***
— Выключи эту херню! — кричал Джисон. Новая соседка включала музыку в колонке на такую громкость, что стены не то что шатались — рушились. — У меня сейчас кровь из ушей пойдëт, дура! Я музыкант, у меня острый слух… Я слишком чувствителен… Хватит!***
— Ты больная совсем?! — закричал Джисон, спуская наушники с головы девушки. В наушниках орала музыка на всю громкость. Девушка улыбнулась. — Ты даже имени моего не знаешь. — фыркнула она, и надела наушники назад. Махая головой под музыку, девушка снова начала подпевать на английском. Джисон потупил взгляд, глядя на девушку, которая одновременно пела, двигалась под музыку, наливала кофе и жарила оладья. — Ты хоть перевод знаешь?! — крикнул он, надеясь что соседка его услышит. — Я в отличии от некоторых не слушаю корейский фембойчиков. — крикнула в ответ девушка. — И не являюсь им сама… Музыка резко остановилась. Начала играть другая. — Они даже заканчивать нормально песни не умеют. — фыркнул Джисон. Девушка спокойно тыкнула на телефон. Музыка прекратилась. — Алло. — слегка раздражëнно сказала она, перекладывая оладья на тарелку. — Он умер. Вопросы? — снова молчание. Девушка налила тесто на сковороду в несколько круглешков. — Отличная шутка. Согласна. Можете сходить на кладбище в центре Сеула. Я Сонджин. Сонджуна нет в живых. До свидания. — сбросила звонок, нажав кнопку на наушниках. Нажав что-то на телефоне, Сонджин переключила музыку. — Welcome to the Black Parade? Что за идиотизм? Сонджин! — Ура. Имя мое узнал. — спокойно сказала девушка, выключая сковороду. — Я завтракаю и ухожу. Вернусь к вечеру. Надеюсь, ты не закроешься на верхний замок. Учти, я дверь выбью. — Ну да. Подождать часок у двери же нельзя… — Я не терпила, как ты. Девушка говорила на удивление тихо. Она не кричала, чтобы перекричать музыку в наушниках и слышать себя. Она спокойно, даже тихо говорила, хотя себя явно не слышала. — Жду не дождусь, когда ты свалишь. — шикнул Джисон. — Чтоб начать скучать? Не переживай, день быстро пролетит и мы снова увидимся… — ласково сказала Сонджин, заканчивая завтрак.***
— Я позову сегодня своих друзей, веди себя прилично, пожалуйста. — Не обещаю. — Можно нормальной быть наконец-то? — М-м. — И почему же? — Потому что ты как минимум не спрашиваешь «Можно мне друзей позвать?», а ставишь перед фактом. Помнится, ты говорил, что я тут не одна. Так вот ты тоже. Я слушаю музыку в наушниках или на колонке, но когда тебя нету дома. Почему ты не можешь учитывать меня? — Потому. Ты постоянно днями пропадаешь. — Кто бы говорил. — Я работаю в отличии от некоторых. — А я не фембой. — Ты томбой. — Уж лучше так. — пожала плечами Сонджин, докрашивая ресницы без зеркала. — Ты выглядишь как грустный клоун… — Клоун тут только один.***
Хлопок двери. В квартиру наполненную криками, шумом и смехом зашла низкая девушка. — О, Боже… — шепнула она, слыша смех восьмерых человек. Кухня была заполнена группой, когда Сонджин вошла. — Ого. — шепнул черновлосый парень. — Ты выходила по-другому! — заметил Джисон. — Вообще-то, ты не видел как я выходила. — фыркнула девушка, включай свой чайник. — Но ты не делала хвостики. — Я их сделала в комнате, после того, как ушла с кухни. А выходила я, когда ты был у себя. Ты меня не видел. Высокие длинные хвостики. Снаружи немного чёрные, а в остальном цветные. Рваные черные джинсы и огромная чëрная толстовка. Идеально белая кожа, огромные фигуристые стрелки, бордовые тени вокруг глаз. — А сколько тебе лет? — поинтересовался старший. — Это тебя не касается. — Он тебя старше! — рыкнул Джисон. — Ты даже не поклонилась. — Ты тоже не знаешь, сколько мне лет. — вздохнула