Чëрная Луна

Мне кажется, что Британские кладбища самые мрачные и тоскливые из всех. Холодный Лондонский ветер задувал под куртку, несмотря на поднятый воротник. Через три с половиной недели по календарю, должна начаться осень, но в Великобритании она начиналась гораздо раньше. Через три с половиной недели начиналась осень, сентябрь, которого я больше никогда не увижу. Интересно, как безвыходные, критические ситуации меняют наше представление о мире. Хоть я и родилась в Англии, но я люблю, когда тепло. Я очень дорожила теми тёплыми днями, которые бывали летом. Я не любила осень и зиму. Но теперь я вспомнила всю эстетику Лондонской осени. Я, вдруг, начала ценить все прожитые годы и каждую, каждую осень!.. которую я больше никогда не увижу. Кладбище было серым. Как всегда. Порой мне кажется, что здесь, даже растения носят траурную одежду, что даже трава, которая должна быть изумрудно-зелёной, на самом деле болотного цвета. Хотя, может, тому виной моё серое, израненное сознание? Может цвет, который на моей душе, влияет на то, какой я вижу реальность? Всё возможно. Я шла по тропинке в том направлении, куда мне указал сторож. Придя на кладбище, я спросила его, где сегодня, примерно в 1:30 дня были похороны и он указал, куда идти. Я шла и ёжилась. Мурашки бегали по всему телу. Нос и уши мёрзли и я пожалела, что сегодня не одела шарф. Хотя, мне, скорее всего, было зябко больше не от ветра, а от окружающей среды. Казалось, что даже от редких деревьев и унылых кустов исходил холод. От земли; от гравия на тропинке; от каждого камня-памятника и от того, что зарыто под ним; ото всюду веяло отчаяньем и холодом. Тучи плыли однообразной серой пеленой, но ближе к горизонту, на небе, виднелась ливневая чернота. Было около восьми часов вечера и было достаточно темно, чтобы на кладбище включили фонари. Когда я уходила с Бейкер стрит, меня пошёл проводить до двери Джон. Я переспросила про его блог. Он пояснил, что записывает некоторые расследования и сказал, что моë дело сейчас находится у него в черновиках и он собирается его выложить, когда всë закончится. * воспоминания * — А как решил назвать? [Джон слегка улыбнулся и на секунду посмотрел на пол] — «Девушка с рассечëнной жизнью» — О-о-о… — Не слишком? — В самый раз. — Правда? — Да. Моя жизнь не раз была рассечена на «до» и «после», так что название хорошо подходит. — Вот я тоже так подумал. [Я вздохнула] — Я… Это. Пойду. — Да. [Джон открыл мне входную дверь] [Я посмотрела на него] [Он не сказал «пока» или что-то в этом роде] [Как-будто боялся прощаться, как и я] [Глаза опять были на мокром месте] [Губы задрожали] — Так, ну тихо. Успокойся. [Джон прижал меня к себе] [Я уткнулась лбом ему в грудь и опять расплакалась] [Он гладил меня по голове] — Мы встретимся. Ты же сама говорила. Встретимся, не переживай. * конец воспоминания * В тот момент мы с ним оба прекрасно понимали, что мы не сможем пользоваться благами цивилизации, чтобы общаться, ведь у Джима есть хорошие хакеры, которые смогут меня вычислить, если я засвечусь в переписке с кем-нибудь. НИКАКОГО общения и контакта с этими людьми. Я думала, что сменив имя и фамилию я избавлюсь от «клейма» или, как я это называю, от «Проклятия Мориарти». Но нет. Это «Проклятие» с меня будет снято только тогда, когда Джима не будет в живых. Вот тогда я смогу безопасно и без препятствий общаться со всеми, с кем бы я не захотела. Я шла и думала об этом всëм, пока мой