Пригрезилось

      Я сидела над курсачом долго. Не днями и ночами, конечно, но время потратила на него порядочно, и срок сдачи был уже завтра. Или сегодня. Я немного запуталась в днях, потому что сейчас два часа ночи, а я не сплю, сижу печатаю эту муть. В принципе осталась предпоследняя, но самая муторная часть, сделать вывод. А потом список литературы. Ну не могу я сделать вывод на такую мудрёную тему, когда к её концу я забываю, что там было в начале. Да, название темы на три-четыре строчки — жуть жуткая.       Я напечатала пару предложений и, понимая, что больше нет моих сил, сон давит неимоверно, пошла на кухню и стала шариться по шкафам. Обычно я пью чай, а сейчас нужен кофе. Тот, который надо варить, я не потяну — вообще не представляю, как это делается. Этим обычно мама развлекается, а мы с папой попроще — чай пьём. Но мама сейчас спит, и с кофе мне надо справиться самой. Я нашла какую-то видавшую виды банку, но вроде это растворимый. Проверила срок годности, на всякий случай; не знаю, бывает ли просроченный кофе и чем это плохо, но у этого со сроком всё было в порядке, несмотря на потрёпанную банку. Я щёлкнула кнопкой на чайнике, чтобы вскипятить воду. Так, и как его заваривать? Я покрутила банку и заметила, что половина инструкции была содрана, как раз на том месте, где сообщалось, сколько ложек мне следует положить в чашку. И что делать? Положить две, как сахара? Или, может, четыре? А не мало будет? Мне же надо не уснуть. Может… шесть? Наверное, нормально. Так я и сделала, залив всё это кипятком. Подумав, добавила ещё ложку кофе. Только вот где-то я слышала, что-то про «густой кофе». А у меня? Я побултыхала ложечкой…. Ну, видимо, это не про растворимый. Или вообще не про консистенцию, а про… вкус? Или не знаю. Молока бы сюда. Но нельзя — у меня тут дело не в удовлетворении вкусовых рецепторов, а в том, чтобы добавить себе бодрости, а то, кажется, я, уже даже моргая, залипаю на пару минут.       Я подхватила чашку и тихонько двинулась в комнату к компьютеру. Уселась поудобнее. В выводе хотелось напечатать что-то о том, что тема — полная хрень и вообще отстаньте, в этой отрасли всё уже до меня придумали, а мне тут только поиском информации заниматься, а не в литературе упражняться, тем более тут не моё красноречие оценивать будут, предмет-то экономический… Я уныло открыла пару файлов с дополнительной информацией по теме… оххх, как нудно, глаза туда прямо не смотрят и вообще закрываются. Ладно, немного уже осталось. Но никакие уговоры не помогали. Я аккуратно взяла полную чашку, вроде уже не горячо и вполне можно пить. Чуть-чуть отхлебнула и меня чуть не перекосило — ну и мерзота! Я сразу же уверенно пошла на кухню за сахаром. Сыпанула ещё две ложки и принялась усердно мешать, не забывая не стучать по стенкам чашки, будить родителей мне не с руки. Кажется, сахар растворился, ну или почти. Я снова отхлебнула — мерзко всё равно. Если и взбодрит, то, скорее, от вкуса, чем от кофеина. Но делать нечего, буду считать, что это лекарство. Я сделала большой глоток, поморщилась и ещё раз отхлебнула. Фуххх, это просто испытание какое-то. Резко выдохнула и задержала дыхание, как перед прыжком в воду или ещё видела, так делают перед тем, как выпить рюмку водки. Не знаю, как это должно было помочь, пить было мерзко, но я-таки одолела кружку этой стрёмной байды. Хотелось ещё бахнуть кружкой по столу, как, где-то видела, делают, когда выпивают, правда, уже пиво вроде. Но мне шуметь не надо, поэтому чашка бесшумно приземлилась на письменный стол. Никогда не буду пить кофе! Это ж надо было придумать, нафига некоторые это пьют, невкусно же! Да и где эффект? Казалось, после таких мучений, которые я испытала, должно было сразу стать очень бодро, а мне, наоборот, вообще как-то поплохело. И это нехорошо — в данном случае ухудшение состояния не означало бодрость. Внезапно свет резко погас. Это ещё что — какие-то проблемы с электричеством? Ну очень вовремя! Хотя тогда бы бесперебойник пищал, позволяя мне успеть сохранить всё жизненно важное. Хотя я вроде сохраняла. Я поморгала, ничего не изменилось, кроме того, что внезапно где-то в левой половине тела стало больно, а потом больно стало правой руке и вообще всему боку. Что за чертовщина?! Тут уже хотелось и закричать, и разбудить родителей, потому что за себя стало реально страшно. Но я это сделать не смогла.       