В краю далеком или Путеводитель по Скайриму для новоприбывших

      В этот раз пробуждение Роше ничем не удивило — было зябко и жестко, до жути колючий плед пах пылью, а беличий гамбезон — мертвечиной, которую едва ли удалось бы выветрить без тщательной стирки. Сказать, что в это утро жизнью он был доволен мало, являлось бы преуменьшением. В значительной степени его мрачности способствовал крайне благостный настрой Йорвета, который за неполных четыре часа сна каким-то образом стал энергичен и бодр как огурчик, и теперь деятельно инспектировал все их немногочисленные пожитки, собираясь в путь. Удавить его хотелось с утроенной силой.       Облачившись и нацепив все свое снаряжение обратно, проверив крепления всех ножей и поправив слегка помявшийся шаперон, темерец решил от греха подальше уйти из комнаты. Сначала выкурил трубку на заднем дворе, пытаясь прийти в более-менее проснувшееся состояние, затем, отважившись потратить последние золотые на приличную трапезу, обратился к Садии за чем-нибудь съедобным и, желательно, горячим.       Поставив перед ним чашку свежесваренного супа прямо из котелка, что еще висел над жаровней, остывая и натягиваясь специями, редгардка известила его, что за вчерашнюю доблестную защиту ее чести Карлотта оставила им в награду двадцать септимов, когда заглянула в таверну в конце рабочего дня. А также передала приглашение наведаться к её прилавку, чтоб получить приятную скидку на фрукты, которыми та торговала. С визитом на рынок ничего бы не вышло, потому как торговля в такую рань там ещё не шла, но, в целом, новость темерца обрадовала. Причитающееся вознаграждение он сгреб в карман и, поблагодарив Садию и расплатившись парой монет за завтрак, стал дожидаться беличьего главаря на первом этаже таверны.       Когда в главную залу спустился Йорвет, смачно хрустя слегка помятым яблоком и снова облачившись в привычную бандану с воткнутым за ухо пером, Роше уже не напоминал своим хмурым видом грозовую тучу, да и чувствовал себя почти неплохо — сытым, согревшимся и готовым претворить свой план мести в действие, съездив белке по его хитрой и чересчур довольной роже. Последнее, правда, пришлось отложить до тех пор, пока они не выберутся наружу — не хотелось громить столь радушно приютившую их таверну. Или и вовсе пока не покинут город, чтоб стража не помешала, повязав их обоих за нарушение порядка. А там, может, ему и самому бы расхотелось заниматься рукоприкладством.       Выйдя из таверны Йорвет почему-то свернул к ступеням, ведущим вверх, вместо того, чтобы идти прямиком к воротам, и темерец ворчливо поинтересовался.       — И куда тебя на этот раз понесло?       — Можешь дождаться меня у ворот, — благодушно отозвался он. — Я ведь все понимаю — возраст, артрит, тяжело по лестницам взбираться…       Роше, вопреки всему, хмыкнул негромко на его колкость и признал — белка за словом в карман не лез, особенно когда был в относительно хорошем расположении духа. Да и, в целом, способность язвить по поводу и без просыпалась в нем ровно в тот миг, когда ему больше не грозила сиюминутная гибель. В моменты же крайней опасности, чувствуя холодную сталь клинка у горла, эльф становился либо преисполнен одухотворенной драмы, либо молчаливой и безжалостной сосредоточенности.       — Это тебе тут вторая сотня идет, — без особого огонька огрызнулся он. — А я был бы сейчас бодр и весел, хоть на марш, хоть на парад отправляй, если б один ушастый выродок не оказался такой сволочью.       — Видел я парады армий д’хойне, — поделился с ним Йорвет, напрочь проигнорировав вполне заслуженный упрёк в свой адрес, — и для них на тебе слишком мало вычурной брони и перьев.       — Это рыцари с перьями на башке, — попытался объяснить ему темерец, — а не регулярная армия.       — Ну, мрут они так же быстро, — равнодушно пожал тот плечами, — так что не вижу разницы. А плюмаж так вообще прекрасная мишень, издали видно. Только и знай себе целься на пол-локтя ниже, в прорезь для глаз.       Что ж, признал Роше, стоило догадаться, что чины и звания беличьего атамана интересовали мало, равно как и их знаки отличий. Хотя нет, знаки отличий он точно знал, но если это не обещало преимущества в виде выкупа или обмена пленными, одноглазый говнюк игнорировал их всецело, из принципа. Только нашивки спецотрядов собирал в коллекцию, но это было чем-то вроде акта устрашения, потому как подобные трофеи ясно давали знать — с лесным выползнем шутки плохи.       