Я буду рядом

      Алые капли крови стекают по лезвию ножа, попадая на мои ботинки. Вытираю клинок о бедро, разглядывая безжизненное тело, что валяется у ног. Молодая девушка, лет, наверное, двадцати. Всё пыталась бороться за свою жалкую жизнь, даже царапину оставила на шее, дрянь, но всё закончилось так же, как и всегда. Мои руки в крови, я отнял очередную жизнь.       Удовольствие растекается по моим жилам точно так же, как кровь этой девки по грязной земле. Земля впитывает кровь, всё никак не может насытиться. В этом мы с ней схожи. Мне мало. Мало. Мало.       По рукам бежит мелкая дрожь, когда я слышу звон будильника. Переворачиваюсь на левый бок, отключаю аппарат и вновь ложусь на спину.       Сон дарит приятное блаженство. Он настолько реалистичен, что мне даже на секунду, всего на секунду становится страшно.       Утро начинается точно так же, как и любое другое. Холодный душ, завтрак, собрание в кабинете Макса.       Меня ставят в первый патруль, а это значит, что прямо сейчас я еду с группой «Альфа» на поля Дружелюбия, чтобы проконтролировать отгруз еженедельной провизии.       Униформа члена Бесстрашия. Полная комплектация огнестрельного оружия. Холодное оружие. Сон. Алые капли крови. Смерть. Желание.       Личный автомобиль - привилегия. Дорога ровная, люди уступают. Даже водители автобусов останавливаются, чтобы я проехал. До плантаций Дружелюбия ехать несколько часов, по дороге мне встречаются несколько изгоев. Руки начинают чесаться. Только дайте повод, ублюдки.       Большинство членов отряда «Альфа» только вчера выпустившиеся птенцы, которые оружие держали только на тренировках. Они ещё не знают, каково это - отнимать чью-то жизнь, хорошенько измазав при этом руки кровью. Каково это - видеть на себе шрамы, напоминающие, что жертва, чью жизнь ты отнял с такой лёгкостью и радостью, пыталась бороться за себя. Каково это - чувствовать себя Всевышним, который определяет: умрёшь ты сегодня или нет. И самое главное - как именно ты умрёшь.       Ну ничего страшного.       Они ещё узнают. Успеют вкусить эту дурманящую разум власть.       Дружелюбные активно грузят продовольствие в поезд. Бесстрашные, которые совсем недавно перешли к нам, помогают им. Я стою совсем рядом, держа в руках автомат. На левом бедре в специальных ножнах покоится мой любимый нож, который я самостоятельно выковал на свои первые полученные за убийство деньги.       На линии горизонта появляются изгои. Три мужчины, две женщины и маленький ребёнок. Наставляю на них автомат, они шугаются, как кролики при виде хищника.       Ну же, ублюдки, подойдите ближе, только дайте повод.       Они просто смиренно стоят, наблюдая за тем, как Бесстрашные грузят мясо в последний вагон товарного поезда. Малейший повод.       И вот мои молитвы были услышаны. Один из мужчин поднимает руку, и я вскидываю автомат. Три выпущенные пули поражают его грудную клетку. Кровь хлыщет фонтаном, брызги попадают на женщин и ребёнка, чей пронзительный крик подобен вою сирены.       Позади кричат Дружелюбные. Каждой клеточкой своего организма я ощущаю этот нарастающий хаос и панику. Я вдыхаю эту агонию, подпитываюсь ею, словно я странник Великой пустыни, что не ел и не пил несколько суток. И вот я, наконец, добрался до пищи, что удовлетворила все мои потребности и вернула к жизни.       Отбрасываю автомат, потому что убийство при использовании огнестрельного оружия совершенно не дарит ту эйфорию, которую я испытываю, когда самолично отнимаю жалкие жизни изгоев.       Женщины бегут, мужчины пытаются дать им фору. Они всего лишь жалкие звери, которые не ели несколько дней. Ребёнок плачет, охваченный диким, животным страхом, но я беспощаден. Этим тварям не место в нашем городе, на нашей земле. В ход идёт моё излюбленное оружие - мой нож, который ещё ни разу не подводил меня.       