"Пойдём спать"

Нет работы, нет проблем. Отпрошенные несколько дней выходных все равно прошли за монотонным чтением молитв верующих. Ну, почти... Очередной холодный вечер был обрамлен лишь густым светом свечей. Заработавшийся допоздна, Му Цин и не собирался останавливаться, хотя кое-кто совсем не разделял его планов. Сквозняк от открывшейся дубовой двери лишь пошатнул пламя огня, когда в комнату вошёл до лома костей знакомый мужчина. На удивление тихий и медленный, что было совсем не свойственно извечно шумному генералу Наньяну. Взгляд всё так же гулял по четко выведенным иероглифам, то тушью, то соками, то невесть какими еще средствами — разбираться не было сил. Не до конца погрузившись в работу, он почувствовал легкое касание в районе лопаток, ближе к центру. На удар не похоже, на поглаживание тоже. — Пошли спать, — баритон уже породнившегося голоса напрягал столь же легко, сколько и успокаивал, хотя кроткого и твердого "отвали" больше не хватало. Не сказать, что Бог Войны так уж игнорировал партнера, но и времени на него не находил. В этом они оба были хороши: пропадать из жизней друг друга, а потом так же внезапно появляться, что граничило с безумием при совместном проживании. И в этот раз ни одна отговорка не помогла. Грубая кожа от соприкосновения с чернильной тканью издала завораживающий в тишине звук, чужие руки кольцом сжались на точёной талии, оттягивая Бога Войны от низкого письменного стола, что, естественно, не могло остаться проигнорированным. Сюаньчжэнь в выражениях совсем не стеснялся и чем дальше от рабочего места, тем грубее они звучали. Выбраться из такой ловушки - плевое дело, но оказавшись перекинутым через плечо Бога Войны эфемерные надежды быстро растворяются. Тем не менее возмущение равного по силе было вполне обоснованно. Ругательства не обошлись без нескольких ударов по спине и плечам, достаточных, чтобы даже Покровитель Юго-Востока пошатнулся, но по крайней мере промолчал. Однако его партнер молчать не собирался. — Я по твоему похож на мешок с рисом или инвалида, утырок? Поставь обоатно, работы по горло. — С виду от мешка с рисом и не отличить, — Фэн Синь и церемониться не стал, лишь фыркнул, слегка нахмурившись. Однако очередной сильный удар по хребту всё же вытянул из него ругательство такого характера, что едва ли кто-то еще знал о подобном. Тем не менее трюк не удался — дверь спальни распахнулась так же быстро, как и захлопнулась. Кровать, под весом рухнувшего с плеча Цина, жалобно скрипнула. Реакция, правда, у мужчины была неплоха: стоило Генералу наклониться к нему, как нога достаточно резко остановила его, отодвинув назад. Пара секунд — Му Цин уже привел себя в порядок, устроившись на кровати. По коже пробежал неприятный холодок от ощущения пола под ногами. Тем не менее взгляд не отрывался от партнёра, что наконец смог приблизится к Цину без побоев и пинков — чудо. Счастье длилось отнюдь недолго. Скользнувшая по щеке ладонь, то же нежное прикосновение к плечу быстро оборвались в резком рывке вниз — Наньян оказался на коленях. Ух, этот взгляд не пожелаешь увидеть даже заклятому врагу. Хотя и отрицать не было смысла — в любом положении он выглядел соблазнительно. Покровителю Юго-Запада и слова сказать не пришлось: мужчина сам все понял. Пальцы потянулись к лодыжкам, прошлись вверх по ноге, поднимая вслед за собой и черную ткань ханьфу. Забирались дальше, гладя бедра, оттягивая ткань, скользя под неё. Склонив голову, Синь потянулся ближе, зацепив зубами конец пояса одеяний, потянув на себя, ослабляя. Пао почти съехало с аккуратных плеч, оголяя все больше полупрозрачной кожи. С каждым движением Бога Войны наряд покрывал все меньше тела, спустя время едва ли скрывая хоть что-то. Ласки Фэн Синя редко отличались особой деликатностью, а сейчас особенно: чужие пальцы давили