Му Цин, тяжело дыша и морщась от боли в раненных руках и ногах, не позволял ни единому стону боли сорваться с губ. Сжимая руки на плечах Се Ляня он смотрел на развернувшийся со всех сторон хаос. Боги и демоны смешались в неразличимые пятна и понять, где союзник, а где недруг было трудно. Вскоре они оказались под сводами грота, зловоние падших заставляло темные круги плясать перед глазами. Или это усталость даёт о себе знать?
Не замечая среди всего этого светошумопредставления знакомых багряных одежд Му Цин все же позвал:
— Хун-эр! — несущий его Се Лянь тоже оглянулся.
Фэн Синь предпочел следить как бы на них кто не напал, а не выглядывать Хуа Чэна из беснующихся всполохов теней, но когда паника на лице Му Цина проступила открыто и тот собирался повторить свой зов не выдержал:
— Он серьезно тебе так дорог? — Му Цин, поджав губы, нервно озирался по сторонам оставив его без ответа.
— Фэн Синь… — посмотрел на него Се Лянь.
— Что?! Я не хочу сейчас ссориться, пусть он и Собиратель цветов под кровавым дождем, но Тунлу владения Безликого Бая и тот вполне мог зашвырнуть его куда угодно, не говоря уже о том, что тот сгинул в лаве… — слова Фэн Синя заставили Му Цина тяжело сглотнуть. Перед глазами мелькнули игральные кости с четверкой и пятёркой.
Неожиданно Се Лянь сбавил шаг, а после полностью остановился. Врезавшийся в них с Му Цином спины Фэн Синь уже хотел поинтересоваться в чем дело, но замер. В воздухе кружились серебряные чешуйки переливаясь мягким светом. Му Цин не беспокоясь о своих ранах слез со спины Се Ляня и шатаясь подошёл к кружащимся останкам прекрасных бабочек. Губы мужчины задрожали.
Фэн Синь почесал затылок со словами:
— Давайте думать о хорошем. По крайней мере, это значит, что он не свалился в лаву и какое-то время находился здесь, верно?
Се Лянь неловко указал в сторону.
— А потом с кем-то сразился. И битва была нешуточная.
Му Цин перевёл взгляд в указанном направлении, и его зрачки сузились.
Все скалы вокруг оказались исполосованы бесчисленными пугающими следами от клинка.
Следами от Эмина.
Каждый из которых уходил глубоко в скальную породу. Му Цину и раньше приходилось видеть, как Хуа Чэн сражается саблей, взять хотя бы тот бой с тридцатью тремя богами, но его стиль всегда отличался лёгкостью, даже некоторой беззаботностью. Он скорее игрался, чем бился. Но от этих следов… исходила истинная жажда убийства. Нетрудно догадаться, насколько непростым оказался его противник, насколько ожесточённой была эта битва.
На дрожащих ногах, хромая, Му Цин подошёл к краю моста и чуть нагнулся вниз. Ликующих духов не было и это немного успокоило его и он захромал дальше, а после сорвался на бег наплевав на боль в ногах.
Се Лянь с Фэн Синем шокировано понеслись следом. Когда он едва не свалился с моста из-за подкосившихся ног Фэн Синь завопил, чтобы он прекратил вести себя как с ума сошедший. Остановившись и немного пошатнувшись Му Цин произнес:
— Звуки сражения…
— Слышим! Кто-то сражается! — прикрикнул Се Лянь.
От звуков сражения мост содрогался и грозился вот-вот рухнуть от всплесков магических сил сражающихся.
Му Цин понёсся на звук.
Фэн Синь пробурчал ему в спину:
— Твою ж мать, во имя всех небесных божеств, пусть это окажется Собиратель цветов под кровавым дождём, иначе, боюсь, он окончательно свихнется!
Две фигуры. Алая и белая сцепились в ожесточенной схватке не щадя оппонента. Хуа Чэн растерял всю свою беззаботность и был максимально сосредоточен на сражении, изогнутая сабля в его руках сияла ровным белым светом нанося удар за ударом, красивое лицо демона было холоднее вековых льдов. Безликий Бай держал в руках длинный меч, весь его вид был достаточно потрёпанный. Белая маска радости и скорби треснула посредине и казалось вот-вот раскрошится окончательно.
Подоспевшие на пару минут позже Се Лянь с Фэн Синем застыли от потрясения.
Не одно божество войны не осталось бы равнодушным от представшего пред ними действа.