Неожиданно телу стало как-то легко, как в невесомости. Я пару раз моргнула ничего не видящими глазами, и перед ними стало мутно проявляться что-то нечёткое в голубоватых тонах, и словно откуда-то издалека надвигался небольшой силуэт, постепенно приближаясь и увеличиваясь. Только вот ни вдохнуть, ни закричать не удалось — воздуха как будто не было. А потом всё расплылось и погрязло во мраке.       Сознание вернулось быстрее, чем зрение и вообще понимание, что надо открыть глаза. Впрочем я уже понимала, что на какое-то время меня вырубило. Интересно, насколько? Мне же надо… Что-то надо и срочно, но я не могла вспомнить, что. Я ощутила, как меня ощупывают чьи-то руки. Сначала шарят на поясе, а потом где-то под шеей, а следом я почувствовала, как ткань где-то на груди потянули. Непойми кто пытается домогаться до моего бездыханного… эээ… бессознательного тела, пытается раздеть! Что за маньяк?! Мои руки резко вскинулись и оттолкнули чьи-то чужие, хватая ткань и запахивая её на груди. Только вот один нюанс отпечатался в голове, что под руками чего-то не хватает. Ну под той частью между ладонью и локтём, которой всегда определённо ощущается кое-что мягкое, когда прислоняешь руки к себе в таком положении, пытаясь прикрыть как раз то самое… Тут уже и глаза открылись и даже увидели удивлённого и обеспокоенного парня… Красавчик какой — блондин с голубыми глазами. Какой-то он смутно-знакомый, где я могла его видеть? Он явно что-то говорил, но я ничего не могла понять, тупо держась за ткань на груди. Очень, кстати, хотелось посмотреть туда и поискать «пропажу» в виде груди, которую я не нащупала, но при этом почему-то не хотелось делать что-то странное при этом красавчике. Но, тем не менее, разобраться было бы неплохо. И с этой проблемой, и со всем остальным, потому что в тот момент для меня всё было проблемой — я не понимала: где я, кто он, что мы тут делаем…       — …Как ты? — наконец, словно сквозь вату, проникли слова в мой мозг.       Хороший вопрос, подумала я, только вот ответить на него я не могла, потому что, даже прислушавшись к своим ощущениям, не понимала — как? Да никак. По крайней мере, ничего не болело. Я всё-таки опасливо посмотрела вниз. Увидела свои руки — не такие, как у меня. Вот перчатки без пальцев — это в моём стиле. Но руки такие бледные, как если бы я их белизной помыла — я не такая уж бледная, смуглая даже, а тут — бледные какие-то. Синяя ткань, окей, синий я люблю. А под ней — не понятно, но явно как-то не так. С руками-то у меня что? Я слегка пошевелила пальцами — шевелятся, мои. Тогда, не обращая внимание на парня, я всё-таки осмотрелась. Мы на каком-то дощатом причале, на берегу какой-то воды. Река, озеро или море — вообще не понять, что это, да и не важно по сути.       Я достаточно резко для своего офигевшего состояния перевернулась, вставая на четвереньки и подползла к краю причала, глядя в воду и едва не заорала. Потом догадалась обернуться, чтобы убедиться, что никого рядом или сзади нету, потыкала в воду пальцем, убеждаясь, что отражение настоящее… Ничего не изменилось. Мои волосы были светлые короткие… да и вообще это была не я. Я потянула прядь челки, чтобы разглядеть её своими глазами, а не в отражении — какая-то бело-голубая. Перестав косить глазами на волосы, я посмотрела на блондина, который ничего не понимал. Окинула взглядом свою одежду… вспомнила цвет волос, посмотрела блондина, рассмотрела его щёки и обомлела. Боруто. Передо мной Боруто Узумаки. А я, чёрт возьми, Мицки! Мицки… эээ… сын Орочимару.       Вот это да.       Блондин… Боруто потряс меня за плечи.       — Мицки, ты чего? Да что с тобой?       — Всё… — голос захрипел, и я прокашлялась. — Всё нормально, — и расслабленно улыбнулась, как-то неконтролируемо, но искренне; на лицо наползла улыбочка, а глаза сощурились.       — Не пугай так! — Боруто крепко сжал меня в своих объятиях. И правда, он такой тёплый… Так приятно. Правда, кроме этого приятного тепла, я ощутила, что наша одежда мокрая и холодная. А потом он меня поцеловал. Мозг никак не отреагировал даже, потому что то, что меня целует парень, было делом естественным. Только вот сейчас я — не я, и парень-то вообще не тот, что обычно меня целовал. Только вот я постепенно забывала, какой парень должен быть, а то, что это Боруто, становилось так правильно и естественно… И то, что я — Мицки, ну странно, но нормально. Как Мицки и говорит – какая разница. Сейчас это приятно, хорошо и ничего не важно. Что думать о чём-то далеком, чего здесь нет… Мысли покинули голову, я обхватила руками тёплую шею Боруто, продолжаю целоваться с ним. Только вот он как-то запротестовал и отодвинулся от меня.       — Пойдем, надо обсохнуть и согреться, — он уже встал и протягивал мне руку. — Точно всё нормально? Ты обычно как-то не так целуешься.       — Всё в порядке. Я только не помню, что было, почему мы тут? — я встала и, глядя на взволнованного Боруто, добавила. — Это проблема с кратковременной памятью, — стараясь говорить максимально умно и уверенно, успокаивала я взволнованного парня. — Фрагментальная потеря воспоминаний, кто я, ты и всё остальное, я помню. Если расскажешь — через некоторое время всё уляжется и соберётся в целую картину, — ну как-то же мне надо было понять, что произошло.       — Об воду что ли ударился? — я кивнула, и он медленно двинулся в сторону берега по причалу. — Болит что-то? — я сделала отрицательный жест, и он принялся рассказывать. — Ну, миссию нашу… Задание помнишь? Тётя Сакура отправила нас собирать лекарственные травы. А самое главное — космею ночную найти. Потом придурки попались, тоже, видимо, за полезными травами припёрлись и на нас напали, многое забрали. Их много было. Ну, и мы с ним махались, вот ты в воду упал. А они уплыли на своей лодке. За нами завтра заедут, там ещё один отряд на другой остров поплывёт и на обратном пути они нас захватят. Эти, конечно, практически всё утащили, но космею я спрятал во внутреннем кармане куртки. Так что основное задание выполнено. Завтра, может, ещё что успеем нарвать.       Я кивнула, примерно понятно. И хорошо, что то главное, за чем нас отправляли, у нас всё-таки есть. А обсохнуть и правда хотелось. Кимоно, кстати, хоть и было мокрое, но определенно мне нравилось — люблю длинные рукава. За этим его рассказом и ещё какими-то разговорами, мы собрали немного хвороста, расположились на кромке песка и травы далеко от берега и развели костер, благо огненная печать была промасленной и вспыхнула быстро. Развешенные на ближайших кустах куртка Боруто и моё кимоно были быстро подсушены стихией ветра Узумаки. После этого я раскинула кимоно на траве, оно почти как плед нам двоим будет. А сидеть без штанов, которые сохли естественным путём, после того как портки Боруто чуть не улетели от применения стихии, на голой траве и песке вообще не хотелось. Лучше уж на кимоно. К слову майку, которая была под кимоно я снимала с некоторым опасением, а потом украдкой пыталась рассмотреть плоскую грудь и выпирающие рёбра, которые, казалось, можно было пересчитать под тонкой, бледной и удивительно мягкой кожей. Благодаря костру холодно не было, ещё и Боруто прижимался сбоку, но от предложенной им куртки я не отказалась, накинув её на плечи — так как-то уютнее. Так мы и сидели в трусах на моём кимоно около костра. Болтали на какие-то разнообразные темы, я, правда, часто сбивалась и вместо того, чтобы молчать и слушать, начинала сама что-то рассказывать, потом добавляя, что прочитала или кто-то рассказал. Странно вообще, что если уж я и попала в кого-то, то в Мицки; мой характер, болтливость явно ближе к Узумаки, и это никуда не делось, как и всплывающие по ходу дела случаи из моего… прошлого, которые то и дело подмывало рассказать. Но я старательно сдерживала себя. Пару раз Боруто удивлённо смотрел на меня, но потом расслаблялся после уточнения, что это кто-то рассказал или я слышала случайно в деревне.       