Daffodils and bitter candies

На следующий день

Пасмурная прохладная погода почти не изменилась. Небо было все таким же сероватым, с желтыми и серыми цветочками, плывущими по направлению к востоку, а солнце светило совсем лениво и будто через силу. Разве что, сугробы за день чуть подтаяли, являя блеклый, но всё-таки ярче вчерашнего песок, а в некоторых местах и тускую травушку. Да и вообще, несмотря на ветер, сегодня было заметнее теплее, будто бы весна спешила исправить свои ошибки. Сквидтрис с огромным удовольствием потянулась на своей кровати, прикрывая глаза, кладя на лицо распахнутую книгу, которую все никак не могла почитать вчера. Как и во все предыдущие выходные, она была необычайно им рада, о чем даже не стоит уточнять — теперь у нее масса времени отдохнуть и набраться сил, а если повезёт — и заняться своими делами. Ну, если никакие два беспозвоночных придурка из двух соседних домов не будут ей мешать, на что ей очень хотелось бы надеяться. Однако… Эта суббота началась немного нервной, не такой, как обычно. Радость от наступивших выходных деликатно оттеснялась в сторону совсем лёгким, но странным и непонятным волнением. И, кажется, кассирша понимала, почему. Она сама не могла понять, почему конкретно, но… Немного волновалась перед предстоящей прогулкой со своим начальником. Вот прямо, стоило ей об этом подумать, как внутри все совсем незаметно, но неприятно сжималось, а порой даже дрожали щупальца. Очевидно, это было не чем иным, как обычным женским смущением из-за мужского предложения погулять. Даже несмотря на это, что этот мужчина — ее начальник, которого она знает сто лет, а не кто-либо другой, головоногой было, простыми словами, неловко. Особенно учитывая то, что, о чем она как раз вспоминала вчера, ее бывший парень не особо часто приглашал ее на прогулки. Полежав с закрытыми глазами, убедившись в том, что она сегодня выспалась и в сон ее не тянет, Тентикалс медленно приподнялась, принимая положение полу-сидя, и устремила свой взгляд на часы. — Вот черт! Уже половина четвертого! — воскликнула она, едва не упав с кровати, — совсем потеряла счёт времени, хорошо что не уснула… Надо бы уже одеваться, а потом, на всякий случай, позвонить Крабсу, вдруг он забыл. Несмотря на то, что сегодня было теплее вчерашнего, надеть она решила что-то более теплое, чем свое платье. Да и в любом случае, она не могла знать, сколько они будут гулять, вдруг на час или около того затянется. Это ей не дойти за пять минут до работы, так что она может легко замёрзнуть, если столько времени пробудет на морозе в одном платье. Отложив книгу на кровать, положив на нужную страницу закладку, Тентикалс встала на пол и не торопясь особо, но и не медля подошла к комоду с одеждой. Она не будет устраивать себе модный приговор, она просто возьмёт первую попавшуюся на глаза более-менее теплую одежду, особенно учитывая то, что все это все равно будет скрыто под пальто. Она взяла черный блестящий свитер и обычные джинсы, после чего молча закрыла комод и вернулась на кровать. Сев, Сквидтрис положила одежду на кровать и начала снимать с себя свое коричневое платье. Сегодня на ней были светло-сиреневые трусики, с лёгкими, не слишком частыми и сложными кружевами, и робким узким бантиком посередине, и из того же набора лифчик, подчёркивающий ее милые формы. Это ее любимый комплект, который она надевает почти ежедневно, не забывая, само собой, про стирку. Необычайно маленькая грудь Сквидтрис первого размера, если не меньше, является, скорее всего, ее самым закомплексованным местом, пусть и с милой родинкой чуть выше. Нет, она не прямо уж плоская, но, надо сказать, достаточно крохотная для того, чтобы кое-кто (думаю, сами знаете кто) называл кассиршу «доской». Едва ли не с безысходностью оглядев грудь, без единого следа укуса или засоса, как это наверняка бывает у других женщин, Сквидтрис решила уж поскорее одеться, дабы как можно меньше думать о своих комплексах. Да и неприятный холодок успел окатить ее тело. Однако, только кальмар потянулась к свитеру, как услышала громкий телефонный звонок из гостиной. Видимо, ее волнение лишь усилилось, ибо как иначе объяснить то, как здорово ее это напугало? По крайней мере, достаточно для того, чтобы она вздрогнула и едва не свалилась с кровати, даже несмотря на то, что находилась в сидячем положении. — Какая я дёрганая в последнее время! — рявкнула она на саму себя, безумно раздражаясь со своей реакции на такие банальные вещи, как телефонный звонок, — пора что-то с этим делать… Ладно, кому там от меня что нужно? Кальмар совсем немного помедлила, пока телефон продолжал трезвонить, как проклятый, думая, кто бы это мог быть. А точнее — быстро прокручивая у себя в голове наиболее возможные варианты. Боб с Патриком вряд ли могут быть, ведь, если бы им что-то понадобилось от Сквидтрис, они бы зашли к ней лично. Ну, ей хотелось бы на это надеяться. Значит… Остается два варианта. «Либо Нейт, либо Сквиллоу, — мысленно решила для себя кассирша, все так же не надев свитера, вставая с кровати и направляясь на первый этаж, где и располагается телефон, — а может, Крабс??? Ладно, надо побыстрее взять, пока автоответчик не сработал…» Кажется, в глубине души все-таки догадываясь, кто это, она спустилась в гостиную, подошла к телефону и наконец поднесла к уху телефонную трубку. — Алло? — тут же спросила она с небольшой настороженностью в голосе, не зная, какой голос сейчас услышит — гнусавый и надменный голос Сквиллоу, слегка дребезжащий голос Нейта с лёгким британским акцентом, или… — Привет, мисс Сквидтрис, — послышался хрипловатый, но очень бодрый баритон мистера Крабса, как и почти всегда, с заметными озорными нотками, и Сквидтрис, сама того не поняв, немного успокоилась, перестав так сильно волноваться из-за этого звонка. Кажется, услышать его голос она была бы рада в любом случае больше, чем голоса бывшего и своей неприятельницы. — Добрый день, мистер Крабс, — поздоровалась в ответ кассирша, не совсем понимая, почему начальник вдруг решил ей позвонить, за полчаса до того как они встретятся лично, — зачем звонили? — она будто бы и забыла, что сама несколько минут назад хотела ему позвонить, дабы напомнить о прогулке, запланированной через каких-то полчаса. — Я, эм… Не помешал тебе? — аккуратно спросил тот, немного недоумевая с того, что его кассирша не сразу ответила. Вдруг она уже давно собрана и решила пока заняться своими делами, а он отвлек ее своим звонком? — Да нет, все хорошо, — Тентикалс самой стало немного неловко с того, что она так долго собиралась с ответом, но она постеснялась говорить крабу, почему именно так произошло. Поэтому поспешила деликатно перевести тему разговора немного в другое русло: — зачем звонили? Она совершенно не смущалась того, что разговаривает с начальником (пусть даже по телефону), будучи в одном лифчике и нижнем белье. Смущал ее разве что этот неприятный холодок, будто бы лишь по новой окативший ее хрупкое, как хрусталь, тельце. Поэтому ей хотелось поскорее закончить разговор. — Да я так… Хотел напомнить о прогулке, — отозвался Крабс немного нерешительно, явно смущаясь, но пробуя это скрыть. Уловив по ту сторону трубки немного напряжённую тишину, он поспешил добавить: — не то чтобы я боялся что ты забыла, просто решил напомнить на всякий пожарный. Ну и уточнить ещё разок, что пойдешь, а то вдруг у тебя дела появились. — Ну ладно, — немного неопределенно отозвалась головоногая, на счастье, не особо-то и злясь. Особенно учитывая то, что она тоже собиралась ему позвонить, дабы узнать, не забыл ли о прогулке он, — я не забыла, и рада что Вы не забыли. У меня нет никаких дел, приходите в четыре, как и хотели. Она невольно глянула на часы, показывающие уже без двадцати. Как же быстро порой идёт время… — Окех, — Юджин улыбнулся, что было отчётливо понятно по его голосу — ещё бы, он несказанно радовался тому, что настал наконец этот день и этот час, когда он сумеет провести со своей любимой подчиненной время не в рабочей обстановке, — ну давай, до встречи, к… — от счастья он чуть было не назвал ее «куколка», как всегда безумно хочет назвать, но быстро сделал вид, что кашляет, — экхем, ЭЭЭЭКХЕЕЕЕМ! — А Вы чего кашляете? — с искренним недоумением спросила кальмар, не понимая причины такого резкого надрывного кашля, — Вы не… — Нет-нет, Сквидтрис, — поспешил с ответом Крабс, вновь улыбаясь, пусть даже подчиненная этого не видела, моментально поняв, к чему она клонит, — я не простужен. Ты же знаешь, что я к холоду вообще почти не восприимчив. Я скорее словлю солнечный удар, если солнце будет светить слишком ярко, чем простужусь от низкой температуры, ар-ар-ар. — Ну хорошо, надеюсь что Вы не заболели, а то не хватало мне только заразиться от Вас, — недовольно пробурчала Сквидтрис, поправляя лямку, съехавшую с плеча, отводя взгляд куда-то в сторону, хотя прекрасно понимала в глубине души, что Юджин и в правду не может простудиться. Только поняв, как грубо прозвучали ее слова, она вдруг ощутила небольшой прилив жгучего стыда, словно в жизни ничего оскорбительнее не говорила, возможно, так на нее влияло непрошедшее волнение, — гхм… Простите, сэр. Однако ракообразный улыбнулся шире, лишь умилившись немного недовольной головоногой и ее ворчанию. — Да все хорошо, понимаю тебя. Ладно, давай прощаться, успеем еще поболтать. Конечно, он был бы очень рад еще с ней поговорить, даже если о мелочах, по типу «как дела», «как погода», «чем занималась сегодня». Но с другой стороны, каким-то образом чувствовал по ее голосу, что ей не очень удобно разговаривать на данный момент. Была в ее голосе странная отстраненность и неуверенность, и вовсе не такая, когда он пробовал вчера пригласить ее на эту прогулку. Да и в целом решил оставить все разговоры для более уютной обстановки, а не для телефона. — Хорошо, — Тентикалс поёжилась от холода, от которого по ее телу аж начали бежать противные мурашки, и добавила: — до встречи, мистер Крабс. — До встречи, мисс Сквидтрис. В телефоне послышались короткие гудки, и кассирша, не тратя на размышления ни секунды, буквально бросила трубку на положенное ей место и кинулась в свою спальню, где оставила так нужный сейчас теплый свитер. °•.°•.°•.°•.°•. Время неумолимо шло вперед, и вот до заветного часа оставалось совсем ни о чем. Все еще немного волнуясь, Сквидтрис пошла на кухню, чтобы поставить чайник и попить чая — может, неосознанно надеялась, что это поможет ей как-то справиться с волнением, а может просто потому, что немного замерзла, несмотря на свитер и джинсы. Налив воды в чайник, она поставила его на плиту и зажгла нужную конфорку, после чего уселась рядом, ожидая, пока он оповестит ее о закипании своим громким свистом. Кальмар пыталась ни о чем не думать, а точнее — ни о чем важном или серьезном, что ее в последнее время беспокоит, дабы не нагрузить себя случайно неприятными мыслями. Бывает же такое, что когда расслаблен и ничем толком не занят, в голову могут лезть нежелательные мысли, о которых до этого ты временно забывал. Поэтому, желая предотвратить это, она вновь решила занять себя чтением. Однако, стоило ей ступить парой щупалец на ступени лестницы, ведущей в спальню, как она услышала дверной звонок из прихожей. «Наверное, он…» — подумала Тентикалс, поворачиваясь на 180 градусов, направляясь к входной двери. По пути она глянула мимолетом на настенные часы и увидела, что времени ровно четыре, ни минутой раньше или позже. Возможно, звонок послышался моментально после того, как наступило четыре часа, секунда в секунду. Немного удивившись такой тактичности со стороны начальника, она посмотрела в дверной глазок и увидела эти длинные глазки, беспокойно хлопающие, оглядывающиеся иногда по сторонам — очевидно, их владелец боялся быть нечаянно увиденным соседями головоногой. — Кто там? — спросила она приличия ради. — Это мистер Крабс, — представился тут же краб, чьи глаза устремились обратно в дверной глазок, а вместе с тем и слегка заблестели — он был просто рад слышать голос подчиненной, а еще тому, что она открыла ему достаточно быстро, в отличие от того, как взяла звонок. Кассирша открыла входную дверь, подумывая сказать начальнику, что немного задержится дома попить чая, но так и обомлела. Стоит начать с того, что на Юджине была темно-бордовая легкая куртка, что уже странно, учитывая то, что ему плевать на холод. Вроде бы, не настолько на улице холодно, чтобы даже ему потребовалось одеться чуть теплее. Однако лишь больше Сквидтрис удивилась другому… В своих клешнях он держал небольшую круглую коробочку темно-розового цвета, обвязанную фиолетовой лентой, и букет бледно-желтых цветов — судя по всему, нарциссов, любимых цветов кассирши. Даже отсюда она ощутила их дивный аромат, насыщенный и сладкий, но без приторности, и такой пьянящий, будто бы прогоняющий из головы все плохие мысли — настолько он был прекрасный, что не хочется думать ни о чем плохом. Она так и не могла прийти в себя, не понимая, чему больше удивлена — тому, что ее начальник не пожалел денег ей на букет и, судя по всему, конфеты, или тому, что ему откуда-то известно, какие у нее любимые цветы. Не осознавая того, насколько глупо выглядит, она лишь таращилась сверху вниз на него и букет у него в клешнях, слегка приоткрыв рот, пытаясь подобрать хоть какие-то слова. Поняв, что нормального разговора так и не состоится, только если он сам его не начнет, Крабс мягко прокашлялся и заговорил с легкими нотками доброго шутливого сарказма: — Не вздумай отказываться, знаешь, какие они были дорогие? Лишь после его слов Тентикалс пришла в себя, моргнула и посмотрела ему в глаза. Кажется, несмотря на свой голос и интонацию, в очередной раз искрящую легким озорством, он все-таки был немного смущен, судя по его слегка скованной улыбке и тому, как он отвел от нее взгляд. Но ее волновало на данный момент вовсе не его смущение, а то, с чем он к ней заявился. — Мистер Крабс… — начала она, все еще с трудом находя слова, даже несмотря на то, что осознала, что это происходит в реальности, — простите, н-но… это мне? Краб наконец передал кальмару букет с коробкой конфет, с удовольствием смотря в ее сияющие восторгом глаза, но не мог не удивиться такому вопросу, да еще и таким неуверенным голосом. — Нет, сам съем, в том числе и цветы, — произнес он все так же с небольшим сарказмом, машинально пробуя разрядить обстановку, а также придать себе немного уверенности, а то он правда был ужасно удивлен. Неужто этот оболтус Нейт даже цветов ей не дарил? — а почему тебя это так удивляет? У тебя такой голос, будто ты удивляешься не тому, что я потратил деньги на букет и конфетки, а тому, что я подарил их тебе. Сквидтрис помолчала, явно ещё не до конца собравшись с мыслями, однако, чего пока не замечала, этот букет и коробка конфет и правда подняли ей настроение. Она с огромным удовольствием вдохнула ещё раз аромат нарциссов, не боясь попадания пыльцы в нос, и осмотрела внимательным взглядом коробку, на которой было написано красивыми буквами: А. Карпунов Тёмный шоколад С лимонным сиропом Кассирша прибыла в шок будто по новой. Теперь ей стало интересно, откуда ее начальнику известно, что она любит горький шоколад и лимоны. Ну, если не считать того, что у нее заколка в виде лимона. Ее так удивляла эта неожиданная осведомленность о ее вкусах, что она почти и не удивлялась тому факту, что Юджин не пожалел на это своих денег, а точнее — вообще не думала об этом. — А… Простите, мистер Крабс, — наконец начала она, вновь заглядывая в его длинные глазенки, ставшие немного беспокойными, и тут же отвела взгляд в сторону, — ну, сказать честно… Нейт крайне редко дарил мне цветы, и то это были не нарциссы, потому что у него на них аллергия. — А, понял, — отозвался Крабс, почесывая свой подбородок, радуясь в глубине души тому, что хоть в чем-то Нейт не разочаровывал свою девушку. Бывшую девушку, — в любом случае, мне кажется, будет лучше поскорее поставить их в воду, не так ли? — Ой да, точно, — Сквидтрис будто только вспомнила, что все это время она стоит перед распахнутой дверью, не пуская гостя в дом, — проходите и раздевайтесь пока, я ещё собиралась чая немного попить. Обрадовавшись приглашению войти, краб весело улыбнулся и прошел своими маленькими ножками внутрь дома. Кальмар окинула его задумчивым взглядом и закрыла за ним дверь, молча наблюдая, как он снимает куртку, не зная даже, с какого вопроса начать, чтобы не обидеть случайно. — Ммм… Чай будете? — спросила она, надеясь, что торопиться им некуда, а точнее, что ее начальник не особо спешит пойти с ней на прогулку и не будет мешать пить ей чай. Однако решила спросить из вежливости, не составит ли он ей компанию. — Спасибо, Триси, не откажусь, — ответил Крабс, вновь не сдерживая улыбки, аккуратно вешая куртку за капюшон на крючок. Быть может, он выглядел в этот момент эдаким вечно спокойным невозмутимым джентльменом, однако в душе радовался, как ребёнок — ему понравилось то, что его пригласили зайти, что ему предложили чаю, и что он проведет с любимой чуть больше времени, чем они собирались. Несмотря на то, что пришел он в куртке, снизу оказалась его повседневная рубашка, а не, например, свитер, как у Тентикалс, ну или какая-нибудь кофта. Так ему холодно или нет??? Она дополнила в своей голове список вопросов, которые хочет ему задать. — Хорошо, идите на кухню, только помойте там клешни после улицы, — напомнила она, пытаясь добавить строгости в голос, после чего направилась искать какую-нибудь вазу, чтобы наполнить ее водой и поставить букет туда. Юджин легко кивнул, давая ей понять, что услышал ее, понаблюдал за ее высокой худой фигуркой, скрывшейся в коридоре, после чего решил не терять времени и послушно пошел на кухню. Там он выключил свистящий чайник, помыл клешни и сел за стол, ожидая хозяюшку дома. Эти узкие, да ещё и высокие стулья явно не для его огромного телосложения и крошечных коротких ног (отчего он даже вскарабкался на один из них с небольшим трудом), но ему все равно было тут чертовски уютно и приятно — все-таки, это дом его возлюбленной, где все прямо-таки пропитано ее творческой, но прохладной, а от того загадочной натурой. Кассирша возникла в коридоре, уже с вазой из искусственного хрусталя в щупальцах, внутри которой уже был помещен букет. Проигнорировав, а точнее — вовсе не заметив любопытный взгляд краба, она прошла мимо кухни и направилась в гостиную — очевидно, поставить вазу туда. Крабс лишь невольно улыбнулся, будучи всё ещё не в силах нарадоваться тому, что Сквидтрис явно понравился его подарок, и что она вдруг включила небывалое для себя гостеприимство и предложила ему попить с ней чаю. Наконец, спустя полминуты кальмар наконец заявилась на кухню. Убедившись, что чайник выключен, она заглянула в буфет, дабы узнать, что у нее есть из чая. — Мистер Крабс, Вам какой чай? — спросила она, не оборачиваясь, и тут же добавила: — есть каркадэ и с бергамотом. — Давай с бергамотом, — попросил Крабс, решив не уточнять, что не особо любит каркадэ, не обидеть случайно свою работницу, — и три… Э-э-э, две ложки сахара, пожалуйста. — Хорошо, — коротко отозвалась Тентикалс, не совсем понимая, почему в голосе Юджина вдруг прорезалось совершенно неожиданное смущение, но постеснялась говорить ему об этом, а лишь молча засуетилась у буфета, доставая все необходимое для заваривания чая. Ракообразный разглядывал свою кассиршу влюбленным взглядом, прикусив от восторга нижнюю губу. Даже несмотря на то, что она стояла к нему спиной, он все равно наслаждался ее прекрасной фигуркой — высокой и худенькой, такой изящной в этом черном свитере. В прочем, как и всегда. Что в черном свитере, что в коричневом платье, а она все равно остаётся для него самой женственной и красивой, просто, как известно, некоторым черный цвет придает больше шарма или какой-то загадочности. Далее он перевел взгляд ниже, почти с умилением разглядывая ее маленькую попку и длинные щупальца, обтянутые джинсами, которые, по его мнению, тоже очень ей шли. Чертовски хочется расцеловать все четыре нижние щупальца по отдельности. На данный момент у Крабса в голове не было никаких непристойных мыслей, как это могло бы показаться на первый взгляд — он просто искренне любовался своей красивой подчиненной. Как художник, что любуется прекрасным пейзажем. Лишь после того, как кассирша заварила наконец обоим чая и обернулась, чтобы поставить кружки на стол, Юджин, смутившись, отвёл взгляд в сторону окна, рассматривая хмурый весенний пейзаж. Несмотря на то, что он был уже твердо уверен в своих силах ободрить ее и намекнуть ей на симпатию, небольшое, но отчётливое смущение не всегда позволяло собраться с мыслями. Иными словами, он боялся того, что она заметит на себе его любопытный взгляд и заподозрит что-то раньше времени. Сквидтрис тем временем поставила на стол две одинаковые длинные и узкие зелёные керамические кружки, наполненные душистым горячим напитком, которые ей на ее 20-летие подарили родители. Себе она налила все же своего любимого каркадэ, а начальнику, как он и просил — с бергамотом. — Спасибо, Триси, — поблагодарил Крабс, нешироко улыбнувшись, тут же беря кружку в клешни и делая первый глоток. Попробовав, он