Враз затухший после этой ремарки разговор темерец возобновлять не стал, а только побрел следом за Йорветом, механически переставляя ноги и сдерживая зевоту. Тот поднялся к дереву, снова задрал голову к ветвям, как уже делал раньше, когда они только прибыли в город, и слегка задумчивым тоном изрек негромко пару фраз на Старшей Речи, которые Роше едва расслышал, и потому не смог перевести. Постояв еще немного, беличий атаман развернулся, огорченно вздохнул и, наконец, двинулся в сторону ворот.       — И что это было? — недоуменно поинтересовался темерец.       — Неважно, — односложно отозвался эльф.       — Тебе у этого сухостоя будто медом намазано, — не сдавался он, — и я должен поверить, что это неважно?       — Верь во что хочешь, — бросил недовольно Йорвет, обернувшись через плечо. — Есть вещи, которые ни тебя не касаются, ни прочих не в меру любопытных д’хойне.       Роше скрипнул зубами, но смолчал. В целом, как показала практика, всеми действительно важными сведениями и наблюдениями беличий атаман пусть и неохотно, но делился, и попусту не скрытничал. Так что пришлось признать — если дерево тот посчитал не стоящим обсуждения, то так оно и было, да и чем именно то его привлекло интересовало темерца исключительно из практических соображений. Раз никакой ценности знание это не имело, то ему было все равно, и сучий эльф мог хоть плясать вокруг него под луной, как это часто приписывали его ушастым собратьям суеверные байки кметов. С другой стороны — нет, подобная сцена все-таки шокировала бы Роше до глубины души, потому что значила бы, что Йорвет это делает исключительно из вредности, чтоб после всласть посмеяться над дремучими д’хойне, а в конце их всех лихо перестрелять в назидание остальным.       Постаравшись выбросить подобную картину из головы, темерец сконцентрировался на том, чтобы шагать бодрее и покинуть город в кратчайший срок. Но далеко от дерева уйти они не успели, и лишь миновали границу площади, окруженной неглубоким каналом, выбитым прямо в камне, когда из соседствующего с ней здания вышла женщина, одетая в простую робу с капюшоном, и торопливо зашагала им навстречу. Роше до этого не видел ее среди горожан, но судя по недовольному изгибу губ беличьего главаря, тот с ней уже встречался, и разговор их явно закончился не на дружеской ноте.       — Мой ответ по-прежнему — нет, — вместо приветствия выдал Йорвет, хмуро глядя на нее сверху вниз, когда та подошла поближе.       — Ты волен отказаться от моего поручения, это бесспорно, — серьезным тоном промолвила она, кивнув в ответ на его не самую дружелюбную реакцию. — Но я хотела бы попросить прощения за резкие слова, что сказала вчера, — слегка чопорно добавила женщина. — Я должна была проявить уважение к твоей вере, ведь мне известно, что ваш народ не может вредить лесу, и что я нанесла тебе оскорбление, попросив об этом. Кинарет милостива и терпима к прочим, и мне следует поступать так же, не делая различий для тех, кто поклоняется другим богам.       Роше так и застыл на месте, до того странным ему показался этот разговор, в котором не пойми о чем шла речь, и не пойми за что были принесены извинения. Йорвет тоже выглядел озадаченным, но явно старался не подать вида, и едва жрица — а это, судя по всему, была именно она — закончила говорить, тот сдержанно кивнул и произнес.       — Я бы тоже хотел извиниться. Грубить людям веры — низкий поступок, особенно когда их боги к тебе благосклонны. Да и когда не благосклонны — тоже, — добавил он чуть погодя, — но там… другой разговор.       — Даже Талос не велит изгонять чужаков или убивать несогласных, — со вздохом заверила его жрица. — Это люди решают так поступить, а после оправдывают свои действия его именем.       — Я и не сомневаюсь, — усмехнулся криво беличий атаман. — Воинственные глупцы везде одинаковы, не так ли?       Та согласно кивнула, скорбно признав, что разразившаяся в Скайриме смута стала испытанием и для ее веры, а затем, выслушав заверения эльфа, что ее извинения приняты, и что их религиозный конфликт исчерпан, удалилась восвояси.       Роше даже не знал, с чего начать расспросы, когда они снова двинулись в путь.       — Я встретил ее вчера у древа, еще до того, как отправиться в чертовы катакомбы, — пояснил Йорвет в ответ на его недоумевающий взгляд. — Мы поговорили, не сошлись во мнениях, а теперь уладили взаимное недопонимание.       — Это нихрена не проясняет, — отозвался он. — С какого боку тут лес? Что еще за поручение? Почему ты вообще у этого высохшего дерева все крутишься? — не желая на этот раз унять свое любопытство, засыпал его вопросами темерец.       — Я же говорил — это неважно, — отмахнулся беличий главарь.       — Йорвет, черт тебя дери… — ворчливо начал Роше, но в этот же миг расслабленную ленцу, с которой эльф до этого отвечал на вопросы, словно ветром сдуло, и тот снова стал особо ядовитой археспорой, резко к нему обернулся и процедил.       — Я пытался найти Знающих, ясно?! А вместо этого повстречал человеческую жрицу, которая велела мне пойти к каким-то ведьмам, а потом вообще к черту на кулички, и все это — чтоб принести ей росток дерева, которое много веков назад мой народ почитал как священное. И посадить его здесь, посреди города д’хойне, всем на потеху, — раздраженно махнул он рукой на площадь, которую они только что покинули.       Гневная тирада эльфа тоже прояснила мало, но Роше уцепился за наиболее значимую деталь.       — Искал Знающих? — переспросил он, нахмурившись с сомнением. — Здесь, в людском поселении?       — Это… долго объяснять, — покачал головой Йорвет.       — А ты, едрена вошь, спешишь куда-то? — возмутился Роше, крайне не любивший что-то не понимать, и вдвойне — когда это касалось беличьего атамана.       Нельзя сказать, что тот был целиком предсказуем, но ход его мыслей темерец успел порядком изучить и теперь, когда поведение ушастого чудовища то и дело выбивалось из рамок ожидаемого, испытывал от подобных фокусов непреодолимое раздражение. Особенно его настораживал тот факт, что белка стал темнить и отмалчиваться на тему едва ли не первостепенной важности.       Йорвет же среагировал на его фразу весьма закономерно — недовольно свел брови, сверлил его мрачным взглядом и готовился выдать что-нибудь уничижительное, набрав побольше воздуха в грудь.       — Слушай, я же не прошу от начала веков всю эльфскую историю рассказать, — попытался сменить тактику Роше, поняв, что очередным спором делу не помочь. — Но ты сам говорил, что ваши чародеи — чуть ли не единственный наш путь домой. А теперь, когда про них зашла речь, словно язык проглотил…       — Потому что нечего о них особо рассказывать, — после недолгого молчания неохотно признался беличий главарь. — Даже в нашем мире шансов найти Знающего хоть где-нибудь, кроме Дол Блатанны, или Гвиндейта, или совсем уж глухих поселений в Синих горах, почти нет. А здесь, в Скайриме, эльфских городов и вовсе не встречается, так что…       Темерец решил не встревать с вопросами и терпеливо дождаться, пока Йорвет не разовьет мысль, и через пару минут тот добавил.       — Но это дерево, — он снова махнул рукой в сторону площади, — мне знакомо. Местные зовут его Златолист, и в нашем мире подобные ему остались только в Брокилоне. Но до того как исчезнуть вместе с вырубкой лесов, которую д’хойне вели на отобранных у нас землях, они были частью священных рощ. И за ними всегда присматривал старейший эльф в поселении, чаще всего — Знающий, потому что те обычно живут на пару сотен лет дольше прочих.       — И ты полагал, что и здесь кто-то подобный за ним ухаживает, — высказал свою догадку вслух Роше. — Но им оказался даже не эльф.       — Именно, — огорченно вздохнул беличий главарь. — Сам понимаешь, открытие не из приятных, особенно когда я почти поверил, что в кои-то веки все удачно складывается. Да еще и жрица со своим поручением дурацким привязалась, — ворчливо добавил он и вкратце пояснил причину конфликта. — В итоге я сказал, что этому дереву не место среди людей, а она — что и мне тоже. Хотя с последним я, в общем-то, согласен…       — Ладно, — пресек его рассуждения о месте эльфов под солнцем Роше, — с этим разобрались. А что за муть про «ваш народ не может вредить лесу»? Снова странности с религией этих босмеров, за которого тебя все почему-то принимают?       — Скорее всего. Думаю, они чем-то похожи на дриад, — пожав плечами, предположил тот. — Те тоже не рубят деревья, не пользуются огнем, оберегают природу, как могут. Слегка, правда, не сходится со словами алхимика про их диету, но тут я не уверен, не простое ли это суеверие.       — Значит, и местные тебя за лесного выползня считают, — хмыкнул темерец и, не удержавшись от колкости, добавил. — Что ж, недалеко от правды.       — Да хоть за лешего пусть принимают, — мрачно припечатал Йорвет, — главное, чтоб вопросов меньше задавали.       