***
— Доброе утро. С праздником, — Хэ Сюаня разбудил тихий голос и просевший под весом чужого тела матрас. Он открыл глаза, чуть прижмурившись от неяркого света, пробивающегося из-под неплотно закрытой двери. На кровати сидел полусонный, такой домашний, не вспоминавший ещё даже о расчёске Ши Уду и протягивал ему небольшую коробочку конфет, завёрнутую в самодельную упаковку из бумаги с розовыми сердечками. На четырнадцатое небольшие подарки были у них доброй традицией. — Доброе утро, — хрипловато ответил он супругу, потягиваясь и широко зевая, — С праздником. Я вчера сумку не распаковал, но там тоже есть небольшой сюрприз. А потом Хэ Сюань вспомнил о своей обиде и, замолчав и больше не смотря в сторону уснувшего, кажется, Ши Уду, начал сосредоточенно разворачивать подарок, чтобы добраться до сладкого содержимого. Уду тихонько вздохнул, глядя на свою рыбку. Вспомнил о том, что они так и не поговорили о том, что стало причиной незапланированного бойкота со стороны его мужа, потёр глаза и сказал, как бы невзначай: — Слушай, может, поедем погулять куда-нибудь сегодня? Погода замечательная, а на день влюблённых в центре вроде развлечения какие-то устраивают. И сладкую вату крутят в виде сердечек. Упоминание еды в разговоре с ним всегда было беспроигрышной стратегией. Хэ Сюань сначала прищурился, снова взглянув на него, но подумал немного, а потом кивнул. — Поехали.***
Ши Уду твёрдо знал, что чтобы сделать особенный подарок, нужно хорошо знать человека. Поэтому на все дни рождения Цинсюаня он приходил неизменно подготовленным, с полной уверенностью в том, что под блестящей обёрткой скрывается та самая желанная вещь, о которой мечтал младший брат. В случае с его мужем, вопрос о выборе даже не стоял. Ему на ум сразу пришла плюшевая акула из ИКЕА, очень популярная в последнее время. И эта популярность сыграла против него: игрушки, так полюбившиеся людям, раскупались с космической скоростью, а цены на вновь закупаемые — что, конечно, не было проблемой — медленно, но верно росли. Вот так и получилось, что после работы Ши Уду начал ездить по всем торговым центрам, для того, чтобы найти эту несчастную плюшевую акулу и возвращался домой к полуночи, раздражённым из-за неудач и очень уставшим. В конце концов, прямо перед самым праздником влюблённых, он акулу купил, урвав одну из самых последних в этой партии и, надёжно спрятав её в багажнике, примчался домой. Шансов на то, что Хэ Сюань ещё не спит, абсолютно не было и дом встретил его полной тишиной. Ши Уду не стал будить супруга, тихонько лёг спать и отключил заранее будильник. В конце концов, в выходной он мог себе позволить встать на пару часов позже, чем обычно.***
На аттракционах, установленных по случаю праздника в центре города, украшенном красными и розовыми флажками в виде сердечек, они оба признавали, было действительно… Неплохо. Солнце, пускай пока что довольно слабое, уже начало пригревать и каждому было понятно, что по-зимнему жёстких морозов можно уже не ждать. Они прошлись вдоль ларьков, написали друг другу шутливые валентинки, поучаствовали в лотерее, в которой, впрочем, ничего особенного не выиграли и, наконец, устав ходить, вернулись к главной площади, недалеко от которой Ши Уду припарковался. — Ты обещал сладкую вату в виде сердечка, — напомнил ему Хэ Сюань, — Я хочу её попробовать. — Сейчас куплю, — Ши Уду слабо улыбнулся, внутренне умилившись, и влился в длинный хвост очереди. Очень медленно ползущей к своей цели очереди. Уду успел уже сорок раз пожалеть, что подаренный ему утром Хэ Сюанем веер он забыл в машине. Было бы хоть немного веселее, если бы он вертел в руках простенькую, но со вкусом подобранную вещицу. И тут у него зазвонил телефон. Уду мельком глянул на экран и ответил: — Да. — Ши Уду, а угадай, где я! — голос драгоценной цзе источал удовольствие, а когда она замолчала, в трубке отчётливо слышался плеск ласковых волн. — В отпуске? — Уду безотчётно расплылся в широкой улыбке, — Неужели на море уехала? — А то! — рассмеялась девушка, — В общем, тут так здорово! И всё то время, что Ши Уду стоял в очереди за ватой для мужа, она рассказывала ему, как замечательно расслабляется у лазурного моря вдали от людей, постепенно втягивая в оживлённый диалог. И когда он, уже сбросив вызов, протянул супругу палочку, на которой была накручена огромная сладость, весело улыбающийся, Хэ Сюань насторожился. — Представляешь, Линвэнь из Таиланда позвонила! Путёвку выиграла, теперь лежит на море, загорает. Помнишь же мою одногруппницу? — Катись к своей Линвэнь, — мгновенно скис тот, надеющийся, что прошипел это достаточно тихо даже для невероятно чуткого слуха Ши Уду. Зря надеялся. Но тот вида не подал, только вдруг просияв, будто вспомнил что-то важное. — Слушай, подожди немного. Я к машине схожу, кое-что забрать надо. Ты же не исчезнешь, правда? — Да не исчезну, иди уже. Всю ревность и обиду Хэ Сюаня как рукой сняло, когда он увидел, как Уду через всю площадь тащит ему плюшевую акулу, при этом сжимая в руке врученный ему перед самым выходом из дома веер. — Ты… То есть ты все эти две недели… Игрушку искал? И поэтому на работе задерживался, а не… И Линвэнь реально в Таиланде загорает, да? — его голос звучал всё тише и тише, пока не превратился в неразборчивый совсем шёпот. Теперь, когда на место встала недостающая деталька паззла, им обоим наконец стало всё понятно: и опоздания с работы, и внезапный бойкот без объявления войны… — Ты что, подумал, что я… Хожу налево? — Ши Уду, протягивающий мужу акулу из ИКЕИ, выглядел растерянным, если не сказать ошеломлённым. — Ну… Да. Неудобно получилось, — пробурчал он, покраснев от смущения, и отвернулся. — Глупенькая моя рыбка, — в голосе Ши Уду отчётливо слышалась улыбка, а объятия, такие родные, по которым Хэ Сюань уже успел соскучиться, были привычно тёплыми. — Нет, а если серьёзно, то я даже не подумал о том, как может выглядеть моё поведение. Извини меня, — совершенно серьёзно продолжил его муж. — Уду? — М? — Поцелуй меня. — С радостью, рыбка.