Твой разрушенный социум

Говорить о настроении Адама после такой чарующей новости – нет смысла. Было понятно, что он не в восторге. Его взгляд нервно метался по комнате, в надежде, что это всего лишь не очень смешная шутка или же сценка, которую хотел проиграть Люцифер. Что он прямо сейчас выйдет из какого-нибудь шкафа или вылезет из под ковра, но это было не так. Все было взаправду и не граммом меньше. Казалась, что температура тела ангела, при гневе могла достигать самых стойких к теплу металлов при плавлении, что далеко не самая низкая. Из его уст вырвался полустон, когда ему удалось принять суровую реальность. — Ебануться, — Не зная что сказать, по его губам предательски прошелся мат, впрочем, самая обычная ситуация, — Что теперь делать, а? Где его искать? Лют выглядела весьма разочарованно после такой вдохновляющей на подвиги речи. Лидер экзорцистов так восхвалял свои результаты, но, похоже, их отнюдь не было. За лживой, отчасти порванной картинкой хранилось много нерешенных вопросов, которые могли служить первым основам их взаимоотношений. — Сэр, Вам стоит вести себя построже, — Слова утверждения выглядели малость жестокими, может даже тупыми, прямо как острие ножа, однако в них была своя доля смысла. Любой жест, который подразумевал пытки и насилие мог предрасположить к действиям, но каким образом – наверняка не самым счастливым, пусть и действенным, — Люцифер не станет лучше в поведении, если Вы будете закрывать глаза на его проступки. — Ты правда думаешь, что я не строгий? — Одна из бровей Адама машинально поднялась вверх, стоило завести об этом разговор. Он понимал, что абсолютно каждый его поступок был далеко не маленьким цветочком и подтекст являлся точно не сладким. Напротив, архангел вел себя отродясь эгоистично, в большинстве своем действуя в своих интересах, а только потом краем глаза поглядывая на другие, — Ну, знаешь. Это достаточно сильное заявление, учитывая, как весело я проводил время вместе с ним. — Значит не только ты хорошо проводил время. — И на что же ты намекаешь? — Играть в игры: «‎подумай – для мозга полезно»‎ уже надоело, потому он задавал открыто вопросы, не блестящие новизной и грандиозными идеями. — Плохо справляешься со своими обязанностями, — Она пустила смешок, на этот раз едкий, как шипы на цветущей розе. Такие же острые и болезненные, но по-своему красивые и элегантные. Он не выдержал – топнул ногой, как ребенок, не желающий проигрывать конкуренту, полностью скривившись. Его мимика не предвещала ничего столь прекрасного, появившийся оскал на лице показывал одну из жутких версий негодования. — Д-да иди ты… нет… «‎Козырь – спасение короля от заядлой королевы»‎. Пора бы воспользоваться. Но повторный смех кажется прояснил ситуацию чуть глубже, предостерегая, что поражение сейчас на его стороне, когда обыденные слова не смогли вырваться криком с его глотки. Сука. — Вот знаешь, найду этого гандона – пожалеет, что переступил дорогу мне. Кажется, Лют правда подействовала на Адама, который уже был не на шутку недоволен. Слова «‎мотивации»‎, если так можно выразиться сделали свое дело. Если бы на его пути был стол – он бы опрокинул его. Если бы на его пути была стена – он бы разломил ее. Если бы на его пути была надоедливая мелкая сучка – он бы… о-он… сменился в лице и выглядел на тютельку лучше. Что же, экзорцист оправдал домыслы и теории лейтенанта пойдя прямо на таран. Только ему удалось разыскать Люцифера среди мягких, как сладкая вата облаков, он встрепенулся, выглядя весьма озабоченным. Было кое-что странное. Он был не один. Перед ним была Эмили, с которой Адам очень редко пересекался. Обычно при разговорах с Серой, ну или просто на улицах рая, когда у обоих были дела, и абстрактное отсутствие свободного времени. Но ни первый, ни вторая не горели желанием общаться. Логично. У них были разные верования и взгляды. Парень был как бесчувственный черно-белый сканер, видел самое плохое в людях, а девушка – самое хорошее и радужное, стараясь оправдывать абсолютно все, да хоть маленькие грешки в виде отказа встать с дивана и пойти в магазин по чужой просьбе. Не нужно быть гением, чтобы сложить два