ощутил приятный цитрусовый привкус, будто бы распространивший по его телу не менее приятные сладкие и теплые волны — от груди к клешням и к макушке, — очень вкусно! А у тебя нет сладкого? — Нет, простите, — кальмар сама уже отпивала с наслаждением из своей кружки, чувствуя, как медленно, но верно успокаивается. Пусть она всё ещё была в сильнейшем недоумении с некоторых действий краба и хотела расспросить его о них, но всё-таки то волнение и напряжение немного поблекло. — Ну ничего, — отозвался краб, надеясь, что за такой короткий промежуток времени не начал вести себя как-то слишком навязчиво. Ничего же нет плохого в том, что он просто спросил, нет ли чего-нибудь сладкого? Они продолжили молча пить чай, долгое время не обмениваясь ни единым словом. Несмотря на то, что атмосфера между этими двумя царила вполне себе уютная, Крабс все же был словно бы чем-то напряжён. Хотя, кажется, он знает, чем именно — тем, что они так и не начали нормально болтать. Особенно учитывая то, что Сквидтрис, судя по любопытному блеску в ее глазах, сама хочет его о чем-то спросить. Едва заметно вдохнув и выдохнув, пытаясь тем самым собраться с мыслями, что ему, к счастью, было не особо трудно сделать, он сделал очередной робкий глоток и спросил таким голосом, будто бы они продолжают давно начатый разговор: — Ну так что? Как у тебя дела? Кассирша, все это время почти не поднимавшая на начальника глаз, в числе и сейчас, перестала глядеть в кружку и уставилась на него с лёгким удивлением во взгляде. Создавалось чувство, будто бы она не ожидала, что он у нее об этом спросит. Либо же, даже если и ожидала этого, то не так внезапно. — А? Ну, неплохо вроде, — отозвалась она, вновь опуская взгляд в кружку, решив не врать, если все действительно более-менее хорошо. Не считая, конечно, ее непрошедшего лёгкого волнения. В своих мыслях Юджин порадовался уже этому, он был счастлив тому, что у его возлюбленной все хорошо — значит, и гулять они будут в хорошем настроении. По крайней мере, если она ему не врёт, но по ее поведению такого вроде не скажешь. Разве что глаза беспокойно бегают туда-сюда. — Чем занималась сегодня? — поинтересовался он, надеясь, что не побеспокоит кальмара таким вопросом. В его вопросе и в правду вроде бы нет ничего странного или личного, он просто спросил, чем она занималась сегодня, а не, например, какого цвета ее белье. — Читала, немного играла на кларнете, — сообщила Сквидтрис и решила спросить из вежливости, вновь наконец поднимая на Крабса взгляд: — а Вы? И как дела у Вас? Краб в свою очередь не ожидал, что она спросит у него об этом, видимо, так оно было в силу ее нелюдимого характера. Но, чего уж врать, ему стало очень приятно. — У меня все отлично, — улыбнулся он и принялся перечислять: — сначала я считал деньги, ну и рабочие делишки всякие делал, потом помог дочурке с геометрией, приготовил ужин, а затем… — тут он умолк ненадолго, будто бы смущался почему-то завершить свою реплику, — пошел за подарками для тебя. По какой-то причине и в этот раз на кухне повисла небольшая тишина. Оба явно смутились, едва Юджин об этом напомнил, и понятно, чему именно — факту того, что он решил купить своей возлюбленной цветов и конфет. А точнее, Крабс смущался и боялся того, что Сквидтрис что-то непременно заподозрит благодаря его поведению, а та в свою очередь пришла в недоумение лишь по новой, а точнее — вновь. Она ещё больше захотела задать ему парочку вопросов, о которых на некоторое забыла благодаря чаю, который немного смягчил ее волнение. Тем не менее, она понимала, что хотя бы из вежливости обязана наконец поблагодарить начальника за такой неожиданный приятный сюрприз. Даже если ей всё ещё плевать на Восьмое марта, она все равно ужасно рада подаренным ей ароматным цветам и вкусным и, насколько ей известно, не особо дешёвым конфеткам. В том числе и сейчас. — Мистер Крабс… Спасибо Вам большое, — коротко, но искренне поблагодарила Сквидтрис, уже представляя, как приятно будет пахнуть ночью в ее спальне, где она и поставила вазу с цветами, — за нарциссы и конфеты. Ракообразный посмотрел на нее, не в силах сдержать милой улыбки — был чертовски счастлив, что головоногая наконец сказала ему спасибо, и что он, как и надеялся, потратил свои деньги не зря. Теперь это он опустил взгляд в кружку, где уже почти ничего не было, думая, что сказать. — Да ладно, что там, — произнес он, отмахнувшись, тем самым неосознанно демонстрируя, что ему было совсем не сложно, и он рад и дальше делать любимой подарки. Первое, однако, было не совсем правдой — даже его искренняя и очень сильная к ней любовь не могла целиком и полностью побороть его жадность. Он с огромным трудом заставил себя сегодня все это купить, ему, если говорить прямо, помогли только мысли о том, как же рада будет его кассирша своим любимым цветам и конфетам. Всё-таки любовь мистера Крабса к Сквидтрис победила его жадность, пусть и с большим трудом. — Нет, правда! — уже как будто с неким жаром воскликнула та, заставляя его покинуть мир сегодняшних воспоминаний. Воспоминаний, где он стоял у цветочного ларька и заламывал клешни, то заходил внутрь, то выходил, и как на него таращились прохожие, — это было очень неожиданно от Вас. Как уж Вы на это решились? — Ну… Просто заставил себя — и все тут, — сообщил Крабс, решив в целом не врать, однако рассказывать об этом в деталях немного постеснялся и не стал. Куда больше его волновала общая реакция Сквидтрис на все это, а точнее — ее отношение к нему. Вряд ли она сможет влюбиться в него за такое короткое время, но всё-таки, она должна понимать после его поступка, что он ставит ее выше денег, раз тратит их ради нее, несмотря ни на что. — Ну хорошо… — дала неуверенный и не очень понятный ответ Тентикалс, почти допив свой чай, сделав у себя в голове вывод: начальник ведёт себя приятно, но достаточно странно, — но у меня всё ещё имеется к Вам пара вопросов. Юджин глянул на подчиненную, пытаясь сделать спокойный и непринуждённый вид, будто бы в самом деле не видит ничего такого в том, что взял и подарил ей нарциссы и конфеты. — Слушаю, — произнес он, деловито складывая клешни на столе, по привычке, но тут же убрал их, вспомнив, что находится не у себя в кабинете. — Кхм… — Сквидтрис слегка прокашлялась, радуясь в глубине души, что сейчас узнает наконец ответы на мучавшие ее вопросы, — как Вы узнали, что мои любимые цветы — это нарциссы? Крабс немного удивился и замялся, почему-то не ожидая такого вопроса. Он отчётливо вспомнил, как пару месяцев назад нечаянно подслушал телефонный разговор Сквидтрис с ее теперь уже бывшим парнем. Он уж не вспомнит, о чем именно шла речь, но пару вещей он помнит точно: кассирша едва ли не с яростью говорила Нейту, что ее любимые цветы — нарциссы, а потом из-за чего-то грустно вздыхала и даже извинялась перед ним. Спрятавшись в тот день за стеной кухни, дабы его не заметили, Крабс не медля достал из-за пазухи блокнот и карандаш и, аж высунув от усердия кончик языка, вписал в огромный список его корявым почерком, названный как «Все о Триси <3️»: 14. Любимые цветы: нарциссы Он бы, вероятнее всего, и дальше продолжал просто стоять и слушать, будто бы и забыв о том, что подслушивать чужие разговоры плохо, только если бы поваренок не попытался заглянуть в его блокнот и не спросил с любопытством, что это там записывает его начальник. Это заставило Юджина прийти в себя, он был немного зол и невыносимо смущён, но всё-таки сейчас не жалел о том, что узнал в тот день о своей любимой кое-что новенькое. Заметив любопытный и немного взволнованный взгляд Сквидтрис, упорно ждущей ответа, он неловко кашлянул и уверил, слегка посмеявшись: — Ну-у-у-у, ар-ар-ар-ар, интуиция. Кальмар бросила на него секундный странный, не злой, но немного нахмуренный взгляд, будто бы всё ещё недоумевала с его поведения и не понимала, верить ли ей ему или нет. Но, кажется, беспокоить и дальше его по этому вопросу она уже устала, так что решила у себя в голове, что он говорит правду. — Хорошо, — так же коротко повторила она и моментально добавила, будто боясь, что потом забудет об этом спросить: — а как Вы догадались, что я люблю горький шоколад с лимоном? Ну, шоколад — ладно, а лимоны эти? Необычайно внимательно наблюдая, как смешно и широко раскрываются длинные глазища, едва не вытягиваясь до потолка, она добавила первое, что по этому поводу пришло ей в голову: — Или… Или Вы просто посмотрели на мою заколку и такой… — она отвернулась в сторону, сделала сосредоточенный взгляд и поднесла щупальце к подбородку, заодно безрезультатно пытаясь изобразить голос начальника: — «Так, она любит лимоны, и как я раньше этого не замечал, тысяча чертей». Крабс, услышав такую не особо правдоподобную гнусавую пародию на свой голос, громко захохотал. Однако, как бы смешно ему не было, сказанное Сквидтрис на самом деле является правдой. — Если честно, то да, — подтвердил он, немного неловко почесывая шею, допивая наконец свой чай, успевший уже немного подостыть, но все равно очень вкусный. — Ладно, спасибо за ответ… — Сквидтрис показалось, что она поступит не очень вежливо, если и дальше продолжит расспрашивать мистера Крабса о всяком, по крайней мере, она не хотела случайно испортить ему настроение своей навязчивостью и любопытством, чтобы он потом не испортил его ей, — и за подарки ещё раз спасибо, может, по моей кислой физиономии не видно, но мне на самом деле очень приятно, — добавила она и впервые за все это время улыбнулась — легко и немного робко, ведь ей все ещё было неловко, но искренне и даже не натянуто. Краб весело улыбнулся ей в ответ — он все никак не мог нарадоваться тому, что она ему благодарна, что он смог поднять ей настроение, и налюбоваться ее редкой милой улыбкой. Будь его воля, он бы хоть вечность сидел рядом с ней и пил вместе с ней чай, говорил бы ей комплименты, дабы и дальше вызывать на ее лице улыбку. Но до этого ему, к сожалению, пока далековато, сначала он должен добиться расположения любимой женщины. — Я рад это слышать! — почти и не скрывая радости в голосе, выпалил он, не выдерживая и победно сжимая клешни в кулаках под столом, и продолжил, от радости и гордости не заметив в этот раз очередной любопытный блеск в глазах своей работницы: — ну что, допиваем чаи и идём гулять? Если у тебя не появилось никаких планов? Тентикалс невольно вздохнула, будто бы пытаясь сосредоточиться. Она тоже допила за пару небольших глотков свой чай, решив уже потом спросить у Юджина, почему он пришел к ней в куртке. — Да-да, идем гулять, — тихо согласилась она, вставая из-за стола, беря в щупальца свою кружку и помещая ее в раковину, решив уже потом ее вымыть, — кстати, а мы обсуждали, куда именно мы пойдем? — вдруг спросила она, недоумевая в глубине души, почему не догадалась спросить об этом раньше. К счастью, Крабс, хоть и сам смутно помнил, обсуждали ли они это, не растерялся с ответом. Он уже присмотрел одно неплохое место. — Давай в парк? — предложил он, указывая глазами куда-то в сторону, и, заметив, что дама стоит, тоже встал и тоже поместил пустую кружку в раковину. — Ну давайте, — Сквидтрис была вовсе не против прогулки в парке, да и, к счастью, после получения долгожданных ответов на свои вопросы пусть и продолжала немного смущаться, а все же почти полностью успокоилась. °•.°•.°•.°•.°•. Парк этот примерно среднего размера — не слишком большой, но и отнюдь не маленький. Конечно, он не самый главный во всем огромном подводном городе, однако жители все равно любят частенько сюда захаживать. И понятно дело, почему, ведь тут есть все что душе угодно: и зоны отдыха с большим озером и длинным рядом из лавочек, пара детских площадок и разнообразные небольшие магазины и даже кафешки через дорогу, где можно перекусить и выпить. Все это создаёт необходимую всем атмосферу — веселую или просто успокаивающую. Сквидтрис и Юджин сошлись на мнении просто походить вокруг этого озера, подышать свежим воздухом, может быть посидеть на этих лавочках, если устанут ноги, и ещё о чем-нибудь поболтать. На кассирше было белое пальто и черный шарф, который то и дело норовил сползти ниже необходимого, и светло-голубая шапка, а ее спутник, разумеется, был без шапки. С озера шел приятный холодок, прекрасно ощущаемый даже на фоне не менее холодного весеннего воздуха. От того создавалось чувство некой лёгкой свежести, сладкого расслабления и спокойствия, будто бы призывающего не напрягаться. Иными словами — начиналась их прогулка довольно неплохо. Даже несмотря на то, что они и не болтали пока толком, а лишь любовались природой и наслаждались свежим влажным воздухом, Крабс все равно был просто неописуемо рад проводить со Сквидтрис время. Быть может, именно сегодня, именно во время их прогулки он должен собраться и признаться ей наконец в любви…? От этой мысли по его телу вмиг распространилась приятное тепло вкупе с не менее приятной лёгкой дрожью — он понял, насколько же он теперь взволнован. Понимая, что ему нельзя ни смущаться, ни терять ни в коем случае такой возможности, он поспешил начать разговор. — Ну что, как у тебя в целом дела? — спросил он, невольно откашлявшись, ибо во рту у него немного пересохло от столь долгого молчания. Да и, признаться, от недавно накатившего лёгкого волнения. Кальмар, рассматривающая плывущую где-то вдалеке небольшую серую тучу, опустила взгляд на своего начальника, рассматривая его будто бы с неким недоумением, чем немного его смутила. — Вы уже спрашивали это, когда мы пили чай, — как можно аккуратнее напомнила она, наблюдая, как он хлопает пару раз глазами, удивлённо их таращит, а потом отводит в сторону, и добавила: — у меня все хорошо. — Аой, точно… — тихо отозвался Крабс, понимая, что, скорее всего, никогда в жизни ему не было НАСТОЛЬКО неловко, и хотел по привычке оттянуть ткань рубашки, но, естественно, нащупал только свою куртку. Он правда не понимал, каким вообще образом он умудрился забыть об этом?! Видимо, всему виной это дурацкое волнение, надо бы ему брать себя в клешни и следить за своим языком, чтобы снова не попасть в глупую ситуацию. Кажется, Юджин выглядел настолько смущённо и неловко в этот момент, что даже Тентикалс стало его жалко. Задумываясь в глубине души, не зря ли она напомнила ему об этом, она поняла, что лучшим решением будет сменить тему разговора. — Кстати, мистер Крабс, можно я задам Вам ещё вопрос? — как ни в чем не бывало, продолжила Сквидтрис, едва только вспомнив, о чем ещё она хотела несколько минут назад спросить у начальника, — если… Ну, если не задолбала Вас со своими вопросами. Краб наконец улыбнулся, ужасно благодарный ей за то, что она не стала и дальше это обсуждать, а просто сменила тему. Да и готов вполне он был ответить на все ее вопросы, главное — нормально начать наконец разговор. А там он уж как-нибудь перейдет к волнующей его теме… — Да все хорошо, я тебя слушаю, — честно отозвался он, продолжая легко улыбаться, пытаясь не думать больше о том, как глупо он поступил, а сосредоточиться на ее словах. Получив согласие, кассирша вдохнула и выдохнула свежий воздух, чувствуя, как приятно обжигает он ноздри и горло своим мягким холодком. — Почему Вы сегодня в куртке, если не чувствуете холода? — спросила Сквидтрис, приподнимая бровь, оглядывая Крабса сверху вниз, не замечая того, как его глаза повторно распахиваются в натуральном удивлении, — вроде бы, не настолько сегодня холодно, чтобы даже Вы потеплее оделись. Причем, насколько я помню, Вы даже не в свитере, а в своей обычной рубашке, так что я, эм… Не понимаю, холодно Вам все же или нет. Юджин замер, даже остановившись, перестав стучать по мокрому асфальту своими крошечными ножками. Смущение почти что полностью отступило в сторону, уступив место сильному недоумению — он ожидал любых вопросов, но только не этого. А точнее говоря — он даже не предполагал, что кальмар обратит на это внимание. Заметив, что начальник встал как вкопанный, озадаченно рассматривая свои ножки, головоногая тоже остановилась, не понимая, что такого странного или необычного в ее вопросе, раз он так реагирует. — Как бы сказать, Триси… — тихо заговорил Крабс, машинально почесывая свой подбородок, отворачиваясь к темному прозрачному озеру, будто бы не зная, куда ещё деть взгляд. Недоумение вмиг пропало из его голоса, теперь он говорил не то чтобы смущённо, но достаточно нерешительно, и все время запинаясь. — Говорите, как есть, — чуть строго попросила Тентикалс, тоже поворачиваясь в сторону озера. С одной стороны, как оно может показаться на первый взгляд, нет ничего страшного или прямо уж сильно странного в том, что он вдруг решил надеть куртку. Даже если и непонятно, то это его дело, вдруг просто захотелось. Но всё-таки… Теперь, после того, как она задала ему этот вопрос, она понимала, что не успокоится, покуда не услышит ответ. Тем более, после такой необычной реакции… Юджин ещё немного помялся, чувствуя себя, ей-Богу, каким-то первый раз влюбившимся юным парнем, который, стоит обстановке стать чуть более мягкой и романтичной, не может и слова сказать любимой девушке без лишнего смущения. Но что уж поделать, он слишком любит кассиршу и слишком боится нечаянно сказать ей что-то не то, показаться глупым, или раньше положенного намекнуть ей на свои чувства. Поэтому так и мнется и смущается. — Я… Знал, что ты тоже будешь в куртке или пальто, и… — начал он, вновь чувствуя, как в горле слегка пересыхает, неосознанно теребя воротник куртки, думая, а не зря ли он ее надел. У него была на это кое-какая причина. — Ну а это здесь причем? — ничего не понимала Тентикалс, скрещивая щупальца на груди, с каждой секундой недоумевая все больше. — Не перебивай старших! — голос Крабса приобрел характерную ему строгость, он даже бросил Сквидтрис немного раздраженный взгляд, однако спустя пару секунд вновь выглядел достаточно неловко, — так вот… Я, эм, ну… Взглянув на подчинённую, убедившись, что на сей раз она не собирается его перебивать и терпеливо ждёт, пока он соберётся с мыслями, он кое-как сосредоточился и, чувствуя, как немного вспотел, несмотря на прохладу, наконец признался: — Я подумал, что тебе, наверное, э-э-э… будет как-то комфортнее, если я тоже буду в куртке или чём-то вроде того. Как-то так. У него аж голова немного закружилась, кажется, теперь он точно пожалел о том, что надел куртку. Или, по крайней мере, о том, что не успел придумать другого ответа, без намека на его любовь к кассирше. Кальмар смотрела озадаченно, подняв брови и широко раскрыв глаза. Стоит ли говорить, как она была удивлена факту того, что начальник надел абсолютно не нужную ему куртку, чтобы она чувствовала себя комфортнее? Не то что бы ей было важно, в куртке он или нет, признаться, ей на это было вообще все равно — пусть оба одеваются, как хотят. Но после того, как она узнала, что так оно было ради нее… Она почувствовала что-то странное. Чего уж греха таить — Сквидтрис было немного приятно с такой… Заботы? Или как это можно было бы назвать? Но в то же время, это было достаточно неожиданно, так что по большей части она очень сильно смутилась. Теперь ее волновал вопрос — почему мистер Крабс так поступил? — А, вон оно что… — наконец собралась с ответом она, делая как можно более непринуждённый или даже холодный голос, будто бы ее ничего не удивляет, дабы скрыть смущение, — ну, спасибо конечно, мне приятно, но я в целом, думаю, как-то нейтральна к этому. Головоногая невольно кашлянула и устремила взгляд в сторону, так же невольно прикусив нижнюю губу. Недоумение и смущение было слишком велико, она не знала, что ей теперь делать и просто думать, поэтому решила, что лучшим вариантом будет просто поменьше об этом размышлять. — Ну хорошо, — почти неслышно пробубнил Крабс, поворачиваясь обратно к кассирше, но все ещё держал взгляд опущенным. Едва подняв его, он поспешил вновь сменить тему разговора: — слушай, Сквидтрис… Там у озера устрицы порхают, не хочешь покормить их хлебушком? — он указал клешней на противоположную сторону озера, где стояли лавочки, и на данный момент и правда порхали маленькие фиолетовые устрицы. Что они тут делали — загадка, но, видимо, привыкли, что им тут дают хлеб. Правда вот сейчас там никого не было. Радуясь в глубине души, что они опять сменили тему разговора, Тентикалс тоже устремила туда свой взгляд. Может, кто-то при первом взгляде на нее скажет, что она частенько этим занимается, чтобы расслабиться, однако это не так. В целом, она нейтральна к этому, однако по большей части относится к этому делу довольно… Скептично. Она считает, что этим занимаются либо пожилые рыбы, которым на старости лет нечем больше заняться, либо напротив — дети, достающие бедных моллюсков своим излишним весёлым вниманием. Однако сейчас была словно бы другая ситуация. Может, Тентикалс в принципе почему-то не думала о минусах этого занятия, а может, внезапно взглянула на это с другой стороны, но в любом случае, она вдруг поняла, что была бы вовсе не против. Однако теперь ее волновало другое. — А у Вас есть с собой хлеб? — спросила она с абсолютно уместным удивлением, вновь приподнимая бровь, скрещивая на груди щупальца, оглядывая краба строгим и любопытным взглядом, будто бы ожидая, что