блуждающий взгляд не наткнулся на знакомое лицо. Я резко замерла. Дыхание перехватило. Ком подступил к горлу. Теперь я слышала звон в ушах и очень громкий стук сердца. Такое было ощущение, что оно стучит у меня прямо в ушах. Резко всë прекратилось, но закружилась голова. Увидела же я отполированный прямоугольный гранитный камень, вкопанный в землю. Вверху него и по центру располагалась фотография. С неë на меня смотрела Барби. Ниже была подпись: «Барбара Стейси Уизли 1985–2011г. Вечная память» Хм, а я думала, что буду рыдать. Я сделала шаг. Второй. Ноги были ватные и не держали. Ещё шаг и я упала на колени, врезавшись в свежезакопанную землю. Она была влажная и вокруг пахло землëй. Я не отрывала взгляда от Барби. Слëз не было. Боль была, а слëз не было. Вообще было сухо на лице. Я не моргала и из-за этого было ощущение, что в глаза насыпали песка. Я просто не могла моргнуть. Я думала: «Сейчас, ещё секундочку и моргну, сейчас, сейчас…» Казалось, что если моргну, то и лицо подруги исчезнет. Что всë воспоминание о ней сотрëтся. И вдруг, те чувства, та боль, которая во мне копилась вырвалась. Я подняла глаза к небу и закричала так громко, как только могла. Слëзы так и не хотели появляться, видимо я уже все выплакала. Затем голос оборвался, но связки продолжали быть напряжëнными, как будто я продолжала кричать. Я кричала беззвучно. Теперь не хватало сил даже озвучить мои страдания. Закрыла глаза и зашептала куда-то в небо: — Нет, пожалуйста… Ты не можешь быть мертва… Пожалуйста, сестрëнка… Нет, нет, не может! Я не хочу… Затем, замолчав, изо всей силы втянула носом холодный воздух, от которого защипало в носу и таки прошибло на две слезинки. Ещё угнетала мысль, что я не могу с ней поговорить. На кладбищах можно часто увидеть человека, разговаривающего с умершим на его могиле. Большая часть населения верит, что душа отделяется от человека после смерти и продолжает жить и поэтому, с ним можно поговорить. Я же не верю в загробную жизнь, уж простите. Поэтому я не могу заговорить с камнем, даже если на него наклеили лицо умершей лучшей подруги. Ну не могу и всë! Но в тот момент мне ужасно хотелось поговорить с Барби, рассказать ей всё, что произошло за время еë отсутствия, как будто она просто куда-то уезжала. С какими замечательными людьми я познакомилась, что с Майкрофтом встретилась, что Брэй оказался правой рукой Джима… Да и то, что по примеру Джона, стала записывать эту историю с моей точки зрения. Мне пришла в голову эта идея, когда я ехала в машине Майкрофта сюда. Будет здорово, потом, посмотреть на одну историю, но с разных сторон: от лица Джона и от моего. Запись я начала там же, в машине, в заметках телефона. Всë это хотело вырваться. Всë хотелось излить подруге, но… Я не могла. Вдруг я услышала сзади шорох и нервно обернулась. Сзади стояла… Барби! Живая и невредимая! Я раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но… Постойте… Это не Барби! Да, с первого взгляда можно ошибиться, но при дальнейшем рассмотрении, было видно, что эта девушка просто на неë очень похожа. И у неë родинка на щеке, а у Барби такого не было. Я попыталась что-то выдавить из себя членораздельное, но только сглотнула воздух и закрыла рот. Девушка: — Здравствуйте, Эвелин. — Мы знакомы? — В какой-то мере. Позвольте всë объяснить. — Д-да… Хорошо… Несмотря на то, что она была в светло-бежевых брюках, она подошла ближе ко мне и села слева, прямо на землю. Рядом