Милая

На кухне у Саши приглушённый теплый свет, а на столе стоят пару заженных свечек со сладким ароматом. Готовить в таком освещении ей всегда казалось чем-то романтичным и особенным. Трусова это дело очень любит, даже чересчур. Готова стоять на кухне часами, иногда и целый день. Уж слишком ей нравится это и как ритуал, и как хобби. На столе как всегда небольшой бардак, на плите что-то бурлит, а в раковине гора немытой посуды. Благо, убираться Саша любит не меньше. В наушниках громко играет музыка, чтобы заглушить посторонние звуки, так что девушка вовсе не замечает прихода Ани. В дверном замке, как и обычно, тихо поворачивается ключ, и через секунду открывается входная дверь. Трусова не слышит - продолжает со спокойной душой стоять сбоку от плиты ещё пару минут. Замечает присутствие своей девушки только когда ее обнимают сзади. Саша вздрагивает, рефлекторно пытается отодвинуться и поворачивает голову. – Ой, Анечка, привет, – улыбается она, отдаваясь в объятия. Щербаковой можно. – А я готовлю, ещё двадцать минут и будем ужинать. – Старшая смотрит на неё с лёгкой улыбкой, немного прищуривает глаза и сильнее сжимает талию Саши. – Милая-я, я так скучала, – полушепотом оповещает Аня, внимательно наблюдая за руками Трусовой, которые постоянно что-то берут, режут, двигают и поправляют. Щербакова отпускает одну руку и поправляет мешающую готовке длинную рыжую прядь. – Я тоже скучала. Очень-очень. – Запоздало отвечает Саша, всё внимание слишком сильно сконцентрированно на руках любимой, и вторая возвращается на талию через пару секунд. А глаза всё так же бегают по столешнице в поисках нужного предмета. Через несколько молчаливых секунд Трусова чувствует лёгкое прикосновение губ к своей шее. Сначала лёгкие, приятно разливающиеся в сознании как знаки внимания и любви, но каждый последующий поцелуй был всё сильнее. Саша сделала попытку повернуть голову, но Щербакова это быстро пресекла, прижав девушку к столу ещё сильнее. Сопротивляться не хотелось, хотя по-хорошему надо, всё таки ужин готовить кому-то придется. А Аня всё настойчивее покрывала шею грубыми поцелуями и укусами, последние из которых оставались на тонкой коже красными пятнами. Трусовой дышать немного тяжелее, и очень хочется к своей девушке поближе. Она кладет на стол нож, уже догадываясь, что последует дальше, и заранее тянется к плите - выключить конфорки. Щербакова в ответ останавливается на секунду, резко перехватывает правую руку девушки и кладет ее на стол. Там, где была изначально. В другую руку снова даёт нож. Слышится вдох от рыжеволосой. – Чш-ш-ш, мы не отвлекаемся, – почти шепчет Щербакова, снова растягивая губы в хитрой улыбке. – Продолжай, что замерла? – Очень серьезно спрашивает она, двигая руки с талии чуть выше - к ребрам. – Как ты предлагаешь не отвлекаться, когда самолично меня отвлекаешь? – Скептично задаёт вполне логичный вопрос Александра. В ответ слышится тихий смешок. – Никто не предлагает, Сашенька. Делай то, что я сказала. – Тут же пробирается одной рукой под футболку. Выбивает громкий выдох, неожиданный даже для самой Трусовой. Улыбается всё сильнее, продолжая водить по телу и зацеловывать шею. У Саши безумно сбитое дыхание, руки едва заметно трясутся, и, кажется, ещё десять минут, и начнут подкашиваться ноги. А Аня тем временем не останавливается, настойчиво продолжает ласки, кусает шею сильнее, до красных отметин от зубов на нежной коже, всё желает выбить тихие и сдержанные стоны. Добирается спустя пары десятков секунд до уха, прикусывает мочку и несколько секунд наслаждается, вслушиваясь в дыхание девушки. – Нравится мне, когда ты так дышишь, милая. Хочу тебя безумно, – прямо на ухо шепчет Аня, чувствуя, как Трусова вздрагивает всем телом. Обе знают, как такие слова на Сашу действуют, и старшая использовать эту слабость слишком любит. Иногда невыносимо сильно любит, чересчур, так, что Саша злится временами. Но в большинстве случаев - в таких, как этот, не может и с места сдвинуться. – Ну, Анютка, прекрати это, – стиснув зубы, просит Трусова. Именно просит, не требует: от некогда твердого и уверенного тона остался только тоненький голосок, и вся Саша, словно оголенный нерв, напряжена до предела. – Приказывать мне собралась? – Снова насмешка. – М-м-м, в таком состоянии, прелесть. – Проговаривает она, резко затрагивая правой рукой грудь. Проводит ладонью до ключиц и возвращается обратно к соскам. Пальцами несколько