Роше чуть было не брякнул, что тот своей угрюмой рожей кого угодно мог отвадить от лишних вопросов, особенно если б перестал прятать шрам, но вовремя прикусил язык, рассудив, что подобное замечание приведет только к попытке беличьего главаря отвадить от вопросов его самого — причем перманентно, с помощью острых предметов.       Остаток пути до городских ворот прошел без происшествий и в полном молчании, но там закон подлости все-таки их настиг, и весьма основательно. Прежде всего, на карауле у ворот обосновался уже знакомый им стаж по имени Бран, пропустивший их когда-то в Вайтран. Завидев эльфа и человека еще издали и посчитав, что их трехминутного знакомства вполне достаточно для ведения светской беседы, он тотчас же принялся расспрашивать более детально о драконе, о том, кто именно сумел спастись из Хелгена, куда они двое держат путь и почему вообще решили выбраться за стены, ежели за ними нынче творятся такие ужасы.       Пока Йорвет крайне лаконично отвечал стражнику, упражняясь в своей излюбленной манере односложных и совершенно неинформативных фраз, на широкой лестнице, ведущей из жилого квартала, появился силуэт. Роше сначала не обратил на него никакого внимания, но с его весьма стремительным приближением стали заметны все более странные детали, и он вгляделся пристальнее — тот был в потрепанной робе с глубоким капюшоном, на бегу размахивал посохом и сопровождал это перезвоном каких-то склянок и глухим громыханием чего-то увестистого.       Радовало только то, что ростом незнакомец был невелик, кроме посоха оружия не имел, да и, судя по скорости бега, атлетическими данными похвастаться не мог. Но можно было с уверенностью заключить одно — тот был магом, со всеми типичными для них атрибутами, хоть и изрядно помятыми. Что, в целом, не слишком прояснило ситуацию, а делало ее даже более настораживающей, потому что какого рожна тот мчался к воротам, и не пора ли было от них побыстрее свалить, чтобы не попасть чародею под горячую руку, оставалось загадкой.       Роше долго думать над такими вопросами не привык, ткнул беличьего главаря локтем в бок и процедил.       — Есть у тебя двимеритовые стрелы?       — Есть парочка, — от неожиданности честно ответил тот, прежде чем окончательно отвлечься от разговора с Браном, развернуться к темерцу и подозрительно нахмуриться. — Постой, на кой они тебе черт?       — Еще не знаю, но могут пригодиться, — мрачно поделился он. — Сворачиваем треп, белка, и сваливаем. Или сюда успеет добежать странный магик, а это последнее, что нам нужно.       Но свалить в темпе не вышло — чародей замахал свободной рукой и сиплым от сбившегося на бегу дыхания голосом завопил.       — Постойте! Вы двое, у ворот, погодите немного!       Донести тому мысль, что никого они ждать не намерены тоже не получилось, потому как магик едва не скатился с последних ступеней и рванул что есть мочи к ним.       — Вы же из Хелгена, да? — еще не добежав до них пару метров, загнанно просипел тот, поправляя едва ли не до носа сползший капюшон.       Под капюшоном обнаружился совершенно неожиданный облик мага — обрамленное черными как смоль кудряшками почти мальчишеское лицо, широко распахнутые голубые глаза и курносый, усыпанный темными веснушками нос. На вид тому не было и двадцати, и Роше едва не моргнул от удивления. Затем он осознал, что уже видел где-то этот глубокий капюшон и потрепанную робу земельного цвета — оставалось только вспомнить, где именно.       — То есть, вы оттуда спаслись, так? — уточнил тот еще раз, уже чуть отдышавшись.       — Так-то оно так, но некогда нам байки о драконе травить, — первым среагировал Йорвет.       — О нет, не нужно! — замахал руками мальчишка и добавил, развеяв тем самым сомнения темерца, почему его одежда казалась тому знакомой — он был в повозке с заключенными, которых везли в Хелген. — Я сам его видел, и больше не хочется!..       Слегка нервным жестом поправив сумку, висевшую у него через плечо и плотно набитую чем-то увесистым, маг продолжил неуверенно.       — Я только… Ну, тут такое дело… В общем, господин Фаренгар сказал, что вы взялись добыть Драконий камень из храма на Ветреном Пике. Вы ведь туда сейчас направляетесь?       Роше уже успел порядком подзабыть, что это за Ветреный Пик такой, и про какого Фаренгара идет речь, но при упоминании чертова камня быстро вспомнил о поручении, что им всучили еще в первый день пребывания в Вайтране.       — А тебе-то это знать зачем? — уточнил он, ничем не подтвердив свое участие в самоубийственной затее с поиском древнего булыжника.       — Возьмите меня с собой! — начисто проигнорировав его вопрос, выдал магик, но не встретив никакой реакции на свой энтузиазм, быстро стушевался. — То есть… Я тоже туда иду, так что… Понимаете, господин Фаренгар говорит, что это очень важная находка, и что она может…       — Мне все равно, что она может, а что — нет, — суровым тоном перебил мальца Йорвет, — но нам не по пути.       — Прошу прощения, но ведь… — попытался возразить горе-чародей.       — Мы не идем на Ветреный Пик, — пояснил ему Роше, надеясь, что говорит достаточно негромко, чтобы фраза эта не донеслась до ушей стражи.       Те бы вряд ли им что-то стали предъявлять, так как и вовсе могли не знать о поручении, а если и знали, то всегда оставалась возможность отбрехаться тем, что они просто отложили задание на более поздний срок, но афишировать это все равно не хотелось.       — Но вы же… Вы же согласились! — с неподдельным возмущением воскликнул магик. — Это же… Как же так?!       Беличий главарь недовольно нахмурился, и пока тот не вздумал поумерить праведный пыл чародея каким-нибудь не самым гуманным способом, темерец саркастично у него уточнил.       — А ты, малец, пробовал когда-нибудь не согласиться с ярлом?       Тот растерянно моргнул, умолкнув на полуслове, а затем отрицательно покачал головой.       — Но ведь… Понимаете, из Хелгена-то я спасся, — поделился он понуро, враз растеряв весь свой вдохновенный запал, — но помилования у меня все равно пока нет. Как-то рискованно отказываться от поручения местного правителя, когда тебя имперцы по-прежнему могут вздернуть.       — Велика трагедия, — фыркнул Йорвет и посоветовал, исходя, видимо, из собственного многолетнего опыта нахождения в розыске. — Капюшон до носа натяни, и никто тебя не узнает.       — Нет, — покачал головой тот, — помилование все равно надо. Как я без него в Винтерхолд доберусь? Да и в Коллегию меня могут не принять, если вдруг обнаружится…       При упоминании Коллегии Роше слегка оживился и, решив навести про нее справки хоть у кого-нибудь, уточнил, что именно это юное дарование там ищет, и почему так беспокоится о том, что его не примут.       Беличий главарь поначалу не пришел в восторг от его расспросов — момент, и в самом деле, был не самый подходящий, когда они находились почти у цели и вот-вот должны были покинуть город — но затем вздохнул, указал кивком головы на невысокое ограждение каменного моста, ведущего к воротам, и они все переместились туда, подальше от заскучавшего стражника Брана и его любопытных ушей.       Оказалось, что мальца звали Риоран, годков тому и правда было не намного больше двадцати, а во всей этой кутерьме с драконом и прерванной казнью он оказался замешан совершенно случайно, и являлся, по его словам, незаслуженно пострадавшей стороной.       — Понимаете, я бретон, — изрек он печально, словно это все объясняло.       Когда ни Роше, ни Йорвет не подали никаких признаков понимания ситуации, он вздохнул.       — Это замечательно, что есть еще люди, как вы, которые не разделяют предубеждений, что маги-бретонцы все как один некроманты. Но Легион на границе меня схватил как раз по подозрениям в некромантии. И я даже знаю, кто их надоумил, хоть это сейчас и не так важно, — махнул он рукой, продолжая свой рассказ. — Важно то, что в Коллегии крайне серьезно подходят к репутации студентов, и если до них дойдут об этом слухи, то не видать мне ни их библиотеки, ни их хранилища реликвий…       — Так ты через пол Скайрима вздумал переться ради каких-то пыльных фолиантов? — уточнил скептически Роше.       В целом, он примерно того и ожидал — мальчонка не выглядел и не вел себя как причиталось магам, склонным к амбициям на политическом поприще. В сумке у него, судя по виду, хранились свитки и пара весьма упитанных томов, звякающие на каждом шаге склянки оказались при ближайшем рассмотрении связкой бутылочек с разными зельями, и его местами пылкая, но чаще робкая манера речи напоминала типичного книжного червя, который мог часами вещать на тему каких-нибудь букашек, но мгновенно стушевался бы в светской беседе про погоду.       — Ну, я из Вэйреста иду, — пожал плечами тот, — так что большая часть пути уже позади. А тут, как назло, и имперцы, и дракон, и поручение это. Господин Фаренгар обещал мне рекомендательное письмо в Коллегию написать, если я принесу ему камень из руин. Говорил, что увидел во мне потенциал, потому и выдал такое ответственное задание…       Йорвет на этой фразе рассмеялся в голос, а затем с усмешкой обратился к магу.       — Его и нам двоим выдали и, готов поспорить, одной вороватой каджитке тоже, если она все-таки до замка добралась. А знаешь, почему?       — Потому что оно важное? — поднял на него голубоглазый и наивный взгляд Риоран.       — Потому что нет таких идиотов, что добровольно полезут в горы искать какую-то древнюю реликвию, — припечатал веско беличий главарь. — Потому-то твой глубокоуважаемый Фаренгар и обещает каждому встречному с три короба, чтоб только найти отчаянных глупцов, которые на это купятся и сложат там голову.       — Но ведь это непродуктивно, — озадаченно нахмурился тот.       — Почему же, вполне рабочий план, — равнодушно пожал плечами эльф. — Если отправить в заброшенный храм достаточное количество разнообразного дурачья, то кому-нибудь из них повезет, и тот вернется живым, да еще и с нужным булыжником.       — Но… Но я ведь исследователь, а не боевой маг, — сбивчиво заговорил горе-чародей и уставился на них почти молящим взглядом. — Разве что посохом могу по голове кого-нибудь огреть, и все. А раз руины такие опасные и древние, в них может быть куча ловушек… Но все-таки, если эта скрижаль и правда там хранится, то… Я видел дракона совсем вблизи, понимаете? Он настоящий, огромный, смертоносный. И если есть шанс найти средство борьбы с ним, то я бы хотел помочь… Но какой будет толк, если я пойду искать этот камень и погибну от когтей какого-нибудь горного тролля или наткнусь на местных бандитов?       — Это очень хорошая причина, — рассудительно проговорил Роше, — чтобы вовсе туда не идти.       — Но как же драконы?! — всплеснул руками парнишка. — Придворный маг настаивал, что на этом древнем камне могут быть ценные сведения о них! Вдруг это поможет справиться с их угрозой?       — Хорошая баллиста вам поможет, — проворчал темерец вполголоса. — Или с полсотни арбалетчиков, а не один магик-сопляк, которого ветром сдувает.       — Ты им еще покажи, как ее построить, — процедил беличий главарь, услышав его предложение, — и дальше подземелья замка до конца жизни шагу не ступишь.       — Захлопнись, а, — устало отмахнулся от него Роше, но прежде чем они с Йорветом по уже сложившейся традиции успели затеять очередную перепалку, крайне вежливым, но при этом едва скрывавшим любопытство тоном в их разговор вклинился Риоран.       — Прошу прощения, вы правда знаете устройство баллисты? Или, может, изучали двемерские механизмы? В тех, что обнаружены в Скайриме, заводные элементы обычно приводит в движение камень душ, но в академической среде ходят активные дискуссии об источнике питания моделей из пустыни Алик’р…       — Нет, — односложно отозвался темерец, слегка ошарашенный внезапным интересом парнишки, равно как и нескончаемым потоком слов, который тот был способен произнести на одном дыхании.       К тому же он понятия не имел ни о том, как делаются осадные орудия, ни что это за двемеры такие, ни что из себя представляют камни душ, а потому постарался придать своему голосу должной убедительности, чтобы отвадить магика от дальнейших расспросов, и веско изрек.       — Я не инженер, и ничего этого не знаю, и уж точно не являюсь частью академической среды.       Явно разочарованный тем, что ни соорудить баллисту, ни тем более испытать ее боевую мощь на драконе не получится, после недолгой паузы маг жалобным тоном спросил напрямую.       — Так вы поможете? Ну, с поиском камня?       Они с эльфом коротко переглянулись, тот отрицательно покачал головой, на что темерец пожал плечами, молчаливо соглашаясь с его решением — рисковать головой ради столь сомнительной затеи не хотелось. Шанс на то, что находка из древних руин обезопасила бы их от драконов, был крайне невелик — если только там не хранилось какое-нибудь чудо чудное, которое поражало огнедышащих бестий намертво, и всего с одного удара.       Но расстраивать несчастного магика столь резким отказом не хотелось. Даже не потому, что тот, собственно, был магиком и от расстройства мог запустить в них чем-нибудь неприятным. По мнению Роше тот являлся наивным божьим одуванчиком, каких ему почти не доводилось встречать, и не обидел бы и мухи. В этом-то и была вся проблема.       Точно также, как Йорвет поступил вчера с кошкой-воровкой, подсобив ей в момент нужды, можно было обойтись и с парнишкой-чародеем. Сделать доброе дело и оказать услугу несчастному в расчете на то, что если тот все-таки доберется до своей ненаглядной Коллегии, не сложив голову ни в каких руинах, в которые стойко намеревался по глупости лезть, то он замолвит за них слово, если им придется обратиться за помощью к тамошним магам. Но какую именно услугу ему оказать, кроме как вправить мозги на место и отвадить от затеи переться в горы за чертовым камнем, Роше представлял мало.       