девушка, наливая крепкий чëрный кофе без сахара. — Она не похожа на панка. — шепнул голубоволосый. — Ты не знаешь, кто такие панки. — фыркнула девушка. — Я бы не сказал, что она панк. — сказал черноволосый — Эмо… А ты кто? — Называй меня фриком. Не ошибёшься. — Фрики адекватные! У меня есть друг… — начал Джисон, но девушка зло глянула на соседа. — Фрик, не равно панк, эмо или гот. Эмо, панк или гот — равно фрик. — улыбнулась Сонджин. — Ничего не перепутала? — Пф… Ну и пошëл ты. — шикнула девушка. — Ко мне не заходить. Группа спокойно наблюдала за тем, как девушка надела наушники, взяла в зубы телефон, взяла три кружки в одну руку, пакет который принесла с собой в другую руку и ушла. — Ей либо четырнадцать, либо она застряла в переходном возрасте. — фыркнул Минхо. — По идее, ей должно быть двадцать… Но кто еë знает? — пожал плечами Джисон. Спустя пару часов, в комнату к девушке вошëл высокий парень с рыжими волосами. Девушка была в домашней одежде. Чëрная футболка с пятью парнями и длинные шорты. Один хвост был ослаблен и спущен. Лица видно не было. Сонджин доклеивала плакаты. Пять парней. Пять парней. Пять парней. Пять парней. Почти везде одни и те же. На некоторых плакатах, за барабанами был один парень. На других — другой. — Извини, я не постучался… — сказал парень, хотя прекрасно понимал, что девушка его не слышит и не видит. Парень кивнул. Спокойно встал и стал дожидаться, когда его заметят. — О, Господи! — воскликнула девушка, спустя минут пятнадцать. — Я же говорила, ко мне не заходить! — спуская наушники на шею, добавила она. — Чë надо?! — Мы будем играть. Ты не хочешь с нами? — Нет. Я занята. — А это кто? — заинтересованно спросил парень, указывая на плакаты. — Кемы. — О, я слышал где-то… My Chemical Romance? — Да. — Круто. Я слышал пару песен, звучание красивое. Тексты интересные. Давно слушаешь? — С рождения. — А если правда? — Правда. Я родилась после создания группы. — А… — Захочешь — сам узнаешь. Я не собираюсь тебе разжовывать сколько мне, когда основалась группа и так далее. — Хорошо. Ты играть будешь? — Во что? — Я никогда не. — Иду. Парень хмыкнул. Девушка выключила музыку в наушниках и спрыгнула с кровати. — Сынмин. — протянул руку парень. Девушка странно посмотрела на старшего. Глаза были чëрными. Парень поëжился под взглядом, который крыл матом. — Сонджин. — кивнула девушка, протягивая левую руку. — Извини. — протягивая правую, шепнула она. — Левша? — Угу. — Красивый маникюр. Сама делала? — рассматривая кисть, спросил Сынмин. — Нет. — отдëргивая руку, шикнула девушка — Твой подход работает, но ты перебарщиваешь. Нужно было остановиться. Слегка стукнув парня хвостиком (случайно), Сонджин прошла в коридор. — Капец вы долго… — шикнул Хван. — Ты долго там стоял?! — удивилась девушка. — Да. Три песни. Пятнадцать минут где-то… — Это пять песен. — поправил друга Джисон. — Нет. У неë это три. — А кого ты слушаешь? — поинтересовался Чанбин. — Кемов. Вы с выпивкой? — Да. А ты против? — заинтересованно спросил один из старших, похожий взглядом на Сонджин. — Пусть скажет спасибо за то, что мы вообще еë позвали. — фыркнул Джисон. — А нахер тебя не послать? — удивилась девушка. Старший громко кашлянул. Резко осознал, что лидер он только для своих, а для незнакомой девушки он обнаглевший старик. — Давайте не будем ругаться, а просто поиграем. — предложил Сынмин, проходя вглубь комнаты. Джисон задеть соседку как-то хотел. Но очередь до него никак не доходила. А как дойдëт — забудет все подколы. И вот круг снова завершается. Его очередь. Он снова забывает о Сонджин. — Я никогда не был круглым отличником. Несколько парней