В краю далеком или Путеводитель по Скайриму для новоприбывших

      Сложив руки на груди и опершись на один из наименее разрушенных камней — он подозревал, что до того, как превратиться большей частью в осколки, те являлись каким-то алтарем, но прислониться было больше не к чему — Роше вот уже добрый час наслаждался дивным зрелищем. Беличий атаман, деятельно изучив руины, принялся бормотать что-то вполголоса, и теперь маршировал из стороны в сторону, словно заведенный, напоминая своим видом слегка сбрендившую белку в колесе.       На попытку с ним заговорить тот реагировал вяло, отвечая односложно или вовсе отмахиваясь, но спустя ещё пару минут его бормотание начало набирать громкость, и Роше начал различать слова.       — Зираэль, мать ее растак! — рычал Йорвет, в сотый раз вышагивая вокруг руин каменного алтаря, — спасительница эльфов, потомок Старшей Крови! Истеричная девчонка!       — С чего ты костеришь девочку Геральта? — поинтересовался Роше, наблюдающий за этим действом со все возрастающим любопытством.       — Потому что это не наш мир, чёртов ты д’хойне, — взорвался эльф. — Ясно тебе теперь?! Она отправила нас в другой мир!       — Что? — переспросил он от неожиданности. — Йорвет, ты, часом, не перегрелся?       — Я последний час вспоминал все, что знаю о своём народе и о том, как мы появились в этом проклятом мире, который потом захватили вы, — сбавил темп тот, прекратив, наконец, вышагивать. — И вот, что мне пришло в голову — Белые Корабли ведь плыли и в другие миры, и вполне могли доплыть в этот.       — Белые Корабли? — вопросительно поднял бровь темерец.       — Как, по твоему, мы попали на континент? — огрызнулся Йорвет. — С неба свалились? Из лесу вышли, как дриады?       Роше развёл руками, мол, тебе видней. Йорвет продолжил рассуждать вслух.       — И когда эльфы прибыли сюда, то тоже изменились, даже сильнее чем мы. Народ Гор и Народ Ольх разве что ростом сейчас отличаются, хоть и прожили в разных мирах много лет. А здесь… Тот, из пещеры, был серый и красноглазый, никогда о таком не слышал…       — Вот что ты в дебри какие-то лезешь, — проворчал Роше. — Может, слабоумный чем-нибудь болен был, а ты тут теории заговора строишь…       Йорвет, кажется, даже не обратил внимание на чужие слова и продолжил свой монолог.       — Сначала я предположил, что тот эльф был проклят — это объяснило бы его странную внешность. Но затем мы встретили врана, который тоже отличался от того, какими их расу описывали, — все не утихал тот. — Вероятно, отличия у них обоих не случайные, и это не единичный случай, вроде увечья или мутации…       — Да вымерли твои враны давным-давно, — вклинился Роше в поток безумных теорий белки. — А этот ящер, может, и правда, проклятый какой-нибудь, которого бандиты прикармливают и используют для устрашения. Велика загадка!..       — И говорят они здесь не на Старшей речи, не на современной её версии, — беличий главарь, видимо, игнорировал его специально, продолжая гнуть свою линию. — Они говорят на том наречии, что было до. До всего этого — переселения, расхождения на два народа, заточения в разных мирах. Знающие долго и упорно хранили ту версию языка — единого языка, но с ходом времени он изменился, начальная его форма исчезла, и теперь никто на нем не говорит. Поэтому я не все понимаю в их речи. Но в ней есть и слова из Всеобщего, который принесли люди — их здесь, видимо, так же много, как и в нашем мире. Местный выговор… Это как смесь наречия Скеллиге и Нильфгаардского, только искажений больше.       — И ты решил, что три слова, сказанные этим сбрендившим остроухим из пещеры — подтверждение того, что мы в другом мире? — с недоверием переспросил Роше. — Я повторю свой вопрос — ты не перегрелся ли?       — Мы с тобой, — гневно сверкнул на него глазом Йорвет, — стоим на разрушенном Месте Силы, которое разворотило к дьяволу сильнейшим всплеском магии. Предположительно, когда мы выпали из портала.       Роше согласно кивнул на это заявление.       — Допустим, так и есть, — продолжил мысль он. — Девчонка Геральта самоотверженно решила нас спасти от Дикой Охоты, поняв что мы вот-вот двнием коней, закинула нас в портал, но что-то пошло не так.       — Я знаю, кто такая Зираэль. Кем она должна быть, — понуро сказал эльф. — И я знаю, что она может делать. Это другой мир, Роше, можешь даже не сомневаться.       — Ты мне задвигал вначале, что мы проиграли, и Белый Хлад уже наступил, только потому, что у тебя зад отмерз в пещере! — вспылил он, раздосадованный тем, что они наворачивают круги в разговоре, целесообразность которого он понимал слабо.       — И я все еще не уверен в обратном, — сложил руки на груди Йорвет и с непоколебимой уверенностью продолжил строить свои умозаключения. — Думаешь, Дикая Охота просто посмотрела, как нас забросило в портал, и помахала нам на прощание ручкой?! Их мир погибает, и им нужен новый, а потому здесь они могут оказаться в любой момент! Допускаю, что в это раз — не ради земель или пленных, но в погоню за Цири и всеми, кто её может знать, Ольхи бросят все свои силы.       — И как это связано с гребаным обледенением, о котором каждый второй плешивый жрец вещает?! — раздражение не унималось, даже несмотря на то, что некоторую логику в чужих словах Роше улавливал.       — Очень просто, — абсолютно невозмутимо отозвался беличий главарь. — Если мир захвачен Белым Хладом, то он Народу Ольх к черту не сдался, а значит разведан мало, и в нем мы в относительной безопасности.       — Нихрена себе ты тактическую выкладку сделал, — хмыкнул Роше, уперев руки в бока. — Три догадки, одна груда разрушенных камней, склеить паранойей, и на тебе — целая боевая стратегия.       Йорвет оскалился в ответ, затем раздраженно поджал губы.       — Давай, в таком случае, предлагай свой план действий, глава тайной службы, — процедил он.       — А не знаю я! — взмахнул руками Роше. — И не важно это!       Беличий главарь заносчиво фыркнул и попытался было его перебить, но, раздраконенный эльфской твердолобостью, темерец не дал ему такого шанса и продолжил гневно.       — Мы стоим над гребаными камнями час, Йорвет! Час пустого трепа, в том ли мы мире или нет, тот ли сраный континент топчем. А, между прочим, начинает темнеть, и мы с тобой хер знает где, и хер знает куда идти. Может, найти ночлег хотя бы? Еду, людей? Полоумный этот что-то блеял про заставу. Может, если б ты не телился над философскими вопросами «там мы или тут», мы бы до нее добрались.       — И нас бы вздернули, — мгновенно припечатал Йорвет.       — Да никто б не стал ломиться в неё напрямую, но хотя бы понять, что там происходит, было бы…       — Да, было бы неплохо, — внезапно кивнул тот.       — Вот же ж эльфская паскуда, — ошарашено пробормотал Роше. — И на кой хрен ты со мной только сейчас соглашаешься?       Йорвет в ответ лишь рассмеялся, и Роше решил, что смех этот — истерический, и ничего доброго не сулит.       Тем не менее, после недолгого изучения местности — на удивление единодушно ими было решено сойти с расхожей дороги, и спустя некоторое время даже нашлась горная тропка, по которой можно было идти, не опасаясь свернуть себе шею или переломать ноги — они поднялись вверх, к тому самому Хелгену, уже скрытому сумерками.       По пути Роше все-таки попытался расспросить Йорвета о том, как тому в голову пришло безумство с другим миром. В ответ он лишь неохотно процедил очередную эльфскую легенду, которая провозглашала, что спасение от поганых д’хойне придет к ним в лице мага со способностью к перемещению в другие миры. Со слов беличьего атамана выходило, что Цири и была тем самым магом. Темерец отнесся к этому объяснению скептически, но благоразумно промолчал — поцапаться с лесным выползнем они всегда успеют, рассудил он, а впереди уже начинали маячить очертания форта.       Когда они до него добрались, дозорные на стенах уже зажигали факелы. С близлежащих полей в скрипучей телеге, полной тюков, приехали рабочие, над трубами завился сизый дымок затопленных печей, селяне кормили скот.       Роше попытался прикинуть в уме, сколько людей всего может жить у заставы. Форт фортом, туда им сунуться нечего, у солдатни дорогу спрашивать — себе дороже, а вот среди мирных жителей можно было и еду купить, и на местности узнать нужные ориентиры, и слухи разведать.       