Демоническая Ци взмывала ввысь и грозилась пробить свод грота и пронзить небеса и опадала вниз заставляя землю вздрагивать от каждого удара. Оба противника обладали бесспорным мастерством, сабля и меч кружили в смертоносном танце и от каждого столкновения противников отбрасывало в разные стороны. Вихри силы не подпускали никого близко.
Стоило Му Цину увидеть почти невредимого Хуа Чэна как его, до этого беспокойное, сердце наконец-то вернулось к своему прежнему ритму. Сюаньжэнь едва не засмеялся от облегчения, но одернул себя — во время сражения любая мелочь может определить победителя. Отвлекаться нельзя. Особенно когда сражаются ныне живущие князья демонов.
Далеко за Безликим Баем стояла ещё одна фигура, и это был советник, которого, разумеется, привёл сюда сам безликий демон. Увидев Се Ляня и остальных, Мэй Няньцин с облегчением вздохнул, при этом тоже не осмелился опрометчиво шуметь. Но Хуа Чэн давно заметил Му Цина, на его холодном словно иней и сосредоточенном лице наконец растаял лёд и мелькнула улыбка.
Му Цин, опираясь на плечо Се Ляня, выпрямился полностью и не выдержал:
— Хун-эр!
Хуа Чэн чуть повернулся, отозвался «Цяньбэй», затем его тон вновь сделался предостерегающим:
— Если в следующий раз снова куда-то упадешь, я рассержусь!
— Если вопреки здравому смыслу ты вновь прыгнешь за мной, я тебя под домашний арест посажу! Ясно?!
Парировал Му Цин.
— Сюаньжэнь… Признаться честно я рассчитывал, что именно Сяньлэ приручит этого демона, но раз так, ничего уже не поделать? Но вы все забыли обо мне.
Глаз на рукояти Эмина, заметив Му Цина, принялся бешено вращаться, Хуа Чэн вскинул руку, чтобы отразить атаку. Трое услышали громкий звон металла, и сердце Му Цина вновь беспокойно повисло в воздухе.
Это был звук, с которым ломается клинок оружия!
Все торопливо перевели взгляды наверх, увидев, что Эмин в руках Хуа Чэна цел и невредим, тогда как меч Безликого Бая от удара со звоном сломался пополам!
Глаз Эмина продолжал непрестанно вращаться при виде Сюаньжэня, словно возможность проявить себя перед Му Цином доставляла ему удовольствие, сравнимое с вознесением.
Хуа Чэн рассмеялся и беззаботно произнёс:
— Всё хорошо. Цяньбэй, не стоит беспокоиться. — Затем вновь спросил Безликого Бая: — С какой стати мы должны о тебе помнить?
Тот недовольно фыркнул, а советник, боясь, что Хуа Чэн разозлит противника, не выдержал и вмешался:
— Молодой человек, излишняя дерзость в словах ни к чему!
Однако следующая фраза Хуа Чэна оказалась ещё более дерзкой. Одной рукой держа саблю, он заносчиво наставил остриё на Безликого Бая и усмехнулся:
— Старикашка с виду, а на деле ребенок, который бесится, что его любимая игрушка не хочет с ним играть.
На сей раз не только советник не нашёл в себе сил пожурить Хуа Чэна за фальшивую улыбку, даже Фэн Синь и Се Лянь потрясённо застыли: этот демон поистине бесстрашен!
Кто бы посмел сказать подобное перед любым из этих двоих — Цзюнь У и Безликим Баем?
Но всё же нельзя не признать, что только Хуа Чэн решился бы на такую дерзость. Поскольку он, наверное, был единственным, кому ни Цзюнь У, ни Безликий Бай после этих слов не могли ничего сделать!
Неожиданно перед клинком Эмина возникла белая тень. Се Лянь острым зрением разглядел, что это такое, и предостерёг:
— Господин Хуа, не убивайте его!
Это ведь дух нерождённого!
Раз принц разглядел духа, разумеется, и Хуа Чэн увидел тоже. Остриё сабли повернулось, повинуясь велению хозяина, сменило рубящий удар на отбрасывающее движение плашмя, и белая тварь отлетела далеко прочь. Фэн Синь, зрачки которого мгновение назад сузились до точек, наконец пришёл в себя, увидев, что дух нерождённого цел и невредим. И сразу выкрикнул:
— А ну, быстро сюда!
