Иду, а что?
Уже намереваясь врезать себе в лоб и ненавидеть всю оставшуюся жизнь. Пошли вместе! Нам по пути Медведева стратегически обдумывает ситуацию, думая, что Юлька может оказаться неплохим собеседником от дома до школы.Пойдём
А утром Чикина под громкую музыку в наушниках идёт к нужному подъезду. На самом деле, ей идти до Киры минут десять, сворачивая другим поворотом, но это не особо важно. — Привет, — аккуратно касается плеча девчонки, которая неприлично курит сигарету под окном англичанки Медведевой. Юля, не ожидавшая, матерится, пугается и снимает с себя наушники, заталкивая их поглубже в карман куртки. — Привет! Они и вправду легко находят общую тему — засирание математика и о тяжёлой школьной жизни. — Я вот, бля! Ебала эти экзамены крч, литру сдавать буду и общество. — И куда ты с этим поступишь? — кидая взгляд на гиперактивную Юлю, которая иногда подпрыгивает от скуки. — Да хоть куда-нибудь! За красивые глазки везде берут. — Я думала, за красивые глазки берут только в проститутки, — кратко пожимает плечами. Юля смотрит с открытым ртом, немного возмущённо, а Медведева подкалывает её всю оставшуюся дорогу. Следующим утром они уже на лыжах. Кира радостная по-своему, а Юля заёбанная, потому что мамка опять орала весь вечер. — Эй, чё у тебя на лице? — окликает девчонку, натягивая перчатки. Чикина поднимает голову, не имея сегодня особого желания общаться, но вздыхает устало, проговаривая обыденное: — Мать пизданула. Медведева понимающе кивает, не думая углублять тему, только разворачивается, когда приходит Сергей Анатольевич, и начинает кататься на лыжах. — Чикина, сегодня кислая какая, давай бодрее! На деле мужчина всё понимает и отчасти жалеет, только в его детстве так не было, и понять до конца не может, каково это; поэтому поддерживает как может, по правде неумело, не так, как нужно. Но Юля лишь кивает, догоняя Киру. И в школьные будни обе девушки скучают по несерьёзным перепалкам между друг другом, смеху, отдающемуся эхом, и Сергею Анатольевичу.***
— Ну, девочки, уже завтра мы выезжаем, дистанция немаленькая, как-никак, пять километров, — Юля в это время представляет, как задохнётся где-нибудь по пути от недостатка кислорода. — Сегодня крайняя подготовка, объедете нашу деревенскую трассу четыре раза без остановки и будете свободны, — Юля хочет плакать. Кира же, отважная и готовая, с искрами в глазах смотрит на тренера, даже улыбается. Уже на старте Сергей Анатольевич запускает таймер, чтобы посмотреть приблизительно силы каждой, в Медведевой он не сомневается, на Чикину ничего не ставит, она просто забавная и смешная, даже научившаяся за короткий срок нормально ездить. У Киры — желание побеждать, а у Юли — «поскорей бы домой» и «давненько я не подзаёбывала Киру». На этом их собственная гонка начинается, отчего напрягается всё тело. Они едут, разгоняясь, Чикина пытается догнать, всё же лыжи не её, и всё же она простая смертная, которая никак не претендует на место лучшей в лыжном спорте. Всё же Кира оказывается слишком хороша в спортивном костюме, который почти облепляет её тело. Именно поэтому на первом крутом склоне Юля разгоняется до предела, ощущая, как быстро бьётся сердце, как она готова почти улететь, пока Медведева сзади наблюдает с вызовом и усмешкой — она уверена, что девчонка не вывезет. Но Чикина всегда в себе уверена, даже когда ноги почти трясутся от огромной, непозволительно огромной скорости. И её бешеное сердце тоже трясётся, как и руки, как и сбитое дыхание от страха. Она поднимается из «сидячей» позы, контролируя гравитацию или что-то в этом духе. Прикрывает на секунду веки, молясь мысленно Богу. Преодолевает крутой склон, заезжает за поворот и понимает, насколько сильно она выдвинулась вперёд. И вспоминает, что им ехать четыре круга.***