Заточенное лезвие жалит мужчину, врываясь в его плоть и разрезая её. Я омываюсь его кровью, наслаждаясь ею, впитываю её подобно младенцу, что наслаждается материнским молоком. Ещё один удар и его тело замертво падает к моим ногам, из последних сил пытаясь обхватить мои лодыжки, дабы сдержать. Третий мужчина кидается на меня, пытаясь применить удушающий захват. Как он смешон. Хватаю его голову, сжимаю и резко дёргаю. Хруст пускает табун мурашек по телу, вознося меня на небеса, даруя неимоверное блаженство.       Женщины пытаются спастись бегством, но их судьба была решена в тот момент, когда первый мужчина дал мне повод спустить курок. Быстро догоняю первую, вонзая нож ей в спину. Я физически ощущаю, как кончик моего смертоносного оружия разрывает её сердце. Вторая женщина спотыкается, падает на землю, пытается уползти от меня, но я подобен смерчу. От меня спасения нет.       Я хватаю её за волосы, резко дёргаю, ставя на ноги. Лезвие, уже напитавшись кровью, принимает мою последнюю жертву. Мёртвое тело валится на землю, омывая зелёную траву кровью.       Ребёнок застыл в ужасе, всё крича и плача. Вынимаю пистолет и пускаю пулю мальчишке в лоб. Тот падает на спину, позволяя молодой траве щекотать его голые пятки.       Ко мне в ужасе подбегает парнишка из отряда «Альфа», оглядывая с ног до головы. В его карих глазах я вижу собственное отражение: глаза горят диким огнём, всё лицо, шея, волосы и руки в крови. Куртка тоже успела омыться ею.       – Для чего?...       Тихо пищит он. Вижу свой животный оскал в его запуганных глазах.       – Я защищал мирных, – голос спокойный, не такой, какой должен быть у того, кто только что убил шестерых людей. – Они представляли угрозу.       Когда я возвращаюсь в свою квартиру, я медленно плетусь в ванную комнату. Стягиваю с себя куртку, швыряя её в ванную. Включаю воду. Ванна становится кроваво-красной, в водосток льётся чужая кровь. Отнятая жизнь. Отнятые жизни.       Стягиваю футболку и отправляю туда же. Опускаю руки под холодную струю воды и в этот момент ощущаю прикосновение ледяной ладони на моей пояснице. Замираю. Веки зажили отдельной жизнью. Они закрылись от страха, всё внутри сжалось. Стало неприятно и холодно. Слишком холодно.       Отвратительное чувство страха и беззащитности разливается по венам огненной лавой, заставляя органы сжаться, заставляя задыхаться. Губы дрожат. Я чувствую, как в глазах скапливаются слёзы, ещё немного и меня прорвёт.       Я наклоняюсь над ванной и меня рвёт. Желудок крутит, сводит, ощущение, словно я сейчас выблюю все свои внутренности. Отвратительно мерзкая горечь лезет из всех щелей. Меня всё рвёт и рвёт, всё, что я съел на завтрак, стремительно покидает мой организм. Горячие слёзы текут по щекам, мешаясь со рвотой, которая всё никак не прекратится.       – Тише, дорогой, тише, – успокаивающе шепчет она, поглаживая мою спину своей холодной ладонью. – Я помогу тебе.       Она опускается на колени и начинает аккуратно промывать мои руки, моё лицо, мою шею. Её ледяные пальцы ловко моют мои волосы, смывая с них засохшую кровь. После она начинает стирать мою куртку. Я сижу на коленях, пытаясь сделать вдох. Не могу. Лёгкие горят, их пожирает огонь, они не хотят работать, они жаждут спасения. Я задыхаюсь.       Мне страшно. Мне страшно. Спасите.       Она заканчивает стирать мою одежду, поднимается и подносит к моему лицу полотенце. Аккуратно вытирает капли с моего лица, пальчиком убирает прядь влажных волос и шепчет:       – Я всегда буду рядом с тобой, любимый. Как бы тяжело не было, я всегда буду рядом.       Я разглядываю шрам от лезвия ножа на её шее.       Царапина на моей шее начинает гореть огнём.