Наказание

      Холод обхватывает тонкое долговязое тело, каждую клеточку заполняя своим жестоким языком любви. Если не закрыть открытое настежь окно, по коже, наверное, поползут причудливые узоры — отметины суровой зимы, как признание в принадлежности. Фагот ёжится и обнимает себя руками, чтобы хоть немного прикрыть свою наготу и одарить себя теплом, которое стремительно ускользает. В горле застревает истерический хохот, но демон хмурится и не позволяет гортанному взрыву выйти наружу. Через несколько мгновений в комнате окажется Воланд, а он не терпит громких звуков, стало быть, лучше не рисковать. Фаготу честно очень хочется сидеть и не двигаться, как ему было велено, но конечности уже настолько замерзли, что некоторые участки тела сильно покалывает мелкими иголками, и… Он встает, боязливо оглядываясь, подходит к распахнутому окну и тянет руку, чтобы лишить себя этой пытки, наконец. Он даже не замечает, как воздух сзади него колышется и сужается, а в пространстве оказывается не только он один.       — Любезный Фагот, я всё думал, насколько ты окажешься несдержан, — слышится за спиной сладкий тяжелый голос с протяжной интонацией, провисающей на расстоянии между ними, словно канат на высоте нескольких десятков метров, по которому Фаготу предстоит балансировать.       Тонкая рука замирает на створке окна, и кончики пальцев покалывает не то от мороза, не то от силы дьявола, стоящего позади. Фагот шумно сглатывает и, так и не закрыв до конца окно, поворачивается к Воланду. Тот жадными глазами осматривает его обнаженное тело и дергает уголками губ в полуулыбке.       — Мессир, я… — Фагот отводит взгляд и поджимает губы. Слова упорно не хотят всплывать в голове, и ему нечего сказать.       — Я велел тебе оставаться неподвижным и ждать меня, — тихо произносит Воланд обманчиво мягким голосом, будто подталкивая его к ответу. Его рука в черной кожаной перчатке тянется к его лицу и легко хватает за подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза. Фагота обжигает это прикосновение.       — Мне… м-мне стало оч-чень холодно, Мессир, — запинаясь, тараторит он высоким срывающимся голоском.       Воланд смеется, отпуская его голову и разворачивается, слегка взметнув полами черного пальто. Фагот остается стоять на месте и слушать свое гулкое сердцебиение, отстукивающее ритм похлеще бесперебойной секундной стрелки в часах, висящих на стене. Задней какой-то мыслью он вспоминает о том, что все еще обнажен, но это волнует его сильно меньше, чем медленно и плавно передвигающийся по комнате Воланд, то закрывающий окно и зажигающий камин одним взмахом руки, то скидывающий свое пальто на подлокотник кресла, то задумчиво остановившийся и постукивающий длинными пальцами по набалдашнику трости. Фагот жмурится, боясь, что когда он распахнет глаза, его дьявол исчезнет, но — не исчезает.       — Чтож, мой милый шутник, — начинает говорить Воланд, снова подходя ближе. Его голос мгновенно захватывает всё — внимание, пространство вокруг, и даже эмоции и чувства Фагота оказываются под контролем дьявольского благозвучия. — Полагаю, ты отдаешь себе отчет в том, что заслуживаешь наказание за… неподобающее поведение.       Фагот послушно кивает и, кажется, даже перестает дышать, когда Мессир останавливается всего в паре десятков сантиметров от него и обдает его своей властью.       — Кроме того, ты ослушался меня, — продолжает Воланд, кривя рот в улыбке и чуть склонив голову на бок. — Ведь я сказал тебе оставаться на месте, не смотря ни на что. Ты не выдержал небольшого испытания, мой славный Фагот, и я, стало быть, должен научить тебя терпению и послушанию.       