synonyms

      — Как рука?       Прикосновения Джотаро осторожные, почти незаметные.       В его глазах всегда застывает один и тот же вопрос, когда он тянет вперёд руку, а та останавливается на полпути.       Можно?       Он не озвучивает его. Не пытается сделать то, что у него выходит из ряда вон плохо.       Он знает, что Какёин всё поймёт и без этого.       Что его молчание — гавань, в которой можно спрятаться от грызущих пятки проблем.       Занятый рисунком Какёин медленно поднимает голову, сразу натыкаясь на искрящиеся едва заметным волнением глаза.              — В порядке, — улыбается он.       Джотаро затягивается и выдыхает сигаретный дым в открытое настежь окно. Он стоит без фуражки, в одной только майке и свободных штанах, такой открытый и уязвимый, что Нориаки невольно задумывается над тем, чтобы нарисовать его в таком виде. Ещё раз.       Он откладывает этот образ на отведённую специально для Джотаро полку в голове. Туда, где хранятся все его взгляды, улыбки, касания. Туда, куда Нориаки никогда не возвращается с пустыми руками.       Это место — его оазис. Дом, в котором можно погреться в холодные ночи. Пристанище, где можно залатать раны и переждать бурю.       Это место — всё, что у него осталось после связи с Дио.       А Джотаро в нём — глоток свежего воздуха, источник неотравленного кислорода.       Сотканный из целительный тишины и необычайной чуткости, он был тем, кто мог по-настоящему избавить Нориаки от кошмаров.       — Не стоит беспокоиться. Она уже зажила.       Джотаро кивает, выбрасывая окурок в окно. Нориаки подавляет желание сказать ему избавиться от этой ужасной привычки — в очередной раз.       Потому что в последний раз почти такой же окурок приземлился на голову владельца отеля, оставив ему на память небольшой ожог — и, честно, Какёину не слишком хочется вляпываться в подобную историю вновь.       Окно тихо закрывается. Застрявшие в волосах Нориаки порывы сухого ветра проглатывает полутьма их общего номера.       Он закрывает опухший от количества вложенных листов альбом с незаконченным портретом и откладывает его на близстоящую тумбу.       В тех отелях, где они останавливались, никогда не было нормальных кроватей. Какое-то время им часто приходилось жертвовать позвоночниками, чтобы провести ночь вместе.       И нередко бывало так, что предпочитающий лежать с краю Джотаро к утру оказывался на полу — а любящий распластаться звёздочкой Какёин каждый раз извинялся, как в первый, когда Куджо рассказывал, из-за кого ему пришлось разделять место с подкроватным монстром.       Несмотря на это, они, в конце концов, нашли способ не надрывать спины из-за нежелания владельцев отелей раскошелиться на нормальные кровати.       Они начали сдвигать кровати друг к другу, тем самым немного уменьшая вероятность покалечить бедного Джотаро, чья спина и плечи наверняка были покрыты огромным количеством синяков.       Матрас прогибается под чужим весом. Какёин откидывается на прижимающуюся к хлипкому изголовью подушку и поворачивает голову как раз в тот момент, когда Джотаро утыкается виском ему в живот.       Нориаки улыбается. Раздвигает ноги, чтобы ДжоДжо было удобнее лечь. Его пальцы осторожно касаются расстрёпанных волос и начинают медленно перебирать их.       Куджо громко выдыхает. Его веки дрожаще опускаются, и он невольно прижимается к Нориаки сильнее, почти трётся щекой об тонкую ткань пижамы.       В такие моменты Джотаро напоминает слепого котёнка — ласкового, беззащитного. До безумия хрупкого — вопреки тому, что на первый взгляд выглядит до ужаса угрожающе.       — Ты слишком часто рискуешь, — бубнит Джотаро, в мгновение перехватывая его руку. Изрезанную руку. И переворачивает предплечьем к себе. — Это напрягает.       Нориаки тепло улыбается, качает снисходительно головой.       Когда Джотаро волнуется, он представляет собой колючий комочек недовольства и хмурости. Какёин находит это отчасти… милым.       — А ты слишком часто переживаешь, — шевелит он пальцами, поддевая кожу шеи Джотаро и вызывая у него приступ крайнего недовольства: он морщит нос, хмурится, чуть вжимает голову в плечи. Это заставляет Какёина тихо засмеяться.       Джотаро боится щекотки. Нориаки греет мысль, что об этом знает только лишь он — и, возможно, Холли-сан, но это он уже не уточнял.       Тёплые руки проходятся по бокам, пробираясь под ткань ночной рубашки. Под чужими пальцами рождаются мурашки, тут же проползая под кожу.       В отличие от Куджо, щекотка Какёину была не страшна — и он нередко этим пользовался, когда хотел на несколько секунд вывести ДжоДжо из строя.       Это всегда выглядело так забавно, что Какёин даже как-то раз зарисовал выражение лица Джотаро, когда тот дулся, как ребёнок, после неудачной попытки защекотать Нориаки в отместку.       — Это, — приподнимает Джотаро его руку, — веская причина.       Кончик его пальца очерчивает затянувшиеся рубцы, формирующие послание.       — Не ворчи, — он мягко освобождает руку и проходится ею по тёмным, почти чёрным волосам. — Главное, что мы выжили.       Про Death 13 знали только они вдвоём. Изначально Нориаки вовсе не желал делиться подробностями его маленького путешествия по миру кошмаров, но Джотаро так долго наседал на него с этим вопросом, что ему пришлось раскрыть все карты.       