выпили по стопке. Очередь Бан Чана, который явно обиделся. — Я никогда не снимал квартиру за… Сто пятьдесят тысяч доллоров. Джисон обиженно выпил стопку соджу. Толкнул Сонджин. — Я не снимала за столько. — шикнула девушка. — Я впервые квартиру снимаю. — Я тоже. — И? — Погоди, а сколько ты платишь? — нахмурился парень. — Двести. — Какого хрена? У тебя комната меньше, мы даже не напополам, а два на один должны платить. — Ты сто пятьдесят платишь? — не поняла девушка. — Да. Почему она тебе так задрала… — А она знает, что я не работаю, а деньги есть. Вот и задрала наверное… У меня других вариантов все равно нету. — А родители? — Нету. — Тебе от силы шестнадцать… — О-оо… Джисон, мне двадцать один скоро. — Ты мелкая… — Я знаю. Дальше будем играть? — Я никогда не носил волосы до пояса. — улыбнулся Минхо. Сонджин выпила стопку. — Погоди-ка. Ты думал, что мне шестнадцать. Вы думали, что мне шестнадцать и позвали играть в игру с выпивкой? — Ой… Не придирайся! — фыркнул Джисон. — Ликс, давай. — Я никогда не рождался в Корее. Все кроме голубоволосого и старшего выпили. — Я никогда не слушал американские рок-группы. — Допустим, но в следующий раз не сработает. — кивнула девушка и выпила стопку. — Почему? — Потому что это эмо-рок-группа. Если уточнять, то эмо-панк-рок-группа. Но не просто рок. — Как всë сложно… Девушка хмыкнула. Прошло ещë несколько ходов. Круг почти завершился. — Я никогда не была айдолом. — улыбнулась Сонджин. Все вздохнули и выпили по стопке. Раздалась громкая музыка из наушников. Джисон дёрнулся. Сонджин достала телефон из кармана, ответила на звонок и отключила наушники. — Алло? Молчание. Девушка не привыкла включать громкую связь, поэтому только она слышала голос на том конце провода. — О, Сонджин. Это я. Снова молчание. Девушка расслабила кисть. Телефон выпал. Кисти рук затряслись. Громкая связь включилась автоматически. — Приносим глубочайшие соболезнования. Вы приедете или звонить Хван Сонми? Сонджин несколько раз попыталась что-то сказать. Нижняя губа тряслась. На глазах проявились слëзы. — Да… Я п-приеду… — еле выговорила она. — В течении получаса, если не сложно. Больница номер девять. Отделение три, двадцать пятая дверь. До свидания. Гудки. Сонджин закрыла рот ладонью, второй закрыла остальную часть лица. — Все хорошо? — настороженно спросил Джисон. — Угу… — кивнула девушка, убирая руки от лица. Тушь потекла, тени начали плыть, а стрелки уже почти стëрлись. — Я вернусь ночью, или утром. — снимая наушники, сказала она. Затем она сняла резинки с волос и собрала в неаккуратный пучок на затылке. Встала и ушла. — Чë это с ней? — удивился Минхо. — Не знаю. — пожал плечами Джисон — Я не видел, чтобы она плакала. Через пару минут входная дверь хлопнула. Сонджин ушла.***
Дверь тихо захлопнулась. В квартиру вошла заплаканная девушка. Она быстро прошла из коридора в свою комнату. На кровати лежали еë наушники и телефон, принесëнные соседом из его комнаты. Записка. Прости, вошёл в твою комнату. Я надеюсь, что всë хорошо. Ты резко изменилась в настроение, ничего не сказала, заплакала и ушла. Мальчики остались на ночь, мы в моей комнате. Увидимся утром. Девушка быстро прочла записку и отложила еë на стол. Взяла наушники и телефон. Включила, подключила и вошла в свою музыку. Громкость на полную, как всегда. Шëпот, нервная, но тихая музыка. Крик. Музыка стала громче. Спустя какое-то время перемотки, спустя полчаса одной песни, перематываемой на начало, песня наконец переключилась. Красивые барабаны, спокойная музыка, голос. Через минуту, музыка начала становится более нервной и бешеной. На фоне голос не спокойно пел, а