Все время, пока Мессир произносил эти магически завораживающие слова, внутри у демона происходило что-то немыслимое, и сейчас он спешит тряхнуть головой, чтобы прогнать внезапное наваждение. Благодаря закрытому окну и разожженному камину в комнате становится жарко, и душный воздух охватывает их, заставляет Фагота млеть под прикосновениями тепла и медленных слов дьявола к его коже. Он не до конца понимает, что имеет в виду Воланд, но уже готов сделать все, что он потребует, а он потребует, непременно прикажет сделать что-нибудь непристойное, унизительное, что доставит демону и ужас, и испуг, и желание испытать это снова и снова, прямиком к его выстраданной душе, уже не принадлежавшей ему.       Что он сказал? Научить… терпению и послушанию? О-о, Фагот вздрагивает всем своим тонко чувствующим телом, как только внутри, по жилкам, где течет горячая демонская кровь, растекается еще и грязная смесь предвкушения и вожделения. Воланд, разумеется, замечает это и снисходительно гладит демона по щеке большим пальцем, приковывая свою ладонь к его голове, и демон чувствует каждым миллиметром кожи шершавую текстуру черной перчатки, приводящей его в восторг. А потом рука скользит дальше, на затылок, и резко давит, притягивает Фагота ближе к Мессиру. Они почти сталкиваются носами, когда Воланд жестоко и холодно произносит, переменившись в лице:       — Сегодня тебе нужно чувствовать каждое мое слово и действие, каждую секунду своего наказания, — ладонь съезжает на шею сзади, удерживая Фагота на месте, что, впрочем, не нужно — он и так приколочен к полу величием своего дьявола и его же взглядом. — Ты запомнишь это и отныне должен будешь внимательнее относиться к своим словам и шуткам, и выполнять приказы, данные тебе, безоговорочно и целиком.       За этими словами Воланд отпускает его, но в следующую секунду, даже не успев моргнуть, Фагот оказывается некоторым расстоянием дальше, на стуле в паре метров от камина. Он шумно выдыхает от неожиданности и тут же чувствует сковывающее прикосновение жестких пут на лодыжках и запястьях рук, заведенных за спинку стула. Кожа в миг покрывается мурашками, покуда скребущий по гортани страх не оставляет иного выхода. Когда ухо чувствует горячее дыхание Воланда, Фагот прикрывает глаза, а ужас сменяется томным тягучим, как патока, чувством, скользящим от горла вниз по груди и животу.       — У тебя длинный язык, Фагот, — тихо произносит Мессир, стоя сзади и наклонившись к нему, а затем касается кончиком собственного языка кромки уха. — Тебе нужно научиться держать его за зубами, — тут Фагота пробирает дрожь, потому что прохладный влажный язык дьявола сменяется зубами. Воланд слегка прикусывает мочку уха, тут же отстраняясь.       Несколько секунд ничего не происходит, и Фагот успевает перевести дыхание, дернуть руками, чтобы убедиться — они надежно связаны, и подумать о том, что Воланд уж слишком подозрительно молчит, наверняка помышляя о том, как именно наказать провинившегося.       — Ах, любезный Фагот, я, к твоему великому несчастью, хорошо осведомлен о том, как тебе нравится подчиняться и выносить любые наказания, что я для тебя придумываю, — говорит Мессир, положив ладонь на плечо демона и медленно обходя его по кругу. — Посему я добавлю одно небольш-ш-шое условие, — улыбаясь, произносит он, протягивая многострадальную букву «ш», и это так четко действует на Фагота, что у того раздуваются крылья носа и едва заметно подрагивают пальцы.       Остановившись перед демоном, Воланд отставляет в сторону свою трость, и в его руке материализуется тонкий черный кожаный хлыст, свернутый в кольцо. Фагот шумно сглатывает и приоткрывает рот, потому что дыхание становится тяжелее. Его взгляд прикован только к предмету в руках Дьявола. Пространство вокруг отходит в расфокус. Воланд усмехается и почти нежно проводит ладонью по хлысту, держа его второй рукой.       — Вижу, ты понял, что я собираюсь сделать, — мягко произносит он, снова переходя в образ страстного искусителя. — Но мое условие не в этом…       — Я… — слова снова не хотят идти наружу, и демон облизывает пересохшие губы. — Я должен буду молчать?       