Хуа Чэн отбросил духа прямиком в его сторону, и Фэн Синь даже попытался взять создание на руки, но дух, на голове которого и без того жидкие волосики встали дыбом от выкрика Фэн Синя, издал утробное рычание и принялся в бешенстве кусаться, никак не позволяя себя схватить. Фэн Синь, не выдержав, гневно выругался:
— Твою ж мать! К нему так и жмётся, а при виде меня сразу кусается! Кто тут, в конце концов, твой отец?!
Неожиданно Му Цин произнёс:
— А ты разве признавал его своим сыном? Хоть раз назвал его по имени как положено?
Фэн Синь проглотил готовые сорваться с языка ругательства, и крепче сжал брыкающееся создание. Сам Му Цин, больше не в силах наблюдать со стороны, сделал рывок в сторону сражающихся, но Се Лянь резко потянул его назад. Жое взвилась белой вспышкой и притянула к ним советника.
— Наставник, вы не ранены?
Мэй Няньцин, утерев пот со лба, ответил:
— Нет.
— Тогда почему вы так вспотели?
— Это все из-за этого негодяя, Собирателя цветов под кровавым дождем. Его дерзость чуть не лишила меня сознания.
От разговора их отвлек шумный вздох Фэн Синя. Подняв головы они увидели как Безликий Бай разглядывал свою повисшую плетью руку.
Перевернув ладонь, белый демон взглянул на окровавленные пальцы и вздохнул, затем с улыбкой произнёс:
— Уже много лет я не встречал того, кто мог бы нанести мне подобную рану.
Се Ляня посетило недоброе предчувствие.
— Наставник, он… рассержен?
Советника можно было назвать единственным в мире человеком, который хорошо знал Безликого Бая, и он ответил:
— Нет… хуже. Он… обрадован.
— Твоя изогнутая сабля выкована из твоего потерянного глаза? — хмыкнул Бай.
Хуа Чэн просто проигнорировал вопрос готовясь к новой атаке.
При первом же взгляде на Эмина и его хозяина закрадываются предположения на этот счёт. Но белое бедствие задало вопрос так уверенно, что это уже не выглядело вопросом.
Советник, до этого державший напряжённое молчание сказал:
— Я вспомнил.
— Что вы вспомнили?
— Несколько столетий назад, был случай на Тунлу. Ожесточенный призрак.
Фэн Синь недоуменно спросил:
— Так Тунлу ими кишмя кишит?..
— Не перебивай меня! — прикрикнул на Наньяна советник. — Этот призрак был молод и добрался сюда не иначе как чудом или же собственное упрямство проложило ему путь. Он почти рассеялся, душа была ранена, но сознание было кристально ясным. Он все плыл и плыл, лишь повторял себе под нос как мантру: «Ты не один», «Я всегда буду рядом», «Я тебя не оставлю»… Видимо это и было его предсмертное желание.
Пока двое других напряжённо слушали советника сердце Му Цина было не на месте. Во всей этой истории он чувствовал, что-то знакомое.
— Что было дальше?
Спросил Се Лянь.
— Здесь собрались не только демоны, но и живые люди, которые попали сюда по ошибке.
— Что?!
— На горе Тунлу повсюду одни тёмные твари, простым смертным сюда дорога закрыта, только если какой-то демон не берёт их с собой в качестве съестных запасов. Но тот призрак по какой-то неизвестной причине много дней уводил этих людей от опасности, вероятно, даже не осознавая, что творит. В конце концов другие демоны, с десяток тысяч, всё-таки окружили их, не оставив пути к отступлению, и готовились сожрать всех разом — и людей, и того призрака.
— Был ли какой-то способ избежать погибели?!
— Да. Создать артефакт на основе кровавой жертвы…
Но лучшим вариантом такого развития событий были те люди!
— Что же он предпринял?
— Впавший в безумие призрак уже собирался напасть на людей, но в последний миг передумал и вырвал собственный глаз. Он-то и стал основой для кровавого артефакта. До этого находившийся на грани полного забвения, он, словно пробудился окончательно. Какое-то воодушевление наполнило его силой. После того боя случилось нечто непредвиденное.
Се Лянь, задержав дыхание спросил:
— Что же?
— Говорили, что после тех событий, прямо на гору Тунлу, спустилась Небесная кара. Там был тот кто достоин вознесения…
Многоголосый вопрос:
— Кто?
— Я лишь слышал об этом. В небесных чертогах нет никого кто был с горы Тунлу. Либо все это вымысел… Либо…
— Тот кто вознёсся отказался от небес и в тот же миг добровольно спрыгнул вниз…
— Но ради чего?! — недоумение было тем что мог выразить Фэн Синь старающийся удержать духа нерождённого в руках.