он вот-вот вытащит багет из-за пазухи. Юджин поймал ее взгляд, однако проигнорировал его и просто указал теперь уже куда-то вдаль, где располагаются кафешки и прочее. — Нет, но я предлагаю зайти вон в ту пекарню, купить его там, — спокойно объяснил он и, не успев прикусить язык, добавил: — а может и тебе что-нибудь, если хочешь. Кажется, его уже было не остановить. Даже несмотря на то, что он всё ещё смущался, все же он понимал, что, раз нечаянно все же намекнул на свою влюбленность, то теперь может не бояться так сильно. Судя по всему, ему наконец стоит стать хотя бы чуть-чуть посмелее. Однако Сквидтрис, судя по ее взгляду, всё ещё задумчивому и немного строгому, не услышала второй фразы. Либо, по крайней мере, думала о другом. Она задала ещё один достаточно неожиданный, по мнению Крабса, вопрос: — А Вам не жалко денег? Краб так и замер, вытаращившись куда-то в сторону, слегка приоткрыв рот. За этот короткий промежуток времени он успел кое-что переосмыслить. Ему все ещё было немного жалко денег, всё-таки, так просто ему не избавиться от привычки, которая с ним пусть и не всю жизнь, но все равно достаточно продолжительное время, однако… Теперь он мог гасить эти мысли прекрасными воспоминаниями о том, какой же восторженной выглядела его подчинённая, едва получила от него букет и конфеты. Признаться, стоило ему это вспомнить, а потом и представить, как бы она была бы рада всем следующим неожиданным подарком, как он вмиг на несколько долгих минут забывал о том, какой он на самом деле жадный. Так что… Теперь, после нарциссов и конфет, которые он подарил Сквидтрис, Крабс был в недоумении с того, что она ещё не поняла, что он и дальше может на нее тратиться и ему будет очень приятно. Лишь бы она его не отвергла… — Почему ты спрашиваешь? — спросил он, тоже делая голос строгим, ставя клешни в боки, — я же купил тебе цветы и конфеты. Тентикалс вдруг улыбнулась, однако ее улыбка была немного странной. Не саркастичной или издевательской, как у нее это обычно и бывает, но и не милой, а какой-то… Больше походящей на усмешку. Судя по всему, она пока не воспринимала поступок начальника всерьез, считая, что это было его так называемой мимолётной слабостью. — Это просто немного неожиданно от Вас, мистер Крабс, не обижайтесь, — сообщила она, продолжаться усмехаться, не язвительно, а вполне по-доброму или даже немного шутливо, но тем не менее Юджину было все так же понятно, что она не воспринимает его поступок всерьез. Ракообразный умолк, не мог он так быстро соорудить ответ на это. Несмотря на любовь к кассирше, в этот момент он отчётливо ощутил словно бы лёгкий укол обиды на нее. Он понял, что должен сделать — доказать ей, что настроен серьезно. — Мне… М-мне не жалко денег и точка, — уведомил он, вновь делая твердый голос, пытаясь уверить скептично настроенную собеседницу в своей правоте, — не говори мне больше ничего об этом, мисс Сквидтрис, — возможно, лучшим вариантом было бы ещё что-то добавить в свою пользу, но он был так растерян и в очередной раз боялся того, что раскроет свои чувства раньше времени, что посчитал нужным просто закрыть эту тему, опять переведя ее на другую. «Мы хоть одну нормальную тему для разговора найдём или нет?!» — подумал Крабс, надеясь, что ничего не выдает его волнение, пока что не особо большое, но уверенное растущее с каждой неловкой репликой. Ну, разве что кроме нерешительности в голосе и бегающего туда-сюда взгляда. — Ну хорошо, — тихо отозвалась кассирша, по ней было понятно, что она всё ещё скептично настроена, и вместе с тем в недоумении, но не горит особым желанием обсуждать это и дальше. По крайней мере, не сейчас. Ей не хочется нагружать голову мыслями или размышлениями, не дающими ей покоя, когда она собиралась напротив расслабиться после накопившегося из-за расставания стресса. — Так ты согласна? — спросил Крабс, решив уж перейти к исходному обсуждению, из-за которого это все и началось. Насмешка Сквидтрис, слава Нептуну, слегка ослабла, а точнее говоря, приобрела чуть более приятный оттенок, почти превратившись в обычную улыбку. В этот момент она чисто по случайности отвела взгляд на противоположную сторону озера, разглядывая крошечных моллюсков, будто бы желая удостовериться в том, что они ещё там, как вдруг… Заприметила в паре десятков метров от тех лавок весьма знакомую фигуру — высокую и тощую, напоминающую ее. Внутри все сжалось, как тисками, а дыхание перехватило от машинального неописуемого отвращения и страха — само собой, Тентикалс поняла, кто это. Она вмиг забыла о каком-либо терзающем ее смущении и непонимании, теперь ее голова была наполнена сплошь навязчивыми мыслями — о том, что Сквиллоу в очередной раз морально ее уничтожит, если встретит тут. Испортит ей настроение, которое только-только улучшилось благодаря ее начальнику. Понимая, что не нужны ей больше публичные унижения и ей следует избегать их, а точнее — избегать этого существа, кальмар решилась наконец зайти в пекарню. Ведь пока они будут там, есть шанс того, что Сквиллоу решит уйти за это время. Крабс заметил, что Сквидтрис молчит и лишь куда-то таращится огромными глазами, и хотел было тоже туда посмотреть, но в этот момент она наконец прокашлялась и коротко произнесла: — Давайте, — и добавила, не сводя взгляда с силуэта маэстрессы, еле сдерживаясь, чтобы не сбежать отсюда на всех парах: — кхм… Давайте зайдём в пекарню. Юджин очень обрадовался согласию и счастливо улыбнулся, после чего взглядом показал кальмару следовать за ним. Он был немного напряжён ее недавним поведением, но, к счастью, понял, что после их разговора она не особо хотела бы делиться о том, что случилось или что она там увидела. Поэтому решил спросить у нее об этом как-нибудь потом. Коллеги покинули пределы озера, отчего пропала эта приятная влажность, направляясь в маленькую пекарню через небольшую дорогу. Оба старались не смотреть в ту сторону, где Сквидтрис разглядела Сквиллоу, кассирша — просто чтобы не видеть лишний раз ее силуэт, а Крабс — чтобы в целом не узнавать, кто там, и не нагружать себя когда не надо неприятными или тревожными мыслями. Кальмар отчаянно надеялась, что Сквиллоу не посмотрела в их сторону и не заметила их. Возможно, она вела себя очень глупо, совсем как стеснительная школьница-ботанка без друзей, которая боится попасться на глаза своим гламурным одноклассницам, ведь те привыкли ее травить, но ничего не могла с собой поделать. Ей слишком мерзко в компании этой стервы, она хочет отдохнуть от нее хотя бы сейчас, когда есть такая чудесная возможность избежать встречи с ней. Итак, преодолев наконец дорогу, они зашли в приятно выглядящую маленькую пекарню. Пропал свежий холодный воздух, заменившись теплом и манящим запахом выпечки на любой вкус. Прямо перед входом разместилась большая витрина, за которой и находился весь ассортимент, а рядом, как ни странно, стояла короткая очередь. Краб и кальмар подошли к концу очереди, сразу же начиная с интересом разглядывать содержимое витрин. Крабс, признаться, в самом деле был достаточно голодным, потому что поел сегодня мало — видимо, так сказывалось на нем волнение перед прогулкой. А вот Сквидтрис подошла ближе к витрине по большей части потому, что всё ещё была напряжена из-за внезапного появления Сквиллоу, так что, чем дальше от окон, тем ей было комфортнее. Понимая, что вполне себе возможно, что она просто накручивает, она кое-как заставила себя посмотреть на витрину, но, признаться, глядела туда без особого интереса. — Что ты хочешь? — спросил вдруг Юджин, заметив, что кассирша тоже, как и он, разглядывает выпечку, сам при этом что-нибудь выбирая себе. Что-нибудь выгодное — не слишком дорогое, но и не слишком маленькое по размеру (а не то он точно не наестся), чтобы ему не было потом жаль потраченных денег. Стараясь не думать о том, кого она видела в парке около минуты назад, Тентикалс смогла наконец тщательнее изучать витрину. Здесь и правда было все на абсолютно любой вкус — пирожки, пирожные, сэндвичи, круассаны и многое другое, в то время как у кассы продавался кофе и чай, а у самого входа стоял автомат с газированными напитками и водой. Сквидтрис быстро пробежалась по всему этому глазами, когда наконец нашла то, что хочет. — Можно круассан с вишней? — поинтересовалась она, деликатно тыкая в длинный круассан, из которого робко вытекал темно-красный джем, опустила взгляд на начальника и добавила: — пожалуйста. Крабс улыбнулся ей, молча показывая ей свое одобрение, специально не смотря на ценник, дабы не придаваться лишний раз негативным мыслям. Он рад потратиться ради Сквидтрис и не хочет думать ни о чем другом. — Окех, а себе я возьму булочку с корицей, — уведомил он, вновь смотря на стеклянную витрину, а точнее — на одну из больших пышных булочек. Сквидтрис лишь кивнула, боясь, что начальник услышит напряжение в ее голосе, если она скажет сейчас хоть слово. Ей хотелось бы остаться в пекарне подольше, дабы Сквиллоу за это время точно свалила, но, к сожалению, и без того маленькая очередь подошла к концу. Юджин был рад, а вот его подчинённая не особо, однако в окно все так же не смотрела. — Buona sera, signore e signora, что будете брать? — с сильным итальянским акцентом спросила продавщица — рыба-клоун с длинными светлыми волосами. — Здравствуйте, можно нам буханку хлеба, круассан с вишней и булочку с корицей, пожалуйста? — сразу же отозвался Крабс, доставая свой кошелёк, надеясь всё-таки в глубине души, что цена не будет прямо уж запредельной. По крайней мере, за хлеб. — Uno momento! — блондинка улыбнулась и перешла к витрине, упаковывая все вышеуказанное. Это заняло совсем немного, однако, как ни странно, даже за это незначительное время успело кое-что произойти. Головоногая незаметно для самой себя устало вздохнула, сама не зная почему. Она всё ещё пыталась наслаждаться прогулкой и тем, что ей купили круассан с вишней, которую она обожает, но всё-таки… Так не вовремя возникшее напряжение не позволяло. Чтобы хоть немного успокоиться, Сквидтрис наконец решила посмотреть в окно, дабы убедиться, что там никого нет, и успокоиться уж. Однако, по закону подлости, именно после того, как она устремила в окно свой взгляд, на улице возник все тот же знакомый силуэт. Кассиршу едва не передёрнуло от внезапности и накатившей по новой неприязни, но, кажется, Юджин этого не заметил. Замерев, она молча наблюдала за маэстрессой, всей душой надеясь, что ей не вздумается зайти сюда. «Пожалуйста, свали отсюда!» — коротко пронеслось у нее в мыслях, она уж пожалела, что именно сейчас глянула в окно. Сквиллоу стояла некоторое время на месте, не заглядывая в пекарню, но задумчиво оглядываясь по сторонам, будто бы кого-то искала. Кажется, понимая, кого именно, Сквидтрис наконец отвернулась, будто бы надеясь, что это ее в случае чего спрячет. Она правда жалела, что решила все же посмотреть в окно, теперь у нее ощущение, что эта стерва вот-вот зайдет в пекарню и в очередной раз публично ее унизит. Не понимая, что это на нее вдруг нашло, а точнее — в принципе не отдавая себе отчёт в том, что она делает, в один момент кассирша слегка прижалась к своему начальнику. А точнее — встала к нему чуть ближе, невольно положив щупальце ему на плечо, сама не зная зачем. Будто бы рассчитывала в случае чего на его защиту, будучи такой напряжённой, что даже о смущении почти и не думала. Но в любом случае, ей стало как-то спокойнее, едва она ощутила тепло его тела и приятный хвойный запах, исходящий прямиком от него. Кажется, это был его одеколон, и Сквидтрис соврала бы, если бы сказала, что ей не нравится — это был глубокий и яркий хвойный аромат с нотками смолы и, вроде как, гвоздики. Воспользовавшись сегодня этим одеколоном (немного, конечно, переборщив, но лишь самую малость), Юджин очень надеялся, что подчиненной понравится. Этот аромат почти полностью характеризует его — солидный и решительный, очень харизматичный мужчина, что отчётливо читается в хвойных и смоловых нотках, но не без чувств нежности и искренней любви, что даёт понять упоительный и сладкий, пусть и терпкий запах гвоздики. Крабс быстро ощутил, что Сквидтрис положила щупальце ему на плечо, но долгое время не мог это осознать и думал, что ему просто кажется. Пусть она к нему не прижималась, что было бы совсем неожиданно, но он все равно был смущен тому, как близко она к нему стоит, да ещё и трогает его. Тем не менее, он не мог не ощутить странную дрожь ее тела, из-за чего мысленно сделал для себя вывод, что, скорее всего, она из-за чего-то взволнована или напряжена. Так же мысленно умоляя, чтобы она не обиделась на него за это, он как можно аккуратнее взял ее щупальце в свою клешню, ощутив, как она вздрагивает от этого, и медленно отстранил от своего плеча. — Что… Что ты делаешь? — спросил он почти шепотом, стесняясь даже смотреть ей в глаза. Головоногая только осознала, что она сделала. Она только что почти прижималась к своему начальнику и клала щупальце на его плечо, будто бы он мужчина всей ее жизни, которому она максимально доверяет, и на чью защиту от своей недоброжелательницы она и рассчитывает. — Простите, мистер Крабс, я нечаянно, — тихо извинилась она, не зная, что ей ещё сказать в свое оправдание. Она теперь не могла перестать размышлять о том, что же на нее в этот момент нашло, неужто все из-за Сквиллоу? Кстати, о Сквиллоу. Временно лишившись того самого волнения и напряжения, связанного конкретно с ней, Сквидтрис вновь обернулась и посмотрела в окно. Фэнсинсонс там больше не было. «Слава Нептуну!» — с невиданным облегчением подумала Тентикалс, не сдержав не менее облегчённого вдоха. Однако теперь, как назло, стоило ей избавиться от одних негативных мыслей, как в ее голове сразу же засели другие — на этот раз, связанные с тем, что она только что учудила. Крабс тоже тихо выдохнул, но скорее не облегчённо, а будто бы пытаясь собраться с мыслями. На его плече осталась приятная прохлада с холодного щупальца его подчиненной, но несмотря на это, ему было немного жарко от смущения и странного волнения напополам с непониманием. Он опять хотел оттянуть ткань рубашки, но, само собой, и в этот раз столкнулся с курткой. Он не понимал, почему Сквидтрис это сделала? Он не хотел особо глубоко погружаться в размышления об этом, но всё-таки, волей-неволей его посетили интересные мысли: а может, Сквидтрис тоже что-то чувствует к нему? Но он почти сразу же отбросил такую мысль, ведь прекрасно помнил о том, что она совсем недавно рассталась с Нейтом, которого искренне любила и по которому, быть может, всё ещё скучает. Так что… — Больше так не делай, — так же тихо попросил краб, не зло, но с заметными строгими нотками. Конечно же, он отнюдь не против таких нежностей, но для начала он был бы рад разобраться, что кальмар сама к нему чувствует, чтобы понять, как он должен на это реагировать. Сквидтрис не ответила, надеясь, что Юджин поймет, что молчание знак согласия. Тот сразу же забеспокоился, не обидел ли он ее такими словами. Само собой, он сам бы с удовольствием обнял любимую женщину, он обнимал бы ее хоть вечность, но, к сожалению, сейчас ещё явно не время. Его кассирша такая угрюмая и вечно всем недовольная, что он до невыносимости просто боится лишний раз нарушить тем или иным образом ее личное пространство. «Надо бы потом извиниться перед ней за это, — решительно подумал он, невольно смотря на вновь появившуюся в поле зрения продавщицу, — а заодно, желательно, узнать, зачем вдруг она меня обняла». Рыба-клоун наконец принесла три пакетика с буханкой хлеба, круассаном и булочкой с корицей. Она молча пробила все это за кассой, и Юджин, увидев в терминале цену, моментально подал ей купюру, а взамен получил несколько монет. Он всё ещё был смущен, но, по крайней мере радовался тому, что сейчас он будет приятно проводить время со своей любимой женщиной. — Приятного аппетита, — вновь улыбнулась продавщица, заодно посматривая краем глаза на явно обеспокоенную кассиршу, не совсем понимая, пара эти двое или нет. — Грасияс! Ой, ар-ар, я имел в виду грази! — на ломаном итальянском, шутки ради поблагодарил Крабс, надеясь, что правильно все произнес, забирая все три пакета с выпечкой, подавая один из них Сквидтрис, — до свидания! Кстати, с восьмым марта Вас, мадам. Итальянка вздрогнула и замерла, ее улыбка вдруг пропала, будто бы она не ожидала таких поздравлений или слышала их впервые. Но тем не менее спустя мгновение она вновь вежливо улыбнулась. — Grazie, — уже куда более правильно произнесла она, после чего вдруг устремила взгляд на притихшую Сквидтрис и добавила: — и Вас с восьмым марта, signora. Arrivederci. — Спасибо… — тихо отозвалась Тентикалс, уже направляясь вместе со своим начальником к выходу, даже не обернувшись. Выйдя из пекарни, вновь вдохнув свежий прохладный воздух, от которого успели отвыкнуть, коллеги направились обратно к озеру. Сквидтрис огляделась невольно по сторонам и, к счастью, не обнаружила никаких Сквиллоу — видимо, она покинула парк, ну, по крайней мере, хочется на это надеяться. В тишине, нарушаемой лишь звуками липких скользких присосок на щупальцах Сквидтрис, пока она ходила, и смешным звонким постукиванием маленьких ножек мистера Крабса, они добрались наконец до того места, где у озера порхали моллюски. Тут все так же никого не было, что было странно, учитывая то, что сегодня выходной. Видимо, мало кто в последнее время любит этим заниматься. Юджин жестом указал даме, чтобы она первая села на лавку, и, когда она согласно уселась, присел рядом и начал развязывать пакет с буханкой хлеба. Тентикалс молча наблюдала, как он старательно, аж прищурив глаза и высунув кончик языка, пытается развязать крепко завязанный пакет, а потом, явно устав от этих бесполезных попыток, теряя спокойное выражение лица и приобретая немного раздраженное, просто берет и рвет его. — Инфузория! — выругался Крабс, доставая наконец буханку хлеба, стиснув от недовольства зубы, — зачем надо было так крепко завязывать, что даже я развязать не могу?! Остаётся рвать, портить пакет, который потом можно было бы продать! Ар-р-ргх! Кальмар посчитала верным решением промолчать, ибо побаивалась, что краб уловит в ее голосе смешливые нотки — ей было немного смешно с такого поведения: как он сначала пытается казаться спокойным и непринуждённым, а по итогу бесится из-за такого пустяка, как целлофанновый пакет. — С чего это Вы вдруг решили покормить моллюсков хлебом? — поинтересовалась она, не понимая, почему не задалась этим вопросом ранее. Ракообразный вмиг успокоился, посмотрел на неё, смешно хлопая глазами. Головоногая, признаться, не поняла что это за реакция такая от слова совсем. Он опять из-за чего-то смущён, в недоумении или волнуется? Или что? — Ну… Потому что смотри, какие они забавные, — аккуратно отозвался Крабс, надеясь, что после его слов и действий Сквидтрис не перестанет воспринимать его всерьёз. Убедившись, что она внимательно и несколько скептично на него смотрит, он отломил немного от буханки, и в этот же момент порхающие у берега моллюски, как по команде, подлетели к ним, явно ожидая, когда их покормят. — Сейчас смотри, — сосредоточенно произнес Юджин, ещё раз убедился в том, что кассирша наблюдает за его действиями, раскрошил кусочек хлеба в своей клешне и кинул наконец моллюскам, но, к удивлению Сквидтрис… Не на асфальт, а в воздух. В этот же миг моллюски налетели на несчастные крошки со всех сторон — снизу, сверху и сбоку — моментально заглатывая их со смешным многочисленным щёлканьем, характерным им. И все бы ничего, но… Заглотив крошки, они машинально продолжали свой полет вперёд, отчего несколько устриц врезались друг в друга прямо в воздухе и упали на асфальт со звонким трескучим звуком. А после резко взмыли вверх и улетели обратно к берегу, как ни в чем не бывало, будто бы испугавшись. Понаблюдав за этим с каким-то нездорово любопытным и весёлым блеском в глазах, Крабс вдруг сдавленно фыркнул и громко расхохотался, согнувшись пополам, схватившись за живот и чуть не упав с лавки. Сквидтрис испуганно взвизгнула и отскочила от него, кое-как сдержав гневное ругательство, раздражаясь такому ребячеству. Как будто бы ничего смешнее в жизни нет, чем то как падают эти дурацкие устрицы! — АААААР-АР-АР-АР-АР!!! — продолжал ржать Крабс, которому было так смешно, что он даже временно забыл о своей джентльменской вежливости, и легонько толкнул кассиршу в бок, а оставшиеся тут моллюски отлетели от него на безопасное расстояние, — НУ ТЫ ПОСМОТРИ НА НИХ, НУ ПОСМОТРИ!!! Тентикалс подождала, пока он успокоится и вытрет слезы, продолжая лишь тихо хихикать, раздражённо вздохнула и наконец заговорила: — Мистер Крабс, Вы как ребенок, — она скрестила щупальца на груди, отворачивая голову в сторону. Хотя, надо сказать, сама с трудом сдерживала улыбку, но не с поведения моллюсков, а с забавного смеха начальника. Она и не заметила, как уголки ее губ ползут вверх. Юджину было так весело, что он даже не замечал раздражения в ее голосе, или, точнее сказать, замечал, но вместо того, чтобы почувствовать стыд или обидеться, развеселился лишь больше с такой реакции и таких слов. — Да брось, это же смешно! — возразил он, судя по всему, по его нервной