Мессир улыбается, сверкнув глазами, и коротко кивает.       — Верно, мой дорогой Фагот, — его правая рука опускается, и хлыст, лежащий в ней, распрямляется, плавно повисая своим длинным жестким «телом» рядом с ногой Воланда. — Я начну с пяти ударов. Но если ты издашь хоть какой-то звук, я вынужден буду начать сначала.       Фагот запоздало кивает, напрягаясь всем телом. Вот сейчас. Сейчас настанет расплата за его несдержанность. Воланд передвигается по полу и хитро прищуривается, будто подбирая лучший ракурс и место удара, а Фаготу кажется, что сейчас он выпьет из него всю кровь, настолько уж он выглядит жадным. Резкий звук рассекает воздух, Мессир, конечно, ударяет без предупреждения, и жесткий хлыст проходится по нежной коже груди, расчерчивая ее поперек красной пульсирующей полосой. Демон стискивает зубы от боли, не давая ни стону, ни вскрику просочиться изо рта. Не то, чтобы он не был бы только рад, чтобы дьявол как можно дольше хлестал его плетью, нет, просто не хочется его разочаровывать… Воланд задумчиво наблюдает за проступающей алой отметиной, а потом меняет свое положение, отходя на полшага дальше и левее. Следующие три удара обрушиваются на Фагота нескончаемым быстрым потоком боли — еще два на груди и один чуть ниже, по животу. Демон машинально дергает руками — безуспешно. Становится сложнее, воздух накаляется до предела и дыхание срывается бесчисленное количество раз за несколько секунд. В голове у него шумно стучит собственное сердце, и на лбу сразу же появляется испарина. Он не может позволить себе признаться, что ему хочется ещё, но это и не нужно — Воланд дает ему время прийти в себя и перетерпеть ноющую боль на теле, а потом хлыст снова взлетает вверх и жестко проходится по низу живота, едва не задев пах Фагота, стремящийся в свою очередь привлечь внимание к себе. Демон запоздало понимает, что возбужден до предела и эрегированный член свидетельствует об этом весьма красноречиво.       Но Воланда это не интересует, по крайней мере, пока в его руке все еще находится кожаный хлыст, готовый к очередному потоку ударов. Фагот облизывает губы, крупно дрожа всем телом, и чувствует на языке стальной привкус крови — видимо, он прокусил себе губу, пока сдерживал крики. Он поднимает голову, силясь сфокусировать взгляд на Мессире и видит его во всем его величественном дьявольском обличии — но ни рогов, ни хвоста с треугольным наконечником, зато полыхающий камин за его спиной подсвечивает его натуру как надо, и вся его власть, курсирующая по комнате и схватывающая шею Фагота невидимым кольцом, не оставила бы никаких сомнений перед случайным человеком — перед ним самый настоящий Дьявол. Алые и желтые языки пламени в камине перекатываются отблесками на стены комнаты, а в глазах Воланда горит адский огонь, обещающий Фаготу сладостные мучения.       — Любезный Фагот, — почти шепчет Мессир понизившимся голосом и постукивает хлыстом по полу. — Ты прекрасно держишь себя, но это ещё не всё.       В комнате сливаются воедино звуки резвой плети, болезненно целующей бледную кожу, потрескивающего камина и шумного дыхания Фагота, чувствующего каждый удар всем своим нутром. В этот миг они сосуществуют на контрасте — один обнажен, а второй одет и застегнут на все пуговицы, один связан и не может пошевелиться, а второй свободно скользит по комнате, один не может произнести ни звука, а второй позволяет себе доводить голосом, вереницей страстных слов, в конце концов, один властвует, а второй подчиняется.       