плюса, и получить минус, что в алгебре невозможно и донельзя тупо, но на его практике было весьма часто. Душонка Самаэля явно скреблась в конвульсиях, хоть и старалась не подавать виду. Эти глаза, в которых была надежда на хорошее будущее. На счастье. На радость. На победу. Сколько бы раз Адам не грубил и не терзал чужое жалкое нутрище – бесследно. Физиономия падшего отвергала какие-либо отрицательные эмоции, как магнит с другого полюса. Адам мысленно представлял, что рвал и царапал, его когти пальцев впивались в чужую плоть, оставляя кровоточащие раны глубоко внутри. Снаружи свежее, но внутри давно прогнившее мясо до обглоданных костей. Если принюхаться можно почувствовать запах тухлятины, но понять воображение это или нет, вопрос не из легких. У каждого демона и ангела был свой запах, а душевные эмоции напрямую влияли на результат всего этого проростка корневища зла. Интересно, познавательно, но сложно. Глаза первого человека наблюдали за слащавой парочкой, состоящей из невинного ангела и оскверненного падшего, то и дело останавливаясь и задумываясь о чем-то своем. Двое шли быстрым шагом и оживленно разговаривали, пока лидер экзорцистов скрепя зубами летел, перекачивая от здания к зданию. Верно стоит подметить, когда архангел уже нашел Люцифера – тот практически перешагнул обычную зону рая, качнувшись лицом к столице. На деле, это стало последней каплей для него, который от злости был в состоянии разорваться. Столица, где были непомерные по силе верха, возможно посильнее Адама, да и просто доверенные временем лица. Одним словом – элита небес; везунчики, которым попался счастливый билет из всех засоленных к лучшей жизни, имеющие преимущества в настоящем. Чем-то напоминало столицу ада, только в совсем других оттенках и закрытым доступом. Как-никак не каждый день увидишь безжизненно лежащие трупы. Самые частые гости этого обезьянника: Серафимы, Херувимы, Престолы. То есть все, кто состоит в первом чину иерархии ангелов. Присутствует и второй чин, однако есть необходимые условия для принятия и условная обговоренность. «‎ — Эта змея… — Золотые очи бегло выцепили среди столпившейся толпы Люцифера вот-вот пройдущего в самое сердце рая. Центр. Сделает последний шаг за него. Значит, Адаму за победу над адом проходу не дали, только потому что он архангел, а самому дьяволу, который их фактический, теоретический и буквальный враг – да. Его глаза прищурились в две узкие щелочки, пытаясь уличить падшего в обмане, — Я просто не позволю этому случиться, ты, охеревшая млекопитающая!»‎ Самообладание и защитная реакция дали о себе знать, создав настоящее сцепление исходных реаге́нтов. Вся беспечная злость была похожа на громогласный импульс, раздавшийся в его голове и прошедший по его телу. «‎Ну же! — Кричал шепоток, — Время еще есть…»‎. И правда было. Ангел решительно подорвался в один из тех самых разительных моментов, где все зависело от него, заградив последнее препятствие в виде «‎терминала»‎ для вставки карточек, удостоверяющих лица, а также систему автоматического открытия двери при разблокировке. Передать шок Люцифера нельзя было, его надо было увидеть. Сплошь, широко раскрытые глаза, будто разорвутся от напряжения, а мелкие красные сосуды были на грани лопнуть, создав глазной кровоподтек. Очертания лица словно замерли, заморозились на некоторое количество времени. Ни одна мышца, даже самая мелкая не задействовалась, а он сам хотел развернуться, и побежать прочь с воплями, привлекая внимание ангелов, говоря, что среди них есть, как минимум один конченный экзорцист. Лишь неведомые силы каким-то чудом позволяли ему остаться на месте, смотря на того с признаками паралича. Нет, это точно не метафора. При всем желании, он просто не мог этого сделать, намертво сжав руку Эмили, моля не отпускать. — …Опаньки, какая встреча! Эмили, мои глаза меня не обманывают? Тоже здесь нынче трешься? — Младшая серафима весьма напряглась при одном виде этого парня. Сейчас Адам банально казался ей подозрительно дружелюбным и добрым, для такой черствой, как испорченный хлеб души. Это она знала. — Я тут ищу… кое-кого, — Он совершенно невинно улыбнулся, будто близко