Маленькая помощь от Змейки

В течение следующих нескольких дней все, казалось, говорили только о Сириусе Блэке. Гарри обнаружил, что учителя ходят за ним по пятам, как за беспомощным ребенком. Даже некоторые старосты присоединились к ним, находя предлоги, чтобы пройти с ним по тому же коридору. И все же, несмотря на предполагаемую угрозу со стороны Сириуса, ничто не могло помешать проведению первого матча по квиддичу. Драко заявил, что чувствует себя слишком плохо, чтобы играть, хотя Гарри (и команда Гриффиндора) знали, что он просто не хотел играть во время шторма. Трейси, чей страх перед штормом не ослабевал, разрывалась между желанием посмотреть матч и остаться в гостинной. Гарри предложил воспользоваться этим временем, чтобы успеть сделать домашнее задание, и она согласилась. Так что они были в полном порядке, сухие и невредимые, когда Драко пришел сообщить им о том, что это была за игра. Затем он протрезвел и объяснил, что дементоров привлекла толпа, напугав всех. К счастью, никто не пострадал, и у всех было немного шоколада, чтобы справиться с депрессией, которую принесли с собой дементоры. Люпин, который пропустил предыдущий урок из-за полнолуния, выглядел еще более потрепанным и исхудавшим, мантия свободно висела на его тощей фигуре. Тем не менее, он улыбнулся классу, поприветствовав их, и показал им Хинкипанка, который выглядел довольно безобидно. — Подожди минутку, Гарри, — позвал Люпин, когда прозвенел звонок, — я бы хотел поговорить. Гарри подождал, пока все разойдутся. — Я слышал, вы с Трейси были в библиотеке во время матча, — начал Люпин. — Да. И хорошо. Все эти дементоры… — Гарри слегка поежился, просто подумав о них. — Да. Дементоры — одни из самых мерзких тварей на земле. Они кишат в самых темных и грязных местах, они наслаждаются разложением и отчаянием, они высасывают мир, надежду и счастье из воздуха вокруг себя. Даже магглы чувствуют их присутствие, хотя и не могут их видеть. Если подойти к дементору слишком близко, они высосут все добрые чувства, все счастливые воспоминания. Если удастся, дементор будет питаться человеком достаточно долго, чтобы превратить его в нечто подобное себе — бездушное и злое. У него не останется ничего, кроме самых худших воспоминаний. — Почему они появились? — Они проголодались, — сказал Люпин, захлопывая свой портфель. — Дамблдор не пускает их в школу, поэтому их запасы человеческой добычи иссякли… Я не думаю, что они смогли бы устоять перед большой толпой на матче. Все это волнение… эмоции зашкаливали… идеально для их пиршества. — Да, — Гарри лихорадочно соображал, что бы сказать. — Все еще не отошли от того, что Блэк выбрался из Азкабана, когда прилетели эти твари. Люпин резко поднял взгляд, его портфель соскользнул со стола. Он наклонился, чтобы быстро поднять его. — Да, — сказал он, выпрямляясь, — Блэк, должно быть, нашел способ бороться с ними. Я бы не поверил, что это возможно… Предполагается, что дементоры высасывают все силы волшебника, если он остается с ними слишком долго… Люпин сделал паузу, но Гарри больше нечего было добавить. — Я считаю, что для тебя важно научиться бороться с ними. — Вы имеете в виду заклинание патронуса? Вы же не предлагаете нам привести дементора, чтобы попрактиковаться на нем? — встревоженно спросил Гарри. — Нет, конечно, Но ты сказал мне, что думал о нем во время нашего урока с боггартом. Если я смогу что-нибудь придумать, возможно, ты сможешь попрактиковаться на нем. Гарри обдумал все «за» и «против». Для него это была бы хорошая возможность поближе познакомиться с Люпином лично. — Почему бы и нет? Когда мы можем начать? — Боюсь, не раньше следующего семестра. У меня много дел перед каникулами. Я выбрал очень неподходящее время, чтобы заболеть. Гарри кивнул. «Еще бы,» — подумал он, уходя. Как только дверь закрылась, Люпин расслабился. Это будет сложнее, чем он думал.