кричал. Песня перетекла во что-то весëлое, а Сонджин плакала. Парадная музыка под конец. — Welcome to the black parade… — шепнула девушка и, моргнув, снова пустила слëзы. Снова вытерла слëзы руками. Щëки щипало из-за уже содраного участка кожи. Снова перемотка. Снова песня началась заново, а Сонджин опустила голову на колени. Хотелось умереть. Хотелось исчезнуть из этого мира. Хотелось, чтобы лопнули барабанные перепонки, но музыка громче не играла. Девушка впивалась чëрными ногтями с изображениями кумиров в собственные ноги. Исцарапала все ноги. От белой кожи не осталось и следа. Порозовевшие царапины, некоторые сочащиеся кровью, полностью заняли ноги. Дверь в комнату открылась спустя несколько часов страданий, слëз, беззвучных истерик. Чтобы сосед и гости не услышали. — Ты чë? — удивился Джисон. Девушка смотрела в одну точку. В окно. В наушниках орала музыка. По щекам текли слëзы. — Что случилось? — шикнул парень, подходя к девушке, смотрящей в пустоту. Он снял с неë наушники. Пощëлкал пальцами перед лицом. — Слушай, я слышал, что эмо пострадать любят, но это перебор… У тебя глаза все красные и… Боже, что ты с ногами сделала.? Ты долго тут так сидишь? Алло! Молчание. Снова слëзы. Сонджин облизнула губы и наконец посмотрела на соседа. — Понятно… Ты мне ëбнешь конечно, но другого варика я не вижу. Джисон сам не понял почему, но волновался за соседку. Они несколько месяцев жили вместе и искренне друг-друга ненавидели. А тут вдруг он берëт еë на руки и несëт в ванную, чтобы умыть еë холодной водой. Чтобы ноги обработать. Чтобы она успокоилась, и, может, рассказала, что случилось. А у неë сил нет сопротивляться. Маленькие ладошки уже обессиленно существовали, а не тряслись. Не драли ноги или сами себя. — Ставьте чайник. Железный! — крикнул Джисон из ванной и зашëл обратно. — Скажи что-нибудь, пожалуйста… Я волнуюсь. — Хочу сдохнуть. — озвучила свои мысли девушка и тяжело вздохнула. Парень поджал губы и включил воду. Ледяной водой облил свои руки и приложил к белым щекам девушки. — Глазки покраснели, как-будто накрасилась как этот твой… Солист в общем. Уголок губ девушки дёрнулся. Забавно, смешно, но умереть всë же хочется. — Потерпишь? Может щипать. — открывая хлоргексидин, предупредил парень. Ответа не последовало. Джисон просто решил обработась царапины по-быстрому. Кто знает, может она заразу какую-то себе занесла? Спустя минут десять в ванной, Джисон вышел с Сонджин на руках. — Отпусти меня… — тихо сказала девушка. Аккуратно спустив еë на пол, Хан взял маленькую белую ладошку. На всякий случай. — Аллилуйя. Ты долго. — фыркнул Хван — Что стряслось.? — Завали, хëн. — шикнул Джисон. — Так, нет. Кофе ты не будешь. Чай… И энергетик! — громко сказал парень, когда Сонджин открыла холодильник. — Отвали… — шикнула девушка, беря железную баночку. — Мне ещë в суд ехать. Я усну. — Какой к чëрту суд? Ты всю ночь не спала! — Вот. Сама виновата. — открыв баночку, сказала Сонджин и сделала глоток. — Что случилось? — Неважно. Послышалась музыка из комнаты. Джисон выбежал из кухни и вернулся через несколько секунд с телефоном. Нажал на «принять» и сунул соседке. — Алло. — сказала девушка и снова сделала глоток. Телефон был в руках Джисона. Парень включил громкую связь. — Надеюсь, ума хватит не приезжать в суд? Тебе не везëт. Видишь? — Не дождëшься. — шикнула Сонджин. — Ну и дура. Измучаешься, и опять нихрена не получишь. — Сказала та, которая проиграла мне в суде и осталась ни с чем после смерти мужа. — Это мы еще посмотрим… Адвокат-то твой сбежал… Ко мне… Как же ты теперь докажешь, что бабулю не ты убила? — Я не ты. До встречи. — шикнул