не являлся основателем и зачинщиком кровавых истреблений или подобного смрада, — И тут такое маленько-о-ое дельце… —  Большой палец вместе с указательным припали в жесте «‎немножечко»‎, — Вижу, ты сейчас бродишь с моей вещицей, которая по праву принадлежит мне. Я хочу забрать ее себе обратно без лишних конфликтов и судебных распрей, если ты понимаешь о чем я… Дальше он не мог терпеть – улыбка дрогнула в ухмылке. Верховная серафим сама лично сказала, что вся власть и ответственность лежит на его плечах, соответственно судьба этого черта – тоже. Пытаться что-то доказать или пойти против закрученной поперек системы будет в большей мере глупо. Вестник добра понимала эти маленькие нюансы, несмотря на свою юность. Удача сейчас точно не на ее стороне, но это не помешало ей продолжать держать ближе к себе Самаэля, спрятав тем самым от невзгод в лице Адама, дав надежду. Говоря о нем, при виде этого крохотного действия, он едва сдержался со смеху, предпочитая прыснуть в кулак, пока падший пытался сдерживаться от любой панической выходки, которая могла вырваться в нежданный момент. — Адам, при всем уважении Люцифер не может быть твоим. Это против ценностей рая, — Эмили старалась не мямлить, преподнося информацию как можно убедительнее, но тонкий намек на волнение восклицал и трепетал всем ее ангельским духом. Упоминать не стоит, выдержка Адама не железная. Он попытался подойти ближе, сделав хоть один шаг, но от него отошли, взяв Морнингстара под ручку. Спокойные черты архангела дрогнули на доли секунды, в предупреждении, но все еще оставались на месте, давя ухмылку. — Бро-о-ось, — Любитель побунтовать навис грозной, возвышавшейся тенью пред двумя. Так как он был достаточно высоким и имеющим массивные крылья, прикрывающие излучающийся свет пеклым солнцем – это не составило большого труда, — Правда будешь доказывать, что я нарушаю какие-то ценности рая? — Вообще-то да… по статье номер… Первый человек заткнул ее быстрее, чем она успела бы что-то сказать, потому что был уверен на процентов девяносто в весомости аргумента из ее уст: — Мне удалось попасть на небеса еще до оснований всех этих законов, — С этими словами он вцепился руками в плечи Люцифера, появившись у него за спиной, — Умг… доводы закончены? Это уже начинает наскучивать, а у меня еще кучу неотложных дел, которыми нужно заняться, и выполнить в срок, — Стоило Люциферу повернуть голову, чтобы украдкой посмотреть на того, кто у него за спиной, тот довольно притянул его к себе поближе, готовясь расквитаться по-своему, — Я все правильно сказал, Люци? Вернуть дар речи Самаэлю пришлось от души постараться, ведь его голос засел где-то далеко в пятках ног, не желая выходить на связь. Издав кряхтение, больше похожее на приступ ангины, он сбросил с себя чужие руки, сделав поспешный поворот, чтобы в полной мере ощутить чужой, но такой знакомый взгляд. Уже готовясь к любому ма́нию от него, вроде: «‎ножа в спину»‎; он быстро дал ответ: — Неправильно. — Эмили также кивнула, соглашаясь с немногословием, что довольно сильно огорчило Адама, ведь он надеялся на более легкую победу, а не адвокатуру, с соответствии с которой через каждый предлог шла защита прав «‎человека»‎. Помимо не особо сладкого огорчения – это также вызвало еще одну быструю смену эмоций на выраженную злость. Возможно, если бы архангелу не пришлось, ранее, удерживать на своем лице слащаво добрую мимику, то их светские разговоры могли бы идти куда лучше. Падший, в свою же очередь, продолжал пытаться прийти в себя. — Отойдем на пару слов? — Четкого предлога для обращения к Люциферу не было, но тот уже машинально понимал, что тема сегодняшнего обговора будет о его недавнем выпадении из окна, на минуточку, которое было осознанным решением. Безотрадие уже затмило его голову, когда Адам опять проявил тактильность, халатно потянув его на себя, воспользовавшись в своих целях чужим загрязненным рукавом одежды. — Погоди! Ты не можешь его увести прямо сейчас… — Договорить она не успела, так как первый человек ловко скрылся за толпой вместе с Самаэлем, пока остальные ангелы желали пройти в столицу. Грязный ход. Однако… вполне очевидный.