Ещё пять полос оказываются ровным, стройным рядом, и они настолько близко расположены друг к другу, что смыкаются в один огромный поток боли. Фаготу сложно сдерживать себя. Его пытка уже кажется вечной, Мессир не замирает ни на секунду, снова и снова взмахивая хлыстом, и черная кожаная змея впивается в его тело. Оказавшись в шаге от желания сдаться, Фагот запрокидывает голову назад, невольно подставляя под натиск свою напряженную шею. И горло готово разорваться на части, настолько его доводят непрекращающиеся в нем спазмы — от невырывающихся наружу звуков до жестких поглаживаний хлыста. Только через шесть таких взмахов Фаготу удается успеть опустить голову, и плеть снова возвращается на живот и бедра — на груди нет уже белого места, все покрыто алыми вспухшими полосами.       Обрушив на него ещё несколько грубых, разных по силе и длине ударов, Воланд внезапно останавливается и дает Фаготу некоторое время, чтобы прийти в себя. Подойдя к нему, он приподнимает указательным пальцем подбородок Фагота и оставляет жадный, властный, жесткий поцелуй, толкается в рот языком, не позволяя тому дышать. Губы саднит от укусов собственных и дьявольских, и когда Воланд проводит языком сначала по нижней, а затем по верхней губе, Фагот выгибает спину, стискивая руки в кулаки. Член напряженно дергается, но снова остается без внимания.       Потом снова следуют удары, на этот раз менее жесткие, но все же болезненные. Когда хлыст резко опускается по ногам, рядом с пахом, Фагот крупно вздрагивает, стискивая зубы, и жмурится.       А потом Воланд откидывает хлыст в сторону и тут же опускается на колени перед Фаготом. Кожу того слегка обдает едва ощутимым ветерком, скользнувшим от движения Воланда. Он морщится, по-прежнему храня молчание, и умоляющим взглядом устало смотрит на своего карателя сверху вниз.       — Любезный мой, — шепчет Мессир, скользя взглядом по его истерзанному телу и облизывая пересохшие губы. — Ты справился, — улыбаясь, говорит он уже громче и произносит сладким мгногообещающим тоном: — Но и это не конец.       А после к красным полосам болезненно прикасаются руки в перчатках, едва задевая, но Фагот морщится и шумно выдыхает. Клеточка за клеточкой, саднящие раны без капли крови заставляет его хмуриться. Ладони скользят по его телу, Воланд вновь осматривает его целиком, а потом заглядывает ему прямо в глаза — а через них будто в душу. Фаготу мгновенно кажется, что Воланд теперь не только снаружи, но и внутри него, и ему внезапно хочется ощутить это и физически. Воланд ловит эту мысль почти удивленно и облизывает губы. А потом приступает ко второй части наказания.       — Условие прежнее, — протягивает Мессир и широко улыбается, а затем, сверкая глазами, склоняет голову к его паху.       Фагот снова сжимает руки в кулаки, потому что, похоже, новая пытка ещё невыносимее предыдущей — горячее дыхание сатаны замирает у его возбужденного члена. Демон готов дать голову на отсечение — Воланд только что облизнулся. Но ему не приходится это делать, потому что в следующий миг резвый язык влажно касается головки и обводит ее по кругу. И если этот круг — десятый круг Ада, то Фагот готов проходить его снова и снова. Из легких вышибает воздух, и перед глазами плескаются звездочки. Воланд дергает уголками губ в полуулыбке и, не дав Фаготу ни одного шанса на то, чтобы морально подготовиться, вбирает ртом его напряженный член. Теперь в одном ряду с потрескивающим камином и тяжелым дыханием демона встают влажные звуки дьявольского минета, взамен рассекающего воздух хлыста. Горячие губы смыкаются вокруг члена, и Фаготу плохо от этого вида — его ведет и кружит в этом безумном пространстве, твердые путы крепко удерживают его руки и ноги, а очень хочется схватить Воланда за волосы и потянуть вниз, насаживая и проникая в его узкое горло. Но, думается Фаготу, он не сделал бы этого, даже если бы его руки были свободны.       