— Это была неплохая попытка, — после их заезда подходит, демонстрируя маленькие клыки и до безумия тёмные глаза, блистающие в азарте. Юлька усмехается, выпрямляется, становится выше Медведевой ещё на пару сантиметров. Думает, что пора бы следить за осанкой, и, можно сказать, смотрит свысока, хоть и пришла вторая. — Спасибо. — Браво, Чикина, браво! — подхватывает до безумия восхищённый Сергей Анатольевич. Они разговаривают ещё примерно десять минут, обговаривая детали предстоящего дня, и расходятся. Только Юля идёт с Кирой, которая в её присутствии после занятия молчит, словно им не о чем разговаривать. Юля по правде хочет общаться, поэтому непринуждённо, словно они являются друзьями, предлагает: — Может забежим в кофейню, она тут неподалёку, там ещё моя подруга работает! Кира на неё смотрит как на сумасшедшую, выгибает бровь и произносит спокойное: — Уже темно. На улице и вправду темнело, солнце совсем заходило за горизонт. А луна, слишком крошечная, светила ярко-ярко, и Юля, улыбнувшись, протянула руку к небу, растопыривая пальцы. — И чё? Не ломайся, Кир, — поворачивает голову на девушку, всё ещё держа руку кверху. Медведева смотрит на всё это снисходительно, обдумывает, смотрит на время в телефоне и... соглашается. Юлька, радостная до прыжков, уводит Киру за поворот, объясняя, что небольшая кофейня и вправду поблизости, а ещё, что сегодня как раз смена её подруги. Медведева слушает, кивает, думая, зачем ей повторять одну и ту же информацию второй раз, прекрасно с первого же всё понимает, или... Она похожа на идиотку? Заснеженные, они вместе поскорей заходят внутрь помещения, где тепло и пахнет пряничным печеньем. Их встречает улыбчивая девушка с каре. Чикиной говорит отдельное «привет» и взглядом вопросительно указывает на Киру, которой этот жест не остаётся незамеченным. — Это Кира, я тебе про неё рассказывала, Миш! Медведева подходит чуть ближе и замечает на бейджике написанное кривоватым почерком «Мишель», а рядом сердечко. — Латте, пожалуйста, с малиновым сиропом, — прикусывает нижнюю губу от скуки и смотрит на удивлённую Юлю, спрашивая тихо. — Что? — Думала, ты закажешь какой-нибудь эспрессо! — Оно для мазохистов, — закатывает глаза и усмехается. — Мише-ель, мне как обычно! Гаджиева подхватывает и кивает: — Сегодня для тебя эспрессо в двойном объёме, — Чикина стоит победителем, облокотившись на стойку. — Не ожидала, да? Они заводят непринуждённый разговор о всяком, получая свой заветный кофе, и ещё Кира берёт себе два сладких батончика, на упаковках которых были слишком милые рисунки. — Ну удивляешь, Медведева! — парадируя тон тренера. — Раз в полгода можно, Сергей Анатольевич, — кивает, улыбаясь уголками губ.***
Морозное, совсем не доброе утро встречает яркими лучами прямиком в лицо Медведевой. Та ворчит, переча куда-то в пустоту, что у неё ещё законный час сна. Но долг, видимо, зовёт, поэтому она, провалявшись ещё какое-то время, направляется в душ. Напевает Элджея и чувствует лёгкий мандраж. Интересно, как сейчас Юля? Кира отгоняет лишние мысли, отвечая себе же, что той, скорее всего, похуй. Разминается совсем не так, как делает это в обычное время, потому что силы терять не хотелось, а ещё она позавтракала совсем немного. Школьный автобус поджидает экипированную Медведеву вместе с Юлькой и Сергеем Анатольевичем, которые о чём-то беседовали. Они едут так же: Кира молчит, а те двое неприлично громко разговаривают, пока вместе с ними ещё едут человек двадцать из других районов и школ. Уже на старте совсем перед другой, незнакомой трассой сердце бьётся быстро, и страх окутывает всё тело. — Не напрягайся