Йорвет рядом пробыл всего секунд тридцать, выдал язвительное замечание по поводу убогой архитектуры д’хойне и скрылся из виду, отправившись за едой. Дичь здесь явно была, потому что Роше приметил, как кто-то из местных свежевал кроликов, принесенных с охоты.       Спустя пол часа наблюдений темерец передвинулся поудобнее, устраиваясь за каменной насыпью, которая служила ему наблюдательным пунктом, а затем его взгляд совершенно непроизвольно зацепился за слишком яркое пятно на горном склоне, под которым ютился Хелген. Пятно было знакомым — даже в сгущающихся сумерках высокий силуэт с зефаром за спиной хорошо просматривался на заснеженных камнях, и Роше выматерился вполголоса.       — На охоту он пошёл, как же, — процедил он.       Затем всмотрелся пристальнее и очень скоро понял, что Йорвета скрывал от глаз стражи над воротами слишком отвесный склон, уходящий над поселением круто вверх и образующий зубчатые уступы, на одном из которых примостился эльф. С другой же стороны — изнутри форта — увидеть его мешала наружная стена и частокол, а больше всего — излишнее количество факелов, слепящих любого, кто смотрел в сгущающиеся сумерки.       В форте явно кого-то стерегли, решил Роше, глядя на это. Или, наоборот, в форте был кто-то важный, кто навел шмон, и теперь солдатня бдила изо всех сил, создавая видимость усердной службы.       Ни то, ни другое хорошо не было.       Но хуже всего — хуже всего была башня, про которую Йорвет, видимо, забыл из старческого маразма, и с которой прекрасно просматривалась его позиция.       На башне стоял лучник, и темерец сам пару раз косил на него глазом, пытаясь просчитать угол его обзора и скрыться за насыпью с непросматриваемой стороны.       Йорвет же был прямо у него перед носом.       Роше перевёл взгляд с силуэта эльфа на вершину башни и тихо рассмеялся. Неусыпный страж прислонил свой лук к зубчатому краю стены и за обе щеки ел какую-то снедь, справедливо полагая, что служба службой, а трапеза — по расписанию. Да и с земли не видно.       Спустя минут десять лучник на башне покончил с ужином, а Йорвет исчез со скалистого уступа над поселением, а ещё через полчаса камни за спиной у Роше перекатились негромко под чужими шагами.       — Как охота? — невинно поинтересовался он.       — Долго выслеживал, — язвительно ответил эльф, сгружая на землю пару морковок и перевязанные в платок ягоды. — Чтобы развести костёр не привлекая внимания, нужно возвращаться к камням, только потеряем время, — пояснил он, перейдя на серьезный тон, — а завтра здесь будет интересно.       — Кого-то стерегут или ждут кого-то в гости? — уточнил темерец, решив проверить свои догадки.       — У меня не настолько острый слух, — покачал головой беличий главарь. — Солдат больше обычного, судя по тому, как сформирован караул. В вечернем была дюжина бойцов, хотя хватило бы и семерых — по двое на каждые ворота, и один на башне. Местные — человек сорок, не суетятся, ничего, видимо, не знают.       Роше смачно хрустнул морковкой, наспех обтертой об рукав.       — Не внушает мне доверия это оживление в гарнизоне, — поделился он. — С такой повышенной бдительностью нас еще на подходе могут развернуть, не говоря уже о том, чтобы за ворота пустить. Особенно, если завтра там планируется что-то важное.       Эльф неопределенно пожал плечами, принявшись за свою трапезу.       — Узнать, что к чему можно и без ведома стражи, — сказал он, качнув головой в сторону уступов, с которых совсем недавно вел наблюдение.       Слежка за заставой могла принести свои плоды, в этом беличий главарь был прав. Но она являлась занятием длительным, сведения давала отрывочные и, в случае обнаружения, скрывала в себе больше рисков.       Вариант того, чтобы, махнув рукой на форт, блуждать по гористой местности в надежде наткнуться на другое поселение или, если им не повезет, еще одну шайку бандитов численностью побольше, Роше не рассматривал вовсе.       Логово оборванцев в пещере было пока единственной известной им локацией с хоть какими-то обитателями, до которых имелся шанс добраться без особых усилий. И их оставалось всего двое. При должной сноровке, решил темерец, даже если считать ящера за обученного бойца, а второго — за мага, взять их живьем вполне было можно. Не сложнее, чем пробраться на заставу, которая гудела активностью, как осиный улей.       