меньше 一 это ж надо было согласиться потащиться в бар с парочкой, когда ты сам вдребезги разбит расставанием, изменой и тем, как это всё произошло. 一 Джуни, пошли его нахуй, 一 Уён посмотрел на него чуть расфокусированным взглядом, практически лёжа у Сана на груди, благо диванчик за столиком это позволял. 一 Он изменщик, козёл и урод, нахуй его… Пусть идёт и лижется с кем хочет. Он потом рыдать будет, что такого охуенного тебя бросил.       Хонджун смотрел на него и думал, что нихуя Уён не знает. Возможно, в нём говорили обида и жалость к самому себе, возможно он просто завидовал ему 一 Уёну, к счастью, не довелось узнать, что такое предательство человека, которого ты любишь, которому ты готов отдаться без остатка. Ещё и узнать о предательстве таким паскудным образом, ведь он и Донхиль вместе, как пара, пришли на эту самую вечеринку. Отношения с Саном были вторыми за всё время его жизни и дружбы с Хонджуном. Первые были в старшей школе, когда вы только целуетесь, держитесь за руки и всё в таком духе, пробуя на вкус эти самые отношения. Расстались они тогда с той девчонкой мирно и спокойно, оба поняв, что отношения себя исчерпали. А потом он встретил Сана, и уже третий год не отлипал от него. Для Хонджуна отношения с Донхилем были не единственными в его жизни (третьими, если быть точным), но уже в третий раз его бросали и этот третий раз оказался самым болезненным из всех. Поэтому, наверное Уён не мог его понять. Сан поцеловал его в затылок, с щемящей нежностью смотря на своего пьяного лиса, который пытался вспомнить, как будет «мудила-изменщик», «козёл» и «урод» на других языках.       Хонджун перевёл взгляд в сторону. С каждой секундой ему всё меньше хотелось здесь находиться. Хотелось вернуться в квартиру, свернуться калачиком на кровати, врубить какую-нибудь грустную музыку и вдоволь нарыдаться в тишине, пока не останется оглушающая пустота и ощущение зияющей дыры в груди. Тогда он, возможно поймёт, что ему нужно двигаться дальше. Чёрт, он сейчас даже не пьяный настолько, чтобы отпустить себя и поплакать при друзьях, которые пытались его поддержать. Желание свалить стало критически сильным. Сан, который едва ли проронил десяток слов за вечер, кажется понял его без слов, поднялся, чтобы позвать официанта и расплатиться. Подвыпивший Уён всё ещё рассыпался всеми возможными заместительными к «мудила гороховая» в сторону Донхиля, одновременно с этим говоря, какой же Хонджун замечательный, невозможный и прекрасный. Хонджун его комплименты пропускал мимо ушей. Толку от этой замечательности, если его предали и бросили?       Ночной воздух освежал. Часы перевалили за десять минут полуночи, когда наконец они вышли из бара. Хонджун понимал, что с каждой минутой трезвеет, 一 раздражение росло прямо пропорционально желанию скрыться где-то. Если бы он только мог не трезветь… Он бы отпустил все мысли о предательстве, возможно был бы таким же беззаботно весёлым, как и парочка рядом. Хотя, это тоже было сомнительно. Сан поддерживал свою изворотливую пьяную любовь, который в запале предлагал пойти набить изменщику лицо. 一 Пойми, этот мудила должен ответить, Сан-и, 一 Уён смотрел на него со всей возможной в его пьяном состоянии серьёзностью. Хонджун снова отвернулся. Не мог выносить нежного взгляда Сана, слушающего свою половинку и готовый согласиться на всё, что Уён предложит. Как же хотелось сбежать от них, поораться где-то, выплеснуть боль и злость. Пожалуй, о неразбитой китайской вазе в квартире Юнхо он будет ещё долго сожалеть. 一 Он предал нашего замечательного Джун-хёна. 一 Эй, красавчик, прокатиться не желаешь?       Хонджун обернулся. Звавший его парень стоял, облокотившись задницей на свой байк, на ручке которого висел шлем. Обращался он явно к ним 一 к Хонджуну, если быть точным, 一 потому что на Уёне с Саном разве что таблички не хватало: «мы пара, нам никто, кроме друг друга не нужен», а остальные группы людей возле бара стояли чуть дальше. Хонджун смотрел на незнакомого байкера оценивающе 一 будь он трезвее ограничился бы простым «пошёл нахуй», прекрасно понимая, куда заведут подобные поездки с подобными парнями, но он был пьян. Не настолько, как Уён, но всё же. К тому же байкер был красив 一 грех было не залипнуть на остром лице, растрёпанных волосах, выбритом на висках рисунке и фигуре. Байкеров Хонджун представлял себе явно не так, будучи уверенным, что они по телосложению больше смахивают на Минги, и рукава у них забиты. Хотя под его кожаной курткой татух было не видно. Может быть они у него действительно были 一 ему бы точно пошло.       