***

Очередное создание портала и Люцифер вновь оказывается в знакомом месте, которое предпочел бы вообще забыть. Тюрьма. Камера. Времени на мысли не было: его грубо подняли и прижали к холодной стене вцепившись в горло и сдавливая; низкий рост лишь позволил принять беспомощность положения, когда ноги едва дотягивались до пола своими вытянутыми до предела носочками. Молчание разъедало все органы изнутри справляясь лучше, чем орда каннибалов, специализирующаяся в этой сфере. Кольца кишечника барахтались в разные стороны. Они точно были не скреплены между собой как следует, а небольшое хирургическое вмешательство в виде склейки скотчем для большей защиты теперь не вызывало отвращения, как вызвало бы раньше. Путающиеся в нитях мысли смогли раззадорить воображение сильнее, представив кучу галерейных картин с ними сейчас, а именно, прямо на выставку. Названия бы громко кричали о позоре владыки ада и его оплошностях, что вызывало еще большее отторжение от себя. Унылое урчание и дрожь в животе играли совсем не веселую песню. Полная противоречий голова думала и мыслила на пределе возможностей, ее обладатель был готов разорваться на кусочки. Что оставалось неизменным, так это вечное чувство почти что фантомных оков за спиной, тянущих его тяжелым, шатким грузом вниз к полу, походя на настоящие гири для заключенных; вполне реальных. Ситуация постепенно накалялась по мере того, как взгляд Адама становился все холоднее. Изначально он думал, что достаточно расшевелил его мозговые извилины для активной работы нервной системы и разговора, однако это было не так. Своими действиями он только побудил сильнее впасть того в ступор. Неловкое молчание продолжалось, сопровождаясь медленно охрипающим дыханием Люцифера. Можно сказать, он старался не рыпаться, не жестикулируя лишний раз, но не мог, ведь постепенно задыхался от нехватки кислорода. Инстинкт самосохранения, который все еще действовал как временами глухой моторчик побудил накрыть поверх чужой руки – две свои, постаравшись изо всех сил разжать мертвую хватку. Своевольная жалость в какой-то момент, все же настигла его, сыграв свою роль. Ангел ослабил часть давления, которую оказывал, все еще не отпуская, на что тот стал жадно глотать воздух. — Не хочешь мне что-то сказать? — Все же нарушив тишину поинтересовался Адам, цепким взглядом осматривая свою проблему, которая явно должна была объясниться за всю эту, столь дивную ситуацию. Прогулка с Эмили, разговоры, поход в столицу. Все это имело свой собственный смысл, ведь так? Просто так идти туда нет причин. — Амг… — Слова не выходили из его ранее сдавленного горла, оставаясь липучими, комковатыми массами. Боль все еще присутствовала и было трудно сконцентрироваться на четком ответе, — Из ниоткуда появилась уточка, отчего я пошел за ней. Она привела меня в более светлое место, ну, где не сгущались черные тучи… я не могу это объяснить. Уже подальше от тюрьмы, я встретил ее, точней, она сама искала меня. Если тебя интересует именно это. Он не врал, но также и не стал углублять экзорциста в невыгодные подробности. Просто понимал, что его интерес четко построен на его отсутствии и болтать лишнего, например, о запасном плане с побегом будет нелогично. Да, они уже успели обсудить некоторую его часть, в случае неудачи с первым, оказавшимся полностью провальным о суровые реале. — Вот как? — Подобный ответ разозлил ангела сильнее, отчего он показушно нахмурился, — У тебя, должно быть, были очень веселые приключения не так ли? Думаешь, я поверю, что блять из ниоткуда появилась какая-то там уточка и привела тебя, сука, к серафиме? Ох. Похоже, падший действительно не удосужился рассмотреть, как его рассказ мог выглядеть со стороны. Кто в здравом уме мог поверить в уточку, способную провести к ангелу столь высокого чина? — Ты не понимаешь! Она была обмотана, и за ее конец тянули, потому, она могла свободно двигаться. — Он продолжил вести свою линию ситуации, рассказывая все с подозрительной