со мной. — Меня зовут Джессика, но можно просто Джесс. — А меня можно просто Эвва. И на «ты». — Хорошо. Она вздохнула, видимо собираясь с мыслями. Джессика: — Я — актриса небольшого частного театра. Зарплата там не большая, но мне хватало. Хватало до тех пор, пока не обнаружили опухоль головного мозга у моей младшей сестрëнки. Теперь мы всей семьëй собираем ей на лечение. И, когда я уже подумывала уйти из театра куда-нибудь, где платят побольше, мне вдруг позвонил некто и сказал, что у него есть для меня работа. Работа по моей специальности и обозначил сумму. Этих денег хватило бы на весь курс лечения Полли, сестрëнки. И я, конечно, согласилась, ведь тогда бы мама ушла со второй работы и папе не пришлось бы работать без выходных, тоже на двух работах. Этот некто назначил встречу, чтобы обговорить детали. — Прости, его фамилия, наверное Моран или Мориарти, верно? — Да… Мориарти… — Всë. Дальше можешь не продолжать, я всë поняла. Тебе сказали, что нужно изобразить призрака? — Да. Он сказал, что это что-то вроде розыгрыша. — Но… Джесс? Верно? — Угу. — Джесс, как ты нашла меня здесь? — Несколько часов назад, ко мне подъехала полиция и инспектор Эдвард Оуэн попросил с ним проехать. Однако, приятно было слышать знакомые имена! Джессика: — Меня привезли в центральный парк и там меня встретил джентльмен, по имени Майкрофт Холмс и объяснил, в чëм на самом деле я поучаствовала. Он рассказал мне, кто такой этот Джеймс Мориарти и какое отношение это всë имеет к тебе. Вообщем, Эвва, мне ужасно стыдно перед тобой! Правда! Прости меня, я практически ничегошеньки не знала о происходящем, а ты ведь чуть не сошла с ума! — Ну, всë же хорошо закончилось. Я не виню тебя. — Ты прощаешь? — Я и не была обижена. Ты не при чëм. Она улыбнулась уголком губ. А я всë вглядывалась в еë лицо. — И всë-таки, лицо у тебя, не идентичное лицу Барби. — Да, я знаю. — Именно поэтому у тебя пряди волос всегда свисали на лицо? — Да. А то бы ты так сразу догадалась, что я — не твоя подруга. Этот злодей сказал, что ты очень умна. — Серьёзно? При мне он бы никогда такого не сказал. Слушай, Джесс, но откуда взялся голос? И как тогда, в последний раз ты меня выстрелила? — Голос… Да нет, что ты! Я в тебя не стреляла! Мне он сказал, как надо действовать, а за тем, после того, как я направлю на тебя пистолет, сзади к тебе должен был подойти человек и сказать, что это розыгрыш. Но, по факту, было так: какой-то снайпер, из соседнего дома выстрелил тебе в лоб красной краской для пейнтбола, а тот человек, подкравшийся сзади ударил тебя по голове какой-то дощечкой. Когда я заявила, что на такое не подписывалась, мне просто сказали: «Тогда вали отсюда». А голос… Насколько мне известно он был синтезированный и у меня с собой был маленький динамик, который воспроизводил звук, а я говорила, как под фонограмму. А в первую нашу встречу, возле гаража, на стенах домов были прикреплены небольшие колонки, откуда тоже исходил звук. * воспоминания * [Я смотрела вверх и стены домов казались мне туннелем, в конце которого я видела черноту] [Вдруг в этом туннеле я услышала эхо] — Л-15… Л-15… Л-15… [Боже!] [Это был голос Барбары!] * конец воспоминания * — Каждый раз над нашей с тобой встречей трудилась группа людей и я даже удивилась, насколько они продумано и серьёзно относятся к какому-то пранку! — А по итогу он тебе не заплатил? — Нет. Я же оставила это дело и ушла. — Умно. Ведь если бы он заплатил тебе, то