Джотаро фыркает, на мгновение сжимая его кожу. Стискивает челюсти — это заставляет Нориаки пробежаться пальцами вдоль его скулы.       — Ты пострадал.       — Одним шрамом больше, одним — меньше, я ведь остался жив, не так ли?       — Какой же ты…       — О, ну и какой же? — ехидно усмехается он. — Упёртый, надоедливый, раздражающий?       — Это синонимы, — бурчит Джотаро, вопреки неудовольствию в голосе, прижимаясь к перебежавшей на затылок ладони. — И да. Ты меня бесишь.       Нориаки двигает ногой, задевая голень Джотаро.       — «Упёртый» и «раздражающий» едва ли можно назвать синонимами.       — Тебя только это покоробило? — поворачивает он голову. Вытаскивает руки из рубашки. Опирается ими о матрас, приподнимается.       — Возможно, — полувопросительно. — Но ты попросту не разбираешься в синонимах.       Радужки Джотаро — вечнозелёный лес с гуляющей меж деревьев весной. Его взгляды — щекотливые касания опадающих на землю листьев. Зрачки — пропасть с цветущим на самом дне лугом.       Глаза Джотаро — оттаявшая Антарктида, разлившаяся по пустоши чистейшим источником.       Глаза Джотаро — затягивающая внутрь бездна — впериваются прямо в него. Осторожной, хрупкий просьбой.       Можно?       — Я-то?       Нориаки приподнимает его голову за подбородок. Склоняет собственную вбок.       — Могу доказать.       Ему нравятся моменты, когда ДжоДжо разрешает ему делать с ним всё что угодно. Эта крохотная власть — то, что Джотаро спускает ему с рук. То, что он самолично выбирает, зная, что всё равно не выдержит надолго.       В такие моменты Джотаро становится податливым, словно изголодавшийся по ласке кот, и нежным, словно лепестки только-только зацветшей сакуры.       Его чувства рассыпаются под пальцами Какёина вишнёвой горстью.       А тот чуть улыбается, выжигая сетчатку горящими жизнью величественными кронами — его глазами.       — Ты такой милый, когда волнуешься, — оставляет он крохотный поцелуй на чужом лбу. — Возможно, мне стоит почаще давать тебе поводы?       Спокойствие сменяет злость за долю секунды.       — А, возможно, тебе стоит пойти на хуй?       Он заливисто смеётся.       — И я тебя люблю, Джотаро, — и целует.       Губы Джотаро — колючая проволока с гуляющим по металлу током.       Слова Нориаки — вывалившийся из стены их воздушного замка кирпич, который сваливается на голову неожиданно. Почти болезненно.       Он говорит их полушутя, но всё равно успевает пропустить удар под рёбрами.       Потому что до этого он никогда не озвучивал их вслух. Не зная, правильно ли считать их отношения серьёзными.       Правильно ли считать всё это отношениями, в принципе.       Он был подростком, брошенным на произвол судьбы слепым птенцом, и не понимал, как правильно воспринимать чувства, которые вызывал в нём Джотаро. Они копились под кожей гнойными ранами, давили изнутри и чесались каждый раз, когда он настраивался поговорить.       И, кажется, сегодня его язык решил пойти по иному пути — и плюнул на те барьеры, что мозг пытался выгрызть всё то время, пока они были… вместе?       Вместе…       Нориаки приоткрывает рот, разрешая Джотаро углубить поцелуй. В его ушах начинает остервенело биться пульс — под чужими пальцами собственноручно оставленные шрамы обращаются в созвездия.       В солнечном сплетении скапливается восторг вперемешку с патокой разливающейся нежностью. Он притягивает ДжоДжо за шею ближе, а тот — прерываясь — забавно дёргается.       — Грязный ход, — хрипит он, на что Нориаки тихо усмехается, отстраняя его от себя. Опять за шею.       — Никак не могу сдержаться, ты так мило съёживаешься, — он прыскает, когда лицо Джотаро почти комично вытягивается от этих слов. — Прям как ёжик.       — Ты, блядь, сравнил меня с ежом? — морщится он.       — Что в этом плохого? Ежи очень милые создания.       — Ты считаешь меня милым созданием?       — Милым созданием под два метра ростом, — довольный произведённым эффектом, отвечает Нориаки и уверенно кивает, улыбаясь во все тридцать два зуба.       В конце концов, Джотаро смиряется — хоть и неохотно, с докатился-блядь выражением лица — и, фыркнув (как ёж), перекатывается на свою половину кровати.       Он перехватывает Какёина поперёк торса и быстро притягивает к себе, сгребая в объятия. Его голова приземляется на макушку Нориаки.       А Нориаки млеет — и от греющего его за спиной тела, и от ощущения безопасности, которое концентрировалось вокруг Джотаро густым пушистым облаком.       Он медленно прикрывает глаза — плюёт на тот факт, что забыл выключить свет — и устраивается поудобнее. Накрывает тёплую ладонь собственной. Изрезанное предплечье утыкается куда-то в руку Джотаро.       — Мы ещё поговорим об этом, — целует он за ухом. Какёин хмыкает.       И в какой-то момент — за мгновение до того, как Нориаки проваливается в глубокий сон — беспокойно шевелится, привлекая внимание.       — Нори.       — М-м? — сонно тянет Какёин, приоткрывая один глаз.       — Я тоже.       Нориаки улыбается. Счастливо сжимает чужую ладонь.       И убеждается, что всё-таки в синонимах Джотаро ни хрена не разбирается.