точностью. Но этого все еще было недостаточно, что было видно по чужим глазам. Либо Адам просто не достаточно доверял ему, либо хотел найти очередную причину, чтобы докопаться. Люцифер выбрал бы второе из предоставленных предположений, но ведь на самом деле вина была в первом… — Давай, ври больше! — Архангел в гневе ударил свободной рукой стену, предрешено близко к голове жертвы, что на автомате, словно прочувствовав, охнула. Место, на котором решили отыграться стало трескаться и сыпаться на мелкие обломки, все еще каким-то чудом держась и оставаясь на законном положении. В этом действии только два плюса – возможность освободиться от желания разрушить все к чертям окончательно, и позволить части эмоций выскользнуть наружу без особого вреда. Сердце падшего все больше вгонялось в отчаяние. Тонкий намек, что тот больше не потерпит блефа, который как бы не блеф, — Неужели так сложно сознаться, что ты не можешь принять свою гнилую позицию? Всем похую на тебя и то, кем ты был! — Неправда! Ты врешь! — Стараясь хоть как-то защитить свое самодостоинство, погрязшее в саморазрушении и дозе депрессии за несколько лет – Самаэль был обречен на непрекословное поражение, — Эмили сказала, что твоей арке вседозволенности придет конец. — Да поебать мне, — Он перестал его держать, предпочитая отпустить, отчего, Люцифер, не ожидавший подобного довольно болезненно свалился, целуя губами замызганный отпечатками чьих-то ботинков половую поверхность. Он в быстром темпе сплюнул вязкую слюну, уголки рта брезгло поднялись вверх от неприятного привкуса. Какая ирония. Произошло молчание в минуту. Адам осудил взглядом холодных глаз, — Во всяком случае, даже если принимать твою милую историю, как правду – это не отменяет того факта, что ты сбежал. — Я… — Люцифер поднял голову, смотря снизу вверх на него. Перспективы быть у посторонних ног не было, потому его ладони припали к полу, отжимаясь от него для упрощения своей задачи в быстром и легком поднятии. Он не мог не чувствовать своеобразную вину за свои действия, но другая его сторона думала иначе. Разве он должен думать и беспокоиться о каждом неправильном и ошибочном шаге? Разве? Нет. Наверное. Как минимум, не перед этим ангелом, — Если ты всерьез считаешь, что это было намеренно, то ты не прав. Изначально у меня не было намерений сбегать. Зачем мне это, когда я знаю, что моя дочь все еще находится здесь? Адам отдал предпочтение не отвечать на этот вопрос за Самаэля, все еще серьезно глядя. Его одновременно забавлял этот факт, а также раздражал. Забавлял, потому что было весело наблюдать за переживаниями с чужой стороны за свою семью. Раздражал, потому что излишне часто напоминал ненужную для архангела информацию. Он махнул рукой, отгоняя излишнее наваждение, старающееся заманить его на еще более дурную дорогу, чем сейчас. — Самая раздражающая вещь в тебе – это то, что ты ебать оправдываешься! — Морнингстар сделал шаг назад, пока тот сделал шаг вперед, — Ты буквально постоянно это делаешь. На любые мои слова ты находишь отмазки с утками «‎кря-кря»‎, что еще больше заставляет меня сомневаться в ранее сказанном! Неужели ты считаешь, что я настолько тупой, чтобы не распознать твой пиздеж? — Он загнал любителя резиновых уток в тупиковое положение, когда дистанции между ними опять не оказалось, даже самой малой. Находиться в углу просторной тюремной камеры было еще хуже, чем когда-либо прежде, — Да я сам лично посеял значение этого слова; внедрил его во всех людей этого мира! Пожав плечами, Люцифер постарался отойти от него, как делал это раньше, но ему не позволили, заградив способы выхода с обеих сторон крыльями. — Может мне стоит втолковать тебе, что побег и избегание ответственности – это не самый лучший вариант действий со мной? — В его руках появилась гитара, имеющая сходства с арфой, соединенная с таким же концом. Обычно, находясь на территории рая, ангел просто исполнял свои любимые песни, бродя по тихим улицам или у себя дома. Выказывание