так, нам после этого чаёк дадут, — Юля подходит со спины, перебирая лыжами на ногах. А ещё она чувствовала напряжённую ауру от девушки. Кира кидает невозмутимый короткий взгляд и снова отворачивается, глядя куда-то вперёд, рассчитывая каждую мелочь. И ведь для неё это не просто соревнования, на которых можно побыть от балды, главное — прогулять уроки. Для Киры это целая жизнь, светлое будущее. Медведева слышит голос мужчины, который рассказывает кратко о правилах и о дистанции. Отсчитывает мучительное «на старт — внимание — марш», и они начинают масс-старт.***
Кира пытается отдышаться, ей очень тяжело, и всё же мутнеет в глазах. К ней подходит взволнованный, но не менее радостный Сергей, оповещая: — Хорош, Медведева, второе место! А Кира готова разорвать себе рёбра, стискивая зубы. Второе, сука. Они дожидаются Чикину, которая едет, на удивление, не самая последняя, разговаривают; Сергей Анатольевич понимающе приобнимает девушку, пока та с ненавистью к себе рассказывает свои промахи. Винит только себя и сжирает унизительными мыслями. Юля приходит примерно пятьдесят седьмая, довольная и с улыбкой на лице, принимая пластмассовый стаканчик с чаем. Отпивает, взглядом натыкается на Киру и практически бежит к ней. — Ну, какая? — Вторая, — тихо. Чикина поджимает губы, потому что второе место — не самое худшее, она вон, пятьдесят седьмая, вроде как, да и соревнования — это обычные соревнования, или она что-то не понимает. Ближе к вечеру, когда всё заканчивается, грамоты и медали отданы, Юлька подходит к Медведевой ещё раз, с осторожностью спрашивая: — Может прогуляемся, как вернёмся? — Нам ехать час с лихим, я потная и ещё очень уставшая, — стараясь успокоиться глубоким вдохом и выдохом. — Откуда в тебе столько энергии? — Во мне энергии всегда много, я это, типа, вот когда мы с тобой вчера гонялись у нас, ты была такая... Ну короче, считай, во мне столько энергии, как у тебя вчера на трене, — пожимает плечами и чешет голову. Кира лишь как-то обречённо вздыхает, ничего не отвечая.***
Теперь Медведева была на законном отдыхе от лыж, ей было отчасти скучно. Она чаще начала посещать занятия, делать домашку и видеть Юлю, хотя они и так виделись слишком часто. Чикина, почему-то обиженная, пыталась дописаться до Киры, позвать погулять и просто круто провести время. Зимний холод становился слишком суровым, как и сама Медведева. Неприятно, грустно, скучно. И скучно было от своих одноклассников, которые ничего интересного собой не представляли. И Юля впервые почувствовала себя на эмоциональных качелях, словно Кира Медведева была чем-то важным. Разве только интересной и по-своему забавной. Она начала чаще посещать чужую страницу, слушать чужую музыку и рисовать чужие черты лица на полях тетрадей. Ей казалось это романтичным и странным. Романтичным, потому что она раньше никогда так не поступала и видела такое в скудных сериалах про подростковую любовь. Странным, потому что сходит с ума. До такой степени, что приходится писать Сергею Анатольевичу: Здравствуйте! Может, поскорее начнём тренировки?Я с женой за границей:)
Учись
И Юля хочет завыть прямо на уроке, ударяясь головой о парту. И дни становятся серее, хоть и на улице по-прежнему сияло ослепляющие солнце. Чикина не нарочно заглядывает в расписание экономического класса, рассчитывая время. Как самый настоящий сталкер, поджидает каждый раз возле школы и каждый раз боится подойти к уходящей Кире. Юля понимает, как что-то теряет. Словно всё происходит слишком резко и неожиданно, собственно, как и происходило всегда в жизни Чикиной. Она отсчитывает дни, ёбаные дни, после которых она снова сможет наблюдать, сколько ей вздумается, на покрасневшие щеки и хмурые