Голос за стеной

Он провел здесь уже слишком много времени. Похоже, что его не могут найти. Бред. Это же всего лишь людишки. Скорее всего, улей решил, что командир, позволивший людям его поймать и заточить в клетку как зверя, не достоин ни положения, ни жизни. В это верилось больше. Эти военные использовали его как палача, позволяя питаться их пленниками, чтобы добыть информацию или пытать. Люди… Их даже животными не назовешь. Животные, как и рейфы, убивают лишь для того, чтобы жить. А эти… Ради забавы, власти, денег. Омерзительные существа. Их место в самом конце пищевой цепочки, но стоило им узнать и научится чуть большему, как они возомнили себя богами. Они кормят его словно пса, кидая ему жалкие подачки. Хватает, чтобы не умереть, но так ничтожно мало, чтобы вырваться. Дверь соседней камеры заскрипела, открываясь. Туда забросили очередного пленника. А точнее пленницу, судя по тихому стону. Тодд скривился. Он не любил питаться женщинами. Дело было не в кодексе чести или смешных моральных принципах. Нет. Он любил поглощать сильных соперников. Тех, кто даже истекая кровью, пытались забрать его с собой на тот свет. Их сила начинала бурлить в его венах и делала его самого сильнее и опаснее. А человеческие самки… эти жалкие создания. Их визги перед смертью впивались в мозг, как раскаленное железо и больно резали тонкий слух. Но хуже всех были те, кто несмотря на то, что рейфы убивали их сородичей, начинали предлагать себя, лишь бы спасти свою шкуру. Омерзительно. К таким даже притрагиваться не хотелось, не то, что питаться. Жизнь таких он обрывал своим клинком и потом долго чистил его, сидя в оружейной и пытаясь избавиться от запаха их омерзительной крови. Он провел в этой камере уже более десяти лет, нис кем не говоря. И сейчас, когда на него обрушились воспоминания прошлых лет, ему хотелось поговорить с кем-то и тем не менее, от его гордости осталось не настолько мало, чтобы снизойти до разговора с таким омерзительным существом. Это вам не рейфийская королева, которая умрет, но головы не склонит. Сама мысль о том, что возможно завтра ему придется питаться ЭТИМ, вызывала в нем отвращение. На следующий день пленницу увели, а через десять минут пришли и за ним. Тодд впервые нехотя шел на кормежку. Несмотря на голод, буквально пожиравший его изнутри, одна мысль о том, чем его будут кормить, вызывала рвотные позывы. Все пошло не так, как обычно. Когда его ввели в комнату, то не повели сразу к пленнице, а поставили напротив нее. Пленница была хрупкой, с молочным цветом кожи, на которой местами проступали синяки. Пшеничного цвета волосы были собраны в тугой хвост. А глаза… Когда Тодд посмотрел в ее серые глаза, ему захотелось отвести взгляд, но его гордость рейфа не позволила ему этого сделать. Это был расчетливый, холодный и насмешливый взгляд человека, который не боится смерти не потому, что хочет умереть, а потому, что ему нечего терять. Ее губы были разбиты, но кривились в презрительной ухмылке. Один из военных заговорил. — Раз ты не понимаешь разумных доводов, то мы решили показать тебе наглядно, что с тобой случится, если ты не начнешь сотрудничать. — довольно осклабился он, бросив взгляд на плененного рейфа, который был выше его на полторы головы. — У меня будут немытые волосы и круги под глазами? — нагло спросила она, глядя на побагровевшего от злости военного. — Не беспокойтесь, я не из тех девушек, кто переживает по поводу внешности. — Дрянь! — отвесил хлесткую пощечину девушке, солдат. — Если ты думаешь, что твой высокопоставленный папочка тебя спасет, то спешу огорчить. — злорадно улыбаясь, произнес он. — Ты тут по его приказу. — пленница сплюнула кровь и ухмыльнулась. — Думал я не знаю? — дженай опешил, а она продолжила. — Я никогда не соглашусь плясать под его дудку. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. — девушка говорила гордо, смотря своему пленителю в глаза и не боясь его. Но потом ее голос изменился, став язвительным и деже немного ехидным. — И, кстати, знаете, если бы дженаи выполняли свои прямые обязанности, а не устраивали рейфам свидания вслепую, то возможно, простым людям жилось бы спокойнее. — военного затрясло от злости, а по губам Тодда скользнула незаметная ухмылка. «Какой все-таки интересный экземпляр попался» — подумал рейф. — Освободите ему руку! — Тодду расстегнули железный ограничитель на руке с кормовой щелью и подвели к пленнице. Глянув на девушку, на минуту в его глазах проскользнуло сомнения, но отбросив их, рейф тут же впился ей в грудную клетку рукой. Давно он не чувствовал такой силы. Но вот его оттянули и снова одели манжету. Голова девушки была опущена. — Все еще собираешься упирать? — заносчиво спросил человек в форме. Пленница подняла голову и посмотрела прямо на него. — А почему бы и нет. Массаж, удобное кресло — я даже задремала. Мужчина зло скрипнул зубами. — Увести рейфа. — приказал он. Тодда вывели из комнаты и повели в камеру. Позади слышались звуки ударов и брань. «Рейфы никогда так не обращались со своими королевами. Даже, если их убивали — это делали быстро, из уважения к ним.». Поняв, что он только что сравнил человеческую женщину с королевой, рейф резко остановился, но грубый тычок в спину привел его в себя и он пошел дальше. Как обычно, его грубо втолкнули в камеру и закрыли двери. Ее привели гораздо позже, хотя правильнее было бы сказать, приволокли и закинули внутрь, как ненужную вещь. Тодд прислушивался. Она не шевелилась и еле дышала. Очнулась пленница только к середине ночи. Видимо пыталась подняться, но судя по звукам у нее это не получилось. Рейф решил заговорить с ней. Она отличалась от других и в нем проснулся исследовательский интерес. — Мразь. — зло прозвучал женский голос в темноте. — Я так понимаю, вы имели удовольствие познакомится со здешним рейфом? — тихо произнес он, что бы его голос было сложнее отличить от человеческого. — Не так страшен клинок, как рука, что его держит. — Что? — он готов был выслушать шквал оскорблений в свой адрес, возможно истерику, ведь эта женщина думает, что говорит со своим сородичем, но это… такой ответ выбивал из колеи своей алогичностью. — То что слышали. Вы же не станете обвинять волка в убийстве зайца. Естественный порядок вещей. Хищник и добыча. — Тодд чуть не поперхнулся. Он никогда не слышал подобного от людей. — Эти куда хуже. — то, сколько брезгливости было в ее голосе, заставило его усмехнуться. — Боюсь, что зайцы с вами не согласились бы. — в его голосе сквозила усмешка. Девушка хмыкнула. — Каждому свое. Рейфы берут силой и количеством, а люди хитростью и изворотливостью. Равновесие. — рейф хмыкнул. — Пожалуй. Но, что бы вы сказали, допустим, окажись вы в соседней камере с рейфом. Уверен, ваша философия резко бы изменилась. — поднявшись, Тодд подошел к небольшому, зарешеченному окошку между камерами, чтобы его соседка могла его увидеть. Тем более ему было интересно, как отреагирует она сама. Забьется ли в угол в панике. — И вы бы попытались меня убить. — девушка окинула его лицо ленивым взглядом и пожала плечами. Рейф заметил, что на ее теле появились новые синяки и ссадины. — Естественно. — девушка усмехнулась. — Но и вы бы вряд ли вели со мной светские беседы. И, да, от того, что вы говорите тише, ваш голос не становится более человеческим. — Тодд прищурился. — Значит вы знали, кто я и пытались умилостивить меня подобными разговорами? — он начал бояться, что ошибся, но ответ его не разочаровал. — Закатайте губу, а то споткнетесь. — ехидно сказала блондинка. Тодд усмехнулся. Его забавляло