улыбке и учащенному дыханию, опять с трудом держась, чтобы не сорваться на хохот, и протянул буханку хлеба подчиненной, — попробуй сама. Сквидтрис глянула на краба, широко раскрыв глаза, поджав губы и подняв бровь, будто бы спрашивая взглядом: «Я что, дура что ли?!» Однако он так настойчиво протягивал ей буханку, дабы она разделила с ним все веселье, что она поняла, что у нее нет выбора, безысходно вздохнула, закатывая глаза, и наконец приняла хлеб. Она и не замечала за собой того, что действительно не прочь это сделать, но ради одного — ещё раз послушать его смех. Сама того не понимая, она была бы ужасно этому рада. Она неловко отломила немного от хлеба, только хотел начать крошить, как моллюски, позабыв о былом страхе и обиде друг на друга подлетели обратно к коллегам, в таких огромных количествах, что она едва удержалась от нервного вскрика. Крабс опять коротко посмеялся и глазами указал на ломтик хлеба в щупальцах Сквидтрис, намекая на то, что она должна просто делать то, что и собиралась изначально. Кассирша вдохнула и выдохнула, с напряжённым раздражением таращась уже на голодных моллюсков, раскрошила наконец хлеб и тоже подкинула в воздух — не слишком высоко, но и не слишком низко. Моментально устрицы накинулись на хлеб, вновь ловя крошки с разных сторон. Пара моллюсков не смогли поделить между собой одну из крошек и устроили прямо в воздухе великую битву, тараня друг друга и кусая, в результате чего в них опять врезались другие. Но это их не смущало и они продолжали драться, добившись в конце концов того, что просто упустили крошку из виду, она упала на асфальт и ее мигом съели другие. Крабс прикрыл клешнями рот и опять громко расхохотался, хотя только-только успокоился. — Не могу, не могу, мне смешно с них! — выпалил он, дёргая от смеха ножками, лишь в самой глубине души надеясь, что не ведёт себя глупо. Ему и в правду было невыносимо смешно с такого зрелища, а особенно — с того, как дрались эти два моллюска. Он не ожидал этого, а от того и не смог удержаться от смеха. Сквидтрис не сдержала совсем лёгкой, почти незаметной улыбки, наслаждаясь чертовски заразительным смехом мистера Крабса, кажись, осознав, что он смешит ее больше, чем все остальное. Кое-как удержавшись от глупого хихиканья, она вновь перевела взгляд на моллюсков. Она наблюдала за всем происходящим молча. Покончив с дракой, очевидно, заключив наконец между собой перемирие, устрицы обнаружили, что потеряли нужную крошку, немного повисели в воздухе, ничего не делая, и… Опять начали драться. Осознав, что на сей раз они дерутся из-за того, что в пылу ссоры потеряли крошку, совсем забыв о десятках остальных крошек, что, согласитесь, было ужасно глупо, кальмар опять же не заметила за собой, как начала посмеиваться. Она наконец искренне нашла это смешным, правда по большей части так оно было из-за смеха Юджина, который просто заразил ее веселым настроением. Она будто бы и не замечала раньше, как же забавно и заразительно он смеётся, это его «ар-ар-ар» просто бесподобно. Да плюс, сейчас у неё было вполне себе неплохое настроение, она даже о волнении позабыла и просто наслаждалась происходящим. — Гхе-гхе-гхе… Ха-ха-х… и правда весело, — тихо произнесла Тентикалс, с любопытством посматривая то на смеющегося начальника, то на моллюсков, — а можно ещё раз? — поинтересовалась она, указывая взглядом на буханку хлеба — ей было интересно, выйдет ли эта драка во что-то новое. — Конечно, не спрашивай даже, — Крабс опять чудом успокоился, хотя понимал прекрасно, что ненадолго, и развалился за лавкой с усталым вдохом, мило улыбаясь подчиненной. Кальмар сама радостно улыбнулась в ответ, после чего отломила ещё ломтик, быстро раскрошила его привычным движением и кинула крошки в воздух. Летающие фиолетовые существа опять налетели на хлеб, включая и тех, что подрались между собой. В этот раз обошлось без драк, но обоим коллегам все равно было очень весело наблюдать за всем происходящим — за тем, как устрицы продолжали сталкиваться друг с другом и падать на асфальт, уверенно вновь взмывать в воздух, ловить новые крошки и вновь сталкиваться и падать, и так без остановки. Юджин и до этого смеялся, почти не сдерживаясь, а теперь не только не стеснялся смеяться, но и не чувствовал никакой неловкости, ведь понял, что Сквидтрис тоже получает с этого удовольствие. Он подключился к процессу, тоже отламывая ломтики хлеба и прикармливая моллюсков, хохотал и наслаждался весёлым хихиканьем головоногой, отчаянно надеясь в глубине души, что эти чудные мгновения продлятся подольше. Так продолжалось невесть его сколько, до одного момента: Сквидтрис и Крабс одновременно и не глядя потянулись к пакету с хлебом и так же одновременно ощутили, что там больше ничего не осталось, даже крошек. Они так вошли в азарт, что не только потеряли ход времени, но и не заметили, как скормили моллюскам абсолютно весь хлеб. Они замерли, после чего, поняв, что в пакете больше ничего нет, подняли друг на друга глаза и лишь коротко моргнули, будто бы молча убеждаясь, действительно ли это так? Опять же не глядя убирая свое щупальце обратно, Сквидтрис вдруг столкнулась с чем-то огромным и твердым, а Крабс в свою очередь… Столкнулся с чем-то холодным, мягким и скользким. Они вздрогнули и опять замерли, слегка тараща глаза, едва осознав, что нечаянно коснулись руками. Ну, точнее, клешней и щупальцем. Юджин стал весь розовый, а Тентикалс — бордовая, и они отдернули щупальце и клешню к себе, изо всех сил стараясь не думать о том, что сейчас произошло. Поняв, что эти двое больше не собираются им ничего давать, устрицы дружно полетели на противоположный берег. Крабс неловко почесал шею, всё ещё чувствуя приятный холодок на своей клешне, кажется, не зная, что ему и думать. Ему было очень приятно, об этом даже и говорить не стоит. Не только с самого касания, лёгкого и мимолётного, но такого приятного, но и с самого осознания того, что они так погрузились в свое занятие, им было так весело, что они нечаянно прикоснулись друг к другу. Однако… Он также был невыносимо смущен произошедшим, он даже не нашёл на это слов и мыслей. Молчание продлилось совсем недолго, хотя по ощущениям — вечность. Ни первый, ни вторая не знали, что сказать по этому поводу, даже элементарно извиниться у них, судя по всему, не хватало сил — им казалось, что они не должны лишний раз обсуждать это, вместо этого лучшим вариантом будет просто промолчать и вскоре забыть об этом. К счастью, ракообразный быстро кое-что вспомнил, то, что поможет наконец начать разговор, как ни в чем не бывало. — А ты чего свой круассан не ешь? — спросил он, глазами показывая на пакет на коленях кассирши, действительно удивляясь тому, как они умудрились забыть даже об этом. Особенно он, будучи таким голодным. Сквидтрис помедлила секунду, будто бы даже не сразу поняв, о чем идёт речь, после чего тоже машинально уставилась на пакет с круассаном. Пару мгновений она сидела, словно бы о чем-то размышляя, после чего… Тем же любопытным взглядом посмотрела на пакетик с булочкой с корицей, который держал уже Крабс на своих крохотных коленках. Он тоже перевел туда взгляд, кажется, вмиг поняв, о чем она думает. — А Вы свою булочку? — спросила Тентикалс, приподнимая бровь, смотря уже в глаза своему начальнику, ожидая ответа. Хотя, признаться, она прекрасно понимала, почему так, просто решила перевести стрелки на него в качестве некой защитной реакции. Юджин вновь уставился на пакет максимально глупыми глазами, опять же не зная, что ему сказать. Правда теперь, как ни странно, смущения он почти не ощущал — только какое-то непонятное, но очень приятное, по-детски веселое чувство. Иными словами, будто бы ему стало просто смешно с их забывчивости. — Я… Забыл про неё, — честно сообщил он, не видя никакого смысла лгать. На его лицо сама собой полезла милая глупая улыбка, и он с непринуждённым видом спрятал пакет в карман куртки, будто бы и не было никакой булочки с корицей. — Я, признаться, тоже, — отозвалась кальмар, отводя взгляд в сторону, щуря глаза, правда не зная зачем, после чего тоже спрятала свой круассан в карман пальто и посмотрела обратно на начальника. Они опять таращились друг на друга глупыми непонятливыми глазами, не имея понятия, что сказать или как реагировать. Сквидтрис тоже невольно улыбнулась, не понимая пока, что смешит ее больше — их забывчивость, или в принципе вся глупость ситуации. Они до сих пор не знают, что на них тогда нашло, но спустя каких-то двадцать секунд этого молчания Крабс вновь начал хихикать, а Сквидтрис и вслед за ним. Он закрыл глаза клешнями, а она неловко опустила взгляд себе под ноги, и оба понимали, что вот теперь слова точно лишние. Все, что им надо — это просто просмеяться и успокоиться. Юджин сидел и смеялся, ему было так неловко со всего этого, но так приятно. Он был настолько счастлив, что лишь больше захотел признаться наконец кассирше в чувствах, однако то нещадное волнение будто бы вернулось к нему вновь. Ему все ещё казалось, что время просто-напросто не достаточно подходящее, конечно, им сейчас явно хорошо друг с другом, но все же он не должен торопиться. Головоногая отвела в смущении взгляд, радуясь, что эта прогулка и в правду поднимает ей настроение. Чего уж и говорить, с Нейтом она так не веселилась, и она ничуть не жалела, что согласилась погулять с начальником. Она невольно осматривала окрестности — ту пекарню вдалеке, детскую площадку с аттракционами и забывших про них моллюсков, порхающих у озера. Она хотела уже посмотреть обратно на начальника, чтобы успокоить его (что и ей самой, надо сказать, было необходимо), но тут… Опять заметила на противоположном берегу этот знакомый до боли силуэт. «Да что нужно тут этой стерве?!» — с отчаянием подумала кальмар, надеясь, что Сквиллоу не следит за ней, чтобы так сказать поймать и издеваться. Сквидтрис поняла, что им желательно вновь куда-нибудь ненадолго уйти, подождать, пока Сквиллоу скроется наконец с ее глаз. Прогулка была бы идеальной, если бы не неожиданное присутствие тут этой стервы, которое здорово ее напрягало. — Мистер Крабс, а, эм… — начала она, быстро отводя взгляд, думая, что сказать дальше — слов от волнения не находилось, в горле словно встал комок. — Да-да-с? — спросил Юджин, в этот раз, к сожалению или к счастью, не заметивший волнения и напряжения в голосе возлюбленной. Очевидно, все благодаря тому, как они смеялись и веселились минуту назад. — Мне очень неловко предлагать и просить, н-но, э-э-э… Давайте перейдем в другое место? — с ходу заговорила кассирша, на самом деле, вообще не зная, куда им ещё пойти — главное, чтобы покинуть это место хотя бы на некоторое время. Ещё раз нехотя оглянувшись, глянув назад, она заприметила в нескольких метрах какое-то уличное кафе с милыми белыми круглыми столиками, — вон туда например, там если что тоже сесть можно. Крабс тоже туда посмотрел, сощурив глаза в некой задумчивости. Не то чтобы он был против, просто… Кажется, он все же уловил в голосе и интонации подчиненной, да и в ее поведении, будто бы она куда-то торопится, странное волнение или даже беспокойство. — А чего так? — аккуратно поинтересовался он, подумав мимолётом, что лучшим вариантом, возможно, будет спросить напрямую. Ну, точнее, хотя бы лёгким намеком. — Ну… Кальмар не знала, что ей ответить, ей совершенно не хотелось нарушать такую веселую и в некотором роде даже милую атмосферу разговорами о Сквиллоу Фэнсинсонс. Она уж лучше соорудит какой-нибудь лживый ответ, чем скажет правду, только вот какой именно? — Ты замёрзла? — уже сам немного обеспокоенно спросил краб, раскрывая глаза чуть шире, заметив лёгкое подрагивание конечностей Сквидтрис. Он хотел было положить клешню на ее щупальце, но передумал, решив, что пока достаточно случайных тактильных контактов, пока он не лопнул от смущения. Головоногая же была рада тому, что благодаря его словам она, кажется, придумала наконец отговорку. — Разве что совсем немного, но не сильно, — сообщила она, пытаясь сделать свой голос как можно более непринуждённым, обняв при этом себя щупальцами, дабы создалось ощущение, что ей действительно холодно, и даже начала слегка дрожать, теперь уже специально, и добавила: — да, хочется просто немного походить, щупальца размять. Ракообразный явно был почему-то растерян, словно бы просто не ожидал того, что она так быстро захочет уйти отсюда, но всё-таки не мог ей ни в чем сегодня отказать. Он вновь глянул на то кафе, будто бы о чем-то раздумывая. — Хорошо, пойдем, — произнёс он спокойно, вставая с лавки, наблюдая, как подчинённая встаёт следом, — но если тебе холодно… Хочешь тогда куплю тебе вина? Там рядом как раз алкомаркет, — он показал в сторону кафе, и только сейчас кассирша заметила буквально в двух шагах алкомаркет «Красно-Белое море». Сквидтрис тоже туда посмотрела, но замерла через пару секунд, даже забыв временно о Сквиллоу, едва услышала это весьма неожиданное предложение. — Что? — коротко спросила она, не зная, что ещё сказать, опуская на начальника взгляд, будто думая, что ослышалась. Крабс моментально понял, почему у Сквидтрис такая реакция на это, да и трудно было не понять — за такой короткий промежуток времени она явно ещё не успела привыкнуть к его внезапной щедрости. Теперь это он не знал, что ответить, но, к счастью, достаточно быстро соорудил ответ. — Ну… Н-ну… Насколько я знаю, алкоголь вроде бы согревает, нет разве? — спросил он сначала нерешительно, но в конце чуть более уверенно и даже с некоей заботой в голосе, как ни в чем не бывало. Будто бы его не смутила такая реакция. А Тентикалс тем временем, признаться, уже не особо хотелось над этим размышлять, ибо она вновь придалась небольшому волнению или даже панике из-за своей неприятельницы, которая не желала уходить. Она была согласна идти куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. — Да, Вы правы, — пробормотала она, кое-как отводя взгляд от маэстрессы, отчётливо чувствуя, как сердце словно бы пропускает пару ударов, а потом незамедлительно падает в горло, непонятно почему сделав это только сейчас, — ладно, давайте, спасибо, — согласилась наконец она, понимая, что медлить нежелательно. Юджин улыбнулся и направился в необходимую сторону, а Сквидтрис пошла за ним следом, отчаянно пытаясь не сорваться случайно на бег. Несомненно, ей нравилось, как они проводят время, но тем не менее ей хотелось, чтобы эта прогулка уже просто поскорее кончилась — до такой степени ее напрягало присутствие тут этой стервы, что она почти и не могла думать ни о чем другом. Они обошли небольшую дорогу и то кафе и зашли наконец в магазин. Здесь продается алкоголь на самый разный вкус и цвет, а также одноразовые стаканчики и закуски. Как ни странно, и здесь было достаточно пусто, как и в парке, а точнее говоря — в этот момент коллеги были единственными тут покупателями. Крабс лишь немного глупо оглядывал все это, естественно, не особо разбираясь. До некоторых полок он даже дотянуться не мог, в отличие от высокой Сквидтрис, правда та оглядывала весь ассортимент с чуть более лёгким любопытством. Она точно все же не была против вина, однако мыслями явно пребывала где-то в другом месте… Юджин заметил ее взгляд, решил, что она думает, что бы ей хотелось, и отошёл чуть в сторону, дабы ничего ей не загораживать своим широченным телом. — Просто укажи на то, что хочешь, — спокойно произнес он, ставя клешни в боки, пробуя изобразить непринужденный взгляд, хотя наблюдал за ней с интересом. Он немного жалел, что она не может указать на него. Кальмар чудом отошла от неприятных мыслей, сумев хоть немного сосредоточиться на том, что происходит сейчас. Ей предложили выбрать вино, так что она должна хорошенько над этим подумать. Она уже поняла, что ее начальник сегодня достаточно щедрый, так что не думала, что должна стесняться, однако выбирать что-то запредельно дорогое и шокировать его она тоже не собиралась. Она подошла к стеллажу с алкоголем и начала выбирать. Выбор был очень огромный, хотя Тентикалс, признаться, любит по большей части только красное полу-сладкое. Ну и мартини, но раз уж ей предложили вина, то она и выберет вино из принципов. Она дотянулась до бутылки, стоящей в самом верху. Прочитала надпись на ней — как раз красное и полу-сладкое, вот это ей повезло. Она была не особо настроена смотреть другие бутылки и выбирать из них что-то полчаса, она просто хотела вина, так что решила показать своему спутнику эту бутылку. — Давайте вот это? — спросила головоногая, демонстрируя ему бутылку, наблюдая, как его глаза сами к ней опускаются, начиная читать, — или какое Вы хотите? — вдруг решила поинтересоваться она из вежливости, не понимая, почему додумалась спросить это только сейчас. Раз уж Юджин сам предложил вина, вполне вероятен шанс того, что он тоже его хочет, а, быть может, уже и успел что-то тут присмотреть. Крабс глянул уже на свою подчинённую, не ожидая такого вопроса. Конечно, ему было приятно с того, что она спросила у него об этом, но он правда не ожидал от нее такой внезапной вежливости, и немного смутился. Кажется, сегодняшним днем это дурацкое смущение успело стать его постоянным спутником. — Ну, я не особо разбираюсь в вине, я больше любитель чего-нибудь покрепче, — заговорил он с улыбкой, глазами показывая в сторону стеллажа напротив, где, что сразу было заметно, продается куда более крепкий алкоголь по типу коньяка, — но я доверюсь твоему выбору, — добавил он, ведь это было правдой — какое вино она выберет, то он ей и купит. Даже если оно будет дорогое. Ну, наверное… Сквидтрис тоже легко улыбнулась, радуясь тому, что они будут пить все же то вино, которое она выбрала. Коньяк она, признаться, не особо любит, у нее нет к нему прямо сильной ненависти, но все же такие горькие алкогольные напитки отнюдь не в ее вкусе. Ей больше нравится напротив что-то лёгкое, как раз вроде вина. — Спасибо, — негромко поблагодарила она, передавая начальнику в клешни бутылку с вином. Тот отвёл взгляд и прикусил губу изнутри, чтобы его улыбка не стала случайно лишь шире. Как же ему неописуемо приятно в компании головоногой, особенно сейчас, в такой спокойной и даже немного романтичной обстановке, он готов гулять с ней хоть до самой ночи. Если она, конечно, не устанет. Юджин последний раз посмотрел на бутылку и хотел было подойти к кассе, но, едва обернулся, с превеликим удивлением обнаружил, что никакой кассы нет и в помине. На том месте, где она, по его мнению, стояла, располагается лишь ещё один стеллаж. — А где касса? — с абсолютно естественным в такой ситуации удивлением в голосе спросил Крабс, то ли сам у себя, то ли у Сквидтрис, почесывая макушку, будто для лучшей работы головы. К такому его жизнь явно не готовила. Однако Сквидтрис, судя по выражению ее лица, недоуменному и даже чуть раздраженному, не поняла такой реакции. Она взяла краба за плечи и молча развернула на 180 градусов, и прямо у себя перед носом тот увидел какие-то аппараты. — Да вот же, тут кассы самообслуживания, мистер Крабс, — пояснил над ухом ее немного недовольный голос, пока он разглядывал эти самые кассы самообслуживания с немного непонятливым выражением лица, будто бы никогда такого не видел. Юджин приставил клешню к подбородку, уже с более задумчивым выражением лица смотря на аппараты. Он подошёл ближе, рассматривая их, как восьмое чудо света, надеясь, что разберётся, как ими пользоваться и не покажется глупым любимой женщине. — Самообслуживания, значит… — пробормотал он, оставляя свой взгляд таким же задумчивым и непонятливым, и тут ему в голову пришла довольная веселая, по его мнению, шутка: — а что нам мешает тогда не платить за вино это твое и просто по-быстрому убежать отсюда, а? — абсолютно непринужденно спросил он, поворачивая голову к подчиненной, натыкаясь на теперь уже ее удивленный взгляд. — Что?! — взвизгнула кальмар, чья шапка чуть не свалилась с головы от такого неожиданного заявления, — я не буду хлебать краденое вино! — едва не яростно возразила она, скрещивая щупальца на груди, даже немного поражаясь таким словам. Пусть и немного ожидаемым. К своему же удивлению, вместо того чтобы раздражиться или расстроиться с таких слов, Крабс опять, как и в парке, громко и смешно фыркнул и захохотал. Ему было смешно с такой реакции Сквидтрис, будто бы он предложил ей ограбить банк. Кстати, звучит интересно, он возьмёт это себе на заметку. — Ар-ар-ар-ар, да я пошутил! — выкрикнул он, на удивление аккуратным движением ставя на кассу бутылку и два одноразовых стаканчика. Кажется, для Тентикалс это было сенсационной новостью. Раздражение с ее лица отступило, но небольшое недовольство все равно оставалось — на этот раз, кажется, из-за того, что над ней так глупо подшутили. — Я сомневалась, что это шутка, — холодно сообщила она, отводя взгляд, надувая губы, как ребенок. Ракообразный улыбнулся и мягко похлопал ее по плечу, надеясь, что слишком сильно обижаться на него за это она не будет. — Ты думала, я не куплю тебе вина? — так же мягко спросил он. — Именно так, — так же холодно подтвердила Сквидтрис, продолжая держать щупальца скрещенными на груди, раздражаясь из-за такой дурацкой шутки. Юджин вновь похлопал ее по плечу, пусть ему