Тишина затягивалась. Байкер продолжал смотреть прямо на Хонджуна, не отрывая взгляд. Хонджун был пьян и сломан изменой, а рядом были его лучшие друзья, ведущие себя почти тошнотворно мило. Система безопасности в голове отключилась. Возможно отключился и весь мозг, потому что ему срочно надо было сбежать. Желательно туда, где его никто не найдёт. Проораться, возможно что-то разбить и выплеснуть боль. Дать пройти кризису. Он сделал шаг вперёд. 一 Хонджун, 一 предупреждающе выдохнул Сан, всё ещё удерживая Уёна в своих руках. Хонджуну прямо сейчас было наплевать. Ещё секунда и волна боли накроет его с головой. Точка срыва находилась угрожающе близко, и Сан, сам того не осознавая, подталкивал его к ней всё ближе. В этом не было его вины. Но больше Хонджун не мог. 一 Джун-и, мы не в грёбанных Сумерках, а ты явно не Белла Свон… 一 Я хочу прокатиться.       Байкер улыбнулся и достал второй шлем. Хонджун понимал, как паршиво он поступает по отношению своим друзьям, но точка срыва казалась такой критически близкой, а боль в груди была запредельной, что никакие здравые доводы не имели веса. Пусть этот байкер завезёт в самый глухой район Сеула и грохнет там 一 плевать. Пусть они въебутся по дороге в столб, случится авария, его не станет 一 плевать. На всё плевать. Шлем в его руках казался не таким тяжелым, как чувство боли, которое вдавливало его в землю. 一 Джун-и, 一 Уён растерянно смотрел на него. Сердце защемило от боли. Это его друзья, чёрт возьми, с ними нельзя так поступать. Но Хонджун чувствовал, что если не уедет, то разрыдается прямо здесь, а это казалось в разы позорнее того, как он пытался сейчас поступить. 一 Джун-и. 一 Со мной всё будет в порядке, я вам отпишусь, 一 голос дрожал. Было невыносимо тяжело сдерживаться. 一 Обещаю.       Это финал. Слёзы почти хлынули из глаз, когда он надел шлем. Чтобы не видеть лиц своих друзей он развернулся к своему байкеру. Тот уже сидел на своём мотоцикле, готовый отъехать. Хонджун сел позади. 一 Ездил когда-нибудь на мотоцикле? 一 его голос был глухой из-за шлема, но отчего-то ощущался мягким. 一 Нет. 一 Возьмись за меня, 一 Хонджун послушался, прижимаясь к его спине. Руки сцепились в замок на животе, промелькнула мысль, что талия байкера неестественно худая. Прикосновение его рук в перчатках почти обожгло. Байкер надавил на замок из его пальцев, опустил его руки чуть ниже и, предупреждая возмущение, объяснил: 一 Иначе надавишь мне на солнечное сплетение. 一 Извини, 一 Хонджун не ощущал ничего. Накатившие слёзы застыли в уголках глаз. 一 Держись покрепче, обезьянка.       Прежде, чем Хонджун сообразил, к чему была эта фраза, байк тронулся с места, постепенно набирая скорость. Ветер и холодный ночной воздух пробрались под кофту. Надо было послушать друзей и надеть что-то потеплее. Хотя эта поездка явно не входила в планы 一 он хотел пореветь после бара в тишине своей комнаты под грустную музыку. А теперь едет по ночному Сеулу с каким-то байкером, пытаясь отвлечься от мыслей о бывшем. Сан был прав, он 一 грёбанная Белла Свон.       С каждым добавленным километром скорости на спидометре, Хонджун понимал, почему его попросили опустить руки. Он сжимал байкера, боясь слететь с мотоцикла, так сильно, что, будь руки повыше, реально мог бы оставить его если не с синяками, то с усиленным чувством тошноты. Ослабить хватку сейчас было выше его сил. Он старался наслаждаться видом ночного Сеула, чувствуя себя как в грёбанном эдите из Тик-Тока. Не хватало только наушников с играющим фонком в них.       