Учителя тоже влюбляются

…

***

Листья кое-где ещё зеленеют, но зелень эта теряется среди всех оттенков рыжего и красного, что бросаются в глаза, стоит только выглянуть в окно многоэтажки. Джасту нравится осень, ему нравится бродить по кленовой роще в парке недалеко от уже породнившейся ему новостройки, пинать кучки листьев и наблюдать за тем, как их разносит по дороге ещё тёплый ветер. Солнце светит на это безумство красок, пробиваясь сквозь неопавшие рыжие листочки, и сам Семён кажется себе полностью окунувшимся в золотые лучи: он ослеплён собственным светом. Но с романтическим настроением приходили и ненавистные месяца работы. Первое сентября грянуло как-то неожиданно и дождливо. Большие капли осеннего ливня стучали по чёрному зонтику учителя, который, воткнув в уши наушники, шагал сквозь излюбленную рощу к районной школе. Со стороны он казался старшеклассником, что брёл по улице словно на приговор в злосчастный день последнего экзаменационного года. Только это был уже не школьник, а учитель. Семён Рожков шёл под ливнем, который просто сам по себе уже вгонял в тоску, и чтобы разогнать её, парень задумался о том, что ждёт его в ближайшие девять месяцев. Когда новый учебный год только начинается, Джаст надеется, что он станет таким же обычным, как и прошлые. Обычным и беззаботным учебным годом для учителя математики, для которого классное руководство раньше было чем-то заоблачным. Тихая жизнь, в которую переодически врывались шумные седьмые классы, дети, которых учить было одной мукой, и слишком взрослые на вид одиннадцатиклассники, с которыми можно было обсудить такие простые человеческие проблемы, как дорожающий хлеб. Не сказать, что Семёну не было интересно преподавать, но эти темы, из года в год мозолившие глаза, уже просто невозможно было объяснять. Поэтому с разрешения высокопоставленных лиц Джаст частично переписывал программу и нестандартным подходом к обучению влюблял в себя детей. Внимание и восторженные взгляды — это, конечно, хорошо, но только не от восьмиклассниц, которых Энди от души боялся. Бррр даже вспоминать страшно. Но что-то в этом году пахло по-новому. Запах этот шлейфом тянулся по учительским рядам в актовом зале во время церемонии на День знаний, на первом учительском собрании от противоположной части стола и, наконец, от ранее бесхозного кабинета на третьем этаже. А ещё по-новому «воняло» от его теперешних подопечных. Из-за нехватки кадров в этом году Джаста сделали классным руководителем восьмых классов, и, о боги, спасибо огромное, того самого восьмого класса, который в прошлом году на его уроках старался вывести блондина из себя всевозможными выходками. Хотя ещё первого сентября тот понял, что с этими гоблинами просто стоит быть построже, и тогда шанс на более-менее спокойный год и здоровую психику всё же существует. Но сильнее всего изменениями для Джаста пах новый преподаватель русского языка и литературы — Дмитрий Алфёдов. Этот парень напоминал Семёну Азирафаеля из сериала, просмотренного всего за один летний вечер после парочки бокалов вина… а может, и бутылки. Весь такой мягкий, улыбчивый, добрый и… белый как снежинка. Для себя Джаст окрестил его «Снежком», как только услышал эту кличку от десятиклассников, чьим классным руководителем и стал новый учитель. Он и в правду был снежком, пушистым и холодным на вид. Почти идеально белые волосы переодически спадали и путались в оправе чёрных очков, превосходно севший на аккуратное тело костюм и затянутый по уставу красный галстук, а ещё обрамлённые белыми ресницами большие тёмные глаза, как пуговички на снеговике. В отличие от смуглого остролицего Джаста, который всем своим видом больше походил на одиннадцатиклассника, Алфёдов и вправду выглядел как самый заурядный учитель. Но среди беспорядка их небольшой гимназии новичок был подобно глотку свежего воздуха. И ведь сначала Семён пытался избавиться от мыслей о новом коллеге, но с каждым днём всё новые и новые черты открывались блондину в Диме. Тот оказался настолько улыбчивым, что ямочки на щеках, мелькавшие перед лицом Джаста всё собрание, кажется, снились ему ещё пару ночей после. А от блеска для губ, который Алфёдов наносил на губы почти невидимым слоем, математик начинал сходить с ума. Детям тоже понравился добродушный учитель, и как бы Джаст ни любил своих демонят вполне заслуженно, преподаватель русского ещё ни разу не жаловался на них за постоянные разговоры на уроках и драки. И это был первый раз, когда Джаст мечтал выслушать замечания о своём классе, ведь голос у парня был приятный. Не тот, каким учителя усыпляли учеников во время уроков-лекций, а тот, от которого эти самые лекции выслушал бы от и до любой. А ещё он до безумия полюбил предоставленный ему на попечительство класс. Десятиклассники, что в этом году трудились не покладая рук, часто ходили к нему за советами, пожеланиями удачи и вкусняшками, которые в новом классном кабинете хранились в шкафу для чая. Иногда Семён, собираясь домой и уже после уроков проходя мимо кабинета гуманитарных наук, заставал Диму за просмотром мультиков с детьми или непринуждённой беседой за чаем с кем-то из учителей. Да, в отличие от нелюдимого Рожкова, Алфёдов был любимцем коллег, а хотя, в общем, и всех в школе. Их первая