все ещё было немного смешно с такой яркой реакции, но все-таки он понял, что лучшим вариантом будет объясниться, дабы она поняла, что злиться на самом деле нечему. — Брось, Триси, ты же знаешь — мне гораздо легче просто купить вина, чем заплатить потом штраф за его кражу! — сообщил он, надеясь, что таким ответом смог хоть немного ее успокоить. Кажется, кассирша и в правду немного успокоилась, однако то машинальное недовольство никуда не делось. Она поняла, что в такой шутке нет ничего страшного, и что по сути она обиделась из-за ерунды, но, не желая этого показывать, лишь уже притворно недовольно вздохнула. Она слегка даже улыбнулась, показывая, что почти и не злится больше, но и признавать свое поражение не желала. Оставшись наконец довольным такой реакцией, Крабс развернулся к кассовому аппарату и начал разбираться, что тут да как. Сквидтрис просто стояла сзади него, ожидая, пока он за все оплатит, и рефлекторно вспомнила, как около получаса назад почти так же оно было и в пекарне. Вспомнив про пекарню, она невольно вспомнила и про тот случай со Сквиллоу. Вновь ее даже немного передёрнуло от волнения, и она с огромным трудом удержалась от того, чтобы и сейчас не посмотреть в окно, убедиться, нет ли там ее неприятельницы хотя бы на этот раз. С одной стороны — Тентикалс хотела просто посмотреть в окно, чтобы увидеть, что там никого нет, и успокоиться, но с другой — ее уже достала ее вечная паранойя, связанная с этой стервой. Она понимала, что чтобы не думать о ней, ей надо начать брать себя в щупальца и хотя бы попытаться не бояться ее, не думать о том, что она в любой момент может возникнуть как из пустоты и начать ее оскорблять в очередной раз. Желая отвлечься от противных мыслей, кальмар обошла начальника с другой стороны, чтобы видеть, как он возится с кассой, явно не до конца разобравшись с ней. — Подождите, Вы успели ещё и стаканчики взять? — вдруг спросила она, будто бы только сейчас замечая два небольших, но и не слишком узких стаканчика на кассовом аппарате. — Да, когда ты выбирала вино, — объяснил краб с неширокой хитрой улыбкой, почти заканчивая возиться за этой непонятной кассой, — а что такого? Они недорогие. Или ты расхотела вино? — вдруг добавил он уже с небольшим удивлением, поворачивая к ней голову. Тентикалс ничего не расхотела, она просто была в небольшой растерянности из-за того, что не заметила стаканчики до этого. Однако… Теперь, когда ее начальник об этом спросил, она вдруг невольно задумалась кое-о-чем другом. — Да нет, просто нас не выгонят за то, что мы будем пить прямо в парке? — аккуратно спросила она, наблюдая, как он, все оплатив, отряхнув клешни с видом профессионала, забирает бутылку и стаканы обратно, — там было написано, что пить на территории парка запрещено. — Я знаю, я видел табличку, — подтвердил спокойно Крабс, понимая, к чему Сквидтрис клонит. Точнее, был уверен, что понимает, но у него уже родилась в голове кое-какая идея по этому поводу, — не против тогда пойти в то кафе по соседству, куда ты как раз и предлагала пойти? Там есть где посидеть, и вообще, думаю, там уютно. Там заодно и съедим наши круассаны с булками! — сообщил он уже весело, едва вспомнил, что они и в правду даже не начали ничего есть спустя целых полчаса после покупки. — Ну хорошо, — головоногая легонько улыбнулась, стараясь не думать о волнении, что у нее выходило как-то средне, и вместе они наконец покинули алкомаркет. Было всё ещё достаточно пасмурно, однако со стороны запада, из-под пышных облаков, не ярко, но почти полностью выглядывало солнце. Небо в этом месте было приятного пастельно-желтого цвета, будто кусочек масла растворялся в горячем молоке. Коллеги перешли на противолежащую от алкомаркета сторону, где и располагалось то кафе. Они заняли первый попавшийся столик, что был самый дальний от входа в кафе. Юджин отодвинул даме стул, мило ей улыбаясь, надеясь, что она не будет против такого проявления вежливости. Сквидтрис, не особо ожидая такого, крайне неловко улыбнулась в ответ, опуская взгляд вниз, послушно присаживаясь за стол. — Спасибо… — тихо произнесла она, чувствуя, как ее щеки словно бы горят невидимым пламенем, пока ее очень аккуратно пододвигали обратно к столу. Ликуя в глубине души, что Сквидтрис явно понравилось такое обращение с собой, Крабс улыбнулся чуть шире, еле удержался, чтобы не поцеловать ее в затылок, и присел напротив. Он крутил в клешнях бутылку и стаканчики, не решаясь пока предложить пить. Он оглянулся по сторонам и обнаружил, что на сей раз они тут не одни. Через пару столиков от них сидела пожилая речная щука в очках, с умным видом читающая книгу и пьющая кофе из стаканчика. А у самого входа разместилась пара совсем молодых рыб-игл, держащихся за плавники — видимо, влюбленные. — Сегодня как-то немноголюдно… — немного нерешительно начал краб, решив как-то начать наконец разговор. Пусть даже такой простой и непринуждённый, не связанный никак с тем, о чем он действительно должен поговорить с кальмаром. Может, это поможет ему подойти постепенно к этой волнующей его теме?.. — Есть такое… — так же слегка нерешительно отозвалась Тентикалс, тоже машинально оглядываясь, будто бы убеждаясь в его словах. Крабсу, однако, показалось, что Сквидтрис смотрит на само кафе, и подумал, что, быть может, Нейт и не водил свою женщину толком никуда. Хотя, он бы и не удивился, если бы оно так и оказалось. — Ты, может, хочешь что-нибудь ещё? — мягко спросил он, поймав ее взгляд, глазами указав на вход в кафе. Ему было правда не жалко купить ей что-нибудь ещё, он достаточно разошелся и думал теперь только о том, как же будет счастлива его кассирша. Подзабыл про свою жадность, иными словами, не навсегда, но явно на весьма продолжительное время, — мне не трудно, правда. Сквидтрис кинула ему секундный удивленный взгляд — видимо, вновь была удивлена его словам, или в принципе тому, что он это спросил. Понятно одно — она не ожидала от него такого вопроса. — Да нет, спасибо, — отозвалась она, отводя взгляд в сторону, но на сей раз не от смущения, а чтобы показать, что действительно ничего пока больше не хочет. И это была правда. — Ну как знаешь, — пожал плечами ракообразный, ставя бутылку со стаканчиками на стол, разминая зачем-то клешни. Кассирша услышала его, но молчала, задумчиво посматривая по сторонам, будто бы о чем-то размышляя. По крайней мере, выглядело это так, будто бы она о чем-то размышляет, хотя, надо сказать, шаря глазами туда-сюда, она неосознанно для самой себя пыталась увидеть Сквиллоу. Точнее — напротив, убедиться, что ее тут нет. Однако, спустя совсем немного времени, буквально около пары секунд, у нее вдруг возникло отчётливое ощущение, что они с начальником кое-о-чем забыли. — А штопор у Вас есть? — спросила она, вновь смотря на своего «кавалера», недоумевая в глубине души с того, что она не догадалась спросить его об этом раньше, когда они только собирались купить вино. Это заставило ее забыть о волнении. Однако Юджин, судя по его взгляду, не смутился такому вопросу. Более того, его взгляд помимо спокойствия вдруг приобрел некую тихую радость, чему свидетельствовал блеск в его глазах и лёгкая довольная улыбка. Как будто бы он не только обрадовался такому вопросу, но и более чем ожидал его. — А он нам не понадобится, — важно сообщил он, любуясь личиком подчиненной, в этот момент ставшим лишь больше удивлённым. — А… — только и успела произнести недоуменная кассирша, прежде чем кое-что произошло. Крабс поднес бутылку к лицу и… вставил в пробку свой штопороподобный нос. Не говоря ни слова, с абсолютно серьезным и будто бы даже задумчивым лицом он начал хаотично вращать им в разные стороны, покуда пробка не начала вылезать из горлышка бутылки. Головоногая смотрела на это в таком шоке и недоумении, что даже забывала моргать. Пробка вылетела с громким чпокающим звуком, смешно повиснув на носу краба, что явно был очень доволен собой. Он пока не собирался разливать наконец вино по стаканам, а просто продолжал любоваться реакцией возлюбленной. — Серьезно, мистер Крабс?! — едва ли не в шоке воскликнула Сквидтрис, чья шапка аж умудрилась покоситься от удивления. Она поправила ее и продолжала смотреть на начальника полными недоумения глазами, невольно подняв при этом бровь. — Серьёзно! — с искрометной гордостью в голосе отозвался Крабс, снимая пробку с носа и кладя ее на стол, успев заодно оценить запах этого вина, напоминающий чем-то приятный и яркий запах тюльпанов. Бутылку он тоже поставил на стол, где стояли и стаканы, все так же не собираясь пока разливать вино. Лицо и взгляд кальмара почти перестали быть удивлёнными, приобретя вместо этого странную эмоцию — то ли раздражение, то ли что-то близкое к нему, но в любом случае она, кажется, вновь была чему-то недовольна. Наверное, как и в случае с теми моллюсками — такому ребяческому поведению своего начальника. — Порой Вы меня немного пугаете, — пробубнила она, опуская взгляд вниз, слегка хмурясь и надувая губки, как маленькая девочка, которой родители отказались купить косметику. Юджина безумно умилила такая реакция. — Я думал, повеселю тебя, — немного растерянно, но с искренней улыбкой заметил он, хватаясь клешней за нос, который ещё продолжал медленно вращаться по инерции. — Не спорю, это забавно выглядело, — уже более спокойно ответила Тентикалс, тихо вздыхая, будто бы резко начав чему-то смущаться, — просто я удивлена тому, как Вы до этого додумались, — в ее голосе всё ещё слышалось раздражение, однако теперь Юджину стало понятно, что смущается она не меньше. Только вот чему? «А может, ее правда развеселило это, только она стесняется это показать? — предположил мысленно Крабс, достаточно внимательно, но не слишком пристально изучая взгляд работницы, — судя по ее постоянно кислой физиономии, этот дурак Нейт даже рассмешить ее как следует не умел!» Что-то ему подсказывало, что на сей раз, как бы странно это не звучало, он должен не извиниться, а продолжить хотя бы несильно веселиться — чтобы она наконец перестала скрывать то, что ей смешно, и поняла, что эту ситуацию не стоит воспринимать всерьез. Он заложил клешни за затылок, притворно деловито и важно сощурился и так же притворно гордо произнес: — Можешь не говорить мне об этом, я и так знаю, что я гениален. К счастью, Тентикалс, судя по ее уже не скрываемой улыбке и даже небольшой усмешке и закатаным в притворном недовольстве глазам, поняла наконец, что это был сарказм. Она усмехнулась ещё раз, посматривая на начальника даже с некой игривостью в глазах, а также небольшим интересом. Будто бы в очередной раз о чем-то думает. Хотя, признаться, так оно и было. Она сама и не заметила, как задумалась невольно если не об отношениях с Юджином, то о том, что к нему всё же чувствует после сегодняшнего дня. Конечно, не факт, что его внезапная щедрость будет проявляться слишком часто, но вот его вежливость или, как это даже можно назвать… Галантность явно оставила немаленький след в ее сердечке. Помимо этого она резко осознала, что сто лет не веселилась так, как с ним. Он отнюдь не такой дурашливый, как ее глупые соседи, но и не всегда серьезный строгий начальник. Он строг, когда ему это требуется, но при том почти никогда не унывает и в случае чего может разрядить ситуацию с помощью юмора, или, по крайней мере, попытается. Глубоко задумавшись об этом, как ни в чем не бывало, Сквидтрис и не заметила, как покрылась небольшим бордовым румянцем. Только тогда она ощутила заметный прилив смущения, не совсем понимая, что это на нее нашло. Но отрицать то, что ей весело, она явно не могла. Почти полностью спасло ее от смущения то, что ракообразный наконец принялся разливать вино по стаканчикам. Он налил ей не до самых краев, чтобы у нее не возникло случайно ощущения, что он пытается ее споить, но и не слишком мало. Иными словами — чуть больше трёх третей. — Достаточно? — решил аккуратно уточнить он. — Да, да, — тихо отозвалась головоногая, кивая головой, вновь невольно поправляя шапку, разглядывая от нечего делать блестящую жидкость насыщенного вишнёвого цвета, и добавила, уже взяв свой стакан в щупальце: — спасибо… Мистер Крабс. Юджин мило улыбнулся и налил уже себе — ровно столько же, сколько и ей. Он был ужасно счастлив, всё ещё не в силах нарадоваться тому, что поборол смущение и пригласил любимую на прогулку, что потратил ради нее свои деньги, и что, почти не боясь показаться глупым, даже немного рассмешил ее, поднял ей настроение. Он был горд собой и рад за кассиршу, ведь ей явно хорошо с ним сегодня. — За что пьем? — задумчиво спросил он, вертя стакан в клешне, действительно пока не зная, за что предложить выпить. Последний раз он предлагал тост, будучи в компании своих друзей со флота, и пили они за ВМС. Но, к счастью, она спасла положение: — Давайте за сегодняшний день, сегодня было довольно весело, — она робко улыбнулась, невольно прокручивая в голове все веселые моменты — драку моллюсков, шутку про украденное вино и нос-штопор. — А давай! — охотно согласился Крабс, радуясь тому, что она и не скрывает наконец того, что ей было с ним весело. Для него нет большего счастья, чем видеть искреннюю улыбку на ее вечно угрюмом лице, вызванную счастьем или чем-то смешным. Не сговариваясь, они поднесли стаканы друг к другу и коротко чокнулись ими. Конечно, мелодичного звона не было, это все же не бокалы, но оба видели, как вино легонько колыхнулось в ёмкости, ничего, к счастью, не расплескав. Они сделали наконец первые глотки. Вкус был просто волшебным — в меру терпкий, в меру сладкий, в меру кисловатый. Все три вкусовые нотки играли по очереди и не стесняли друг друга, и это плавное изменение вкусов почему-то словно бы создавало некое успокаивающее ощущение, ползущее от горла до головы, явно призывая расслабиться и просто наслаждаться. А в сочетании с нежным цветочным запахом, будто бы запахом тюльпанов, вино словно бы становилось в разы вкуснее и приятнее. Оба сделали всего лишь пару глотков, но уже успели прочувствовать в полной мере всю прелесть вина. Да и понимали они, что лучшим решением будет растянуть удовольствие, как следует посмаковав каждую капельку, дабы не лишиться столь дивного напитка так быстро. Юджин поставил стакан на стол, с удовольствием прикрыл глаза и улыбнулся, чувствуя приятное сладкое тепло на макушке. Терзающее его смущение вдруг отступило куда-то в сторону, он и до этого успел перестать смущаться настолько сильно и ощущал лишь лёгкую нерешительность, но теперь… Помимо этого он вдруг почувствовал словно бы некий наплыв храбрости и уверенности. Он пока не знал, как ему продолжить разговор, но был решительно на это настроен, а главное — понимал, что все ближе к тому, чтобы наконец признаться кассирше в искренней любви. Он и так слишком долго ждал и терпел, мучался и не мог на это решиться, так что теперь время настало. Однако, пока краб обдумывал слова, со слегка нахмуренным в задумчивости лицом пялясь куда-то в угол кафе, кальмар вдруг решила первая продолжить разговор. Как ни странно, а вино и ей помогло расслабиться и избавиться не только от смущения, но и даже от того дурацкого волнения, не дающего ей покоя, священного со Сквиллоу. Она, признаться, не особо хотела пока продолжать разговор, однако ее уже слегка пьяный организм всё-таки посчитал нужным кое-что сказать. — Кстати, у Вас приятный одеколон, — сообщила Сквидтрис будто между делом, едва вспомнила этот терпкий хвойный аромат, что она ощутила от своего начальника, когда они покупали хлеб. Сейчас она почти не чувствовала его из-за слишком сильного свежего воздуха, но тем не менее, прекрасно его запомнила. Крабс удивлённо поднял глаза, он не ожидал, что Сквидтрис скажет ему об этом. По его мнению, ему оставалось надеяться хотя бы на то, что она просто ощутит запах его одеколона, которым он надушился сегодня специально ради нее. Но… Он правда никак не ожидал, что она сделает ему комплимент по этому поводу. — Ты почувствовала? — спросил он будто неверяще, несмотря на нахлынувшую на него уверенность, почти не решаясь смотреть подчиненной прямо в глаза. Будто бы боялся, что она врёт, хотя понимал в глубине души, что это ей сейчас ни к чему. — Да, ещё в пекарне, нечаянно правда, — призналась Сквидтрис, устремив взгляд куда-то сзади начальника, а именно — на вышеуказанную пекарню. Она вспомнила, как нечаянно прижалась там к своему спутнику, когда в очередной раз увидела в окне свою неприятельницу, однако теперь вместо смущения это воспоминание вызывало лишь приятные ощущения. Она будто вновь начинала чувствовать этот аромат, стоило ей о нем подумать. Ракообразный радостно улыбнулся, наконец поднимая на головоногую взгляд. Он убедился в том, что она не врёт, и волны счастья окатили его лишь по новой — как троечника, которого похвалили за редкую, но честно заработанную пятерку в дневнике. — Спасибо, мне тётка подарила на День рождения! — сообщил он, хотя не особо понимал, зачем Сквидтрис эта информация — может, захотел поделиться этим на радостях, просто чтобы кассирша знала, откуда у него этот одеколон, раз уж он ей понравился. Побаиваясь немного, а не зря ли все же он это сказал, не дав ей сказать ни слова и даже не успев понять ее реакцию, он вдруг сменил тему, когда кое-что вспомнил: — кстати, о пекарне — может уж заточим сейчас наши пироги? Он достал из кармана куртки свою булочку, опять немного недоумевая с того, что они и сейчас забыли о том, что собирались поесть. — Ну хорошо, — отозвалась почти мгновенно Тентикалс, невольно пожимая плечами, тоже доставая свой круассан, ничуть не возражая против того, чтобы наконец-то перекусить. Они открыли пакеты, которые на этот раз, к счастью, были не так крепко завязаны, достали свои «плюшки» и наконец приступили к трапезе. Юджин ощутил яркий пряный аромат корицы и нежный сладкий вкус чертовски мягкой, почти воздушной булочки, а Сквидтрис — такой же яркий, в меру сладкий и в меру горький вкус вишни под слоёным тестом. Было очень вкусно, иными словами. — Н-ну, приятного аппетита тебе, все дела, — пожелал он, чувствуя, как та уверенность в себе после вина не то чтобы исчезает, но потихоньку слабеет. Очень медленно, почти незаметно, но все же слабеет. Или вообще то пропадает, то возвращается время от времени. Надо бы уже воспользоваться ей, пока она не исчезла полностью… — Спасибо, и Вам, — Тентикалс откусила ещё кусочек и решила запить вином, получив насыщенный, будто бы ягодно-цветочный микс. Получив в ответ лёгкую улыбку, она вдруг кое-что вспомнила и решила об этом спросить: — только постойте, а разве Ваш День рождения, на который Вам и подарили этот одеколон… не в сентябре? В любое другое время ей это, понятно дело, было бы не особо интересно, однако сейчас она была под воздействием не только пьянящего напитка, но и приподнятого настроения. Поэтому и не постеснялась задать такой вопрос, в котором, в принципе, и так не было ничего такого. Как ей, по крайней мере, казалось. Крабс замер с немного глупым выражением лица с широко раскрытыми глазами. Не то чтобы его смутил такой вопрос, просто он не ожидал, что Сквидтрис такое спросит. Кажется, он понимал, что именно ее смущало. — Да, но я крайне редко им пользуюсь, — сообщил он, откусывая кусочек от своей булочки, тоже запив ее вином. А может, он сделал это неосознанно для того, чтобы прибавить себе уверенности, — можно сказать, только по особым случаям, поэтому мне и хватает его надолго, — объяснил он, вновь слегка улыбнувшись возлюбленной, всё ещё радуясь тому, что она оценила его одеколон. Может, ему стоит чуть чаще им брызгаться?.. Он опустил глаза вниз, молча рассматривая стакан и его оставшееся содержимое. Уровень его уверенности продолжал скакать туда-сюда, что немного его побешивало, и он понимал, что обязан уже просто поскорее признаться кассирше во всем. Правда, для начала ему требуется всё ещё подобрать нужный для этого момент. Краб и не заметил, как кальмар вдруг постепенно приобрела почему-то очень задумчивый вид. Или, можно даже сказать, непонимающий. Будто бы что-то смутило ее в словах начальника. — А сейчас что, особый случай? — вдруг спросила она, абсолютно спокойно и открыто. Ее глаза любопытно поблескивали, она спросила это по большей части чисто интереса ради, но всё-таки, несмотря на более расслабленное после вина состояние, понимала в самой глубине души, что что-то не даёт ей покоя. — Э-э-э… Юджин вновь замер, услышав такой вопрос, а спустя секунду, едва осознал сказанное, нечаянно подавился. Мгновение — и всей его уверенности как не бывало, даже несмотря на алкоголь, только необъятное дурацкое смущение. Надо же было ему сказать про этот особый случай! * Он перестал кашлять и, почти машинально уже сделав глоток из своего стаканчика, молча уставился в стол, теперь точно смущаясь поднять взгляд на любимую женщину. Он просто-напросто не знал, что ему на это ответить, но кажется, теперь он все же нечаянно себя рассекретил. — Эм, сэр? — спросила даже немного обеспокоенно Сквидтрис, в свою очередь не понимая такой реакции. Сперва она думала, что Крабс просто оговорился или сказал первое, что пришло ему в голову, однако теперь поняла, что отнюдь не все так просто. Кажется, она все же понимала