Беличий же главарь истрактовал долгое молчание темерца по-своему, как нежелание сообщать магу дурные новости, и взялся за это дело сам.       — У нас есть планы, — сказал он Риорану, — и они не терпят отлагательств. Может быть, когда разберемся с ними…       — Погоди-ка, — перебил его на полуслове Роше, в голове которого начала формироваться одна весьма сомнительная, но вполне рабочая идея, а затем обратился к чародею. — Есть в этих руинах что-нибудь ценное? Ну, кроме этого Драконьего камня?       — Конечно! — рьяно закивал тот и на полном серьезе сообщил. — Нордские захоронения, как я читал, одни из старейших памятников архитектуры первой эры, а на погребальных урнах можно найти следы различных ремесленных традиций…       — Нет, малец, — перебил его темерец и, едва сдержав сокрушенный вздох, пояснил. — Ценности — это то, что можно оттуда вынести и продать подороже, а не вести над ними научные изыскания. Имеется там такое добро?       — Роше, меркантильный ты идиот, — гневно зашипел на него Йорвет, едва услышав эти слова, — мы не станем…       Он тоже гневно шикнул на эльфа, ткнув его локтем в бок, чтоб не встревал, и обернулся за ответом к парнишке-магу. Тот не заставил себя долго ждать и совершенно искренне возмутился.       — Но это же… кощунственно! Норды хоронят своих мертвецов в броне и при оружии не просто так, это часть их религиозных обрядов, а вы предлагаете… Это же почти расхищение гробниц!..       — Ты жить хочешь или нет? — оборвал его хмуро темерец.       — Хочу, конечно, — слегка растерянно согласился Риоран.       — Тогда слушай сюда. Найдёшь сегодня в городе одну каджитку по имени М’Кару Кривое Ухо, — начал излагать свой план Роше.       — Рваное Ухо, — поправил его беличий главарь.       — Да, точно. М’Кару Рваное Ухо, — кивнул тот и продолжил объяснять горе-чародею, как поступить, чтобы и овцы остались целы и волки были сыты. — Найдёшь её, скажешь, что идешь в древний склеп, полный сокровищ. Опишешь подробно, что там есть, и сколько все это может стоить, и она, возможно, согласится тебе помочь. Усек?       Парнишка озадаченно нахмурился, но затем серьезным тоном изрек.       — Я все понял. Найти каджитку, сказать о сокровищах, пойти в храм и надеяться, что драугров не разозлит еще сильнее тот факт, что мы разграбляем их могилы, — перечислил он в общих чертах главные детали плана.       — Вот и молодец, — похлопал его напутственно по плечу темерец. — И шевелись, пока М’Кару не драпанула из Вайтрана, а то ей тут не слишком рады. А нам пора в путь.       С чувством глубокого удовлетворения Роше поднялся с каменного ограждения и, пожелав несчастному магику удачи с драконами, нордскими храмами и ушлыми каджитами, побрел к воротам. Йорвет, за это время не проронивший ни слова, тихой тенью двинулся за ним следом.       — Ты надеешься, что они выживут? — уточнил он скептически, когда они наконец-то выбрались из города, и створки ворот закрылись за их спиной.       — Я надеюсь, что инстинкт самосохранения каджитки приложится к башковитости чародея, — признался Роше. — И тогда у нас будет свой человек и среди воров, и среди магов Коллегии.       — Мне бы твой оптимизм, — ворчливо отозвался эльф, но больше вопросов задавать не стал.       Когда они миновали конюшни и прилегающие к Вайтрану фермы, солнце уже было достаточно высоко, чтобы окончательно разогнать ночную прохладу. По пути к медоварне, где был ближайший мост, Роше окончательно сбросил с себя утреннюю мрачность, перестал проклинать все на свете, включая слишком холодный климат, слишком яркое солнце и слишком бодрого эльфского говнюка, и обратился к последнему с вопросом.       — Как у тебя вышло так быстро освоиться в их языке? Я понимаю, что там Старшая речь намешана, но черт ногу сломит в том, как они все это склоняют…       — Я знаю много языков, — пожал плечами тот. — А чем больше их знаешь, тем проще уловить закономерности и в незнакомом диалекте.       — Много? Это сколько именно? — не без любопытства уточнил темерец.       — Не считая Старшей речи и Всеобщего, ещё три, — поделился Йорвет и перечислил. — Язык краснолюдов — хотя там я больше знаю ругательства и не самые пристойные анекдоты, которым лет больше, чем мне — нильфгаардский и наречие Скеллиге.       