то, как у нее получается совмещать уважительное обращение и колкости. И, возможно, немного льстило то, что к главному среди пленивших их дженаев, она презрительно обращалась на «ты», а к нему уважительно на «вы». — У вас колкий язычок, за него и поплатиться можно. — заметил он. Девушка приподнялась на локте и посмотрела на него насмешливым взглядом. — И что же вы сделаете? — спросила она приподнимая бровь. — Будете питаться мной? Боюсь вас расстроить, но эта угроза теперь не актуальна. Это и так есть в программе. — усмехнулась она и села по-турецки, разглядывая своего собеседника и ожидая ответа, а он в свою очередь разглядывал ее. — Вы меня не боитесь… — было трудно понять, вопрос это или утверждение. — Вот пожили бы с мое среди так называемой «элиты» общества и поняли бы, что даже выходки вашей разъяренной королевы — это детские игры, по сравнению с интригами, заговорами и прочей дрянью, скрытой под угодливыми улыбками. — Вы говорите как рейф. — Вы о том, что я не люблю людей? — рейф кивнул. — Вот когда вы увидите, как ваш отец перерезает горло вашей матери, чтобы была возможность заключить выгодный брачный союз. Или когда он устраивает пышный пир, чтобы покрасоваться, а на улицах гибнут дети из-за того, что им нечего есть, тоже быстро растеряете иллюзии. — Как вы здесь оказались? — Как раз из-за этого самого союза. — блондинка усмехнулась, а затем продолжила с наигранно-печальным видом. — Знаете, это так грустно, когда недавно умерла ваша мать, а затем кто-то отравляет и вашу мачеху и даже вы, как лучший специалист своего народа по лекарствам и ядам, ничем не можете помочь. Это так печально. — Тодд усмехнулся. — Почему вы это сделали, я могу понять. Но почему его жена, а не он сам? Неужели чувства так сильно управляют вашим видом. — его собеседница саркастично фыркнула. — Вот еще. Чистый расчет. Во-первых, именно она подкинула ему идею с убийством. Сам он туповат. Во-вторых, свой пост и влияние он получил благодаря браку с моей матерью. Она погибает, при покушении, по официальной версии, конечно. Он женится снова и получает еще большую власть. История повторяется. Люди недовольны и шушукаются. А тут еще и его дочь, единственная наследница, к которой, власть имущие относились лояльнее, чем к нему, похищают. Чуете куда ветер дует. — рейф только усмехнулся. — Я догадываюсь, как он хочет все обставить. Рейфы убили его чадо. Убитый горем отец. Сочувствующие взгляды и все такое. Его поддержка сразу увеличится. — Если все так как ты говоришь, то зачем это все? — Проучить. Поставить на место. Старикан злой, как последняя сволочь. — пожала плечами девушка. — Но живой я отсюда, точно, не выйду. Только своего он тоже не получит. — злорадно ухмыльнулась она. Следующие недели, они часто разговаривали. Рейф рассказывал ей о жизни в космосе и на других планетах, а она о жизни на ее планете, спокойной и мирной, той, которой у него никогда не будет. Но слушая ее, ему хотелось верить, что это не так. Что и у него может быть такая мирная и счастливая жизнь, и чем дольше он общался с девушкой, тем чаще в его мечтах всплывал образ, где в этой мирной жизни рядом с ним будет она. Каждые семь дней процедура кормления повторялась. Блондинке было все хуже. Он старался забирать как можно меньше, но это не помогало. В последние дни они практически не общались. Дело было не в том, что она не хотела говорить с ним. Нет, это было совсем не так. Она пыталась, но на каждый ее вопрос или фразу он отвечал коротко, давая понять, что на беседы не настроен, а она не хотела принуждать рейфа или надоедать. А он… он не мог, говорить с ней или смотреть на нее. Было бы лучше, если бы она кляла его на чем вселенная держится, обвиняла и грозилась убить, но этого не было. Он был палачом той, кого