постепенно, в чем дело… — Я, эм… — тихо замямлил краб, успев мысленно дать себе несколько подзатыльников за свои слова, но понимая при этом, что пути назад у него нет. Слов у него все так же не находилось, а при этом, что ещё хуже, он понимал, что лучшим вариантом как раз будет соорудить ответ побыстрее, — ну если честно… Ну-у-у-у, в н-некотором роде да. Он поднял нехотя глаза, наткнулся на ее взгляд — все такой же непонимающий и любопытный — и опустил глаза обратно, неловко болтая ножками под столом. Может, сейчас, именно сейчас наконец самое время? — Я не понимаю, — произнесла головоногая, напротив, почти не сводя с начальника глаз, наблюдая за каждой его эмоцией. — Сквидтрис, я… Ммм… Хочу поговорить с тобой. Точнее… Кое-в-чем тебе признаться, — продолжил тот, начиная заламывать клешни под столом, будто бы надеялся тем самым хоть как-то избавиться от терзающего его волнения. После таких слов он понял, что больше не имеет права молчать и как-то тормозить, и обязан наконец сказать о том, что не даёт ему покоя, раз уж начал. Пока Крабс пытался собраться с мыслями, Сквидтрис, дожидаясь от него ответа, лишь молча бегала глазами по сторонам. Ей оставалось только гадать, подтвердятся ли ее неуверенные догадки или нет. Как вдруг… Буквально в двадцати метрах или чуть больше, прямо позади своего смущённого начальника, она… Правильно, увидела свою «подругу», без мыслей о которой так чудно провела время. А что самое страшное — медленно, но уверенно сокращающую расстояние между ними. «Опять эта стерва! Как она мне надоела, не даёт нам спокойно провести время! — гневно и, что уж скрывать, немного напуганно подумала она, отводя взгляд в сторону, — по-любому заметила меня в парке и теперь хочет поиздеваться…» Возможно, покуда Сквиллоу не подошла совсем близко, была ещё возможность предложить Юджину просто встать, уйти и продолжить разговор в другом месте, но… Нижние щупальца как онемели и не желали в этот момент слушаться свою владелицу, нормально сгибаться и разгибаться, поэтому она не нашла лучшего варианта, кроме как… — Мистер Крабс, простите что перебиваю, — начала она нервно, и он поднял на нее наконец свой взгляд, достаточно недоуменный, пусть и с непрошедшими нотками смущения, — но не оборачивайтесь назад и ведите себя непринужденно! Кажется, ракообразный настолько не ожидал таких слов и такой резкой смены темы разговора (а точнее, такой внезапной просьбы), что даже позабыл на некоторое время о смущении. — А что такого? — спросил он, машинально оборачиваясь. Он сделал это чисто случайно, ведь по большей части был всё ещё погружен в свои мысли. Поэтому и не заметил ничего подозрительного и не понял, почему его кассирша вдруг занервничала, — что? — спросил он неуверенно, обернувшись обратно. Головоногая вновь кинула уже натурально встревоженный взгляд на свою неприятельницу, что приближалась все ближе и ближе к их столику. С огромным трудом она переборола желание схватиться за голову с мученическим стоном, осознавая, что не миновать ей в очередной раз публичного унижения. — Ну вот, она идёт к нам, спасибо! — рявкнула она, от отчаяния осушая свой стакан за пару мгновений, судорожно выдыхая после. — Что? — повторил Крабс, всё ещё ничего не понимая, но чувствуя себя максимально глупо, заодно начиная волноваться вместе со Сквидтрис, пусть и не знал пока, чему конкретно, — а в чем моя вина? — Ой, забейте! — отозвалась кальмар, махнув лишь щупальцем, будучи ужасно раздражённой с такого поведения, хотя понимала в глубине души, что не стоит винить начальника за такой пусть и достаточно глупый косяк, ведь он просто очень не ожидал таких слов. Она умолкла, Юджин тоже молчал, продолжая недоумевать, пока не решил опять обернуться — вдруг это поможет ему наконец понять, в чем дело. И все же помогло — уже буквально в паре метров, может чуть больше, он увидел кальмара, ужасно похожего на его кассиршу. Сегодня Сквиллоу сняла свою фиолетовую кофту, обмотав ее вокруг пояса, и ходила по улице буквально в одном черном топике, даже несмотря на холод. Что за шл… Бесстыдная женщина. На ее запястьях было по два позолоченных браслета, а в щупальце — дымящая сигарета. Тентикалс с нескрываемой ненавистью уставилась на Фэнсинсонс, едва не горящими от злости глазами рассматривая ее выражение лица — холодное и высокомерное. Будто бы строила из себя такую невозмутимую безжалостную пофигистку, которой вдвойне не стыдно издеваться над своей «жертвой», как какой-то злодейке из фильма. И что пощады от нее в случае чего не жди. Конечно, вполне можно было бы ещё просто встать и уйти в другое место, но Сквидтрис сразу же отбросила такую мысль куда подальше — ведь таким образом она лишь больше продемонстрирует свою слабость. Она уверенно считала, что напротив должна оставаться на месте, дабы не показать своего страха. Крабс быстро ощутил запах сигаретного дыма, а сразу вслед за ним — и небольшое сжатие в горле, отчего с огромным трудом подавил кашель. Признаться, ему стало немного стыдно за то, что он все же обернулся, хотя понимал в глубине души, что они все равно не могли бы избежать встречи со Сквиллоу. Возможно, если бы он не обернулся, у них был бы шанс уйти, сделав вид, что никого не заметили, но в любом случае, сейчас об этом уже было поздно думать. — Какие люди! — изобразив удивление, выпалила Сквиллоу, смотря прямо в недовольные глаза Сквидтрис, будто и не замечая ее начальника, который уже с напряжением слушал весь разговор, — точнее, кальмары! А я смотрю на тебя издалека и думаю, ты или не ты! — Не я, — коротко и мрачно возразила Тентикалс, скрещивая щупальца на груди и отворачивая взгляд в сторону, пытаясь намекнуть тем самым на то, что хочет, чтобы Сквиллоу свалила. Хотя, это было и так более чем очевидно. Что и следовало ожидать — у маэстрессы уже словно бы заранее был готов ответ на эту реплику. — И правда странно, — произнесла она, имитируя уже задумчивость, делая слабую затяжку, и вдруг окинула таким же притворно задумчивым взглядом умолкнувшего Юджина, что все так же пытался не раскашляться, как туберкулёзник, — ты бы не успела спустя неделю после расставания с парнем так быстро обзавестись новым, — заметила она, продолжая оглядывать его, явно забавляясь с его вытаращенных в удивлении глаз. Сквидтрис тоже не слабо так удивилась, если выражаться более цензурно. Злость с появления и поведения этой стервы никуда не делась, но где-то внутри кассирша ощутила сильный укол временно забытого смущения. Ей было элементарно неловко с того, что они с Юджином выглядят, как пара. И это всего лишь из-за того, что они решили погулять вместе. Она безумно хотела что-то ответить, но слов не находилось. На нее резко нахлынула такая сильная, почти невыносимая неуверенность в себе и своих дальнейших словах, какими бы они не были, что ей вообще моментально перехотелось в принципе что-либо говорить. К счастью, краб, судя по всему, понял, что кальмар не находит слов от смущения и неприязни, и решил, что пришло время вмешаться в разговор ему. — Мисс Скви… ллоу, — начал он достаточно вежливо и спокойно, даже без какой-либо пассивной агрессии — пусть он безумно хотел просто взять и прогнать Сквиллоу отсюда, а все же чисто из своих джентльменских принципов пытался вести переговоры мирно, — Вы не так поняли, мы пока что… КХМ! — он громко кашлянул, но не от дыма, а от осознания, что сказал пару лишних слов, и поспешил перефразировать себя же: — мы не встречаемся, просто пошли погулять. Кто не понял — этими лишними словами были «пока что». Думаю, даже уточнять и напоминать не стоит, что это был очередной намек на его чувства к кассирше, проявленный раньше времени, будто бы он уже твердо уверен, что они будут встречаться в дальнейшем. И пусть Крабс и так собирался уже признаться Сквидтрис в любви, но сейчас, согласитесь, вся романтика момента ушла. К счастью, кальмары, кажись, не успели ничего понять. Высокомерная Сквиллоу явно услышала от Крабса только то, что хотела, а смущенной и раздражённой Сквидтрис было не до того, чтобы улавливать его оговорки. — Я так и поняла, ага, — с неприятной ухмылкой, своей фирменной, отозвалась Фэнсинсонс, и по ее интонации было отчётливо понятно, что не жди от нее и дальше никаких приятных слов, — значит, она Вам заплатила, чтобы Вы притворились ее новым парнем. Возможно, ее реплика начиналась, как вопрос, но по сути таковой не являлась — ее слова звучали так утвердительно и уверенно, что у Сквидтрис от злости повалил пар из ушей. Хотя и Крабс, признаться, был зол не меньше подчинённой, просто умудрялся не показывать этого. — Слушай, свали отсюда! — наконец решила подать голос Тентикалс, ей тоже было обидно из-за таких слов, ведь она, что уж скрывать, была благодарна своему начальнику за все, что он для нее сегодня сделал, и была категорически против такой клеветы на него. Однако решила не обсуждать это сейчас, а просто пробовать в очередной раз безрезультатно послать эту стерву куда подальше: — тебя в любом случае не касаются ни наши отношения, ни в принципе моя жизнь! У нее не было на уме каких-либо эффектных фраз, ставящих на место, поэтому от отчаяния она просто продолжала посылать свою неприятельницу. Хотя и понимала, что это бесполезно, но все же это явно было лучше, чем держать всю накопившуюся злость в себе. Да и уверенности в себе у нее после таких слов пусть и медленно, но прибавлялось. Кассирша опустила свой нахмуренный взгляд, не желая смотреть в глаза маэстрессе и видеть ее реакцию на такие слова. Юджин же словно бы только ощутил, как ему сложно сдерживать кашель, и негромко кашлянул себе в клешню. В горле у него уже было неприятное покалывание, от которого он и хотел кашлять, а в лёгких уже чувствовалась небольшая, но сдавливающая противная боль. — Можете не курить, пожалуйста, мисс Сквиллоу?! — буквально рявкнул он, перебарывая желание схватиться за ребра. Боль была терпимая и вроде бы даже не росла, но такая мерзкая, что Крабсу просто хотелось поскорее от нее избавиться. Порой он жалеет, что так много курил в молодости после смерти жены, ведь у него развилась сильнейшая аллергия и теперь даже один лишь дым приносит ему мучения. Маэстресса слегка приподняла свою монобровь и оглянулась по сторонам, будто бы что-то выискивая. Заметить, что Юджину тяжело дышать, почти не составляло труда, но, естественно, этой эгоистке было плевать на это. — А разве тут есть знак, запрещающий курить? — спросила она притворно растерянно и вновь сделала затяжку. Ракообразный мысленно ее проклял, но решил больше ничего не говорить по этому поводу — не хотел показаться слабым перед любимой. Он хоть и более чем может постоять за себя в любом случае, но сейчас ему словно бы что-то подсказало, что на данный момент ему лучше помалкивать. Так что пришлось продолжить страдать молча. На его счастье, Сквидтрис, несмотря на необъятное раздражение и сплошь злые мысли, из-за которых она и не могла почти думать ни о чем другом, прекрасно заметила, что ее начальнику плохо, и, само собой, поняла, почему конкретно. Моментально она вспомнила, как ещё вчера курила на перерыве и, задумавшись, нечаянно выдохнула сигаретный дым Юджину прямо в лицо, и как он ругал ее из-за этого, но курить не запретил. И если тогда дым не попадал на него, благодаря чему она спокойно продолжала курить, то сейчас ситуация была совершенно другой — ветер, как назло, дул именно так, что увернуться от дурацкого дыма было просто невозможно. Кальмар не особо понимала, почему он больше ничего не говорит по этому поводу, но и не особо интересно ей это было — признаться, куда больше ее терзала по-новому нахлынувшая на нее злость по отношению к своей неприятельнице за то, что та издевается над ее начальником. — Может, перестанешь, не?! — рявкнула она, пытаясь сохранять спокойствие, незаметно сжимая щупальца под столом в кулаках. Хоть ее нервы и были уже на пределе, она понимала, что драться все же не вариант, и она должна совладать с собой, пока у нее ещё есть силы. С чем это было связано — Сквидтрис сама не понимает. Может, не хотела просто, чтобы Юджин это видел? Сквиллоу обернулась наконец к кассирше, с недовольным вздохом закатив глаза. Но сразу было видно, что злость эта притворная, на самом деле ей все так же доставляло удовольствие злить и бесить других. Недовольство она изобразила просто в качестве кривляний. — Что же так грубо, Триси? — спросила она, скрещивая щупальца на груди, продолжая изображать раздражение. — Я тебе не Триси! — вдруг заявила Сквидтрис, словно бы только сейчас поняла, насколько же она ненавидит, когда Сквиллоу называет ее якобы ласково. Это словно бы делает эту мерзкую издевку в ее голосе в разы сильнее. Обе головоногие почему-то умолкли, с ненавистью друг на друга таращась. Крабс, удивительным делом более-менее пришедший наконец в себя (а точнее говоря, привыкший к этой противной боли в рёбрах), подумал, что, быть может, это его шанс хоть немного смягчить разговор. Хотя, признаться честно, он до сих пор не понимал полностью, что же все же будет лучшим вариантом — вмешаться или не встревать. — Дамы, кхе… Давайте успокоимся, — произнес он, коротко, но очень болезненно кашлянув в клешню, не зная, что ему ещё сказать. По крайней мере, таким образом он дал огромный намек на то, что ещё не теряет надежды решить все мирно. Однако дамы были явно не особо рады таким словам. Фэнсинсонс кинула крабу едва ли не уничижительный взгляд, который он не совсем понял, а Тентикалс уставилась в пустоту и сделала глубокий вдох и выдох, явно призывая себя сохранять спокойствие. Правда теперь она, кажется, была зла не только на Сквиллоу… — Не встревайте, и без Вас разберемся! — рявкнула она не прямо уж зло, но все же достаточно раздражённо или даже неприязненно. Может быть, она могла бы и повежливее сказать начальнику о том, что зря он встрял в женский разговор, но ее слишком выбесила эта стерва, и она не сдерживала своих эмоций. Крабс вздрогнул, моментально поняв, что лучше бы молчал, и стыдливо уставился в стол, всем своим видом показывая, что будет послушно молчать. Видя его пристыженный взгляд и даже немного грустно согнутые глаза, Сквидтрис решила как-нибудь обязательно извиниться перед ним за такое хамство. — Разве ты не должна быть мне благодарна? — вдруг спросила маэстресса, вновь приподнимая свою монобровь, показывая тем самым очередное фальшивое удивление. Услышав такой вопрос, кассирша лишь секунду сидела и осознавала его, а потом, что уж скрывать, пришла в натуральную ярость. Она правда не понимала, на что это Сквиллоу сейчас намекает, но в любом случае взбесилась с такого издевательского вопроса. — За что, позволь уточнить? — спросила она, тоже добавляя в свой голос сарказм, сама не зная зачем — наверное, это было что-то вроде защитной реакции, — за то что активно портишь мне жизнь?! — она понимала, что в ответ на такие вопросы последуют лишь больше издевок, но так злилась, что просто говорила то что у нее на уме и совсем не думала о последствиях. В ответ на это Сквиллоу, что и следовало ожидать, продолжая издеваться, изобразила, будто бы не понимает причину такой злости. Будто бы она сама сказала что-то дельное, просто ее не понимают. — Понимаешь, некоторым мужчинам нравятся слабые женщины, — вдруг принялась объяснять она с видом профессионала, и такой непринужденной интонацией, будто бы была лучшей подругой Сквидтрис и за бутылкой мартини и просмотром сериала давала ей всякие советы по отношениям, — благодаря мне наверняка найдутся те, которые захотят тебя пожалеть и защитить! — усмехнувшись взгляду напротив, ставшим лишь более яростным, она вдруг опять перевела взгляд на умолкнувшего ракообразного, будто пытаясь сделать намек на что-то уже ему, — правда ведь, мистер Крабс? — Э-э-э… — затянул Юджин, не успев пока понять, что она хочет этим сказать, лишь недоуменно вращая глазами по сторонам. Спустя, как ни странно, всего пару мгновений, до него все дошло: она считает, что он позвал свою кассиршу на прогулку исключительно из жалости, а не потому, что любит ее, и пробует сейчас намекнуть ему именно на это. Ещё совсем немного времени он просто сидел и изумлялся тому, как маэстрессе пришло это в голову, а точнее — как у нее хватило совести говорить такое почти незнакомому крабу, главным образом чтобы только унизить в очередной раз его возлюбленную. А спустя ещё секунду… Вся былая неуверенность Крабса резко отступила, как будто бы ее и не было. Он неописуемо рассердился на Сквиллоу за такие слова, да и вообще за то, что она лезет в абсолютно не свое дело, пытаясь испортить ему отношения со Сквидтрис просто потому, что ей нечем заняться и она хочет посмотреть на их страдания. Конечно, он и до этого был не нее весьма зол из-за того, однако теперь, когда она сказала такие вещи ему в лицо… Он понял, что стоит наконец поставить эту стерву на место, наплевав на то, что он опять ввязывается в женский разговор. Кажется, Тентикалс тоже поняла намеки Фэнсинсонс, может быть даже чуть быстрее, чем Юджин. По ее лицу нельзя было понять, задумалась ли она над ее словами или нет, но в любом случае, она тоже пришла в сильнейшее негодование и думала об этом в последнюю очередь. Ей было некогда задумываться, являются ли правдой эти слова, она слишком разозлилась на Сквиллоу за очередные унижения. — Да ты! — коротко и почему-то немного визгливо рявкнула она, не в силах так сразу выразить в словах всю свою злость. Она собиралась вскочить, чтобы показать тем самым, что ее терпение лопнуло, но вдруг ощутила, как на ее плечо ложится огромная тяжёлая клешня, явно чтобы она села обратно. Она подняла глаза на своего начальника, который, убедившись, что подчинённая вернулась на свое место, сам встал из-за стола на ноги. — Что Вы задумали? — буквально прошипела головоногая, сжимая щупальца в кулаках, аж начиная тяжелее дышать в порыве гнева. Она не понимала, в чем дело. Точнее — почему он «усадил» ее на место, не дав ей разобраться со Сквиллоу, а главное — почему сам встал. Крабс показал Сквидтрис взглядом, что все хорошо и он знает, что делает. Сквиллоу тоже перевела на него взгляд, она так же не понимала, что это на него вдруг нашло. Но, тем не менее, это не помешало ей в очередной раз поиздеваться над ним в отдельности или сразу над ними обоими: — Вы будете бить женщину, да ещё и после 8 марта?! — воскликнула она притворно испуганно, вновь приподнимая свою монобровь, даже делая пару невольных шагов назад, заодно докуривая наконец свою сигарету, — а я думала, Вы джентльмен! Вы вон как ухаживали за ней, — ткнула она подбородком в сторону Сквидтрис, даже не назвав ее по имени, не смотря в ее сторону, будто ее тут не было. Тентикалс злобно надулась, еле переборов желание отвернуться в сторону, не сделав это только потому, что ей было интересно, что же скажет ее начальник. Она поняла, что теперь это ей стоит не вмешиваться, а просто наблюдать. — Я не буду Вас бить, а просто кое-что Вам скажу, — с абсолютно спокойным, если не с каменным лицом уведомил Юджин, кладя свою булочку, которую все это время держал в клешне, на имеющееся здесь небольшое блюдечко. У него и впрямь моментально после того, как он ощутил ту противную злость, успела родиться в голове небольшая «речь». — Что же? — притворно заинтересованно спросила Сквиллоу, ненадолго отворачиваясь от собеседников в сторону входа в кафе, с размаху кидая окурок в стоящее рядом мусорное ведро, — ну-ну? Крабс не то чтобы вновь ощутил неуверенность в себе или неловкость, но все же ему потребовалось немного времени, чтобы собраться с ответом. Он посмотрел мимолетом на Сквидтрис и помимо любопытства уловил в ее взгляде даже некую поддержку — теперь, когда у них появился общий враг, она пыталась дать ему понять, что она рядом и в случае чего тоже подключится к разговору, чтобы пробовать защитить его. — М-мне… Мне ни к чему делать это за деньги, как бы я их не любил, — сообщил он, сжимая клешни в кулаках, будто пытаясь собраться с мыслями, и поспешил объяснить, пока над ним вновь не начали издеваться: — ведь эта… П-прекрасная женщина заслуживает с собой такого обращения, и ухаживать за ней мне доставляет удовольствие. Ракообразный еле поборол желание посмотреть на реакцию своей подчиненной на такие слова, которые уже почти открыто намекают на его чувства к ней. Он сам не понимал, ощущает ли он неловкость отдельно за такие слова, но в любом случае, ничуть не жалел о них. Он как раз все никак не мог собраться с признанием, и кажется, сейчас был самый что ни на есть подходящий момент. Даже если он сделает это не открыто, но намекнуть, чтобы точно было понятно, обязан. Сквидтрис, что таращилась в стол, аж вздрогнула и приподняла брови, раскрыв глаза чуть шире. Признаться, она и не знала, что ей сказать, а точнее — что в принципе думать. Никогда ее не называли до этого такими приятными, пусть на первый взгляд и простыми словами. А сейчас ее назвал так ее начальник… Крабс немного замялся, уже как-то машинально ощущая некое смущение, однако спустя пару мгновений смог собраться и решил продолжить, открытым честным текстом и ничего больше не скрывая: — Я сам пригласил ее на прогулку и… М-мне даже не жалко было тратить на нее деньги, — в глубине