раз проходится по чувствительному месту, возвращая сбитое дыхание вдвойне. – Ты же хорошая девочка? – Так же шепотом спрашивает она. В ответ ничего. Аня сжимает левой рукой талию и слегка прикусывает ухо. Саша намеки понимает быстро, и игнорировать перестает. Несмело кивает в подтверждение. – А теперь вслух. Так, чтобы я слышала. – Спокойным, но строгим голосом проговаривает Щербакова, наблюдая за девушкой, всё ещё держащей в руке нож и изредка поглядывающей на плиту. – Да, – прокашлившись, отвечает Саша. Ноги действительно слегка подкашиваются, когда стимуляция груди продолжается, как бы в награждение за правильный ответ. – Умница. Значит обязательно должна выдержать стоя, – шепчет Аня, тут же опуская обе руки на бедра. Проводит ладони под черные шорты и они быстро слезают с ног и оказываются на полу. – Только не отвлекайся от готовки ни в коем случае. А Саша словно задыхается уже. Протестовать нет желания и сил, руки трясутся, разум затуманен пришедшими фантазиями и предвкушением, а ноги подкашиваются сильнее, чем раньше. Ни о какой готовке и речи в ее голове идти не может. Из всего постороннего чувствуются только Анины руки, и то, слишком родные. Ее же собственные ручки дрожат, едва удерживая нож, который Аня так заботливо вернула и приказала держать. В сознании неожиданно всплывает мысль, что нужно готовить, как и сказала минуту назад Щербакова, но всё тут же улетучивается, когда она чувствует, как правая рука Ани сквозь ткань трусиков затрагивает клитор. То ли намеренно, то ли абсолютно случайно. От неожиданности из уст Саши вырывается негромкий стон, но даже такой слишком хорошо разносится по квартире. С того момента возбуждённый взгляд Щербаковой на затылке чувствуется слишком явно: Саша не видит, но уверена, что в темных глазах пляшут чертики, а на лице невероятно широкая и довольная улыбка. Слишком довольная. Аня времени не теряет - проходится по чувствительной точке во второй раз, и выбивает второй, не менее громкий. Заигрывается, массирует клитор сквозь ткань, слушая тихие поскуливания от девушки, останавливаться не хочется совсем. Но когда тело Саши начинает трястись от стимуляции и возбуждения, зайти необходимо ещё дальше. Трусики присоединяются к шортам на полу, и Аня тянет руку к голому телу, когда взгляд останавливается на деятельности Саши. Та, покусывая губы, ножик уже отпустила, и за готовившимся ужином совсем не наблюдает. – Маленькая, я разве не говорила ничего про готовку? – Строго напоминает Щербакова, переставая поддерживать ослабленное тело. У Саши подгибаются коленки. – Хочешь узнать, что будет, если ослушаешься? Организую, ты только рискни. В ход идут прямые угрозы, и как только Трусова тяжело выдыхает и снова пытается переключиться на готовку, Аня ставит два пальца на клитор и начинает массировать его круговыми движениями. Снова стоны, но теперь намного громче. Саша чувствует, что едва ли сможет удержаться на ногах, если Анечка ее отпустит, но всеми силами старается сконцентрироваться на одном занятии. – М-м, милая, как ты течешь, – протягивает Щербакова, убирая пальцы с клитора. Через секунду на пробу вводит в Сашу сразу два пальца, неглубоко, буквально на одну фалангу. Тут же вынимает. – Аня.. – Едва слышно просит Саша, пытаясь контролировать слишком сильно трясущееся тело. Не выходит. – Да, милая? – Серьёзно спрашивает Щербакова. Издевается. Снова вводит два пальца, всё ещё не до конца, но теперь начинает двигаться внутри. Саша стонет сильнее, и ответить на уточняющий вопрос Ани уже не может. Щербакова улыбается. – Умница. Трусова правой рукой тянется к конфоркам и выключает все. Старшая это игнорирует. Ручки трясутся, а стоны с каждым собственным или Аниным движением вырываются более громкие. Щербакова по-прежнему оставляет девушку стоять, и резко вводит пальцы до упора. Доходит до чувствительной точки и словно специально задерживает длинные пальцы на ней. Сразу слышится громкий стон. Аня это понимает вдруг, выходит на половину и снова резко вводит пальцы. Повторяет это движение. Саша сходит с ума, ей одновременно немного больно от неподготовки и до дрожи приятно от того, что творят Анины пальцы. Неожиданно снова задерживается внутри и немного раздвигает пальцы. Выбивает безумно громкие стоны. Теперь Сашу приходится держать ещё сильнее, самостоятельно она едва ли может твердо стоять на ногах. А Щербакова всё вбивается двумя пальцами в еле стоящую девушку. – Какая