Я погадаю тебе по звездам

Я всегда любила гадать по звёздам. Гадание на картах подобно рисованию масляными красками — ярко и живо, выхватывает лишь мгновение и воплощает его максимально полно и во всех цветах. Чтение линий жизни на чужих ладонях словно сухое черчение с помощью линейки штангенциркуля, всё по строгим, выученным с детства правилам и неизменно. Сонные видения — наброски пером и чернилами, выхватывают лишь фрагмент будущего в чёрно-белом цвете, но зато ты чувствуешь все, что чувствовал бы, находясь там… А гадание по звёздам — это выкладывание гальки на песке под лунным, серебрящимся светом. Пусть итоговый рисунок прост и незамысловат — но в нём есть искра природы, естественного цикла, мягкой гармонии пространства безвременья, в которое я бесстрашно заглядываю с помощью своих способностей. А еще именно звезды рассказали мне, как я умру. Ни карты, ни шар, ни даже моя собственная ладонь не пожелали дать мне ответ на этот вопрос. А звезды — рассказали. Стрелой — то ли из арбалета, то ли из лука, точно в глотку. Правда, на следующий день звезды мне уже посулили смерть от яда — то ли отравление не свежим окороком, то ли вином с привкусом зелья яда (а потом меня спрашивают, почему я полностью исключила алкоголь из своего рациона!)… А ещё через сутки все те же звезды сообщили, что меня вздернут по вздорному обвинению — то ли официальные власти, то ли разбойники на дороге, то ли и вовсе во время суда Линча. В конце я получила обещание, что огромные когти монстра разрубят меня пополам и я мучительно пытаясь зажать рану, просто истеку кровью, корчась на полу от боли и безнадёжности, глядя на умирающего Аластера, неспособная помочь ни ему, ни себе. — Умбра, хочешь, я погадаю тебе по звёздам? — Пф, — фыркает человек. То есть, я конечно, знаю, что он не совсем человек, но чужие тайны следует уважать, поэтому я стараюсь даже в мыслях звать его человеком, чтобы не назвать случайно истинным именем, не огласить при других его настоящую природу. — Иди спать, Астра, уже поздно. Простудишься! Звезды сегодня особенно яркие. В такие ночи сложно заснуть, так и хочется лежать на траве и разбирать их туманные и загадочные послания. — Смотри, Умбра, это Арктур. Звезда нового начала. Она обещает удачу во всех только что начатых делах. Очень яркая сегодня. — Отцепись от меня! Там чародей без твоего внимания скучает. Ты вроде с ним хотела встречаться? Усмехаюсь. — Вряд ли он скучает. Ближайшие пару часов быть с ним соседями — значит, слушать его томные стоны и вздохи графини. Мне нравится смотреть, как он краснеет. Я не вижу этого под шлемом, но точно знаю, что он смущается, когда я слишком фривольно выражаюсь или передергиваю плечами, чтобы грудь качнулась под моим легким платьем цвета пепельной розы (и пусть Аластер не пытается назвать этот цвет розовым! Умбре это простительно, он в принципе цветов не видит… Но Аластера я всегда шлепала по голове полотенцем, если он начинал называть мой любимый оттенок свинячье-розовым). Это очень мило. Такой большой мальчик, а так очаровательно запинается и начинает рычать, как только вопрос касается интимной сферы. Я даже не удержалась, несколько дней назад, в тайне от Умбры разложила карты, чтобы узнать, был ли у моего нового приятеля кто-то. Не хотелось соблазнять чужого мужчину, отбивать у другой женщины мужа. По итогу узнала много интересного и решила, что ещё глубже лезть в его прошлое просто неприлично. А ещё не стоит просить нашего друга вылечить синяк или ушибленную руку. Уж лучше по старинке, льдом и холодным полотенцем… Не дождавшись ответа, поднимаю палец и обвожу ещё одно созвездие. С пальца медленно сыплются искры. Они не нужны для гадания — просто красиво. — Посмотри. Это Большая и малая медведицы. Они сегодня довольно тусклые. Это значит, что идти напролом не стоит. Зато Совомед горит во весь небосвод. — Дай угадаю, ярость и злобность? — Удивишься, но нет. Совомед означает хитрость и уловки. — Хитрость не по мне. А ещё я пытаюсь медитировать. — Тебе и остатка ночи за глаза хватит, чтобы отдохнуть, а мне скучно! — морщу нос, на него как раз сел светлячок. — Почему ты не хочешь, чтобы я тебе погадала? — Я не верю в будущее. У меня его нет. А ещё ты боишься, что я узнаю о твоём дальтонизме и о том, что ты жив лишь наполовину. И ещё от души считаешь, что я тебе не подхожу. Если бы только я знала, как убедить тебя в том, что другой мне просто не нужен… — Неправда. Будущее есть у всех. Даже у этого куста и у этой крошечной гальки. Хочешь, я погадаю этой гальке? Я говорю это как можно серьёзнее, отворачиваясь, чтобы Умбра не заметил плящущих чертят в моих глазах. — М? — Он приоткрывает белесый глаз, бросает на меня заинтересованный взгляд. Видимо, мои слова его заинтриговали. — Хммм… — Я опускаю веки, выставляю вперед руку с растопыренными пальцами, машу ей над камнем, как самая дешёвая из самых дешёвых шарлатанок на рынке, из тех, что гадают за медяк девчонкам на любовь. Потом беру и начинаю баюкать эту гальку в руках, заставляя легким дуновением магии шевелиться свои волосы вокруг головы и светиться кончики пальцев. — Вижу… Ви-и-и-и-ижу… Умбра открывает