лишнего внимания и глаз были ему не нужны. Впрочем, предмет также был не только музыкальным инструментом, но и вполне себе угрожающим оружием. Кто бы мог подумать, что гитара может стать подобием топора, который мог бы разрубить голову любому грешнику? Падший знал. Еще во время второго истребления и атаки на отель это было понятно в полной мере и как он ей пользовался, до чего он мог скромно и смущенно догадываться в прошлом. Но он не может не согласиться, что Адам был чертовым гением, придумав использовать предмет своего хобби в настоящем бою. Это то, что Люцифер, как творец оценивает в полной мере возможностей пятибальной оценкой. — Э-э-эй…— Он осекся. В тот же момент промелькнуло воспоминание, как чужие руки беспощадно вырвали его крылья. Тот пронзительный хруст, звук разрыва и пагубного растяжения. Это действие впечаталось, как штамп в паспорт, невозможно вычистить или забыть! Его глаза забегали в поисках лазейки, через которую можно было бы ускользнуть. Увы, не удалось. Взгляд вернулся в исходную точку, — Я все понял еще с прошлого раза… — Видно, недостаточно хорошо понял, — Адам поднял топор над своей головой, собираясь замахнуться довольно сильно и не заботясь, что может нанести серьезный ущерб чуждому здоровью. Сейчас им двигало только желание наказать за проступок. О последствиях, таких как: «‎слишком серьезные раны, не способные к исцелению»‎ – он не думал. Но, он также не учел, что промежуток времени, за который он поднял и отпустил холодное оружие был вполне себе долгим и достаточным, чтобы Самаэль сумел среагировать и сделать отскок в сторону, тем самым удаваясь избежать прямой тычки. Таращась с широко раскрытыми глазами, он отошел подальше. Ангел раздраженно шикнул, повернувшись корпусом тела к падшему, — Решил в салочки сыграть? О-оу, блять, знал бы ты, как я ненавижу водить… — Адам, прекрати! Мы можем просто… — Ему едва удавалось говорить между попыткой не быть ловко пойманным и разрубленным на две равные половинки, подобные сочному красному яблочку, которым он являлся. Символически. — …Да стой же ты, скользкий уебок! — Архангел изо всех сил старался попасть по движущейся мишени, промахиваясь на жалкие пары дюймов. Это бесило с каждым разом все больше и больше, что заставляло его плотно вцепиться обеими руками в рукоять топора и махать им куда активнее. Первый раз попал в стену, второй чуть не сбил ножку кровати, третий смог повредить белую шляпку, которую Люцифер вовремя подхватил за ее выступающие поля, дабы избежать падения. Разговоры не помогали, только сильнее побуждали нападать на того, что не оставлял попытки решить все мирно. Ныне, уже после неудачно проведенных атак, примерно двадцати, выделилась последняя, которая смогла задеть падшего за живое, а именно за кисть руки. Из раны, подобной паре маленьких царапин в одном месте, протекли пары капель желтой жидкости, похожие на вытекающий сок со спелого апельсина. — Слушай, н-нам не обязательно… — Подставив пару пальцев к повреждению, он продолжил уклоняться от нападений, становясь более нервным. Ему точно не нужны были еще большие количества ранений, а остановить этого экзорциста нужно будет хорошо постараться, — О-о-ой, остро! Поаккуратнее. Мгм. Это было бы очень больно. — Заткнись! — Грубо отрезал часть своей речи первый человек, пытаясь подумать с какой стороны лучше подойти, чтобы вновь провести хитрое наступление. Слева постоянно отбегает, справа – тоже. Можно сказать, Люциферу повезло, что он находился в открытом пространстве, где можно легко маневрировать, даже не прибегая к использованию своих сил. Адам, кстати, задавался этим вопросом, причем на полном серьезе желая узнать истинную причину этой сдержанности. Он забыл о их существованиях? Ослаб? Или это как-то связано с отсутствием мотивации делать кому-то больно? Впрочем, неважно. Это идет только на руку экзорцисту, который все же сумел случайно ударить его еще раз обухом гитары, когда тот неудачно увернулся. Самаэль прижался к полу