Когда они остановились у набережной, в крови всё ещё бурлил адреналин. Пересилив себя, он расцепил занемевшие от долгой хватки руки, смог отлепиться от байкера и слезть с мотоцикла. Ноги гудели, мышцы рук покалывало, когда он стащил с себя шлем 一 ветер подхватил его взмокшие волосы, освежая. Рядом с ними мерным гулом плескалась река Ханган. 一 Подумал, тебе должно понравиться, 一 значит убивать Хонджуна сегодня точно не будут. Время было около часа ночи, людей было мало, но они были.       А внутри было слишком пусто. Адреналин сходил, Хонджун не знал, что ему сказать. Типа: «спасибо, что притащил меня сюда, ведь я хотел сбежать от своих лучших друзей, потому что не мог при них поплакать, ведь они такие милые, а я такой лох в отношениях». Так что ли?       Боль от воспоминаний накатила с новой силой. Уён и Сан наверняка будут волноваться, но как только это всё закончится, он обязательно им напишет и попросит прощения за этот вечер. Он перевёл взгляд на байкера 一 тот стоял, опершись на свой свой мотоцикл, смотря на реку, и его кажется ничего не смущало. Он был прекрасен в своем спокойствии. В какой-то степени было даже завидно. 一 Как тебя зовут, Белла Свон? 一 внезапный вопрос разрушил тишину и байкер перевёл на него взгляд. Хонджун задумался, реально он не услышал его имени тогда, или просто спросил, чтобы начать диалог. Хотя, услышал же он, как Сан зовёт его Беллой. Но возможно не услышал всего остального. 一 Претендуешь на роль Джейкоба Блэка? 一 дерзить в планы не входило, но удержаться от подкола было невозможно. 一 Мне больше по душе Джаспер, 一 беззлобная усмешка украсила его губы. 一 Джейкоб звучит даже как-то оскорбительно. Но ты 一 Белла Свон, так что тебе решать.       Хонджун вздохнул. Стоило перестать отвлекаться, уровень душевной боли снова начинал подниматься. Хотя сейчас он ничего, кроме спокойствия не ощущал. Набережная была красивый, неизвестный байкер рядом с ним был прав 一 ему нравилось. Хонджун снова перевёл на него взгляд. 一 Ты не похож на Джаспера, 一 Хонджун смотрел на рисунок на его виске. если так рассудить, то на Джаспера и Элис были больше похожи Сан и Уён. 一 А на кого тогда? 一 он снова усмехнулся, в этот раз значительно шире. Усмешка постепенно начала перерастать в улыбку. 一 Только не говори, что на Джейкоба. 一 Я не могу вспомнить, 一 Хонджун тоже не смог сдержать улыбки. Первый раз за весь вечер он улыбнулся. 一 Не могу вспомнить никого больше из Сумерек, у кого тёмные волосы и он ездит на байке. Но ты не Джаспер. Вряд ли ты обучал армию новорождённых вампиров. 一 Джаспер прославился не этим…       Снова повисла тишина. Они снова смотрели на реку. Хонджун думал, что сравнения Сана с Сумерками зашли как-то слишком далеко 一 он стоял рядом с Джаспером-Джейкобом на набережной, опираясь на байк и думал о той вечеринке, о том, как было больно. Больно настолько, что это заставило бросить своих друзей и совершить нечто совершенно безрассудное, чтобы в итоге стоять тут с совершенно чужим человеком и обсуждать Сумерки, лишь бы сбежать от чувства собственной разломанности и ничтожности.       Усталость накатила вместе с воспоминаниями о том, как застал за изменой своего бывшего парня. Он разговаривал с Минги о фонке, кажется, и перевёл взгляд всего на секунду. И в этот же момент увидел Донхиля, который целовался с другим. В тот момент Хонджуну казалось, что его оглушили. Резко пропала музыка, разговор, пространство вокруг стремительно сжалось и болью отдалось в висок 一 Донхиль целуется с каким-то парнем. Не с ним. Целуется с другим парнем. Хонджун почувствовал себя в вакууме, и воздух вокруг него словно выкачивали. У него не нашлось сил, чтобы что-то сказать или сделать. Он не мог понять, в какой момент их отношения с Донхилем дали сбой, что теперь на вечеринке он… Тогда он был ошеломлён и парализован, а затем гнев вперемешку с дикой обидой затопили его, и прежде, чем Хонджун успел схватить с несчастного стола вазу и разбить его об голову 一 свою или чужую, неважно, 一 Минги вывел его из квартиры. Всё было кончено. Его предали.       