на бедра и колени, оставляя розоватые следы, то ли в отместку, то ли по привычке. Щекой генерал прислоняется к бедру Му Цина, ластится - будто судорожно ищет в прохладной прозрачной коже давно потерянное. Ласкает пальцами интимную зону, возбуждая, провоцируя... Языком проводит по крепко стоящему члену, лишь едва касаясь головки. Повторяет с туманной ухмылкой на губах, улавливая гулкий вздох. Смахивает на пытку. Поднимает взгляд, похабно облизывается и принимает член почти по самое основание - удивительно, даже не закашливается. То проходится по всей длине, то лишь слегка посасывает, оглаживая выпуклые венки, слизывая предэякулят и настойчиво поддевает зубами уретру, вслушиваясь в растворяющиеся в пустоте тишины отрывистые вздохи и вибрацией голосовых связок отзываясь где-то в паху. А тот наблюдает, почти любуется, едва ли удосуживаясь дышать, пока горячий язык проходится по всей длине, мягкие ткани пульсируют от раздражителей. Фэн Синь, кажется, тоже оценил, он просит передышку перед основным заходом и обхаживает чередой поцелуев, пока привыкает к ощущениям. Бледные руки тянутся к волосам, путаются в мягких каштановых прядях, отвлекая и поощряя. Однако мужчина привычно стряхивает с себя руки и настраивается на темп сам, неспешно пуская за щёку и, о Владыка, Бог Войны был готов излиться от одного вида старательного щенка. Пара неосторожных толчков — он едва не кусается. Синь отпускает себя, только когда свободно берёт до горла и плечи расслабляет, льнет ближе к телу горячо любимого. Чувствуя, что на пределе, Цин сам задаёт темп, путается рукой в мутно-шоколадных прядях, ускоряется. Обои на стенах расплываются, а донельзя белая комната становится обителью похоти. Звенящий порок оглушает, жжёной карамелью струится в уши, лишает слуха и всего, что вертится вокруг него. Мужчина приподнимает бёдра, с глухим вздохом его накрывает оргазм - такой же яркий и слепящий, как сидящий у его ног генерал. Бог Войны слишком занят собой, чтобы заметить хоть что-то — глаза закатываются, меж пальцев пряди волос змеями вьются, он кончает на приоткрытые губы. Быстро приходит в себя, склоняется над партнером, сжимая рукой челюсть. — Плюй, — мужчина настойчиао тянет, давит сильнее, заставляя приоткрыть рот. Тем не менее Бог Войны особо и не сопротивляется: слегка отводит голову, сплеввывает, облизывая влажные губы, полощет рот предложенным стаканом воды. Му Цин тоже времени не теряет, открывая ящики стола один за одним, в поисках смазки. Надеяться на предэякулят было бы худшей идеей любого существа, что когда-либо пожелает переспать с Наньяном. Заветная баночка оказывается в руках, Му Цин возвращается к кровати. Чужие руки уже тянут его на себя, мужчина едва успевает удержать равновесие, падает на колени партнера, устраивается поудобнее, мнется, расслабляется, полностью освобождаясь от ткани чёрного наряда, точно кот. — Бог мой, — случайность, произнесённая вслух. Даже брать своих слов назад не хочется, мужчина пред ним действительно божество. Волосы змеями обтекают поджарый живот, струятся по покатым плечам, одна из прядей послушным зверьём ложится колечками на указательный палец. Синь спешит прикоснуться, давит чередой грубоватых поцелуев, но они больше не гнут к земле, как раньше. Прикосновения к телу становятся нежнее — трепетнее, как к произведению искусства. Бог Войны растягивает себя сам, под пожирающим взглядом льёт излишки смазки на пальцы и добавляет третий — вдыхает коротко, падая на подставленные руки. Они придерживают, помогают принять исходное положение. И, боги, генералу кажется, что он сейчас кончит просто от того, как этот паршивец скачет на его коленях, стонет в губы и мычит в поцелуи, чтобы отпустил поскорее — дыхания совсем не хватало. Пальцы с грязными звуками выходят, оставляя неприятное покалывание