А Дост-кун умеет перевоспитывать...

Простой, солнечный день, но уж точно не для Достоевского, выслушивающего очередной отчет о задании, закончившийся неудачно "Ну сколько можно?!" - думал лидер, подпирая голову ладонью. — Дос-кун, ну не кипятись. В следующий раз будет лучше, честно! - мямлил Гоголь, стоя у двери. — Ты хоть понимаешь, что подверг себя опасности? Ты мог взять с собой меня, Ваню или Сигму, а ты поперся один непонятно куда, никого не предупредив! — Федор все больше распалялся. Коля прекрасно знал, что Федор в гневе страшнее льва или дракона, но все равно пошел на миссию один, не предупреждая никого. А разум Достоевского как раз уже которую неделю мучали соображения о пользе телесных наказаний, а именно — порки, применение которой он и собирался возобновить на нерадивом помощнике и начать на остальных членах организации. "В чем польза? А вот куча примеров – инициатива работать, подъем настроения, воспитательный процесс! Они смогут чудесно все делать, а таким методом и от вредных привычек, если вдруг появятся, можно отучить" - думал Федор, смотря на неловкие оправдания младшего. Немного расскажу вам о устройстве их организации. В ближайшем командовании у Федора было три человека: Иван Гончаров, Сигма и этот оболтус — Николай Гоголь. За время совместной работы они успели сильно привыкнуть друг к другу и привязаться душевно. Думаю, и так понятно, что Достоевскому они доверяли безоговорочно. Вот и теперь, подпирая стену, Николай смотрел на старшего с затаенной надеждой, что он просто его отпустит, но, увы, его надеждам не суждено было сбыться. — Николай, мне надоело такое безалаберное отношение к миссиям и волнению остальных. Сигма чуть волосы себе не выдрал, Иван пил успокоительное трижды! Раз ты не понимаешь слов, придется тебя за это наказать. Даю тебе 20 минут подготовиться, чтобы в час был в процедурном кабинете. По спине Гоголя потекла капелька пота, он не был готов к такому повороту событий, но и в районе паха от такого заявления приятно потянуло. — Дос-кун... Что ты со мной сделаешь? - ноги блондина предательски подогнулись, но он кое-как смог на них устоять. — Ладонью по голой попе, потом деревянной расческой. Обычная порка, не волнуйся так. Будто раньше ты это на себе не испытывал. Сорок пять ударов, тридцать ладонью, пятнадцать расческой. И плевать мне что ты не маленький, еще в углу заслуженный час со спущенными штанишками отстоишь. Федор говорил спокойно, доставая ужаснейшее орудие наказания — а точнее, расческу — из ящика стола. —Дос-кун, но мне же правда не 10, чтобы в угол ставить... — Ты это заслужил, значит будешь стоять как маленький. У Николая просто язык онемел от мысли, что его — такого взрослого, перекинут через колени и отшлепают! Не было предела негодованию в его душе. —Коля, иди, подготовься. Если к часу ровно тебя не будет в процедурной, я в полтора раза увеличу количество шлепков, чтобы не было повадно опаздывать. Николай, укоризненно посмотрев на старшего, молча покорно вышел и пошел к себе.