***

В последние выходные семестра было объявлено, что состоится еще один поход в Хогсмид. На этот раз Гарри не возражал, что не сможет пойти. Он просто провел время в Комнате, практикуясь в заклинаниях со своими друзьями. Гарри и Том начали учить их основным словам на змеином языке на случай, если они захотят спуститься в Комнату в свое свободное время. — Жаль, что в волшебном мире парселтанг считается темным, — заметила Пэнси, когда наступил вечер. — Лицемерно, — согласился Драко. — Они боятся этого, но при этом мечтают знать, как на нем говорить. — Что ж, такова уж природа человека, — печально вздохнул Гарри. Даже на втором курсе, когда некоторые студенты подозревали, что он стоит за окаменениями, он подслушивал, как они говорили о том, как здорово было бы поговорить со змеями. — Ты идешь? — спросила Пэнси. — Ужин скоро начнется. — Еще минутку. Встретимся там, — ответил Гарри. Они с Драко помахали друг другу, выходя из комнаты. — Есть новости о Блэке? — спросил Том, как только они остались одни. Гарри кивнул: — Добби сказал, что он в Визжащей хижине. Я собирался навестить его после ужина. — Не спеши, — сказал Том, — ты весь день на ногах. Присядь. Прежде чем Гарри успел возразить, Том притянул его к себе на колени на диване. Гарри удивленно хмыкнул, но не пытался вырваться. — Том? — Хм? — Ты когда-нибудь переодеваешься в дневнике? Или ты носишь одну и ту же мантию с тех пор, как был создан Крестраж? Том раздраженно посмотрел на мальчика, только чтобы встретить то озорное выражение, которое часто появлялось на лице Гарри, когда он был в хорошем настроении. — Из всего, что ты мог бы спросить, ты выбрал именно это? — Эй, это хороший вопрос! — запротестовал Гарри. Он наклонился и понюхал мантию Тома. — Не чувствую никакого неприятного запаха. На самом деле, я вообще ничего не чувствую. — Я — воспоминание. Хотя ты можешь взаимодействовать со мной, я не забрал достаточно души Джинни, чтобы стать полностью человеком. Гарри слегка поморщился. Том вздохнул: — Что теперь? — Ничего. Просто надеюсь, что Фред и Джордж ошиблись, когда сказали, что в феврале она напишет еще одну «поющую валентинку». Он не мог отрицать, что первая была неплохой — для чего-то, сделанного в ее возрасте. — Ах, это, — Том поморщился. Гарри приподнял бровь: — Что? — Возможно, я помог ей написать ее. Гарри и Лазурь переглянулись, прежде чем разразились смехом. Змея перевернулась на спину, издавая тихое шипение от удовольствия, и начала петь свою версию песни «Поющие на дереве». — Это не смешно, — пробормотал Том сквозь стиснутые зубы. — Я пытался заставить ее заткнуться. Он же не думал, что она действительно отдаст это Гарри. — Так тебе нравятся мои глаза, зеленые, как у свежей маринованной жабы? — спросил Гарри, хлопая ресницами. — И темные волосы, как классная доска, — добавила Лазурь, — в отличие от белой, серой, коричневой или красной доски… — И ты думаешь, я действительно божественен? — закончил Гарри. — О, Том, ты такой милый. Том прямо сейчас сделал бы все, что угодно, лишь бы они заткнулись. Вместо этого он исчез в дневнике. Но, к его великой досаде, Гарри начал писать в нем.

— У него глаза зеленые, как у свежей маринованной жабы,

волосы темные, как классная доска.

Я бы хотел, чтобы он был моим, он действительно божественен,

герой, который победил Темного Лорда.

— Как, черт возьми, ты это запомнил? — раздраженно спросил Том. — Трудновато не запомнить, когда тебе змея постоянно поет это в течение полутора недель, — ответил Гарри, весело ухмыляясь. Ухмылка сменилась обиженным хмурым взглядом, когда Том нацарапал: — Грубо. Он повернулся к Лазури, которая все еще пела. — У кого-то нервы не выдержали. Лазурь кивнула: — Нервы, нервы, нервы. Все еще хихикая, Гарри встал. — Пойдем, Лазурь. Я собираюсь встретиться с Сириусом насчет ужина. — Ура, черный песик! — Лазурь обвилась вокруг плечей Гарри.