— Ради кого. — поправил Хуа Чэн смотря в глаза цвета ночи.
Му Цин задержал дыхание не отрывая взгляда от демона в алом.
— Сюаньжэнь, у вас есть очень верный последователь. Как мило~ — голос Безликого заставил названного вздрогнуть, но вместо этого демон оказался перед лицом Се Ляня.
— Мой милый Сяньлэ… Ты ведь тоже не одинок.
Маска радости и скорби была покрыта сетью трещин.
Се Лянь никак не ожидал, что Безликий Бай способен за короткий миг оказаться к нему столь близко, в его зрачках чётко отразился облик демона. Жое, словно испуганный зверёк, взвилась в воздух, собираясь атаковать, но в результате всё же отступила.
Нельзя винить её — Жое всегда была очень умной; лента сразу оценила, что её попытка не возымеет действия, и по своей воле отказалась от затеи.
Безликий Бай, похоже, улыбнулся, потому что трещина на его маске сделалась шире.
Рванувшего к нему Му Цина остановил появившийся рядом Хуа Чэн, метнувший в белого демона саблю. Но опоздал, демона там уже на было.
Затем вдруг вновь появился над самой высокой точкой Небесного моста, где полотно и обрывалось, поднял руку и произнёс:
— Не стоит волноваться, я лишь забрал то, что принадлежит мне.
В его руке оказался полностью чёрный, подобный холодной как лёд яшме длинный меч, вдоль клинка которого по центру проходила серебряная полоса. Се Лянь неосознанно завёл руку за спину и понял — там больше нет Фансиня.
Фансинь когда-то был мечом наследного принца Уюна. И Безликий Бай вернул своё оружие.
Один обломок, ещё один, ещё. Белая словно кость маска осыпалась по кусочкам, и в итоге окончательно слетела, обнажив спрятанное за ней лицо. А траурные одеяния занялись пламенем и обернулись белым доспехом.
«Безликий Бай» наконец снял свою маску и превратился в «Цзюнь У».
Все свидетели тому настороженно задержали дыхание.
Не было нужды строить догадки, и без того ясно, что в этом воплощении он стал ещё сильнее.
🎲🎲🎲
Цзюнь У в некотором замешательстве переспросил:
— Я потерпел поражение?
Чрезмерная мощь магической силы принца ударной волной пробила потолок грота, и сверху пролился прозрачный солнечный свет.
С неба тонкими струйками закапал дождь. Цзюнь У лежал на земле, Се Лянь стоял и взирал на него сверху вниз. К своему удивлению, принц увидел в его взгляде тень избавления от тяжкой ноши.
Ему невольно подумалось: наверное, в глубине души Цзюнь У всё время носил желание быть поверженным, чтобы кто-то прервал эту вереницу повторяющихся дней, полных безумия и раскола собственной личности.
Внезапно Цзюнь У задал вопрос:
— Как называется… тот приём?
— …
Се Лянь рукавом стёр кровь с лица и ответил:
— Разбивание камня на груди.
Цзюнь У застыл, словно о чём-то подумав, усмехнулся, вздохнул, закрыл глаза и проговорил:
— Красиво.
Больше он не проронил ни слова, но по его лицу все видели, насколько он измотан, больше скрывать это было невозможно.
Хуа Чэн приземлился рядом с Му Цином и, прежде чем Сюаньжэнь успел что-то сказать, притянул его к себе за руку и впился в его губы. Сперва Му Цин вцепился в плечи демона и с тем же пылом ответил, но после начал стучать его по плечам кулаками. Огромный поток духовных сил полился в его каналы неудержимой волной. Все это длилось до тех пор пока Му Цин не заметил, как Хуа Чэн начал блекнуть. Оторвавшись от его губ беловолосый вновь в них впился, но с целью вернуть ему духовные силы.
— Цяньбэй, все в порядке.
С неизменной улыбкой Хуа Чэн отстранился от влажных губ.
— Хун-эр! Это по твоему порядок?!
— Просто немного перестарался… Мне нужно лишь немного отдохнуть. Не беспокойся.
— Ты говоришь мне не беспокоиться?! Ты?! Мне?! — сглатывал панику в горле Му Цин. — Я сейчас сознание потеряю!
До этого Хуа Чэн передал Се Ляню огромное количество духовных сил, настолько большое, что канга разлетелась на осколки. И после этого он передал Му Цину духовных сил, чтобы исцелить его ожоги. Это не могло пройти бесследно.