же ты милая девочка, – шепчет Аня, наблюдая за реакцией Трусовой. Набирает темп всё сильнее, а второй рукой крепко держит возлюбленную за талию, чтобы та не упала, ведь крепко вжавшихся в столешницу слабых рук явно не хватает. Дыхание у Саши безумно сильно сбивается, стоны практически не прекращаются, а у Щербаковой появляется новая идея. Вынимает пальцы, из-за чего девочка снова вздрагивает. На секунду засматривается на зелёные глаза, покорно смотрящие на неё. Улыбается, и медленно начинает вводить три пальца. Трусова сразу глаза отводит, и вырывается ещё один стон. Ещё громче, чем предыдущие. Щербакова останавливаться не планирует, настойчиво и достаточно быстро вводит их до конца, и даёт немного времени, чтобы Саша успела привыкнуть. Спустя десять секунд начинает медленно двигаться, постепенно наращивая темп. У Трусовой трясутся ручки и все остальное тело, из уст ежесекундно вылетают громкие звуки, и всё сильнее хочется дойти до пика. Аня это видит, видит слишком хорошо, и срывается на ужасную скорость. Входит практически на всю длину пальцев сразу, снова выходит и вводит опять. Саше безумно приятно, она всё сильнее, до боли в пальцах сжимает столешницу, запрокидывает голову назад и стонет ещё сильнее. – А-а-анечка, – между звуками старается шептать она, но имя вырывается как очередной стон. Щербакова улыбается и повторяет маневр, снова слышит желанные звуки. Саша на пределе, хочется одновременно и насаживаться самой, и уйти от пальцев, потому что приятно уже до боли. Аня входит под разными углами, но всегда резко и до упора, очень быстро. Почти всегда попадает в чувствительное место, от стимуляции ноги подкашиваются и срывается голос. Всё чаще между стонами слышно имя любимой и редкие мольбы. Ане слишком нравится. Хочется постоянно держать Трусову в таком состоянии, слушать ее тоненький голосок и просьбы быть сильнее. Но в последний момент, когда Саша вот-вот кончит, девушка вынимает пальцы. Младшая не успевает ничего понять, только чувствует отсутствие пальцев, как с ближайшей поверхности тут же сметают все лишние вещи и сажают ее на стол, толкая назад. Аня нависает над Трусовой, вглядываясь в лицо девушки. – Боже, просто невероятна. – Проговаривает Аня, проводя руками по телу Саши, снова опускается к внутренней стороне бедра. – Мне кажется, или ты от готовки всё же отвлеклась? – Тембр голоса немного понижен, звучит тише сам по себе, и безумно сильно возбуждает. – Почему же ты меня ослушалась, Саша? М? – Резко кусает внутреннюю сторону бедра. Сильно. Саша шумно выдыхает. – Я не слышу ответа. – Как я должна была не отвлечься? – Дрожащим голосом пытается возразить Трусова, на что большой палец Щербаковой резко надавливает на клитор. Снова стон. – Концентрироваться на одном деле, как я и сказала. – Легко парирует она, резко вводя сразу три пальца. – Что, действительно не можешь? – Усмехается она, ускоряя движение руки. Саша не может и слова сказать сквозь стоны. – Как жалко, что ты отказываешься меня слушаться. Очень жалко. – Наигранно грустно говорит она. – Глазки подними, милая. – Нет, – между стонами шепчет Трусова, пытаясь уйти от стимуляции хотя бы в голове. Ее тут же хватают за подбородок рукой и поднимают лицо. – Придется тебя заставить. – Улыбается девушка, удерживая голову Саши в таком положении. Та взгляд уже отвести не может. – Что же ты такая самоуверенная, девочка? Пальцы ни на секунду не останавливаются, а даже ускоряются, и по дрожащим раздвинутым ножкам прекрасно видно, что Трусова вот-вот дойдет до пика. – Попробуешь взгляд отвести - плохо будет. – Голосом на тон ниже предупреждает Аня, отпуская подбородок Саши. Вбивается в нее всё сильнее и сильнее, внимательно наблюдает за реакцией. Трусова глаза отводить не рискует, хотя безумно смущается смотреть на Щербакову в такие моменты. А Ане нравится, и обе это прекрасно понимают. Спустя пару секунд старшая вновь вводит пальцы до упора и мелкими толчками стимулирует чувствительную точку. Трусова кончает через несколько мгновений, снова простанывая имя девушки. Аня улыбается, вынимает пальцы и рассматривает загнанную Трусову. У нее щеки покраснели, руки слегка трясутся, дыхание слишком сильно сбито, а глаза едва ли удерживают зрительный контакт. Но надо. Пытаясь восстановить сердцебиение и начать дышать нормально, Саша недолго остаётся на столе. Щербакова вновь включает конфорку и пытается разобраться с прерванной готовкой ужина.