так боялся теперь потерять. А ее голос все равно оставался как всегда мягким, немного насмешливым и серые глаза… в которых не было и капли упрека. Блондинка, как и рейф, прекрасно понимали, что следующая их встреча вне камер станет последней, несмотря на то, что она не сильно изменилась по сравнению с другими его жертвами. Разве, что выглядела теперь не на двадцать, а на тридцать пять. Но в глазах Тодда она была все так же прекрасна. И вот наступил день кормежки. Однако, сегодня она была настроена иначе и все же добилась того, что бы рейф с ней заговорил. — И долго вы еще собираетесь в молчанку играть. Или у вас язык отнялся? — мягкий голос резанул ножом по сердцу. — Не отнялся. — коротко ответил рейф. — Ну нет. Сегодня вы от меня так легко не отделаетесь. Мы поговорим. — О чем? — как-то устало спросил он. — О том, как я убивал вас все это время, раз за разом? — Глупости. Неужели вы думаете, что если бы вы отказались, то они не нашли бы вам замену. И я сильно сомневаюсь, что другой рейф, оказался бы столь же деликатным. Вы бы просто убили и себя и меня, а так хоть у вас будет шанс на побег, плюс у меня был хороший собеседник. — Шанса не будет. Отсюда не сбежать. — Пока вы живы — шанс есть всегда. Можете подойти к решетке? — Тодд поднялся и послушно подошел. Блондинка стояла у прутьев и смотрела ему в глаза. Наклонитесь поближе к прутьям. — рейф выполнил пожелание девушки. — Возможно, я сейчас поступлю с вами жестоко, но простите мне мой эгоизм. Считайте, что это последнее желание. — тихо сказала она. Тодд усмехнулся и закрыл глаза. Не хотел видеть ее такой. Скорее всего она нашла на полу, что-нибудь острое и решила хотя бы напоследок отомстить, причинив ему боль. Но он не винил ее, он понимал, что заслужил намного большего, чем жалкая царапина от ржавого гвоздя, за всю ту боль, что причинил ей. Но того, что произошло, он не ожидал. Легкое, теплое прикосновение к его губам. От неожиданности рейф распахнул глаза и отскочил. — Простите. Наверное вам неприятно. Я просто благодарна вам. — Я тебя пытал… — растерянно проговорил Тодд. — Не вы, а они. Благодаря вам, я смогла все это вынести. Спасибо. — преодолев расстояние за один шаг, он впился ей в губы. Несмотря на то, что решетка на маленьком окошке мешала, а цепь на руках позволяла лишь слегка прикоснуться к ее щеке, а не обнять, как хотелось бы, он наслаждался этим поцелуем. И похоже так же сильно наслаждалась она. Вдруг острый слух рейфа уловил приближающиеся звуки шагов. — Они идут. — Похоже пора. — несмотря на то, что смерть была близко, глаза девушки горели счастливыми огоньками. Их, как обычно, вывели и повели в пыточную. Вдруг блондинка выхватила пистолет у одного из конвоиров и наставила на него. Второй рефлекторно выстрелил. Девушка упала навзничь. — Я же говорила, что последнее слово будет за мной. — Улыбаясь, прошептала она. Ее глаза остекленели. Рейф стоял, как вкопанный. Зная, что она не выживет, она ушла так, что бы победа не досталась врагу. На шум прилетел глава отряда. — Идиоты! Вы хоть представляете, что натворили?! Начнется такое!.. — но Тодд его уже не слышал. Шок прошел и на его месте начала подниматься боль, в мгновение ока сменившаяся яростью, застилающей глаза. Взревев, он напал на дженаев, раскидывая их как котят. Еще бы чуть-чуть… но ему в спину выстрелили оглушающим оружием. Его затащили в камеру и тут же заперли. Когда вечером Тодд пришел в сознание, он услышал разговор двух солдат, проходящих мимо. — Слышал рейф прямо взбесился, когда эту бабу застрелили. — Видно расстроился, что остался без обеда. — ответил второй и оба заржали. Рейф сжал кулаки и заскрипел зубами в бессильной злобе. — Я выберусь отсюда и увижу звезды. Я тебе обещаю. — тихо произнес он. — Пока я жив — шанс есть.