души он сам немного удивился тому, что это умудрилось стать правдой. Все так же не решаясь посмотреть на реакцию Тентикалс, но тем не менее все равно отчётливо чувствуя на себе ее удивленный взгляд, он незаметно вдохнул и выдохнул и заключил: — и более того… Я бы был не прочь ещё с ней погулять, ведь она мне… Кхм… Очень нравится. Как бы ни был он преисполнен уверенностью, а сказать «Я ее люблю» открытым текстом он не смог — ему хотелось сказать ей это прямо в глаза, будучи наедине лишь с ней, иными словами, хотел более позитивную обстановку. Но, к счастью, признаться просто в том, что она ему очень нравится, было более чем достаточно. Больше краб пока не знал, что говорить. Он молча опустил взгляд вниз, по-прежнему не решаясь посмотреть на реакцию кассирши, пусть и знал, что рано или поздно ему придется это сделать — наверное, ему просто необходимо было время прийти в себя. Он сохранял невозмутимое лицо, но в душе ликовал — наконец-то он решился на это! Наконец он признался в искренних чувствах к своей кассирше, как же долго он этого ждал и не мог на это решиться… После того, как окончится вся эта суета со Сквиллоу, его ждёт, судя по всему, достаточно серьезный разговор со Сквидтрис, к которому стоит морально подготовиться, но все это будет потом. Сейчас надо сосредоточиться на другом. Кассирша сидела вся немного бордовая от смущения и небольшого недоумения, не в силах собраться с мыслями, но, кажись, поняв наконец, что начальник влюблен в нее безумно. Она молчала, не решаясь заговорить или вставить слово, лишь мысленно размышляя, являются ли правдой ее догадки, и если да — то что ей теперь с этим делать. Маэстресса тоже молчала некоторое время. Несмотря на свое непрекращающееся желание поиздеваться, она тоже, признаться, была немного удивлена таким словам. Она не ожидала, что кто-то готов признаться ее «подруге», в которой она всю жизнь видела лишь неудачницу, в любви, пусть и не прямыми словами, но так открыто и почти без стеснения. Она сделала в своей голове вывод: Юджин действительно любит свою подчинённую, либо по крайней мере чувствует к ней очень сильную привязанность, но, само собой, это не помешало ей над ними издеваться. — Простите, а про какую прекрасную женщину идёт речь? — спросила она, оглядываясь по сторонам, будто бы реально не замечая Сквидтрис, или поточнее — не считая ее, само собой, «прекрасной женщиной», про которую и шла речь. А потом вновь посмотрела на Крабса. Он удивился в свою очередь, тоже раскрыв глаза чуть шире, пусть уже и привык к подобным издёвкам, но, видимо, за время ее молчания успев подзабыть о них, ведь слишком погрузился в свое недо-признание. Спустя секунду его настрой сменился, он вновь ужасно рассердился на эту стерву за такие слова. Ну всё, сейчас он точно поставит ее на место… — Ну не про Вас же! — рявкнул он, вновь сжимая временно расслабленные клешни в кулаках, опять же решая не стесняться своих слов и мыслей и говорить максимально открыто, — Вы просто продажная женщина, которой нечем заняться в свободное время! Даже несмотря на то, что Вы добились в своей жизни большого успеха, вряд ли есть люди… Ну, то есть, рыбы, которые любят Вас не за Вашу тощую задницу! С плеч у Юджина будто упал огромный груз, будто бы он держал это внутри невесть сколько времени. Неожиданно для себя он услышал перед собой тихий сдавленный смешок, изданный Сквидтрис — судя по всему, несмотря на всю серьезность ситуации, ей стало смешно с того, как резко он рассердился и полностью перестал сдерживать себя. Хотя, конечно же, она не могла не согласиться с его словами. К удивлению Крабса, его слова смогли стереть с лица Сквиллоу ее надменную усмешку, а заодно и холод во взгляде. Ее глаза вспыхнули изумлением и в то же время злостью. Обо всем этом ей говорила только Сквидтрис, и то в основном только в порыве гнева, но почти незнакомые мужчины — ровным счётом никогда. Удивительно, но каким-то образом именно это смогло ударить по ее самооценке. — Говорите уж прямо, мистер Крабс: она шлюха и стерва, — прошипела Сквидтрис, решив наконец подключиться к разговору, ведь трудно сдержаться, видя это лицо. Она тоже встала из-за своего места, и теперь все трое стояли. Фэнсинсонс перевела взгляд на нее, и ее глаза стали лишь злее. Ее невероятно раздражило сейчас то, что Тентикалс не только решилась вновь заговорить, но и язвит над ней, что ей удается крайне редко. — Не с тобой разговаривают, ничтожество! — рявкнула она, сжимая щупальца в кулаках, начиная дрожать, и точно не от холода (хотя было бы не удивительно, но не суть), а от неописуемой злости. Кассирша лишь хмыкнула, не показав злости, привыкнув давно к таким оскорблениям. А вот Крабс в этот момент, по правде говоря, захотел прикончить Сквиллоу к чертям морским. Но, к сожалению, пришлось обойтись моральными правдивыми унижениями, что, в прочем, тоже неплохо. — Ничтожнее Вас точно никого нет! — сурово выдал он, беря в клешню забытый стакан, откусывая кусочек от булочки, показывая тем самым свою непринужденность, и запивая вином. Яркая и нежная цветочно-коричная гамма заставила его на мгновение выпасть из реальности, а заодно и наполниться решимостью лишь по новой — он пока не знал, что скажет или сделает в случае очередной издевки, но понимал, что сумеет быстро отреагировать и сымпровизировать. И без того красные глаза Сквиллоу стали лишь краснее, едва она услышала его слова. Кажется, ее неимоверно взбесил факт того, что такие вещи ей говорит теперь не только Сквидтрис, но и ее начальник, который по ее мнению вообще не должен сюда ввязываться. Из-за него у кассирши теперь куда больше уверенности в себе, и ее становится сложнее унижать! — А ты вообще иди утопись, ублюдок жирный! — вдруг выпалила она, сжимая щупальца в кулаках с новой силой, полностью лишившись холода и надменности в голосе, которые и делали из нее якобы крутую. Хотя, надменность осталась, но вот только теперь была перекрыта невозможной злостью, — чтоб ты подавился! Получив столь неожиданный ответ, Крабс ощутил, как вино буквально встало у него в горле, и сдавленно раскашлялся, лишь чудом не выплюнув его случайно на стол. Он кое-как откашлялся, но собраться с ответом не мог достаточно долго, лишь таращась куда-то вдаль мимо своей кассирши. Он ожидал многого, но точно не того, что маэстресса так открыто и смело пожелает ему смерти, и был скорее в недоумении, чем в ужасе или гневе. Тентикалс зло нахмурилась. Фэнсинсонс частенько намекает ей на суицид, и если она давно привыкла к таким словам в свою сторону и даже и не реагировала почти… То слышать такое от нее в сторону Юджина ей стало невыносимо мерзко, она сама, признаться, захотела хотя бы ударить ее. Но передумала, решив, что моральные атаки и давление на ее самооценку действуют против нее лучше. — Не кричи, а то сорвешь горло и будет больно делать всякие грязные дела, — заметила Сквидтрис будто бы между делом, тоже кусая свой круассан, как бы за компанию с Крабсом. С космическим наслаждением наблюдая за злой маэстрессой, которая все ещё была в шоке с ее смелости, она приобрела притворно задумчивый вид и добавила: — а хотя, у тебя наверное уже иммунитет ко всему этому, да? Она тоже была, признаться, в приятном шоке со своей смелости и остроумия, если это можно было таковым назвать, проще говоря — с того, что додумалась до таких слов. Но тем не менее, ее переполняла гордость — за то, что если и не поставила на место эту стерву, то хотя бы не осталась в стороне после того, как та так повела себя с ее начальником. Юджин не удержался и неловко улыбнулся себе под нос, он был рад тому, что его работница сказала такие смелые и правдивые вещи своей неприятельнице, чему явно поспособствовала его поддержка. Он перевел на нее взгляд и с огромным удивлением заметил, как она ему подмигивает, мол, все хорошо, отчего прикусил губу, уставился в стол и, не удержавшись, неслышно хихикнул. Дальше все произошло так быстро, что ни Сквидтрис, ни Крабс не успели отреагировать. Сквиллоу приобрела уже натурально яростный вид, чему свидетельствовали в первую очередь ее крошечные зрачки, монобровь дугой и губы, сжатые в тонкую-тонкую линию. После чего развернулась к кафе, и оба твердо решили, что она наконец решила свалить, но не тут-то было. Вместо того, чтобы направиться в кафе, головоногая сначала обошла краба, а потом начала обходить и небольшой круглый столик, подходя к другому кальмару. Оказавшись совсем рядом, игнорируя их взгляды, она без лишних слов схватила ее низкий короткий хвостик и силой дернула на себя, а вторым щупальцем болезненно вцепилась в ее волосы, что не были прикрыты шапкой. Кассирша вскрикнула и зашипела от боли, позабыв, что хотела сказать, но моментально поняв, к чему все это идёт, и вцепилась в ответ в ее пучок. Она не чувствовала ровным счётом никакого страха или уж тем более — сомнения в своих действиях, все, что ей сейчас хотелось — это хотя бы испортить этой стерве прическу. Обе головоногие, не говоря ни слова и лишь яростно шипя и вскрикивая, вцепились в волосы друг друга лишь крепче, с ненавистью сжимая и тяня каждая на себя, иногда пытаясь порвать светло-золотистую или черно-угольную шевелюру. Юджин, не ожидая этого, вздрогнул и испуганно подскочил, таращась на это широко раскрытыми глазами, да и трое других посетителей кафе были в недоумении, а также явно заволновались из-за всего происходящего. С одной стороны, Крабс чертовски хотел вмешаться и защитить Сквидтрис от Сквиллоу, но с другой — понимал, что, сдается ему, она хотела это сделать ещё с появления маэстрессы тут, просто пыталась себя сдержать. Так что он решил не мешать им, и вмешаться лишь в случае крайней необходимости. А пока просто наслаждался зрелищем. Шапка Сквидтрис полетела на землю, как и резинка с ее волос, а пучок Сквиллоу «сломался», но они продолжали яростно рвать друг другу волосы. Кассирша решила действовать неожиданно и без труда схватилась за огромную монобровь маэстрессы, прилагая попытку оторвать и ее, и за это ее так сильно схватили за нос, что у нее потемнело в глазах. Она помедлила секунду, пробуя прийти в себя, и Сквиллоу, воспользовавшись ее замешательством, повалила ее на стол и дала ей коленом между ног, а потом и по животу, заставив ее взвыть от резкой тупой боли. В глазах у нее потемнело, дыхание сбилось, она поджала ноги к себе, пробуя избежать следующего удара. Только лишь после этого, сильно ужаснувшись, Крабс понял, что больше не может просто смотреть на все происходящее и обязан наконец вмешаться, пока его возлюбленной и дальше не продолжили причинять боль. Он подскочил к дерущимся и разнял их, грубым движением вернув Сквиллоу туда, где она стояла, и куда более аккуратно помог Сквидтрис встать со стола и оттолкнул к ее месту. Он ужасно переживал за ее физическое состояние, но решил разобраться с ним чуть позже. А пока что… — Прочь свои присоски от нее! — велел Крабс Сквиллоу, поворачиваясь к ней и сурово грозя ей пальцем, как и представлял это вчерашним днём, пока она с гневным видом тщетно пыталась привести в порядок свою прическу, — ещё раз к ней полезешь — я оторву тебе щупальца и ни разу не посмотрю на то, что ты женщина! Он правда прибывал на данный момент в таком злом состоянии и так жаждал окончательно поставить на место эту потерявшую совесть головоногую, что ему было плевать с высокой колокольни на ее пол. Она и раньше не особо ему нравилась, но теперь, когда он познакомился с ней лично, он успел ее почти возненавидеть. — А теперь проваливай домой! — велел вдруг он, вновь грозя ей пальцем, приблизившись к ней вплотную, будто бы действительно планировал ее ударить, если она не уберется отсюда спустя две секунды. Сквидтрис присела обратно за стол и лишь молча наблюдала за происходящим, доев круассан. Она испытывала машинальный страх при виде явно недружелюбно настроенного начальника (пусть по отношению и не к ней), но все равно была чертовски ему благодарна. Кожа внизу живота, куда ее и ударили, немного болела, но ей было почти не до этого. Даже несмотря на то, что через некоторое время боль явно разрастается. Сквиллоу громко фыркнула и закатила глаза, демонстрируя свое агрессивное недовольство, но, кажется, поняла наконец, что с нее хватит, и что лучшим решением будет отомстить этим двум как-нибудь потом. Когда она придет в себя и не будет так злиться, чтобы быть в состоянии и дальше придумывать на ходу всякие издевательства. Она пригладила свою взлохмаченную монобровь и хотела сказать что-то вроде «Это ещё не конец» или другую крутую эпичную фразу, а потом гордо уйти, но не тут-то было. Крабу, судя по всему, показалось недостаточным просто прогнать ее отсюда. Не успела она и слова сказать, как он вдруг схватил ее за колени, поднял и… Кинул по направлению мусорного ведра, куда она кинула свой окурок, стоящего у входа в кафе, и с грохотом попал точно в цель. — Полетай! — рявкнул он, гордясь собой за такое меткое попадание, с удовольствием наблюдая, как Сквиллоу отчаянно дёргает своими торчащими наружу тощими нижними щупальцами, пытаясь выбраться из ведра, куда упала прямо вниз головой. Кассирша аж вскочила, ожидая чего угодно, но только не этого, и пребывала на данный момент, признаться, в натуральном шоке. Спустя мгновение шок пусть и не полностью прошел, но почти отступил в сторону, уступая самому что ни на есть восторгу — как бы удивлена произошедшему она не была, а все же это вызвало у нее искреннюю радость и даже ликование. Внутри нее бушевали самые приятные эмоции, но она лишь глупо улыбнулась. Юджин хотел было вернуться на свое место, но очень вовремя заметил на себе ошарашенные взгляды других посетителей кафешки, которые и до этого были весьма насторожены разговором всех трёх, а теперь и вовсе шокировались и не ожидали такого поворота событий. У щуки очки сползли на нос, а потом и упали в стакан с кофе, но она этого даже не заметила. А рыбы-иглы крепко обняли друг друга, тараща глаза и дрожа при этом, как пара осиновых листьев. Будто боялись, что их тоже кинут в мусорку. Если описывать его эмоции и мысли в этот момент как можно короче — он сильно смутился и понял, что им с его подчиненной, скорее всего, желательно делать отсюда ноги. Все так же под крайне недоумёнными взглядами Крабс молча осушил свой стакан, взял в зубы свою булку с корицей, что выглядело немного смешно, бутылку — под мышку, а Сквидтрис схватил за щупальце и кинулся с ней вон из парка. Он был рад тому, что Тентикалс не задаёт ему лишних вопросов и в принципе ничего не говорит, а послушно бежит вместе с ним неведомо куда — видимо, тоже понимает, что оставаться там после случившегося не вариант. Покинув парк, примерно через полминуты они оказались в глубине большой аллеи с высокими темными кораллами, закрывающими и без того блеклое солнце. Решив, что они достаточно отбежали от парка, коллеги, не сговариваясь, присели на как раз кстати оказавшуюся тут холодную лавочку, пытаясь при этом перевести дыхание от столь быстрого бега. Воспользовавшись тем, что булка у него в зубах, Юджин решил ее как раз доесть. — Ты как? Сильно болит? — почти моментально решил спросить он, едва вспомнив, что его возлюбленную ударили ногой в живот. Он понимал, что глупо задавать вопрос, на который он и так знает ответ, но все же решил хоть как-то проявить заботу по этому поводу. — Я… Ну вроде нормально, — Сквидтрис немного замялась, все так быстро произошло, что она, по правде говоря, умудрилась ненадолго подзабыть о боли. Однако жаловаться она на данный момент была не в настроении, Крабс и так уже много чего сделал для нее за прошедшие несколько минут, и вряд ли он сможет ей сейчас помочь, — прошло уже почти, не беспокойтесь. А Вы как? — спросила она как можно быстрее, будто бы боялась дальнейших расспросов и пыталась перевести стрелки на него. К счастью, краб быстро сообразил, что ему на такое ответить, да и врать смысла не видел. — Я — лучше не бывает, — уведомил он с довольной ухмылкой, закладывая клешни за затылок, показывая тем самым свою самоуверенность и то, что он всё ещё не сомневается в том, что поступил правильно, и вряд ли засомневается. Кассирша тоже легко усмехнулась, глядя на это, но почти сразу же опуская взгляд вниз. Она кое-как выровняла наконец свое дыхание, да и сердцебиение пришло в норму. В ее голове вновь невольно всплыло то, что ей посчастливилось увидеть пару минут назад, и она, ни разу не сомневаясь, поняла, что ей стоит наконец поблагодарить своего начальника. — Спасибо, что защитили меня, мистер Крабс, — произнесла Сквидтрис коротко и даже немного неловко, но с искренней благодарностью, поднимая на него взгляд. Ей было даже немного некомфортно представлять, что бы случилось, если бы она встретила Сквиллоу одна. Юджин натянул глупую улыбку и опустил взгляд вниз в свою очередь, он был рад тому, что она ему благодарна, да и собой был по-прежнему горд и доволен. Он и поставил наконец эту Сквиллоу на место, и защитил возлюбленную, и даже подарил ей немного уверенности в себе. — Мне совсем не сложно, — продолжая улыбаться, сообщил он, невольно теребя позолоченную молнию на куртке. Больше он не знал, что сказать, но точно знал, что сказанное им является правдой. Даже если ему трудно было временами собраться с ответом, либо же он вообще не мог нормально думать из-за этой противной боли в лёгких, все равно он был настроен на все это более чем решительно и почти не испытывал сложностей. Они немного помолчали, смотря себе под ноги, будто бы не находили пока тем для разговора. Однако совсем скоро Крабс вспомнил о своем недо-признании Сквидтрис в любви, которое стоит обсуждений не меньше, чем то, что он сделал со Сквиллоу. Не решаясь пока заговорить об этом, он перебрал в своей голове парочку новых тем и, покуда кассирша не продолжила разговор, начал первый: — Как тебе бросок?! — спросил он бойко, поворачивая к ней голову. Головоногая вмиг оживилась, несмотря на бушующие внутри нее эмоции и то, что она как раз хотела начать разговор о не дающей ей покоя теме, она была невероятно рада обсудить и это. Что уж и скрывать — это неслабо так поднимало ей настроение. — О, отличный! — воскликнула она, тоже поворачиваясь к нему, улыбаясь до ушей, а ее голос помимо радостных ноток приобрел лёгкое, но отчётливое злорадство, — с такого расстояния — и прямо в мусорку! — плохо сдерживая эмоции, она потерла между свои щупальца друг о друга, ещё раз воспроизводя этот бросок в красках. Краб был очень счастлив видеть подобные эмоции на лице кальмара. Быть может, кого-то другого они бы испугали, но вот ему стало очень приятно и даже немного смешно — с таким злорадным и довольным жестом, да и голосом, его кассирша выглядела как какая-то злодейка, только посмеяться по-злодейски ей не хватало. Он ничего не ответил, а лишь коротко, но от души посмеялся. — Ар-ар-ар! — Вы видели ее лицо?! — продолжила Тентикалс, с огнем в глазах смотря в ту сторону, откуда они прибежали, будто бы надеялась высмотреть там ненароком и кафе, и маэстрессу, — она явно этого не ожидала! — Ещё как видел! — подтвердил Крабс, любуясь блеском в глазах Сквидтрис, таким ярким, будто бы она рассказывала ему об искусстве, — я его никогда не забуду!.. Забыв обо всем, кроме, само собой, того, что произошло у кафе, они оба рассмеялись — так искренне и весело, как подростки, разыгравшие своего одноклассника. Сквидтрис понимала, что давно ей не было так весело и в то же время приятно, кажется, она забыла даже о своем постоянно раздражительном угрюмом образе, и от того совершенно не стеснялась смеяться. А Юджин в свою очередь был рад такому ее поведению, ведь это давало ему понять, что даже она всё-таки может искренне веселиться. И ему очень понравилось видеть ее такой… Однако, их общее веселье продлилось не особо долго — как бы то ни было, а в глубине души они не могли перестать думать о том, как Крабс признавался своей кассирше в любви, и понимали, что должны это обсудить. Даже несмотря на неловкость или на то, что им хотелось бы отложить этот разговор на потом. Кальмар опять замялась, но, на удивление, решилась заговорить первой, сразу после того, как их смех стал уже почти неслышным, пусть и оставался весёлым. — Сэр… — начала она, неосознанно прикусывая губу, опуская взгляд и тут же поднимая его обратно на начальника, и добавила, покуда не растеряла остатки своей уверенности окончательно: — мы можем поговорить? Юджин приобрел на пару секунд немного задумчивое выражение лица, но тут же понял, о чем с ним сейчас хотят поговорить. По крайней мере, догадывался, просто резко накатившее на него веселье заставило его об этом временно забыть. — Это… Это насчёт того, что я тогда сказал? — решил все же уточнить он, раскрывая глаза чуть шире, и добавил, не выдерживая и опять отводя взгляд: — когда ещё назвал тебя, ммм… Прекрасной женщиной? — его щеки стали розовыми, едва он напомнил об этом вслух. Кассирша сама немного смутилась такому напоминанию, точнее засмущалась, но все же уверенно, пусть и медленно кивнула, произнеся лишь короткое и тихое: — Да. Ракообразный машинально кивнул, давая понять, что понял ее, ощущая, как его сердце вновь начинает биться с неистовой скоростью. Он понимал, что стоит говорить от