Воланд же, будто услышав его мысли, смотрит ему прямо в глаза и опускается ртом ниже, вбирая член до основания, и тут же поднимается, отстраняется и проводит языком по всей длине. Фагот против воли выгибается, но молчит, хотя хрипло дышит и в который раз позволяет себе мысль о слабости и поражении. Позвоночник прошибает сладкой судорогой, а вспухшие полосы от хлыста на теле все еще пульсируют, подставляя чувствительность Фагота под яркие мучения. Особенно болезненные раны на бедрах, видимо, притягивают собой внимание Воланда, потому что тот кладет на них ладони и медленно оглаживает, не отрываясь от эрегированного органа. Фагот втягивает носом воздух, подчиняясь грубой коже черных перчаток сатаны.       Мессир скользит ртом по его члену то медленно, растягивая удовольствие и заставляя нетерпеливо подмахивать бедрами (за что демон тут же получает наказание — дьявол давит ладонями на бедра, заставляя не двигаться), то быстро, доводя до исступления. У Воланда горят глаза, а воздух вокруг них скручивается и вихрится электрическими потоками. Фагот не может оторвать свой взгляд от него — красивое дьявольское лицо сейчас выглядит весьма нетипично, хоть и по-прежнему эффектно и притягательно. Влажные припухшие губы, растягивающиеся в кривой улыбке, когда Воланд отстраняется, чтобы подразнить Фагота, горящие глаза, выбившийся локон из ряда уложенных волос, пульсирующая на виске вена… Демон готов закончить от одного только вида, но дьявол не дает ему сделать это.       Когда он уже на грани, и умелый язык играет с головкой, а рука — по-прежнему в перчатке — обхватывает его ствол, предательский голос внутри шепчет: «ну же, давай закончим это, это ведь так невыносимо…» И демон думает, что это голос сатаны, и это приводит его в глубочайший восторг, а еще придает ему еще больших сил на то, чтобы закрыть свой рот, готовый уже выпустить исступленный стон. Когда Фагот чувствует, что готов закончить, Воланд отстраняется и рукой сжимает его член у основания, превращая прелестнейший минет в ещё большие мучения. Демон разочарованно дергает руками, облизывает губы, часто моргает. Ему нестерпимо хочется кончить, но Мессир не позволяет, и вот она — дьявольская пытка, вот оно — его наказание.       Когда он в своей голове случайно позволяет проскочить мысли о том, что не сдержится, если Воланд снова прикоснется к нему своим беспредельно прекрасным ртом, дьявол усмехается и, облизав губы, снова склоняется к нему, сразу же насаживаясь ртом до основания. И в этот момент пространство вокруг них, кажется, схлопывается, потому что Фагот, выплескиваясь в горячий дьявольский рот, не ощущает больше ничего, кроме безумного удовольствия, притупленного оглушительной болью, причиненной хлыстом. Он не слышит ничего, кроме гудящего шума в ушах, и запоздало понимает, что, кончая, вскрикнул и со стоном выдохнул: «Мес-сир-р…»       Он закрывает глаза, проваливаясь в желанную бездну спокойствия и темноты. Отпечатки наказания отдают лишь физической болью, в душе же — умиротворение и долгожданное удовольствие. Воланд стягивает перчатки с руки и, поднявшись с колен, нежно ведет пальцами по полосам на теле Фагота. Тот вздрагивает, распахивая глаза, и смотрит на сатану с покорностью, мгновенно сменяющейся испугом, когда приходит осознание — он проиграл, не выполнил условие.       — Ну-ну, мой любезный Фагот, — снисходительно говорит Воланд, улыбаясь, и мягко проводит большим пальцем по искусанным губам. — Ты восхитительно держался.       Фагот сразу же ощущает каждый очаг боли и наслаждения в своем теле — начиная от красных полос и заканчивая стертыми о веревки запястьями. Ещё он думает о том, что дьяволу, наверное, сейчас невыносимо стоять без трости над ним, ведь он так долго сидел на коленях, одно из которых мучает его вот уже несколько веков. Но Воланд целует его долго и нежно, будто даря ему компенсацию за причиненные мучения, и все мысли улетают из головы как по щелчку. Фагот чувствует собственный вкус на языке, и по спине пробегает табун мурашек. Он позволяет себе расслабиться и снова отдаться власти Мессира, не сдерживая сквозь поцелуй томные стоны.       А потом наказание начинается вновь.