болезненно поморщившись от далеко не приятных ощущений. Действительно. Это было довольно больно… — …Твою ж мать, — Недовольно пискнул падший, стараясь звучать как можно тише. К счастью, это было не услышано и он остался жив после небольшого душевного чистосердечия вслух. Острая часть топора коснулась места, где предположительно находилась гортань, поддев подбородок. Неприятное склизкое чувство прошлось по телу от холодного металла, на котором были видны стекающие капли собственной крови. — Все закончено, — Адам нахмурился; его брови опустились вниз, — Сейчас мы пойдем к верховной серафиме и ты просто скажешь ей, что готов идти на уступки раю, и принимаешь его условия. — Аргумент и причина мгновенно появились, как и стимул прожить хотя бы еще немного, особенно после подобного насилия. Люцифер медленно, но крайне неохотно кивнул. Сдавалось, это было вымученный поступок, — Чудно. Первый человек быстрым движением руки переместил их уже всем известной техникой, оказавшись в вполне светлом кабинете. В глаза Морнингстара сразу же бросился неестественно высокий потолок, большая люстра, свисающая в выделяющихся лебединых композициях, опять-таки, как и все окружение в целом. Два слова – слишком ярко. Зрачки, как можно сильнее сузились, добиваясь меньшего поступления свечения. Если бы ему разрешили вносить критику и корректировки по декорации комнат в будущую беседу, то он с недовольным видом буркнет, что этому месту не хватает пару резиновых уток. Грациозные птицы никогда его не интересовали, а милые и знакомые очертания – более чем. Правильно будет сказать, что ему было неприятно подобное место провождение, хотя, он сумел признать, что здесь обстановка куда комфортнее, нежели в вызывающем смраде, минуты ранее. — Адам? — Одиночество вгоняющее в скуку и тоску было прервано внезапным голосом издали. Оно эхом разошлось по комнате, пару раз повторившись, но уже более тише. Сера любезно избавила их от чувства неловкости и ожидания. И если Люцифер ожидал чего-то подобного, то Адам все еще шарахался от подобных обращений. Его физиономия, выглядевшая изначально спокойной – наполнилась разными смесями. Сначала испуг, потом брезгливость, а после немая злость. — Вот же пиздоебищность! — Его голос звучал звонче, резче и выше, когда речь вырвалась с его обсохших губ. Он не любил пугать людей, а также сам быть напуганным чужими подколами. Нельзя сказать все в лицо? Ты слабак, — Сера, скоро ты доведешь меня до суицида! Женщина проигнорировала большую часть мата и непотребных в словарном запасе любого прилежного ангела слов, задаваясь другим, более интересующим ее вопросом, которых наводил на мысли, при виде растрепанного Люцифера. — Давай пропустим эту жуткую часть, — Она сложила руки за спиной, закатывая глаза, которых привлекло внимание зияющее оружие, выглядывающееся за спиной экзорциста. Он поспешил убрать. — Простите. — Коротко и ясно выразился первый человек исправляя свой косяк. Его лицо гордо засияло, — Я пришел сказать, что я выполнил свою часть, как и обещал. Этот хмырь слушает меня. В качестве показания, он ткнул его в плечо, на что получил недовольный взор. — Рада, что ты не подводишь меня, — Она пожала плечами. Если Люцифер вправду теперь на стороне ангелов и не планирует какой-либо мести, то ей не о чем беспокоиться. По крайней мере… — Адам, нам нужно поговорить, — Сначала он не понял причины такой резкой перемены, но быстро выгнал Самаэля за дверь, который в шоке одеревенел от закрытия прямо под носом. — Что такое? — Помнишь, во время истребления ты устроил поединок с Аластором? Архангел задумался. Вроде что-то такое было, если память не изменяет. — Ты про самонадеянного красного чепушилу? Верховная серафим с легкостью кивнула. Что ж, если у него другие представления, то она не вправе их корректировать без веской причины. — Если в твоем представлении он такой, то-о, — Она сделала паузу, перебегая с одной мысли на другую, — Он вернулся и восстанавливает ад для новой атаки сам.