Сердце отозвалось новой порцией боли. Тогда было больно, страшно и зло 一 сейчас больно и обидно. Снова отчаянно захотелось спрятаться, чтобы поплакать. Боль требовала выпуска, её передавливать больше было нельзя 一 она вцепилась ему в горло клешнёй, душила. Отчаянно хотелось завопить, спросить грёбанную вселенную, за что она с ним так, чем он заслужил. Хонджун прикусил губу, пытаясь сдержать слёзы, не зная, куда ему деться. Перед глазами всё расплывалось. А через секунду его притянули, позволили уткнуться в плечо и обняли. Спрятали. И Хонджун позволил себе разреветься. Навзрыд.       Хонджун сам себе казался слишком маленьким для той боли, которая вырвалась наружу вместе со слезами. Он словно не успевал плакать 一 слёз было слишком много, они едва успевали течь по щекам, как накатывали новые. Как же отвратительно. Он любил Донхиля, правда, и старался отдавать любви столько, сколько мог, старался быть хорошим парнем, старался поддерживать. Почему он так с ним? Почему нельзя было просто поговорить? Хонджун бы его понял, правда, не без боли, но понял и отпустил бы. Лучше бы он никогда не встречал его. Лучше бы он не пытался… Хонджун скулил, продолжая рыдать в чужое плечо. Он сам не понял, как стал одним сплошным комком боли, спрятанным в чужих руках.       Он не сразу понял, что его гладят. Мягко, раскрытой ладонью, проводят по спине, пока другой обнимают. Первая волна боли сошла, заставив его затихнуть. В его волосах ощущалось чужое дыхание, размеренное и тихое. «Ты в безопасности, ты можешь поплакать». Осознание, что ему больше не надо сдерживаться, что ему можно плакать и не стесняться, заставило его снова ткнуться в плечо и зарыдать с новой силой. Молчаливая поддержка позволила ему буквально разваливаться на куски и дальше отчаянно выплёскивать боль, которая скопилась с того самого момента, как Минги выволок его из квартиры.       Чуть прохладные пальцы, которые коснулись его затылка и осторожно провели вниз до косточки, заставили Хонджуна вздрогнуть. Слёзы, кажется, закончились, но из чужих рук выбираться не хотелось. Но ему ничего не говорили, давая время прийти в себя, ещё немного постоять здесь, в безопасной зоне. И всё же Хонджун отпрянул 一 руки с его шеи и спины исчезли. 一 Позволишь? 一 в руках байкера был бумажный платочек. Истерика выжрала из него все силы, и Хонджун позволил себе кивнуть, чувствуя, что ему осторожно вытирают щёки и глаза. 一 Боль пройдёт. Обязательно. Сколько бы её ни было, какой бы невыносимой она не казалась, она всегда проходит. 一 Он п-предал… м-меня… 一 Значит это был не твой Эдвард Каллен, Белла, 一 сравнение заставило Хонджуна усмехнуться. 一 И ты в этом не виноват. Не виноват в тех чувствах, которые испытываешь, не виноват в том, что это произошло. С тобой обошлись ужасно, но это не значит, что ты был плохим. Это значит, что у кого-то другого не хватило смелости быть с тобой хорошим.       Ветер снова задул, охлаждая горячее лицо, и позволяя наконец-то вздохнуть спокойнее. Боль действительно ушла, но в этот раз оставила после себя не дыру в груди, а чувство спокойствия. Возможно то, что ему сказали, было действительно важно услышать. Хонджун поднял взгляд, сталкиваясь с чужими глазами, светившимися мягкостью. 一 Меня зовут Ким Хонджун, 一 хотя, после сегодняшнего вечера лучше реально было оставить за собой имя Беллы Свон. 一 Пак Сонхва, 一 Сонхва улыбнулся, убирая использованную салфетку в карман. 一 Напиши своим друзьям, они наверняка волнуются.       Хонджун вытащил из кармана джинс телефон, открыл чаты, чтобы отправить сообщения Уёну и Сану, что с ним всё хорошо, его не расчленили, а просто отвезли на набережную, полюбоваться водой. Щёки пылали от стыда, когда он отдельным сообщением каждому прислал свои извинения за то, что произошло возле бара, и за то, что тогда бросил их. Он обязательно ещё с ними встретится, извинится ещё раз перед каждым лично и обсудит всё, что произошло, но сейчас на это не было сил. Хонджун убрал телефон в карман, посмотрел на Сонхва. В голове хлопком возник вопрос. 一 Сколько таких, как я, ты возил сюда? 一 Нисколько, 一 Сонхва ответил спокойно, даже не став одергивать его за бестактность вопроса. 一 Ты первый. 