Пока мы сидели, Узумаки вытащил из сумки какие-то размокшие лепешки, подсушил их, насадив на ветки около костра. А я с удивлением поняла, что не просто не испытываю голода, а вообще ничего не хочу, даже мысль о каком-нибудь шоколаде не вызвала желания его съесть. Чудеса, да и только. Зато перекусивший Боруто вызвал спокойствие тем, что с близким… эээ… любимым человеком всё хорошо. И я не удержалась от тихого, на грани выдоха: «Солнце…»       А после этого он аккуратно уложил меня на спину и принялся целовать, от чего моментально стало жарко и… немного странно в районе паха. Обычно там немного иначе всё становилось. Мокро, например. А не так, как сейчас — увеличившись в размерах настолько. Следующая паническая мысль посетила меня не скоро, потому что я полностью была поглощена процессом и даже иногда забывала дышать, когда он целовал мою шею и тёрся о мой пах своим. Однако она всё-таки настигла меня — сначала я просто переводила дыхание, пока Узумаки встал и куда-то потянулся, что-то ища. Потом кивнул на мои трусы, намекая, что их пора снять, сам-то он уже был раздет полностью и я замешкалась, залюбовавшись на его член. Не то что я ценитель и вживую их видела много. Совсем наоборот. Но Боруто весь в целом был объективно привлекателен, даже и там. А вот что ждало меня, когда я сниму трусы — я не знала, и было как-то банально страшно. Ну, да, а парни с этим живут, ещё и пользуются им, прикинь? Главное, нервно не заржать от увиденного. Не от смеха, а от нервов. Хотя откуда я знаю, может, там смешно будет… Не, если бы было — Боруто сейчас бы не смотрел на меня с нескрываемым желанием. Я встала, зажмурилась и стянула с себя последнюю одежду. А потом, приоткрыв глаза посмотрела вниз — недурно так. Чуть меньше, чем у Узумаки, кажется, но тоже вполне себе симпатичный пенис — офигеть, за один день две штуки увидеть. Да ещё и один из них — мой, не тот, которым меня имеют, а прям физически мой. Пока я рассматривала его, делая вид, что стесняюсь, опустив глаза — что тоже было странно, но не так странно, как рассматривать свой собственный член как в первый раз, Боруто времени даром не терял, а принялся снова меня целовать, уже лаская мои ягодицы, уверено разводя их в стороны. И тут меня посетила очередная нервная мысль. Этак мы сейчас до самого секса дойдём и я, наверное, не против — это же Боруто! Но куда он будет входить? Это ведь не моё обычное тело. Да прям туда, в задницу. Ой-ёй. Это ж слишком, я не готова к такому. Не в том смысле, что надо очистить места — Мицки не надо, он не ест. А в том плане, что вторжения в анальную область я просто не ожидала и не знаю… Как оно… Да ещё и в чужом теле и…       — Ой… — тихо прошипела я, понимая, что так отвлеклась, что не заметила как в меня проник влажный палец. Ну, хотя бы для кого-то из нас это не первый раз. Впрочем и для этого тела, наверное, не первый, но вот морально тут сейчас я. И я… и я подлым образом, не контролируя себя, простонала: — Аааххх… — потому что внезапно стало приятно. Невероятно странно, но приятно. Не так как обычно и не там, где обычно, а… странно одним словом.       — Что с тобой, ты сегодня как-то зажимаешься? — немного удивлённо выдохнул Боруто куда-то мне на ухо, очевидно просовывая второй палец и ощущая непривычное сопротивление.       — Не знаю, — вполголоса отозвалась я, всё прекрасно зная. Но знать об этом достаточно только мне, а ему — ни к чему. — Продолжай, солнце, — надеюсь, он просто решит, что я устала… Хотя может ли Мицки устать…       Он перестал прижимать меня к себе за талию и стал гладить мой член, о котором я сама благополучно забыла, стараясь отвлечься от ощущения растяжения. При этом мы целовались, и я старательно расслабляла тело. Да, место проникновения странное, но всё вполне неплохо, особенно если уметь контролировать.       