встреча была не такой, какой Джаст её себе представлял. Несмотря на то что районная школа находилась недалеко от дома математика, иногда ему было попросту лень идти пешком и он садился на автобус. Обычно к тому времени, когда Семён выходит из дома, час пик уже настигает город и автобусы набиты битком, так было и в то самое утро: не вздохнуть, не пошевелиться. Однако парню удалось занять более-менее уютный уголок в конце салона. В наушниках играет какая-то песня от TV girl, в мыслях мелькает утренняя каша, а голова тяжело запрокинута назад — в более удобное положение для «досыпания недосыпа». Вдруг, когда глаза уже слипаются от короткого сна, Семён пробегает взглядом по салону и замечает до боли знакомую светлую макушку. Он смотрит ниже, и правда, лицо знакомое: в очках с чёрной оправой и закрытыми глазами, с едва ли трепещущими ресницами. Кажется, кто-то тоже досыпает свой законный сон, привалившись к стеклу боком. Губы Джаста непроизвольно растягиваются в улыбке, а TV girl в наушниках сменяется на «I wanna Be yours», и это ещё больше смешит математика. Тот хмыкает и, развернувшись в пол-оборота, прикрывает глаза снова, переодически их открывая, дабы из раза в раз увидеть чужие умиротворённые черты. За такой полудрёмой семь остановок пролетают за пять минут, и поток людей слегка рассеивается. Когда объявляют нужную станцию, Алфёдов сонно приоткрывает глаза, оглядывает салон и натыкается взглядом на Семёна. Он старательно пытается расстегнуть заевшую на рюкзаке молнию, а когда у него это наконец получается, убирает внутрь наушники и выпрямляется, уже инстинктивно оглядываясь в сторону спящего коллеги. Но вместо этого, Джаст встречается с двумя чёрными пуговками, с открытым интересом рассматривающими его. Алфёдов застёгивает куртку, и когда двери открываются, они равняются плечами. Разница в росте так до смешного очевидна, что Джаст не сдерживает смешок. — Доброе утро, Семён Николаевич, — тихо звучит справа, и когда названный оборачивается и слегка опускает голову, то встречается с очаровательной лёгкой улыбкой. Дима, кажется, всё ещё слишком сонный, и его глаза, как в тумане, старательно рассматривают коллегу. — Доброе утро, — сквозь внезапно нахлынувшее смущение выдавливает Джаст, и двери перед ними распахиваются. Странно. Идти вот так, бок о бок с человеком, с которым ты мечтал познакомиться уже третью неделю, будучи даже не самым стеснительным парнем на свете. Просто, у Алфёдова такой добродушный вид и простое, но такое… такое лицо, в которое сложно смотреть без умилительной улыбки, оттого даже математик чувствует себя той самой восьмиклассницей из своих кошмаров. Так они и добираются до здания старшей школы, проходят через турникет и весь третий пустующий этаж до учительской. В ней тоже никого нет, и Семёну становится неловко, он всё думает, чем бы разбавить тишину, но Алфёдов будто в доску его не замечает и преспокойно ставит чайник кипятиться. Джаст переобувается, натягивает поверх футболки пиджак и усаживается за длинный стол, чтобы быстро просмотреть самостоятельные работы. Шум чайника, тишина пустой школы и копошения Димы ещё больше усыпляют, и блондину уже страшно прикрыть глаза: лишь бы не уснуть. — Будете? — прямо перед лицом учителя появляется термос с чем-то очень ароматным. Запах десятка разных трав ударяет в нос, и Джаст жадно втягивает его. — Это листовой чай, всё равно… всё равно ещё есть время до урока. — Да, спасибо, очень мило с твоей стороны, — формальность вылетела из головы, стоило Алфёдову отвернуться к чайнику. Семён резко закрывает рот рукой, когда Дима вздрагивает от этого «твоей». — Извини… те. Они молча пьют чай, каждый занимается своими делами. За дверью учительской начинают галдеть приходящие школьники, и Алфёдов решает, что пора идти. Мимолётный взгляд на Семёна, собранный рюкзак с проверенными контрольными и вторая ароматная чашка с горячим напитком в руках у белобрысого. Джаст поднимает на него заинтересованный, но явно рассредоточенный из-за проверки взгляд, и Дима кивает ему на прощание. Но уже в дверях задерживается и лишь слегка поворачивает к математику голову: — У вас классный значок с Звёздными Войнами, надеюсь, мы как-нибудь сможем обсудить это и… ещё что-нибудь. Хорошего Вам дня, — и его уже как след простыл, будто он сорвался на бег или его снесло потоком детей. Семён же остался один с новой информацией и быстро сменяющими друг друга мыслями, которые всё никак не впихивались в мозг. Алфёдов... только что похвалил его значок на рюкзаке. Значит, он смотрел на него… значит, он его разглядывал. Сердце блондина забилось словно бешеное от одного лишь представления белокурого учителя, из-под полуприкрытых век поглядывающего на него в автобусе или в учительской. Парень запустил ладонь в волосы и взъерошил их, раздумывая, не оделся ли он слишком глупо или не надел ли рваные штаны, а то это было бы очень неловко: впервые заговорить с милым парнем, находясь в стрёмной одежде. Джаст улыбнулся своим мыслям, пока собирал рюкзак. Он кинул взгляд на передний кармашек, к которому был прилеплен небольшой значок с каким-то джедаем. Знал бы только Алфёдов, что значок ему подарил младший брат и сам парень никогда в жизни не смотрел ни одной части фантастической саги.