у тебя были бы доказательства того, что вся эта история имеет место быть. И тогда бы ты могла уверенно обратиться в полицию. Ты же ведь не обращалась? — А что я им могу предъявить? — Вот на это и было рассчитано. Он бы тебе в любом случае не заплатил. Теперь мне всë стало ясно. Джессика посмотрела на фотографию Барби на камне. Джессика: — Мне правда, очень жаль. Да, она актриса, но я чувствовала еë неподдельное сожаление. Джессика: — Эвва, у тебя глаза красные. — Ожидаемо. — Скажи. — Что? — У тебя что-то на душе. Выговорись. Станет легче. Я вздохнула. — Я очень хочу поговорить с Барби, но… Понимаешь, я не верю в загробную жизнь и просто физически не могу с ней поговорить, а очень хочу! Джесс пересела поближе к гранитному камню и положила на него левую руку. — Вот. Представь, что я — Барбара. Выговорись. Тебе станет легче, поверь. Я закрыла глаза. Закрыла и просто внушила себе, что передо мной сидит моя подруга, которая только что вернулась из поездки и после нашего разговора ей снова придётся уехать. Очень далеко и очень надолго. Очень надолго. Открыла глаза. Джесс смотрела на меня и мило улыбалась. — Ну? И что? Что грустим? В сердце что-то защемило. Эту манеру выражаться, я не с какой другой не спутаю. Промелькнула мысль, что Себастьян Моран и был среди нас, чтобы объяснить как нужно играть актрисе роль Барби и настоящие события были хорошо спланированы в прошлом, но я отмахнулась от неë. Я настроилась на разговор с Барби и не собиралась сбиваться. — Да так… Ничего. Я тоже слегка улыбнулась. — Как ты, Эв? — Уже лучше. Я уже чувствовала себя более раскованно. — Знаешь, Барби, мне столько надо тебе рассказать! Тут столько произошло! — Ммм… Давай, я слушаю! — Ну… Живу я как обычно тихо. Ничего нового. Но вот неделю назад, начали появляться новости. Да ещё какие! Помнишь Брэя? — Помню, конечно! — Так вот, представь: он оказался правой рукой Джима и вообще его зовут Себастьян Моран. О, да! Джесс была отличной актрисой. Ведь она прекрасно улавливала все мои интонации и идеально реагировала, хотя, наверняка, плохо понимала, что я говорю. Получилось, что передо мной и вправду сидела до смерти удивлëнная Барбара. — Более того, он владеет гипнозом и благодаря внушению притворялся твоим парнем. Он — Дейвид Тревор! — Но… Как? Боже… Этого не может быть! — Может. Я тебе говорила, что Джим — страшный человек. А вышла я на это с помощью Шерлока Холмса и его друга Джона Ватсона. Шерлок Холмс — детектив. Кстати, помнишь Майкрофта Холмса? Мы у него год работали. — Такого человека сложно забыть… — Да, это точно! Так вот Шерлок — его младший брат. — Серьёзно?! — Да! И дедуктивные способности у него тоже на высшем уровне. При знакомстве с ним, я ничего про себя не сказала, а он понял, кем я являюсь на самом деле. — Обалдеть! — Ага! А ещё я познакомилась с миссис Хадсон. Это хозяйка дома, где снимают комнаты Шерлок и Джон. Она такая милая и заботливая, ты не представляешь! И вообще они все хорошие. Тебе бы понравились. И, кстати, я решила все события этой недели записать. И да… Я уезжаю завтра. Больно от того, что придётся расстаться с этими людьми. — Далеко? — Да. И надолго. — На сколько? — Навсегда. Но надеюсь на лучшее. — Ммм. Она поджала губы. — Да всë ничего, и уехать было бы легко, только… Она внимательно смотрела на меня. — Что? В чëм дело, Эв? Я вздохнула, почувствовав, как противный ком снова подкатывает к горлу. — Только, знаешь что? Голос задрожал. Она