второй глаз, наблюдая за моим представлением. — Вижу… Полёт! — выкрикнув, бросаю гальку в грудь Умбры. Камушек звонко цокает по металлической пластине на груди, а я наконец-то могу от души рассмеяться. Волосы опадают, а пальцы перестают светиться. — Не смешно, Астра, — снова закрывает глаза Умбра. — А по-моему, очень забавно… У тебя такое обиженное лицо стало! И самое главное… Этот пример на удивление точно описывает суть некоторых гаданий. Если ты знаешь, что случится — оно случается. Или не случается — в зависимости от твоего желания. А если не знаешь… Ведь если бы я не стала тебе гадать, галька не полетела бы, верно? — Тогда в гаданиях нет никакого смысла. — Возможно… — Я снова ложусь на траву и закидываю руки за голову. — Но зная об угрозе — разве плохо предупредить её, изменить, исправить так и не случившуюся трагедию? Я не буду рассказывать, почему меня стошнило сегодня, когда мы вышли из замка лорда Вермоута. Ты не видел этого. А я впервые в своей жизни видела своими глазами смерть. Видела судороги и конвульсии несчастного дворецкого, как его нога прыгает по паркету, как мешок с крупой, смотрела, как растекается красная лужа, чувствовала тепло крови на своём лице — я же стояла рядом. А потом и вовсе ощущала верёвку на своей шее — вздернутая по вздорному обвинению, пособничестве в убийстве, во время суда Линча. Если бы я хоть на секунду промешкала, не успела бы толкнуть тебя под локоть, не успела бы… Ты бы убил двоих сегодня, Умбра. Того невинного дворецкого и… Меня. Но ты никогда не узнаешь об этом, Умбра. Этот секрет, как и десятки, и сотни других будут похоронены в моей душе. Ведь этого так и не случилось. А значит, не о чем и говорить. — Но если ты предотвратишь угрозу, значит, пророчество было неверно? — Умбра даже поворачивается ко мне. Знал бы ты… Хотела бы рассказать… Чтобы ты понял, что я знаю про тебя. Что я не боюсь того, что ты убивал. Что тебе не нужно спасать меня от себя. Что я, задремав сегодня в саду, видела во сне. Видела тебя, счастливого, нежного и ласкового, плачущего не черной кровью, но светлыми и чистыми слезами, когда у меня болела спина и тебе приходилось меня лечить. Видела, как нас обвенчают перед Богами. Видела наших детей и внуков, видела приёмную дочку, которая будет помогать мне с нашими близняшками… Но все эти тихие и уютные видения перекрывает одно. Когти. Точно в глотку. И кровь. И смерть. Моя. — Для какой-то версии судьбы — пророчество сбылось. Я вижу его, чувствую его. Ощущаю всё, как в реальности. А потом всё смазывается, и передо мной возникает… Выбор. Оставить всё, как есть или… исправить. — И часто возникает? — Ну… если всё спокойно — то я могу поменять свое решение взять булочку, потому что в первой версии вселенной мне попалась та, в которой совсем нет начинки. — Ты так шутишь? — Умбра озадачен. Я улыбаюсь. — Один раз я действительно так сделала. Это просто преступление против природы — называть хлебобулочное изделие пончиком с клубничным джемом, и не класть внутрь клубничный джем! Это определенно нуждается в корректировке! — Я серьёзно, Астра! — И я серьёзно, это же просто ужас, когда ты хочешь клубничного джема, а его нет! Умбра смотрит на меня с немым укором, и я вздыхаю: — Ладно, ладно… Не более двух раз в день. Но иногда бывают целые месяцы, когда подобное чувство не появляется. Мне снятся сны, смутные, спутанные, я не могу их вспомнить утром, но когда все начинает происходить так, как не должно, я на удивление четко осознаю, что именно видела ночью. И понимаю, как могу исправить ситуацию, изменить ее себе на пользу. — И что, все твои сны — пророческие? — Да… — Я выдерживаю паузу и хитро щурясь, заканчиваю, — особенно некоторые эротические, с тобой. Умбра издает какой-то сдавленный звук, то ли сглатывание, то ли кашель, подрывается и отходит в сторону. Садится спиной ко мне. Я упрямо иду за ним и присаживается рядом на камень. — Астра… Я… — Начинает он, но я раздраженно взмахиваю рукой и заканчиваю за него: — Тебе не подхожу, я простой солдат, тебе стоит обратить внимание на Аластера, который достоин тебя, знаю, Умбра, знаю! — Оу, это тоже было пророчество? — Умбра немного ошарашен. — Нет, просто хорошо тебя изучила, — высовываю розовый язычок. — За неделю успела изучить? — Саркастично фыркает он. — За десятилетия совместной жизни, — отвечаю ему в такт. Он снова смущается. — Все дурака валяешь? Разумеется, он мне не верит. Впрочем, мне и не нужно, чтобы верил. — Нет, просто видела пророческий сон. — О чем? — Он даже встает и подходит ближе, немного нависая надо мной. Я задираю голову и морщу нос. — Не скажу! А то не сбудется. — Астра… — Да, я знаю, как меня зовут! — Хихикаю я, резко вскакиваю, чмокаю мужчину в щеку, и взмахнув рукой, бросаю. — Пойду спать! Доброй ночи, мой милый Умбра! Он замирает соляной статуей, кричит что-то вслед: «Что это значит?! Это зачем?!», но я, зажав ладонью рот, чтобы не засмеяться в голос, убегаю в дом. Не будь я Астра Ван-дер-Ваальс, я буду стоять перед ним в бледно-зеленом платье, в фате, венчаемая перед богами, и никакие яды и стрелы с веревками меня не остановят! Так мне нагадали звезды сегодняшней ночью!