Роше не особенно удивился первым двум пунктам, но не последнему.       — Серьёзно? Язык Скеллиге? А туда-то тебя как занесло?       — Давно это было, если честно, — на удивление легко отозвался эльф, который до этого едва ли парой слов обмолвился о своем прошлом. — Но на островах к моему народу всегда лучше относились. Даже выходил с ними в море пару раз…       — Ты, белка, врешь и не краснеешь, — хмыкнул Роше. — Скажи ещё, что пиратствовал со скеллигцами по молодости.       — Что, не верится, д’хойне? — обернулся к нему беличий главарь с саркастичной усмешкой.       — Да нет, в пиратство-то верится, ещё как, — не остался в долгу темерец. — Ты же должен был из-под какого-то камня выползти, прежде чем начать деревни жечь во Вторую Северную.       Тот не среагировал на подначку, а только заусмехался еще пуще и крайне самодовольным тоном проговорил.       — То, что ты, Роше, не смог узнать откуда я родом за все те годы, что рыскал за мной по всей Темерии, не говорит в пользу того, что я скрывался от закона и промышлял грабежом всю свою жизнь, — и прежде чем темерец успел возразить, что его мало интересовала родословная белки, что было, в некотором роде, неправдой, но знать об этом ушастому чудовищу не полагалось, Йорвет добавил. — Только в пользу того, что ты не слишком-то компетентен.       — Пасть захлопни, а, — огрызнулся тот мрачно и, весьма задетый комментарием про его навыки сбора информации, ввернул в разговор то немногое, что ему удалось на лесного выползня раскопать. — В Каэдвене в королевском лесу ты браконьерством лет сорок назад промышлял, ещё до всех войн. Закон он не нарушал, конечно.       — Я до глубины души тронут, что ты не остался равнодушен к деталям моей биографии, — протянул насмешливо беличий главарь, — но у меня есть подозрение, что все эти вопросы были неспроста. Так что тебе нужно, Роше, что ты вдруг круги наворачиваешь, как пес в поисках зарытой кости?       Темерец скрипнул зубами, но признал, что сучий эльф крайне быстро просек странность в его вопросах — до этого персона беличьего главаря мало Роше интересовала, и спрашивал он только по существу: о ближайших планах, сделанных наблюдениях и выводах из них. Взвесив все за и против, и придя к выводу, что ради дела можно и поумерить гордость, он признался.       — Мне нужно потренироваться, чтобы нормально заговорить на местном диалекте. Если у тебя этот так ловко получается, то вместо того, чтобы упражняться тут в остроумии, мог бы и…       — О, поверь, — злорадно рассмеялся Йорвет, не дав ему договорить, — если я возьмусь исправлять твое ужасное произношение, упражняться в остроумии я не перестану, можешь даже не рассчитывать.       — Я рассчитываю, что вволю надо мной поиздевавшись, ты просто выдохнешься, — проворчал Роше, приняв чужую колкость за пусть и сомнительное, но согласие.       Как оказалось, оправдаться его надеждам было не суждено. В деле обучения премудростям языка местных Йорвет обладал примерно той же неутомимой безжалостностью, что и сержант-инструктор, которого Роше помнил из своей далекой юности, и который мог часами гонять молодняк по плацу и даже не охрипнуть от постоянного ора о том, какие они все остолопы. Лесной выползень хоть и не орал, но комментариев о его умственных способностях отпускал примерно столько же.       Умаявшись с построением связных предложений и порядком рассвирепев от едких ремарок о том, где и почему он допустил очередную ошибку, темерец попытался складывать фразы исключительно из матерных слов, чтоб хоть как-то ответить на колкости белки. Но и это выходило криво, и даже рядом не стояло с многоэтажной бранью, вроде той, которой славился старина Талер. А на один из оборотов Йорвет и вовсе сказал, что с неправильным предлогом его фраза получилась о том, как он сношал дерево. Пришлось вернуться к предложениям про погоду, окружающие их пейзажи и прочие скучные темы.       Когда впереди стали видны очертания каменного алтаря, солнце уже давно миновало зенит, и Роше оказался несказанно рад, что его многочасовая лингвистическая пытка подходит к концу. Он даже Красных Всадников встретил бы сейчас с распростертыми объятиями, поджидай они неподалеку, чтобы утащить их обоих на корабль Дикой Охоты, при условии что те не заставляли бы его по сотому разу произносить одно и то же слово, чтобы намертво запомнить все вариации его значений.       А после Роше зарекся иметь подобные чаяния, потому как выяснилось, что их удача была не обделена юмором, и они могли оказаться услышаны.