А потом, вытащив из меня пальцы, Боруто снова уложил меня и согнул мои колени к груди. Дурацкая поза, но меня не спрашивали, поэтому ладно. К тому же, наверное, так, и правда, удобнее. Моя основная задача и сейчас — максимально расслабить мышцы там, что бы он теперь членом вошёл, а это побольше, чем пальцы будет. И, о да, мне понадобилось максимально сосредоточиться на расслаблении, потому что ощущения были так себе. Он аккуратно проталкивался внутрь меня. А я, наконец, вспомнила о своём члене, что без внимания совсем опал. К тому же возбуждение хоть и было, но его явно затмевали мои старания по расслаблению. Я принялась водить рукой по стволу — ну с этого ракурса, конечно, непривычно, но вполне приятно. И Боруто явно стало легче проникнуть в меня до конца и начать достаточно свободно двигаться. Сначала ничего интересного, кроме ощущения его движения, я не испытывала, но, в принципе, ласки собственного члена казалось достаточно. Однако Боруто явно был внимательным любовником, потому что он несколько раз как-то неуловимо менял ракурс проникновения, что в какой-то момент я непроизвольно дёргалась, резко выдыхая, понимая, что произошло что-то волшебное. И после этого мир вокруг перестал существовать. Были только мы двое и это странное, не похожее ни на что, удовольствие. Я уже не помнила, что я испытывала когда-то раньше, да даже и не думала, проживая то прекрасное, что происходило сейчас. Пару раз я обидно сбивалась с ритма, в какие-то моменты казалось, что Боруто сейчас устанет, но нет, всё снова возвращалось в тот самый идеальный равномерный ритм. В котором мы оба гнались за удовольствием, то и дело негромко стоная в голос. Я кончила внезапно, хотя и ждала этого с каждой фрикцией. Где-то ниже члена, вероятно в яичках, словно волна жары прошлась, как будто всё удовольствие скопилось там, готовое ко взрыву в любую секунду. Словно вся кровь стала лавой, и под закрытыми веками как-будто вспыхнул яркий взрыв, я вся сжалась, а из члена на мой живот и грудь потекло тёплое семя, и это было так необычно. Так ново ощущать всё это так… Я из последних сил держала свои ноги, гладя член, пока Боруто тоже кончал, замедляясь и ещё несколько раз толкнувшись в сжавшиеся мышцы. Это было невероятно приятно. Необычно. Запредельно.       Он вышел из меня, наконец позволяя опустить мне ноги, и лёг рядом на кимоно. Я кое-как наощупь нашла его куртку, подтянула к себе и накрыла нас ниже пояса. Тела остывали после оргазма, но сил встать не было, а так хоть не совсем замёрзнем, а где-то в районе ног нас согревал огонь от костра. Мы лежали, обнявшись в полудреме, сил пойти отмыться сразу не было. А я думала о том, что была больше нацелена на свои ощущения, что даже не успела насладиться видом такого загорелого подтянутого тела Боруто в момент, когда он брал меня. Это поистине было красиво, но я больше была сосредоточена на себе, нежели на нём. Немного сожалела, и хоть и странно, но не думала о том, будет ли у меня ещё шанс увидеть это. Или нет. Что вообще произошло, что я здесь, в чужом теле. Как я сюда попала. Я просто прижималась к тёплой груди Узумаки, что обнимал меня одной рукой и мерно сопел. Меня тоже стало уносить в сон. Кимоно, вероятно, придется стирать — с теми пятнами, что будут на нём, если я сейчас усну, в нём вообще никуда не пойдёшь, но да пофиг на это.       Я открыла глаза, ощущая, что лежу на чём-то жестком. Так и есть, это пол. У меня ощутимо болела правая рука, плечо, бедро, нога. И не от того, что отлежала, а от того, что уснула и упала со стула. Или это сердце не выдержало, как-то тянет немного слева. Может, с кофе переборщила? Ндааа, такого ещё не бывало. В окне брезжили слабые лучики рассвета. Я стараясь громко не стонать от боли, встала с пола и практически заползла на стул. Что ж, у меня есть несколько часов чтобы… Чтобы что… Я же только вот недавно занималась сексом с Боруто. Как хорошо было!.. И лучше бы я там и осталась. А теперь… я машинально схватилась за грудь — вот она родная, на месте. Схватила зеркало со стола — тоже порядок. Вот и кружка с осадком растворимого кофе, который я выпила, перед тем как не то уснуть, не то потерять сознание. А на экране компьютера тот самый курсач, по которому мне надо написать вывод. Судя по времени, ещё успею.       Удачки мне.