Хуа Чэн не особо старался скрывать свои раны, доверяя тому, кто однажды вылечил маленького ребенка покрытого бинтами. Но имея возможность не делать этого, он все равно отдал свою энергию Му Цину.
— Зачем ты это сделал?! Я был в порядке!
— Цяньбэй, я же говорил, если понадобится, я отдам все свои силы тебе, до последней капли. Это извинение, за то что поделился огромным количеством энергии с тем, кто не Цяньбэй.
— Замолчи! Что же теперь делать?!
— Генерал Сюаньжэнь, знаешь почему я не мог покинуть этот мир?
Му Цин лишь шмыгнул носом смотря на спокойное лицо Хуа Чэна мокрыми глазами.
— Мой возлюбленный все ещё в этом мире. Я не могу его оставить.
Эти слова были хорошо знакомы богу. Их однажды сказал блуждающий огонек, все не желавший покидать этот мир.
Хуа Чэн меж тем продолжил.
— Неважно, Бог, демон или человек, для меня ты единственное светило дня и ночи. Мои небо, звёзды, моря и реки… Ты был добрее ко мне чем весь этот прогнивший мир. Бог, под маской демона, поймавший ребенка, не знающего где ему найти смысл своего никчемного существования. Я с малых лет смотрел на тебя снизу вверх, и все о чем мечтал, стать вровень, иметь право идти рядом и защищать.
Хуа Чэн, нет Хун-эр, ласково улыбнулся.
— Если твоя мечта, найти место в этом мире, то моя мечта — лишь ты один. Тот кто подарил мне смысл жить и бороться за мечту.
— Тогда ты… Никогда не обретёшь покоя…
— Мой покой лишь рядом с тобой, а душа навеки в твоей власти.
Му Цин разом вспомнил все. Мальчика с фестиваля, мальчика в мешке, мальчика в кумирне… Юношу в военном отряде, которого научил фехтовать саблей. Юношу, чье мертвое тело хоронил не в братской могиле, а отдельно, с маленькой табличкой. Призрачный огонек, в котором не признал Хун-эра. Огонек, что не желал покидать того кого любит.
Хун-эр ровным тоном произнес:
— Генерал, я знаю о тебе всё. Твою смелость, твои сомнения, твою нежность, твою доброту и твои страдания. Твое отвращение, твой ум и твою глупость. Твою верность, которую не поняли. Твою жертву, о которой не знают… Если бы было позволено, я бы хотел стать ступенькой, по который ты поднимешься к своей цели, но знаю, что ты так не поступишь.
Он все говорил и говорил, его кленовые одежды становились прозрачными, а по лицу Сюаньжэня градом катились слезы. Се Лянь и Фэн Синь не решались подойти и слышали лишь пару отрывков фраз, которые так и не смогли разобрать.
— Молчи… Ради всего что есть в мире святого, молчи… Я не хочу тебя терять во второй раз…
— Всему настает конец.
Слова Хуа Чэна гвоздем впились в сердце Му Цина.
— Ты обещал не оставлять меня одного…
— И я сдержу обещание… Как Хун-эр, как Хуа Чэн и как твой самый преданный верующий… Молюсь генералу Сюаньжэню, дождись меня.
Он говорил так уверенно, но его бледное лицо при этом тоже начало терять цвет, становясь прозрачным. Му Цин протянул руку, чтобы коснуться лица Хун-эра, но пальцы прошли сквозь него. Му Цин застыл и снова вскинул голову.
Взгляд Хуа Чэна был нежным и обжигающим, единственный глаз наполнился бесконечной любовью, молча глядя на генерала. Кажется, Хуа Чэн что-то сказал, но беззвучно. Не желая смириться, Му Цин потянулся к нему, чтобы обнять, чтобы расслышать…
Но не успел схватить покрепче, как тот, кого обнимал генерал, и кто обнял генерала в ответ… исчез.
Прямо на его глазах Хуа Чэн мгновенно рассыпался тысячей серебристых бабочек, обернулся ярким звёздным вихрем, который нельзя ни обнять, ни удержать.
Руки Му Цина поймали лишь пустоту, и он замер в таком положении, неподвижно. Быть может, просто не осознал, а может, не мог пошевелиться, но генерал, широко открыв глаза, просто остался сидеть на коленях среди этого вихря из бабочек, подобного иллюзии или сну.
По щекам с новой силой покатились слезы. Слова подбежавших Се Ляня с Фэн Синем доносились словно сквозь толщу воды. Все что мог генерал это обещать, богам ли, демонам ли.
«Я буду ждать тебя»