Эту мысль он и решил развить вслух.       — Как насчет того, чтобы вернуться в пещеру и вытрясти дух из тех, кто там остался? — предложил Роше. — Кем бы ни были те двое, понаблюдав немного, можно все сделать тихо и аккуратно и…       — Думаешь, там кто-то остался? — перебил его с усмешкой Йорвет, дожевав горсть ягод. — Их и было-то всего трое недоумков, и труп одного мы бросили прямо в их лагере. По-твоему, оставшиеся в живых просто прикопают своего товарища, и на этом все? Нет, кем бы они ни были, такие обычно бегут, поджав хвост, как только запахнет жареным.       — Зря ты его, кстати, — вздохнул разочарованно Роше, признавая сомнительность своей затеи. — Разговорчивый был малый. Мог бы хоть предупредительный выстрел сделать, прежде чем колено прострелить       Не то чтобы он всерьез считал, что в нелепой смерти беглеца был повинен меткий выстрел белки, но досада от того, что серокожий бандит свернул себе шею, не успев толком ничего сказать, настойчиво требовала выхода.       Йорвет в ответ скрипнул зубами и процедил.       — Это ты у нас мастер допроса, д’хойне. Куда уж мне до таких тонкостей.       — Муравейники это, видимо, тончайший инструмент допроса, — не остался в долгу тот.       Эльф гадливо усмехнулся и протяжно проговорил.       — Не допроса, а казни. Я, знаешь ли, не пристрастен в отношении людишек и им сочувствующих, важно только чтобы они дохли.       Роше сжал кулаки до хруста, вдохнул глубоко несколько раз, чтобы унять злость, а потом мысленно выматерил сам себя за беспечность. Расслабляться в обществе Йорвета, даже в момент, когда они были объединены общей целью, было чревато. Тот быстро расставлял общую цель и все ее составляющие на места. Сопутствующее их приключению временное затишье было таким долгим только потому, что на паскудство у белки до сих пор не было времени.       — Если мысли о том, как перережешь мне горло во сне, греют тебя изнутри, — после пары минут тишины подал голос Йорвет, — можешь дежурить первым. Так тебе и тепло будет, и воображению волю дашь.       — Я б тебе лучше зубы выбил, чтоб пасть поменьше открывал, — рыкнул Роше в ответ.       — Из нас двоих только я говорю на Старшей речи, — усмехнулся тот, — ни с выбитыми зубами, ни с перерезанной шеей у меня это делать не получится.       Роше подумал о том, что сучий эльф прав, и что даже идея бросить его к хренам собачьим и искать путь обратно одному будет чертовски осложнена тем, что на странном языке местных сказать он мог немного. В том через слово попадалось что-то эльфское, а склонять его нужно было как на всеобщем, а произносить вообще хрен пойми как. Да и Старшую речь он знал не на том уровне, чтобы свободно изъясняться, а больше чтобы понимать на слух. Его лексикон, состоящий из ругательств, команд и направлений — в целом, того, что так или иначе могло пригодиться ему в бою — был слабо приспособлен к ведению вежливых расспросов.       Оставалось только понять, почему ушастый выродок не бросил его, Роше, и не ускакал искать путь в Каэр Морхен сам. Потом темерец вспомнил его безумную теорию о том, что они попали в другой мир, и что хрена с два они вернутся обратно на своих двоих. С таким видением ситуации, конечно, разумнее на неизвестной вражеской территории было не разделяться.       — Вот паскудство, — подумал он устало.       Йорвет завозился в паре шагов, деловито проинспектировал стрелы, проверил клиники, уложил все в одному ему известном порядке и улегся, повернувшись изуродованной стороной лица к темерцу.       — Вот тебе, кстати, ещё одно доказательство того, что мы в другом мире, — проговорил он, глядя на небо.       Роше подозрительно нахмурился, не поняв, о чем идет речь.       Йорвет указал рукой вверх.       — Две луны, — ответил он.       Роше неверящим взглядом последовал за рукой эльфа и посмотрел на небосвод. На его тёмном безоблачном полотне виднелись две отливающих багровым сферы.       — Вот паскудство, — ошарашено повторил он.