девушка и, взяв телефон, сбросила звонок. — Что б ты сдохла. — Это кто? — Хван Сонми. — Это кто? — повторил вопрос Хан. — Моя мачеха. — допивая энергетик, сказала девушка. — Что случилось? Какой суд? Почему вы ругаетесь и что за бабуля? Сонджин… — Моя семья начала разваливаться с момента моего рождения, Хан. Я не только тебе мешаю, прикинь? — А по-подробней… — Тебе нужно, чтобы я разревелась? Хорошо. Моя мама умерла в родах. Папа воспитывал меня не один. Быстро нашел замену в Хван Сонми. У неë есть дочь. Старше меня на четыре года. Они свели папу в могилу несколько месяцев назад. Мы судились. Квартиру забрали они, потому что она жена и там прописана она и еë дочь. У них две трети квартиры, а у меня одна. Поэтому решение суда — квартира им, а деньги мне. Вчера, пока мы играли, умерла бабушка с которой мы вместе боролись за победу в суде. Она мать, она тоже имела право на наследство, но почему-то на это наплевали… Теперь я одна. — нервная улыбка. Сонджин закусила губу. Ещë слеза. — Надеюсь, я сдохну раньше, чем доеду до суда… — вздохнула девушка и взяла косметичку с кухонного стола. Достала таблетки и выпила две. Персена. — Энергетик с, блять, успокоительным? Ты больная? — Угу… — кивнула девушка. — Ты на Сонми похож. Выражаетесь похоже, и внешне… Хах. Молчание. Парни смотрели на заплаканную девушку. — Надеюсь, меня переедет машина. Это было последнее, что сказала девушка перед уходом. Джисон переживал почему-то. Стоял неподвижно и изредка делал небольшие глотки чая. Смотрел в одну точку и думал о двух вещах: У неë красивые глаза. Могу ли я чем-то помочь? — Ребят… Кто говорил, что у него есть знакомый адвокат.?***
— Что-б-ты-сдо-хла. — входя в квартиру, шепнула Сонджин. — Как прошло?! — воскликнул Джисон, вбегая в коридор. — Назначили дату суда. Мой адвокат реально пошëл к ней… У меня вопрос. А какого лешего имущество моей бабушки может перейти им? Не еë мамы, и не бабушки моей сводной. Моей! Это что за законы такие? — Не знаю… Ты долго. Куда ходила? — Вспомнила кое-что. Бабушка мне обещала, что после еë смерти я отгадаю еë загадку. Отгадала. — И? — И нашла еë записку и подарок. Оказывается, она все эти годы не навязывала мне айдолов, а навязывала внука еë подружки мне в парни. А теперь самое весëлое. Его зовут Хан Джисон. Парень потерянно поморгал. Глаза побегали немного по стенке, а за тем вернулись на соседку. — Ты О Сонджин?! — выпалил он. — Да. Молчание. Взгляд Джисона снова забегал. Парень судорожно вспоминал всë детство. Подростковые годы, когда приезжая из Малайзии бабушка говорила только о девочках. О своей школьной подруге, с которой они общаются до сих пор. О еë внучке, которая растëт без матери. О девочке, которая любит необычную музыку (для корейцев) и которая точно заинтересуется Джисоном, с его любовью к музыке, текстам, песням и так далее. А он всë отмахивался. Отговорки разными были. То времени у него нет, то он в Корее не живëт. То он лирический певец, то, когда узнал, что соседская девочка любит лирику — он более грубый и бесчувственный, а поëт о всякой фигне. Ну не хотел он сходиться с внучкой бабушкиной подруги. Он сам хотел найти ту самую. Не нужна была ему помощь. Тем более соседская девочка на два года младше. Она же мелкая, о чëм с ней можно поговорить? Какой же он дурак… Они же могли гораздо раньше познакомиться! Только вот… Зачем? У них нет общих интересов, они вечно ругаются и искренне друг-друга ненавидят. — Твои друзья ещë тут? — Да. — Понятно. — сухой кивок и опущенное настроение. Сонджин прошла на кухню. — Не посидишь с нами?! — крикнул Джисон, надеяся на то, что он ошибся. — Нет. Вздохнув, парень