***
Роды, как и ожидалось, проходили сложно и долго, но, к счастью для всех, разрешились, и на следующую ночь Тамао уже отдыхала в своей палате с двумя крошечными ангелами, абсолютно счастливая и полная нежности к своим малышам. Здоровью роженицы и детей, несмотря на сложность процесса, ничто не угрожало, и уже через пару дней Асакура вернулась домой. А дома началось…***
6 марта 2000 года. Токио, Фумбари-га-Ока. Рёкан Эн.
Хао не знал, в какое подполье скрыться от детского плача, поэтому почти каждую ночь уходил из дома в блаженную тишину и темноту ночи под взгляд Хатико, которым одаривал Йо. Оммёдзи знал и понимал: близнец скучает по нему, не желая расстраивать жену намёками на скрываемую тоску по брату. Однако, когда бывший повелитель пламени всё же был дома, — обычно это случалось днём, — как мог, стремился облегчить жизнь молодым родителям: разливал по бутылочкам сцеженное молоко, кипятил соски, и даже…***
— Ещё раз? — оторопело переспросил парень. — Да брось, аники, ты же услышал с первого раза! Не хочешь, да? Ладно, я сам, прости, что попросил, — вздохнул Йо. — Да ладно-ладно, куплю. Всё нормально, не переломлюсь. Инструктируй, какие нужны, — обречённо выдохнул молодой человек, предпочитая отгонять мысли о том, как комично и жалко он будет смотреться. — Смотри, памперсы и подгузники — это разные вещи. Разница в том, что памперсы — только одноразовые, а подгузники бывают многоразовыми. Ты должен купить подгузники. Размер — второй. Вроде ничего сложного… Запомнил? — повтори! — проинструктировал Йо. Молодой отец и сам валился с ног после недели бессонных ночей: когда за завтраком молодой человек едва не сварил (сжёг) сахар вместо риса, Тамао поняла, что нужно припрячь к такому важному делу, как покупка необходимого для малышей, кого-то стороннего. Усталый взор глаз цвета сакуры пал на шатающегося без дела деверя. — Ваше чадо много гадит, поэтому ему нужны многоразовые штуки, которые называются… — Подгузники, да. Почти молодец. Это хорошо, но с этим тебе помогут сотрудники магазина, к счастью. Главное, объясняй им нормально. Ты пока всё это рассказывал половину забыл, — да я бы тоже. Будешь молодцом, если назовёшь размер, — прокомментировал Йо. — Хм-м… Второй! — сориентировался-таки Хао. — Ай молодец! — искренне похвалил близнец, — удачи, если будут вопросы, — задавай консультантам в магазине, они помогут и подскажут.***
Через час в одной из токийских аптек.
Сказать, что Хао было неуютно — ничего не сказать, но прохлада помещения и запах трав и масел, что, мешаясь в воздухе торгового зала, чуть охлаждали и успокаивали его, дарили умиротворение и шаману. Вздохнув с мыслью «Чего только не сделаешь ради отото…», молодой человек подошёл к окошку, в котором сидела продавец. В сознание незамедлительно ворвались восторженным потоком мысли двух дам-работниц аптеки. Обе девушки восхищались его красивым правильным и лицом. Хао чуть усмехнулся: такая реакция противоположного пола давно уже не удивляла его, лишь забавляла — глупые людишки не представляют, что он смертельно опасен для них. Это суицидальное желание мотыльков сгореть в пламени заворожившей свечи не вызывало у оммёдзи жалости или сострадания, — только раздражение. Подобный же эффект оказывали на парня наивно-розовые мысли о том, как было бы здорово узнать его номер телефона в надежде на дальнейшее общение, ведь эти курицы не подозревали, что в принципе не имеют шансов, потому что Хао из другой, — голубой, — гильдии. — Здравствуйте, чем помочь? — поинтересовалась девушка в окошке. — Здравствуйте. Мне нужны… То ли памперсы, то ли подгузники — их чёрт разберёшь, но в общем то, куда можно гадить несколько раз, — бессильно выдохнул Хао, позабыв всё объяснение брата. — Молодой папа, похоже… Его девушка — счастливица… Я бы тоже не прочь родить от такого. Наверное, ребёнок у него такой же красивый и милый, как он… — думала фармацевт в окошке, ещё на пару секунд зависнув на уверенном лице Хао. Молодой человек чуть недовольно цокнул и взглянул в упор на «бестолочь», как нарёк даму в окошке. — Угу… Что-нибудь ещё? — Если Вы хотели спросить про размер, то второй, — сухо выдохнул молодой человек. К мыслям одной влюбчивой бестолочи добавились впечатления коллеги, тоже девушки, и тоже примерно такого содержания. — Хорошо, тогда с Вас тысяча двести йен. — Нет, только это. Спасибо, до свидания, — проговорил сквозь зубы оммёдзи, принимая покупку из окошка и отдавая взамен плату. Парень пулей покинул аптеку, даже не поблагодарив фармацевта за помощь и обслуживание.***
Семнадцать лет спустя. Токио. Фумбари-га-Ока.