брови. Сможет заговорить, даже если на полминуты. Просто сможет. Юля не может поделиться своей тайной ни с кем. Ведь для других это сумасшествие, как и для самой девчонки. Она на кровати подгибает ноги, борясь с ёбаным возбуждением, потому что чужие сильные руки гладили рёбра, поясницу и сжимали округлую грудь во сне. Потому что во сне Юлька Чикина выгибалась и выстанывала чужое имя. И от этого мурашки по коже. Она не могла признаться себе. Семнадцатого числа они вдвоём снова в строю, снова рядом, снова вместе. И Кира до сих пор подавленная своим вторым местом, ну правда, что в этом такого? Чикина не понимала, только чувствовала лёгкую дрожь по телу не от холода, заглядывалась теперь не только на щёчки и брови. Заостряя свой взгляд надолго — не так, как раньше. Рядом с девушкой из параллели, с Кирой Медведевой, было неловко. Юля по-прежнему боится заговорить, словно у неё отняли этот дар, хотя она была уверена, до своих снов, что сможет разболтать мёртвого. “Мёртвая” в их случае — Кира. — Девочки, сейчас можете расслабиться, следующий этап только в следующем году, я хотел только сегодня с вами провести крайнюю тренировку, всё же, скоро весна. — Сергей Анатольевич, а где мне заниматься? — больше восклицает Кира. — Отдыхай, Медведева! Ты от второго места отойти не можешь, боюсь представить, что было бы, если бы заняла третье, — задумывается о чём-то. — Юля, подойди ко мне. Чикина с непониманием подходит и с полным ахуем на лице выслушивает тихое: — Чё с тобой? К Кире как-то неровно дышишь. Не тускни мне тут. — Ааа... — и не знает, что сказать. — С чего вы взяли? — Кира это тоже прекрасно видит, — стучит по спине и отправляет девчонку заниматься. Юля идёт с ватными ногами. Это он серьёзно? Не шутит? Замечает лишь скатывающуюся Медведеву с горы и сглатывает вязкий ком слюны. «Кира это тоже прекрасно видит», вот что звоном отдаётся в ушах. Чикина оставшееся время тише воды, ниже травы. На Киру и не смотрит, погружаясь в свои мысли. — Молодцы! А теперь возвращайтесь домой, если что, мои личные сообщения всегда для вас открыты, пишите. Кира сдержанно кивает, а Юлю съедает тревожность, поэтому она без зазрения совести поворачивается к Медведевой и останавливает ту резким движением, чуть ли не толкая, пока Сергей Анатольевич уходит подальше. Довольный и с широкой улыбкой. — Ну? — Кира смотрит выжидающе, словно поглощает своими глазами всё живое, как чёрная дыра. — Баранки гну, блять, — на нервяке, хмуря брови. Медведева лишь усмехается, и слова ведь не скажет, пока ей прямо в лоб не произнесут тайное. Пока слушки не окажутся правдой, хоть она и давно всё заметила сама. — Юль, я только не понимаю, почему? Мы ведь даже близко не общались, — спустя долгое время тишины не выдерживает. — Да по кочану! Я не знаю, — кажется, признаётся. Глупо и совсем не так, как хотелось бы. Не смотрит в глаза, потирая носком ботинка липкий снег. — А кто знает? — немного устало, но вовсе не от Юли. — Это глупо, но ты мне нравишься! — почти выкрикивает. Тихо выкрикивает. — И как давно же? — скрещивая руки на груди, пока внутри всё переворачивается. Она, блять, знала. И сжирала этими мыслями себя каждый день. Юля перебирает свои пальцы, стараясь смотреть в глаза, поджимает губы и: — Ты знаешь. — Знаю, — и из-за этого хочется въебать себе прямо сейчас, потому что чувствовать она умеет. В середине февраля начинается мерзкий дождь, как некстати. Юля разрешает себе подойти ближе, скрыть факт алых щёк из-за происходящего, перекладывая всё на сильный холод. Скрывает дрожь в руках, быстро касаясь чужого лица и примыкая к потрескавшимся губам. Неуверенно перебирает, пока у Киры ступор и ахуй. Но она отвечает: так же неуверенно и скованно.