ушëл к друзьям. Уже через пару минут в комнате было весело и громко. Девушка быстро ушла с кухни, выпив кружку холодного чая. Вернувшись в комнату, Сонджин решила нарушить своë обещание. — Прости, пап. — со слабой улыбкой сказала она, доставая из шкафа чехол с гитарой. Она обещала, что не будет играть когда ей грустно. Она обещала, что будет играть только когда хочет играть, а не когда хочет заглушить боль. Сонджин помнила аккорды многих песен наизусть. Как и тексты. Ей не нужны были еë исписанные тетрадки с текстами и разжованными аккордами. Для начинающих. Песня Helena подходила идеально. Бабушка жила когда-то в Британии. Еë английское имя — Хелена. Как символично. Сонджин не издала ни звука. Она не пела. Просто играла, думая что музыка слышна только ей. Дверь комнаты тихо открылась, когда она начала играть песню второй раз. — Ты расхерачишь себе пальцы в кровь, дурёха. — обеспокоенно сказал Джисон, через какое-то время. Он остановил игру, сжав оба запястья руками. — Отпусти и не мешай. — Нужно играть когда ты хочешь, солнце. Тебе же больно. Ты играешь не от чистого сердца. — Джисон, отвали. — Слушай, я тебя может и не пойму, но Феликс поймëт. Его бабушки не стало в июле этого года. Он плакал. Он скучает по ней. Но… — Отвали я сказала. Я хочу расхерачить руки в кровь. Успокоился? Выйди. — Сонджин… — Я тебя выпру отсюда сама! Уйди. — Я хотел… — Уйди. Парень простоял ещë минуту, колеблясь. Сглотнул. Посмотрел на соседку. Ухмылка. Кивок. Хлопок двери. Перехватив аккорды, Сонджин застыла. — Джисон, блять! Она быстро выбежала из комнаты, забыв оставить гитару. Хотя обычно забывала взять что-либо. — Что? — спросил парень, когда соседка вошла в его комнату. — Вот зачем это было?! Я теперь играть не могу. — Просто рассказал тебе то, чего ты не знала. Это правило музыкантов… — Я его знала. Мне папа все уши прожужжал этим правилом. А ты… Вот нахрена? — Что не так? — Похож ты на него. И сказал как он. Такое ощущение, что с ним поговорила. — И? Молчание. Девушка сжав зубы, смотрела на соседа. Неприятно. Она теперь не хочет глушить боль. Почему? Потому что этот придурок сказал? И что? Почему расхотелось разодрать пальцы в кровь? Потому что он сказал? Бред какой. — Мне музыку включать, или вы дальше ругаться будете? — поинтересовался Хван. Джисон махнул рукой. Танцор кивнул и включил свой же плейлист. Несколько вздохов. Вступление, которое исполнитель растянул. Второе слово на последней букве. Затем ещë строчка, которую тоже начали тянуть. Сонджин вслушивалась в музыку внимательно. От текста на лице появилась улыбка. — Интересные вещи слушаем, оказывается. — сказала она, глядя на Хвана. — Ты знаешь английский?! — Угу… — Твою мать… — шикнул парень, переключая песню. — Красиво. Очень красиво. Мне нравится. Это что за исполнитель? Глаза джисона медленно поползли на лоб. — Это k-pop, вообще-то! — Круто. Кто поëт? — Stray kids. Именно эту песню поют только двое из гр… — Мне глубоко насрать, Джисон. Сомневаюсь, что оно найдëтся только с уточнением… Достав телефон из кармана, девушка быстро его разблокировала и набрала на ютубе услышанное. — А название песни? — Red lights. Уже через минуту нижняя челюсь Сонджин слегка опустилась. — Это ты и… ты? — показав на Хëнджина и Чана, спросила она. Парни кивнули. — Вы группа… С… Одной нормальной песней… — Ну, спасибо. — шикнул Джисон — Уйди вообще. Собиралась руки драть — иди. Мы заняты. — А адвоката? Ты просил — я… — Тихо. — заткнул друга Джисон. — Потом. — У тебя проблемы с законом? — удивилась О. — Проблемы с законом только у тебя. — Это у государства. Идиотизм. Я единственная наследница по всем