А Дост-кун умеет перевоспитывать...

Оставшуюся часть ночи Гончаров проспал спокойно, свечки помогли сбить температуру. Его смущало лишь легкое ощущение влаги в кишечнике, оставшееся от свеч, но это ведь совсем ерунда. Достоевский заглянул в комнату больного. — Ой, ты уже проснулся? А я как раз супчик приготовил, — улыбнулся Достоевский, — Как себя чувствуешь-то? — Да уже лучше, только голова болит немного да в костях ломит, — захихикал Иван. Засмеялся не от того, что ему было смешно с собственной ломоты в костях, а от вида своего врача, стоящего в аккуратном белом фартучке с завязанными в хвостик волосами. Такое зрелище дорого стоило. Достоевский же, поняв причину смеха больного, покраснел и скрылся на кухне. Впрочем, вскоре он вернулся с подносом, на котором были: тарелка куриного супа, бутерброды, хлеб, горячий чай и фрукты в вазочке. Что-что, а сервировать Федор умел превосходно. Только у Вани совсем не было аппетита, о чем он и сказал врачу. Тот не нашел в этом проблемы, присел на край кровати, набрал ложку супа и изобразил полет: — Открой ротик, самолетик летит! — рассмеялся Фёдор. Гончаров открыл рот, чтобы возразить, но был заткнут ложкой вкусного супа. — Федь, ты очень вкусно готовишь, но я не голодный, — грустно улыбнулся. — Ну хотя бы немножко! Тебе нужно хорошо питаться. — Ну если немножко... *** Сигма удивленно воззрился на Гоголя — ну как он уже пятую партию дурака у него выигрывает?! Но это были начальные игры. А вот сейчас начинается главная партия, на желание. Гоголь будто сочится энергией, радостно перемешивает карты — уверен в своей победе, а вот Сигма совсем не уверен... Главное чтобы персонал Казино не зашел во время исполнения желаний, и Сигма запер дверь своей комнаты на ключ. — Боишься что зайдут? — ухмыльнулся Гоголь. — Да. Ты же не сделаешь со мной ничего ужасного, правда? Я просто волнуюсь, — пролепетал управляющий. Николай подошел к менеджеру Казино, ласково обнял. Сигма, у которого дрожали колени, прижался к нему, краснея от такой близости. — Не волнуйся, если я вдруг выиграю, не сделаю с тобой ничего ужасного, — тихо пообещал Гоголь. Через пару минут они отлипли друг от друга и стали раздавать карты.