一 Тогда зачем ты… 一 Я видел, что тебе надо уехать, Ким Хонджун. Если бы ты понял в какой-то момент, что тебе нужно домой, я бы тебя отвёз. Но ты молчал все сорок минут пока мы объезжали город, и я подумал, что отвезти тебя на набережную, где почти никого нет, и ты сможешь выдохнуть, будет хорошей идеей.       Хонджун в изумлении открыл рот. Кажется, теперь он понял, почему Сонхва сравнил себя именно с Джаспером. Сонхва смутился его взгляда и отвернулся. 一 Извини, если я напугал тебя сейчас и тогда, и, может, показался тебе хамлом, 一 Сонхва убрал руки в карманы. 一 Я просто подумал помочь. Даже если в тот момент послал меня прямо у бара, тебе тоже стало бы легче. Это дало бы толчок к тому, что тебе не надо больше сдерживаться.       Хонджун продолжал бестолково хлопать глазами, пытаясь уложить всю эту информацию в голове. Когда воздух наконец-то протолкнулся в лёгкие, и к нему вернулась возможность думать и говорить, он выдохнул: 一 Спасибо, 一 Хонджун было максимально искренен, чувствуя, как что-то мягкое разливается в его груди. Сонхва сделал для него то, что никто другой сделать не смог. 一 Правда… Спасибо тебе огромное… И за то, что привёз сюда, и за то, что дал поплакать, и… за всё спасибо…       За то, что дал ему возможность уйти. За то, что дал ему безопасную зону. За то, что утешил его и проявил сочувствие. За то, что извинился и всё объяснил. Хонджуну до ужаса хотелось его обнять, чтобы Сонхва понял, сколько всего на данный момент Хонджун испытывает. Но так и продолжал молча стоять, хотя, кажется, его и без слов поняли. Сонхва уткнулся взглядом в землю, смущенный высказанной и невысказанной благодарностью. 一 Давай я отвезу тебя домой, 一 всё также мягко произнёс Сонхва. 一 Время позднее, дует ветер и становится холоднее. Не хочу, чтобы ты мёрз, Хонджун, так ещё и простудился после того, как плакал.       В груди, судя по ощущениям, разорвалась сверхновая. Хонджуна по самую макушку затопило необъяснимой нежностью. Наверное на всех возможных языках мира не нашлось бы стольких слов, чтобы выразить всю его благодарность. Сонхва протянул ему шлем и свою куртку, оставаясь в одной тонкой водолазке. 一 Тебе нельзя простужаться, пока будем ехать будет ещё ветреннее и холоднее, 一 Хонджун всё ещё не осмеливался взять куртку, боясь, что сам Сонхва простудится, если будет ехать без неё. Сонхва, поняв, всучил её прямо ему в руки. 一 Я привык ездить, мне не бывает холодно. А ты можешь простудиться, так что надень.       От куртки пахло зелёным чаем, ветром и свежестью. Она сохранила тепло тела Сонхва, и Хонджун правда почувствовал себя в безопасности, садясь в ней позади на мотоцикл. Он крепко обхватил руками талию, стараясь расположить руки в том же месте, что и в прошлый раз, но уже не боялся прижаться к нему всем телом. Это больше походило на объятия, чем на то, что он пытался удержаться за Сонхва, чтобы не свалиться, но Хонджуна это мало волновало. Пусть будет похоже на грёбанные Сумерки, наплевать. Он назвал адрес своего дома, и Сонхва осторожно тронулся с места.       До дома они доехали не больше, чем за полчаса. Сонхва остановился на парковочном месте возле подъезда и приглушил двигатель. Хонджуну жуть как не хотелось расставаться с ним, но пришлось 一 он осторожно снял куртку и шлем, возвращая их обратно. Ему хотелось что-то сказать, мягкое и ободряющее, поблагодарить в конце концов ещё раз за этот вечер, но слова никак не хотели находиться, а смелости осталось едва ли на грамм. Ужасно не хотелось, чтобы эта встреча была единственной. Он прикусил губу. Уже надо было идти, но он стоял и молчал, всё пытаясь собраться с духом. 一 Береги себя, Ким Хонджун, 一 Сонхва всё-таки заговорил первым. 一 У тебя всё будет хорошо.       Хонджун не знает, как его тело удержалось на месте, чтобы не обнять Сонхва сразу же после этих слов. Ему не хотелось расставаться навсегда, правда. 一 Мы же ещё увидимся? 一 Конечно увидимся, если ты позволишь мне записать твой номер и запишешь мой у себя, 一 Хонджун не смог сдержать улыбки, когда Сонхва протянул ему свой разблокированный телефон, чтобы там появился его номер. 一 Твои вопиющие пробелы в матчасти Сумерек надо закрывать.