параметрам! — Ты уходишь, или Чан тебе рассказывает, что там с адвокатом? — А мне-то зачем? — Нет у меня проблем! Я для тебя Чана просил. — С чего такая милость? — Девушки обычно милые. Ты же утверждала, что я фембой. — Завалите оба, я устал ловить момент, чтобы сказать. У меня есть знакомый… К вечеру группа ушла. Чан с Сонджин договорились на счëт суда и адвоката. — Может, не будем терять возможность еще раз? — спросил Джисон, остановив Сонджин, чтобы та не закрыла дверь в комнату. — Ты о чëм? — Я Хан Джисон. Айдол четвëртого поколения. Стажировался с шестнадцатого по восемнадцатый, дебютировал в составе Stray kids. Главный рэпер и ведущий вокалист, а также композитор. Жил в соседней квартире от тебя, видимо. Мне двадцать три. Сонджин смотрела на соседа слегка оценивающ. Как будто рассуждая, правда это, или шутка. — О Сонджин. Переводчик. Знаю корейский, английский и учу японский. Люблю панк-рок. Считаю себя панком и эмо. В общем — фрик. Росла без матери. Фанатка кемов с рождения, благодаря папе. Умею играть на гитаре и пугать прохожих своим внешним видом, со своей любовью к ярким макияжам, волосам, необычным нарядам и так далее. Зачем нам знакомиться? — Хочу… Ты против? — У нас разные интересы и представления о жизни. Разве не так? — Я тоже умею плакать, если ты об этом. Люблю лирику и необычную музыку. Нашу группу признают в Корее меньше, чем остальных. Мы пишем то, что нравится нам, а не корейцам. Поэтому мы за границей популярны больше… — Я по девочкам. Джисон слегка поджал губы. — К чему это? Лëгкая ухмылка. — Обычно люди, а в особенности парни, фукали и уходили. Один как-то даже ударил, назвав грязной и мерзкой. — Что за ненормальные тебе попадались? Это твой выбор и к тому же, по твоей интонации и ухмылке понятно — ты пошутила. — Не все такие внимательные. — У нас выходит новый альбом… Rock-star. Там… Есть рок версии песен и… может тебе понравится.? — Сомневаюсь. — В ноябре премьер… Хлопок двери. Сонджин закрылась. — Десятого. Я надеюсь… Блять, на что я надеюсь? — фыркнул сам себе парень, уходя к себе.***
День рождения Сонджин не отмечала даже она сама. Джисон не знал даты. Уже начался ноябрь. Отвязавшись от охраны и стафф, группа приехала в полупустую квартиру с Сонджин. Девушка готовила что-то и подпевала. Чан услышал знакомые нотки ещë на пороге. Зайдя на кухню, парни увидели Сонджин, стоящую у плиты и готовящую блины. Она и не заметила. Из наушников на ушах орала знакомая всем музыка. Окончание песни «LaLaLaLa». Не рок версия. — А говорила, что не понравится… — вздохнул Джисон. Следом включилась Helena. Сонджин резко передвинулась, чтобы переключить. Телефон упал, из-за неловкого движения руки. Хан поднял и протянул. — Господи… Чуть не ударила. Ты мог как-то по-другому обозначить своë появление? — скидывая наушники на шею, спросила девушка. — Ну извините… Между прочим, ты говорила, что тебе не понравится. — Я говорила, что сомневаюсь, что мне понравится. К тому-же, мне не мешает это слушать. Кстати, мне очень понравилась песня Back door. — Это не этот альбом. — Я вкурсе, придурок. Джисон закатил глаза. — Кстати, у вас же сегодня слушанье было? Я вообще не вкурсе всего. — напомнил парень. Девушка улыбнулась. — Я выиграла дело. — радостно сказала она — Более того. Друг Чана затронул тему прошлого суда. Сонми выселяют вместе с еë дочкой. Я получаю всë имущество бабушки и мне возвращают имущество папы. Улыбка на лице. Девушка пыталась перестать радоваться, но не выходило. — У тебя стояли брекеты? — резко выдал Сынмин. — Да… — удивилась Сонджин. — У нас с тобой челюсть похожа. Я тоже клыки опускал. Мне скоро снимут. — А