вскинула брови, ожидая пока я договорю. — Барби, вернись. Пожалуйста. Мне… Ты мне нужна… Вернись. У неë на глаза навернулись слëзы. — Ты же знаешь, что это невозможно. — Знаю. — Иди сюда. Она раскинула руки для объятия. Я пододвинулась и мы обнялись. Я старалась не плакать. Хватит уже, надоело ныть. Шмыгая носом и жмурясь я старалась прогнать плаксивые позывы. — Ну ладно тебе. Всë, успокойся. Я отстранилась и посмотрела Джесс в глаза. Затем, снова взглянула на фотографию Барби. И снова на Джесс. — Спасибо. — Полегчало? — Да. Да, спасибо. Спасибо тебе. — Не за что. Я шмыгнула носом ещё раз, встала на ноги и помогла подняться Джессике. Мы отряхнулись от земли. Я достала телефон и посмотрела, сколько времени. Мне ведь ещё вещи собирать. — Уже девять вечера. — Пойдëм? Я ещё раз посмотрела на могилу Барбары. — Да, пошли. Мы пошли по тропинке к выходу. — Получается, у тебя так и нет денег на лечение сестры? — Нет. Он не выплатил и цента. — А сколько нужно всего? — 15 000 фунтов. — Мамочки… — Да, сумма неприподъëмная, особенно для нашей семьи. Мама предлагала взять кредит, но я категорически против. — И правильно! Нечего в долгах утопать. Да, я уже решила, что сделаю для этой девушки и еë семьи. Я достала телефон и некоторое время мы шли молча. Я проверила баланс дополнительного счëта. Дополнительный у меня был ещё со времён ОКБ. Нам он нужен был для безопасности средств. Там у каждого всегда лежали деньги от 3 000 фунтов и выше. На данный момент у меня было 5 000 с мелочью. Хватит на первое время в Австралии. Я убрала телефон и достала свою банковскую карточку. — Знаешь, Джесс, в своë время у меня была очень хорошая работа и я достаточно накопила. Мне эти деньги уже не нужны. Держи. Я протянула ей карточку. Мы остановились. Она смотрела на меня с удивлением. — Там хватит на лечение твоей сетрëнки и ещё останется. Держи. Теперь еë глаза округлились до размеров блюдец. Джессика: — Нет, что ты! Я не возьму! Нет, я не могу! — Бери! — Я и так причинила тебе боль, я не смею… — Джесс!!! Не ты сделала мне больно! Не ты, а Джеймс! Ты не виновата, к тому же у тебя сложная ситуация в семье. Я хочу уехать с лëгким сердцем. Хочу сделать что-то доброе напоследок. Возьми. Пожалуйста. Барби взяла бы. Пожалуйста… Она вздохнула. — Хорошо. Она протянула руку и взяла карточку. — Тебе и твоей семье эти деньги нужнее. Пин-код: 1642. — Спасибо тебе ещё раз. Большое спасибо! Она ещё раз обняла меня. И мне правда, в этот момент, стало так легко, как будто бы я стала легче воздуха. Как камень с души упал. Я не знаю, почему я почувствовала себя именно так, но факт имеет место быть. В ту секунду я подумала, что деньги — не самое важное в жизни. Они не нужны для счастья. Даже Джессике они не принесли счастья, счастье ей принесëт выздоровление сестры. А я? Я потеряла дорогих мне людей и деньги мне их не вернут. Деньги мне стали противны.

***

Мы подошли к выходу из кладбища. Там всë ещё стоял автомобиль Майкрофта. Мне стало жалко водителя, ведь уже позднее время. — Джесс, тебя подкинуть до дома? — Нет, спасибо. Я доберусь. Кладбище было в городе, так что Джесс и в самом деле добралась бы. На прощание мы ещё раз обнялись и я села в машину. Водитель: — Куда теперь? — Тайм-Граунд сквер 122. Я планировала ещё сегодня поспать, но, кажется, ночь обещала быть бессонной. Собрать вещи, собраться самой и в 3:30 утра быть на выходе. Начала вспоминать, где у меня лежит чемодан…