Небольшое деревянное здание гостиницы «Эн» перестроили, и теперь на месте компактного рёкана величественно громоздился полноценный многоэтажный отель с другим названием — теперь жилой комплекс носил многообещающее имя «Фумбари Онсэн», намекая на то, что даже посреди суеты и бешенного ритма японской столицы есть уголок безмятежности и умиротворения — горячие источники Фумбари-га-Ока в западном Токио, близ холма Фумбари. Пятое марта 2017 года — это особенный день для всех присутствующих. Тамао и приглашённый по случаю праздника Рю с самого утра кружились на просторной кухне. Точнее, кружился Умемия в одиночку, пока женщина отбивала варварские налёты мужа и детей на праздничные угощения: — Йо, не готово ещё! Потерпи, пока не сядем за стол! Хана, Сакура, Йо, ну-ка марш с кухни, и чтобы я никого близко не видела в ближайшие два часа, ясно? — Мам, да мы же помочь хотели, а ты нас прогоняешь… — обиженно-печально всхлипнул крепкий парень семнадцати лет, бунтарски ерепеня копну розовых волос. — Знаю я вашу помощь… Всё съесть до того, как что-то попадёт на стол вы хотите, — это не помощь. Я всё сказала: прошу на выход, молодой человек, пока не снарядила в магазин, — Тамао была непреклонна. Эта черта появилась в ней сравнительно недавно: как только дочке Сакуре, а вместе с ней и сыну Хане, исполнилось по пятнадцать и начался переходный возраст, гулянки, пьянки и выяснения отношений с родителями, — обстоятельства продиктовали необходимость поддаться переменам для адаптации под метаморфозы в характерах детей. Однако, справедливости ради стоит отметить, что разгульным непоседой рос только Хана. Сакура же, напротив, по большей степени была интровертом, — молчаливой и задумчивой девушкой, перенявшей от дяди Хао любовь к поэзии. У Сакуры и волосы были тёмно-русыми, и глаза шоколадные, как у отца и дяди. Неудивительно, что Асакура-старший особенно любил племянницу. Впрочем, это было вполне взаимно: Сакура ещё в детстве обожала, когда дядя Хао позволял вскарабкаться к себе на спину и выступал в роли верного скакуна принцессы Сакуры. Йо хохотал до слёз в такие моменты, но ругал дочурку, если она из вредности намеренно хватала дядю за волосы, смеясь его недовольству, когда Хао театрально-утрированно гримасничал, облекая свои «вселенские страдания» в выразительную пантомиму ради того лишь, чтобы услышать по-детски звонкий и задорный переливистый смех племянницы. Тамао, наблюдая за подобными сценами, поначалу удивлялась, но потом, по мере более частого их созерцания, даже привыкла и подумала однажды: «Да, мы построили замечательную семью.» Удивительно, однако, как Хао удалось полюбить ненавистный цветок, отнявший у него важных людей: сначала Дайтаро, а потом, родившись, и Йо. Ведь отчасти из-за факта появления на свет Хару и Сакуры Хао не мог быть с отото. Странно, но мысли, которые прежде оммёдзи старался, во избежание боли, отгонять, сейчас совсем не взывали к тоске, грусти или негодованию, злости на Тамао и их с Йо детей. Напротив, — Асакура-старший впервые начал ощущать, что он на своём месте, где ему спокойно, тепло и комфортно: оммёдзи одновременно был рядом с братом, но при этом не совсем так, как хотел или грезил прежде. Теперь связь их была по большей степени духовная, нежели физическая, и обоих это вполне устраивало: Хао не видел большего комфорта или благополучия для себя, чем просто находясь рядом с Йо и его семьёй, сидя с детьми, помогая им в постижении шаманского искусства, и в обычной жизни тоже: Хао выручал, когда в школе проходили историю Японии, праздники или быт в ту или иную эпоху. Если Сакуру оммёдзи как свою любимицу, стремился утопить в нежной заботе, за уши оттаскивая от неё всяких «подозрительных пассажиров», то с Хару дела обстояли несколько иначе: из Хару готовили защитника и наследника клана известных на всю Японию, шаманов клана Асакура, и потому готовил к следующему Турниру Хару лично Хао, открывая секреты, которых не ведали даже верные последователи оммёдзи. И теперь Асакура-старший готов был однозначно поблагодарить богов за такой шанс построить новую, мирную и правильную, жизнь в окружении по-настоящему дорогих людей, которым оммёдзи доверял как себе, потому что с уверенностью мог назвать своей семьёй. Удивительно, однако, что Хао, проживая жизнь за жизнью, обрёл счастье лишь в последней, — четвёртой, и не прошенной, неожиданной, жизни, и то, не в своей семье, а в семье брата. Хотя… Так ли это удивительно? Дорогие друзья! Я объявляю, что последняя часть данной работы подошла к логическому завершению. Можно было бы, конечно, выдумать ещё каких-нибудь милых ситуаций, но не думаю, что это необходимо (не хочу перегружать завершение работы+хочу спать, поэтому желаю всем доброй ночи и очень благодарю за то, что прошли этот путь со мной и поддерживали на его протяжении. Забавно, мне эта работа опостылела, поэтому я так спешила её завершить, но сейчас чувствую лёгкую тоску оттого, что сама провожаю в закат героев, к которым привязалась. Итак, вновь спасибо всем, кто был со мной, и добрых снов. Желаю вам поймать свои звёзды или добждаться, когда звёзды поймают вас и закружат в своём хороводе🌸🤍🌠✨