мне надо ставить заново, у меня они приподнялись назад. — У тебя очень красиво. Не нужно. — улыбнулся парень, закрывая рот рукой. — М… Я думала это шутка, что ты начал… Не важно. Блять, я не выключила. Сковорода всë это время стояла на горячей плите. Металл умеет портиться из-за неправильного использования, из-за чего тесто может прилипать, в следующий раз. — Ну и хрен с тобой. Ставьте чайник. Я посуду помою. — А я хотел спросить, не разнесëт ли тебя с такого количества блинов… — Сейчас засуну тебе три стопки разом и щëки порвутся. Закрой рот и ставь чайник. — Мило. — шепнул Хван. — Можно по нежнее? — Волосами задушить? — Сонджин… — Ладно-ладно. Кстати, поздравляю. Я никогда не слушала и не любила рэп, но… — Чанбин числится в топе. — кивнул Чан. — Нет. Он тоже классно читает, но мне больше Хан понравился… — Он тебе в принципе нравится. — Что?!***
— Скажите, Джисон. Фанаты часто начали видеть на ваших фотографиях цветы, чëрные и цветные волосы, а как-то заметили женскую руку. Правда ли то, что у вас появилась девушка? Или это кто-то из компании, или нежная рука Хвана? — задала вопрос в эфире журналистка. Парень улыбнулся. Посмотрел на лидера. Получил положительный кивок и повернулся назад на камеру. — Нет, это не Хван. Хотя у него тоже нежные руки. У меня действительно появилась девушка и всë, что вы перечислили — она. — Чёрные розы? — Это был неудачный подарок. Она не любит розы, а я забыл это. — Когда компания разрешит познакомить фанатов с вашей девушкой? Или дело в вашем желании? — Я дебютировал больше трëх лет назад. Я дебютировал шесть лет назад. Компания не против отношений и ей глубоко плевать, буду я афишировать, или нет. Моя девушка довольно стеснительна, хотя на первый взгляд так не скажешь. Я не думаю, что в скором времени я еë покажу всем. — Щас получишь! — послышался крик из сидящей толпы. Интервью брали на публике. — Я тоже тебя люблю! — улыбнулся рэпер. — Фэндому очень интересно. — Я знаю и понимаю, но поймите и меня. Я волнуюсь за неë. Я не хочу, чтобы возникли какие-то проблемы. — То есть в ближайшее время никак? — Джини, ты как? — крикнул парень. — Ты говорил, что это быстро и мы уйдëм! Меня начинает раздражать это. — Понял… — Хëнджин или Хëджин? — Ни то, ни другое. — улыбнулся Джисон. — Я был последним. Аньон!***
— Всем привет. Внеплановый эфир. Сегодня мы наконец-то съезжаем со съëмной квартиры. Я заезжаю назад в общежитие а… Как ты сказала тебя называть? — Фрэнкиеро. — Слишком сложно. Я не выговорю. — Ты рэпер, придурок. — И что?! Иди сюда, ты говорила, что появишься в кадре! — Я не заплелась. — Ты с хвостиками на двенадцать выглядишь. Меня посадят. — Ладно-о. — протянула девушка и села рядом с Джисоном — Хай. — Так вот. Френкие… Френкиеро? Переезжает к себе. Да, хозяйка поселила к себе парня и девушку. Мы жили в разных комнатах. Это важное уточнение. Глаза Сонджин забегали по чату. — Да. Клыки. Могу горло перегрызть если еще раз скажешь, что я страшная. — улыбнулась она — В смысле штукатурки килограмм? Это натуральная. — с силой проведя ладонью по щеке и показав в камеру, сказала Сонджин — Я тон вообще не наношу. — Самая красивая. Успокойся. Я сейчас блокировать буду всех, кто начнëт писать бред. Предупреждаю. Тебе вопрос задали. Кого слушаешь? — Кемов. Это не k-pop. Благодаря Сонни начала слушать… Скизов? Вроде так. — И я еë любимый рэпер! Есть чем гордиться. Она рэп вообще не любила. — Вообще-то… Эминем лучше! — Это в Америке. А мы в Корее. — Я про в целом. — Так. Я ее биас в любом случае. — А Хëнджин похож на эмо. Он мне больше нравится. Мы похожи. — Так. Всем пока. Кто тут лучший рэпер, слышь?!