сердца, а не заранее сочинять какую-то грандиозную речь на этот счёт (ну ему так казалось, по крайней мере), но все равно не мог так быстро собраться с мыслями, хотя оно и не удивительно. Он ещё немного посидел, лишь молча пытаясь подобрать нужные слова, и тогда головоногая, видя, как он смущается, очень аккуратно дополнила себя, пробуя не смутить его случайно лишь больше: — Я спрошу открытым текстом — Вы сказали это, чтобы защитить меня от нее, или… Это… Это была правда? — она сама ощутила в этот момент, как ее сердце словно перекатилось в самое горло, а щеки опять приобрели бордовый цвет, — я… правда нравлюсь Вам? — совсем тихо спросила она, не веря, что все же дошла до таких расспросов, хотя ещё совсем недавно была твердо уверена в том, что начальник ничего к ней не чувствует, а просто ухаживает за ней, как за женщиной. Юджин невольно похлопал глазами, как ребенок, не зная, радоваться ли ему или нет тому, что Сквидтрис спросила у него обо всем этом сама. Но, в любом случае, назад пути не было, и теперь-то ему точно стоило как можно быстрее соорудить наконец объяснение. — Именно так, — подтвердил он, сжимая бутылку в своей клешне чуть крепче, чувствуя, как его голова начинает кружиться. Он был не в состоянии в этот момент наблюдать за ее реакцией и эмоциями на ее лице, поэтому в очередной раз отвёл взгляд, уставившись вдаль. После чего кое-как собрался с мыслями и наконец выдал почти что на одном духу всю правду: — я давно хотел тебе признаться, но ты была в отношениях с Нейтом, так что я боялся даже как-то намекнуть нечаянно на то, что люблю тебя. Но… Теперь ты рассталась с ним, и я понял, что мне надо действовать. Поэтому и… Решил позвать тебя на прогулку, — он неловко улыбнулся, сам не зная зачем — видимо, пытался тем самым как-то разрядить столь напряжённую обстановку, которую по сути сам же и создал. Естественно, Сквидтрис потребовалось время обдумать все сказанное. Много времени. Чего уж и говорить — она была в шоке с того, что ее догадки подтвердились. Помимо этого она в принципе не знала, как ей реагировать на такую новость — удивление после услышанного было чересчур большим. Однако… Удивительно, но вместо того, чтобы задаться себе вопросом, как все же ей реагировать и что ответить, она вдруг заинтересовалась немного другим. — Н-но… Чем я Вас так зацепила? — спросила она с абсолютно искренним непониманием, аж невольно разводя щупальцами в разные стороны, мгновенно ловя его чему-то удивленный взгляд, — я не понимаю! Я такая унылая и вечно всем недовольная… Возможно, причиной тому, что она не стала так быстро отшивать своего начальника, а поинтересовалась для начала, почему он в нее влюблен, стало то, как же хорошо она провела с ним сегодня время. — Но тебе же было весело сегодня, — немного неуверенно напомнил Крабс, легко улыбаясь, хотя, конечно же, не мог пускай даже частично не согласиться с ее словами. Кассирша вдруг раздражённо вздохнула, приобретая не менее раздраженный недовольный вид, будто ей не понравились такие слова. Юджин вмиг перестал улыбаться, не понимая, что такого плохого в его словах, немного побаиваясь возможного ответа. — И что с того? — прошипела она, и в ее голосе, пусть и все таком же раздраженном, буквально на пару мгновений промелькнули странные грустные нотки, будто бы ее саму не удовлетворяли ее же слова, — одна прогулка ничего не меняет, эм. Об этом даже размышлять глупо… — она опять вздохнула. Само собой разумеется, краб сразу понял, что кальмар имеет в виду. Она настолько привыкла быть постоянно злой и грустной, что элементарно не может привыкнуть к веселью или хотя бы просто приятному времяпровождению. Вместо того, чтобы радоваться факту того, как ей было весело, она будет только грустить с того, что оно вряд ли повторится. — Не говори ерунды, — не строго, но твердо уверил Крабс, кладя клешню на плечо Сквидтрис, мягко и утешающе хлопая по нему, — я же знаю, ты можешь быть более бодрой и веселой, просто такие случаи редко выдаются, а от того ты к ним просто не привыкла. Тентикалс лишь вздохнула на это, кажется, будучи всё же не особо согласной с его словами. Либо, по крайней мере, очень сильно сомневалась в них. — Но я… Все равно очень тебя люблю, — сообщил тогда Юджин, опять теребя свою молнию. Он думал, что после того, как он признается подчиненной в симпатии, ему будет совсем несложно сказать ей уже открытым текстом, что он ее любит, но он оказался не прав — вновь его накрыла машинальная неловкость, будто бы он только сейчас признался ей в любви, — и готов теперь поднимать тебе настроение хоть каждый день. Сквидтрис перевела на него взгляд, и в ее глазах возникло странное смущённое непонимание или сомнение. Будто бы все ещё не понимала, как так вышло, что начальник в нее влюбился, но вместе с тем… Как бы ни была она равнодушна к нему в романтическом плане, как бы холодно себя не вела, а в глубине души все же была немного тронута его словами. Кажется, теперь она понимала, чего ей больше всего не хватало от Нейта — элементарной поддержки или хоть немного веселья. Он не умел нормально ни повеселить ее, ни поддержать, если ей было грустно или просто морально не очень хорошо, а точнее, такое ощущение что даже не пытался. А ещё точнее — у него не вышло это пару раз, и, судя по всему, он сдался, решив что ей не сложно приходить в себя только своими силами. С тех пор, едва он видел, что она в плохом настроении, то просто оставлял ее одну, чтобы она «пришла в себя в одиночестве», даже если она хотела его компании. В один момент Тентикалс вновь ощутила вдруг укол временно забытой обиды на своего бывшего — она не понимала, каким образом, ведя себя так, он всё ещё считал себя для нее лучшим. А главный вопрос — почему она продолжала с ним встречаться… Крабс заметил, что Сквидтрис долго молчит и будто бы над чем-то задумалась, и решил продолжить говорить, дабы лишить ее всех сомнений касательно его чувств. — Триси… — произнес он ласково, перекладывая клешню на ее щупальце, намереваясь мягко сжать или погладить в любой момент. Убедившись, что она посмотрела обратно на него, не став при этом на удивление убирать щупальце, он продолжил: — Триси, даже если ты очень мрачная и вечно всем недовольная… Я, несмотря на все, успел за столько лет к тебе привязаться и сейчас очень хочу, чтобы ты была счастлива. Мне с тобой очень уютно. Он все же погладил ее щупальце, совсем аккуратно и будто бы даже робко, показывая тем самым, что хочет только успокоить ее, а заодно и уверить в том, какая же она на самом деле прекрасная, и что нет ровным счётом ничего странного в том, что он в нее влюбился. Но она лишь вновь вздохнула, явно все ещё сомневаясь. Словно бы только сейчас краб обратил внимание на то, что мимо них почти никто не проходит — они будто одни на всей огромной аллее. Его сердце вновь забилось чаще, но на сей раз не от смущения, а от необычной, приятной жгучести в районе груди, отдающей мягким теплом прямо в голову. Он почти моментально понял, что это — будто бы повторное осознание его влюбленности в подчинённую, вся его любовь, привязанность и желание заполучить себе эту женщину сейчас соединились воедино. Он захотел ее поцеловать. Вероятнее всего, она сразу его оттолкнет, а в худшем случае — вообще возьмёт и даст ему по губам или в нос, но он все равно чертовски хочет хотя бы просто прикоснуться на секунду к ее губам своими. — Я… готов для тебя хоть вселенную переписать… — признался он, аккуратно к ней приближаясь, размышляя в глубине души, а не вышло ли такое признание слишком слащавым, просто так уж вышло, что эмоции взяли над ним верх и он говорил то, что у него на уме. Первая клешня Крабса осталась на щупальце Сквидтрис, а вторая нежно легла на ее плечо. Он совсем аккуратно, никогда в жизни так не волнуясь, притянул ее к себе поближе, заглядывая в ее глаза. Кассирша просто молча смотрела на него, раскрыв глаза чуть шире, будто бы недоумевая, но при этом не отстранялась от него. Понимая, что эта мимолётная уверенность может покинуть его в любой момент, Юджин наконец коснулся губ Тентикалс, что успели пропитаться вкусом вина, как и его губы, начиная целовать их. Он аж дрожал, не только от страсти, но и от волнения — как бы не был он уверен в своих силах, а не могло ему не казаться, что в любой момент может что-то пойти не так, ведь поступает он безумно рискованно. Он закрыл свои длинные глазища, но все равно почувствовал, как его подчинённая вздрогнула от внезапности. Его сердце заколотилось лишь быстрее, он боялся, что она ударит его за такую смелость, но, удивительное дело, она пусть и не отвечала ему, но и не сопротивлялась. В голове у ракообразного на пару секунд возникла невероятная мысль: головоногой это нравится. Он был в шоке с этого, если говорить откровенно, и не понимал, почему она не отстраняет его от себя, но решил воспользоваться этим, пока имеется такая возможность. Тем самым он продемонстрирует свою любовь к ней лишь больше, а точнее — ещё раз докажет. Тентикалс в свою очередь не знала, что это на нее нашло, но ей правда не хотелось сопротивляться. Вероятнее всего, дело в том, что она была слегка подвыпившая, что и поспособствовало ее более расслабленному состоянию, в котором она почему-то позволила начальнику целовать ее. Ну может быть… Ещё этому поспособствовал дивный запах его одеколона, вновь окутавший ее, как теплым пледом, призывающий расслабиться и просто получать удовольствие. Крабс всё ещё боялся сделать что-то не так, ну слишком уж он волновался и не мог ничего с собой поделать. Он продолжил целовать холодные губы Сквидтрис, не осмеливаясь зайти дальше — целовать ее в рот является для него запретным плодом. Пока что. Так что поцелуй выходил лёгким и невинным, почти что детским, не совсем в его брутальном характере, но тем не менее таким любящим и нежным, что обоим было достаточно этого. Сколько это длилось? Минуту, две? А может, всего секунд десять от силы, идущих почему-то очень медленно? Лишь осознав, что потерял счёт времени, Крабс вдруг ощутил небольшой страх, сам не понимая почему вдруг, и поспешил отстраниться от Сквидтрис. Хотя, как тут не испугаться, когда он только осознал, что учудил секунду назад? Он так нежно целовал свою любимую подчиненную, хотя даже и не узнал пока, что же она чувствует к нему! Он отодвинулся от нее и закрыл лицо клешнями, не в силах усмирить свое шальное сердцебиение, всё ещё боясь, что Сквидтрис обозлится на него, даже несмотря на то, что долгое время не сопротивлялась. Он этого просто не вынесет, ему будет слишком стыдно, и, вероятнее всего, он не сможет потом смотреть ей в глаза. — А-а-аой, — только и смог произнести он, кое-как убирая клешни от лица, всего розового, — прости, не удержался, — он знал, что подобное извинение максимально банальное и глупое, но не знал что ему ещё сказать в свое оправдание. Наконец он осмелился посмотреть ей в лицо, чтобы узнать её реакцию. Кассирша почему-то прикрыла глаза, лишь слабо ими хлопая, будто отходила от крепкого сладкого сна. Юджин ничего не говорил ей, ожидая, когда она придет в себя самостоятельно. Кальмар ещё немного похлопал глазами, молча уставившись куда-то вдаль. Ее взгляд был каким-то… Задумчивым? — В-Вы… — начала она, тоже опуская взгляд вниз, чем обратила на себя нервное внимание своего спутника, который с каждой секундой лишь больше боялся того, что она ему скажет, — очень приятно целуетесь. Крабс сам глупо похлопал глазами, как ребенок, который первый раз в жизни получил похвалу от родителей. Последнее, что он ожидал от своей подчиненной — это комплимент в свою сторону по поводу того, как он целуется. Особенно учитывая то, что он не целовался ни с кем сто лет. — С-спасибо, — отозвался он дрогнувшим голосом, неловко улыбаясь себе под нос, радуясь хотя бы тому, что Тентикалс осталась довольна. Он глянул обратно на нее и обнаружил, что ее взгляд стал чуть более серьезным и каким-то даже немного обеспокоенным, и твердо понял: сейчас, именно сейчас она наконец скажет свое слово, сейчас он узнает о ее чувствах к нему. Так и произошло. — Но, эм… — кальмар возвела глаза к небу, закрытому большими темными кораллами, тщательно подбирая каждое слово — для нее и в правду было бы настоящим преступлением нечаянно повести себя грубо, — простите, я не думаю, что тоже Вас люблю. Мне нравилось проводить с Вами сегодня время, я даже приятно удивлена тому, что Вы тратились на меня, но… Сомневаюсь, что чувствую к Вам то же, что и Вы ко мне. Она сказала всё это на одном дыхании и выдохнула после своей реплики, в свою очередь ожидая ответ. Это была правда — ей понравилось с ним гулять, весело проводить время, пить вино и даже целоваться, но… Романтические чувства к нему? Нет. Краб начал слушать кальмара с максимально серьезным внимательным лицом, но уже на фразе «я не думаю, что тоже Вас люблю» ощутил, как его сердце словно совершает тройное сальто, пропускает пару ударов, а затем стремительно падает в живот. Где медленно раскалывается на крохотные осколки. Он более чем ожидал таких слов, так почему же ему все равно стало так тоскливо и грустно? Он не понимал сам себя, если говорить откровенно, но, быть может, в некотором роде на это повлияло то, что Сквидтрис не сопротивлялась, пока он целовал ее. Это подарило ему тогда крохотную надежду на то, что она принимает его поцелуй, потому что тоже не равнодушна к нему. Кажется, кассирша заметила его отстранённый и полностью разбитый взгляд, устремившийся в никуда, и, абсолютно растерявшись, надеясь, что не сказала ничего такого сильно обидного, добавила чуть мягче: — Ещё раз извините, мистер Крабс. На удивление, Юджин быстро пришел в себя. По крайней мере, уже совсем скоро он улыбнулся, и его улыбка даже не была натянутой. Однако по его глазам было понятно, что ему все ещё грустно или даже немного больно. — Нет, нет, не извиняйся, в этом нет твоей вины, мисс Сквидтрис, — произнес он, выдыхая, то ли после поцелуя, то ли чтобы собраться с мыслями, — это мне, думаю, следовало бы быть потактичнее, — добавил он, обращаясь уже не только к собеседнице, но и к самому себе, будто бы корил себя за сказанное им. — В смысле? — искренне удивилась Сквидтрис, не понимая последней фразы, либо же не ожидая ее. Хотя, кажется, она догадывалась, о чем идёт речь. Крабу же действительно стало немного стыдно, он будто бы только сейчас понял, что поступил плохо. Точнее, не плохо, но, как он выразился, не тактично. — Ну… Ты только неделю назад рассталась с Нейтом, наверняка не оклемалась ещё после этого, — поспешил напомнить он, опять опуская глаза вниз, но на этот раз от стыда и слабого, но очень неприятного чувства некой вины, — и тут я так быстро и неожиданно со своим признанием в любви, а потом ещё и целовать тебя полез. Он умолк, не зная, что ещё добавить, и надо ли в принципе ещё что-то добавлять. Он почти полностью успокоился касательно того, что его любовь невзаимна, пусть ему все ещё было грустно, но он уважал выбор кассирши и радовался хотя бы тому, что она объяснила ему все вежливо. Но теперь его терзало ощущение того, что он в принципе зря полез со своим признанием в любви, а точнее — рано. Тентикалс повторно растерялась таким словам, но тем не менее задумалась над ними. Она и в правду, если так задуматься, не особо пришла в себя после расставания с Нейтом, даже несмотря на то, что неделя успела пройти, а тут ей признается в чувствах другой мужчина. А точнее — ее начальник, что делает всю ситуацию ещё более странной и непривычной. — Ну… Возможно, это тоже, — робко выдала она, вновь тщательно подбирая слова — она не хотела врать, она должна была сказать правду, но ей надо быть аккуратной в выражениях, — но зато Вы действительно подняли мне настроение, — сказав это, она улыбнулась, демонстрируя то, что так или иначе была рада провести с ним время. Крабс тоже улыбнулся, уже чуть веселее, даже грустные блёстки почти исчезли из его глаз. Они со Сквидтрис наконец одновременно посмотрели друг другу в глаза, не отводя взгляд и искренне улыбаясь. Показывали тем самым, что ничуть не обижаются друг на друга. На город активно наползал темный вечер. На аллее зажглись фонари, а небо, что было отчётливо заметно даже сквозь густые высоченные заросли кораллов, потемнело в разы. Солнце полностью скрылось, а ещё стало чуть холоднее, подул тот самый лёгкий, но прохладный ветер. Стало чуть романтичнее, чем было, но, к сожалению, пока что эта романтика была не к месту. Коллеги понимали, что постепенно близится время окончить наконец такую насыщенную прогулку и разойтись по домам. Крабс молча оглядел свои свисающие с лавки ножки, сам не зная зачем, будто бы думал, что это поможет ему сосредоточиться и прибрать в порядок мысли. А Сквидтрис внезапно заговорила, продолжая их разговор, и ее гнусавый голос был наполнен серьёзностью: — В любом случае, раз уж Вы мне признались, я как-нибудь подумаю над Вашими словами. А точнее — разберусь в своих чувствах. И… Сразу же Вам скажу, — она наблюдала его любопытный взгляд и невероятно счастливую, будто бы предвкушающую улыбку, и добавила строже, постепенно выходя из мягкого аккуратного образа: — но пока мой ответ — нет. — Окех, я усек, — ракообразный показал клешней соответствующий жест, не прекращая при этом улыбаться, но заметил эту внезапную строгость в ее взгляде и добавил, тоже делая свой голос серьезнее и вместе с тем мягче: — в любом случае, знай — я ценю твой выбор. Она вновь улыбнулась, радуясь такому ответу, и коллеги вновь умолкли. Они хотели было погрузиться в свои мысли, но тут по асфальту забарабанили крупные дождевые капли. Одна упала Юджину на нос, разбившись о него с громким шлепком, а другая затекла Тентикалс за шиворот, вызвав у неё короткий смешной визг. — Думаю, нам лучше пойти домой, — тихо произнес он, опять вдыхая и выдыхая, на этот раз с едва заметным белым паром изо рта — это так похолодало. — Да, согласна, — Сквидтрис не видела смысла отказываться, несмотря на хорошее настроение, она страсть как устала и очень хотела домой, — спасибо Вам ещё раз за сегодняшний день, мистер Крабс. Они почти одновременно встали с лавки, а капли тем временем продолжали барабанить, постепенно образовывая ливень. Крабс посчитал своим долгом снять с себя куртку и без лишних слов надеть ее на Сквидтрис, заодно натянув капюшон ей на голову, вызвав тем самым у нее пораженный и немного недовольный взгляд. — Обращайся, — ответил Юджин на ее реплику, как ни в чем не бывало, застегивая ей молнию со звонком звуком, и тут решил кое-что предложить: — кстати, может хочешь ко мне зайти? Я тебе чая заварю горячего, как и ты мне сегодня. Я тоже хочу погостеприимить. Он взял забытую бутылку с вином под мышку, пока кассирша обдумывала ответ на такое неожиданное предложение. — Я… Нет, спасибо, правда, — возразила кальмар, чувствуя, что ей уже становится неловко от такого большого количества заботы, да ещё и в один день. Ей было неописуемо уютно и тепло в большой куртке начальника, даже какого-либо холода она не чувствовала. — Ну хорошо, но могу я проводить тебя до дома? — не сдавался Крабс, говоря уже чуть более торопливым голосом — дождь начинал бушевать куда сильнее, но ему было плевать на то, что если она все же согласится, ему точно придется сушить свою одежду, — я настаиваю. Сквидтрис хотела было возразить ему, ведь ей было элементарно жалко его, но его взгляд был таким уверенным в себе, а улыбка — милой и счастливой, что она поняла, что бесполезно с ним спорить. — Давайте, — коротко и тихо произнесла она, лишь устало вздыхая. °•.°•.°•.°•.°•. К тому времени, когда коллеги дошли наконец до дома кассирши, ливень стал не прямо уж яростным, но куда сильнее. На асфальте и песке успели образоваться лужи, а небо приобрело почти черный цвет, скрыв порхающие в нем цветочки. Начальник и подчиненная кое-как уместились под крохотной крышей, что представляла из себя «нос» дома. Сквидтрис как можно быстрее сняла с себя куртку мистера Крабса и самолично нацепила ее ему на плечи, а потом, под его настойчивым взглядом, немного неловко приняла протянутую ей бутылку, почти полную. — Спасибо, что проводили, — ещё раз поблагодарила она, с неким невольным умилением смотря сверху вниз в его влюбленные глазенки, — ну, я пойду. — Давай, до понедельника, — Юджин мягко похлопал ее по плечу, с нетерпением ожидая очередной смены. И когда его возлюбленная разберётся со своими чувствами. Вместо того, чтобы разойтись наконец, коллеги вдруг просто замолчали, будто бы испытывая желание ещё сказать друг другу что-то. В голове у Крабса вдруг словно бы что-то щелкнуло, и он, взяв Сквидтрис за щупальце… Вновь поднес его к губам и нежно чмокнул, оставив на нем винный вкус. Кальмар раскрыла глаза чуть шире, явно смутившись такому поступку. Она отдернула щупальце, но не от неприязни, а опять же исключительно из-за смущения, а, заметив его довольную улыбку, отвела взгляд вниз — как девочка, на которую обратил внимание красивый старшеклассник. Тем не менее, уже буквально перед тем, как открыть дверь, она тоже улыбнулась ему, пусть и была вся нещадно бордовая после произошедшего. Открыв дверь дома, она зашла наконец внутрь, оставив начальника наедине лишь со своими мыслями.