пустоты. Впрочем, это совсем не на долго. Синь входит ритмичными толчками, давая ненаглядному немного привыкнуть. Тот обвил шею руками и опирается на плечи, чтобы держать себя относительно ровно. — Слишком..., — голос срывается, теряется меж буквами и уже не вяжет цельных предложений, а Фэн Синь, бесчувственная сволочь, кусает в основание шеи, вызывая очередной вздох, захлебнувшийся в череде стонов. Как быстро, как чертовски быстро, он нашёл то местечко. Зубы скрипели, покровитель Юго-Запада приподнимался на неожиданно крепких бёдрах — в свете свечей переливались мышцы под упругой кожей. Синю хотелось умереть вот так. Под взглядом пары штормующих океанов и аристократично бледными руками. Задушит — шею подставит без вопросов. Лишь бы не останавливался, стонал, вздыхал, опирался и нервно льнул ближе. Опускался всё так же на всю длину и поднимался, оставляя внутри одну лишь головку, жмурился, сжимался предательски, но сам себя расслаблял, поглаживая бусинки сосков. В итоге не выдержал, загорелые руки крепко сжали талию, Цин не нашёл в себе желания противостоять, его так нагло завалили, задрав ноги вверх. Крепкие руки на талии мнут, сжимают, пересчитывают рёбра, заставляя ёрзать в предвкушении совершенно безбожно. Низ живота тянет, губы раскрываются в мелодии вздохов, переходящих в постанывания. Пока тело покрывают чередой поцелуев-укусов. Уделяют особое внимание соскам, что затвердели в прохладе комнаты. Мужчина фыркает, обвивая массивную шею партнера руками, удерживая на месте, лишь сильнее вжимая в себя. Тот улыбается, довольный результатом и углубляет поцелуй губы в губы. И всё равно Сюаньчжэнь лодыжки скрестил, выстанывая лишь одно складное имя, так приятно было его сцеловывать с припухших губ. Бог Войны всегда был грубоват, а получая только одобрение в ответ совсем разошёлся. Партнёр едва сдерживал стоны, пальцы нервно впивались в кожу широкой спины, цепляясь и царапаясь. Мышцы сжались плотным кольцом, доводя и Наньяна до финала. Финала — думал Му Цин, дыша через раз, приходя в себя. Начала — думал его любимый, нависая над бледной шеей и без спроса, оставляя пару ярких засосов, зализывая укусы на ключицах, но только те, где кровь выступала. И силы мужчины, казалось, были неиссякаемы: они перепробовали все варианты поз, смазка грозилась кончиться. Впрочем, нужды в ней уже было немного. Излишки стекали по бёдрам и тут же были слизаны, вызывая такую дрожь, что генерала снова гнуло к постели. Коленки косили в стороны, разъезжались, что приходилось их придерживать, вбиваясь вновь и вновь. Пусть тело было расслаблено многочисленными ласками, но из раза в раз мышцы продолжали сжиматься, пульсируя. И так приятно было гладить место их соединения, пока мужчина стонет сорванным голосом, царапать до боли ягодицы и шлёпать с размаху, получая только крепкое сжатие на члене. Подушка под головой все больше мнется, зубы сжимают краешек, пальцы впиваются в простыни — Цин точно по женски выгибается, льнёт грудью к матрасу, самостоятельно меняет угол входа. Грань с реальностью и безумием, больше походит на пытку. В итоге до кульминации и тянуть не пришлось — генерал кончил внутрь. Лёгкие поглаживания по спине быстро оборвались ощущением опустошения внутри. Синь не церемонится, наблюдая как капля семени вытекает изнутри, быстро вталкивая её пальцами обратно. Возмущенный мат был проигнорирован, Генерал лишь потянул партнера к себе, рухнув в постель. Руки обвились на талии, прижимая ближе, поглаживая, лаская, точно желая загладить вину. Му Цин потягивался, разминал затёкшие руки, все же кратко целуя горячо любимого в губы. — Придурок.. Минутное удовольствие быстро сменилось страшной усталостью. К собственному удивлению Му Цин лишь прижался ближе, устраиваясь в объятиях генерала. Всё же, давно они не спали вместе...