Патч для сердца или операция идеальная девушка

Кофемашина отказывалась идти мне навстречу. Я осмотрелся вокруг и без свидетелей ударил ее раскрытой ладонью, так что та, затрещав все же принялась за работу. Муся деловито вилась у моих ног. До работы еще пять минут, честно признать, это мой рекорд за последние месяцы, более того я уже не помню, когда выглядел так свежо последний раз. Рассматривал свое отражение в стеклянных дверях кухни. Наконец побрился, на мне выглаженная черная рубашка с закатанными рукавами и футболка в цвет, все даже чистое. Поправил очки, что носил время от времени, вспоминая дурную наследственность от отца. Кофе был готов и взяв чашку я чуть не уронил ее, вздрогнул, голос Теоны в один миг оказался совсем близко. Руки непроизвольно задрожали, но я выдохнул и направился к одному из столиков открывая свой ноутбук. Теона зашла не одна, новенький из другой команды разработки был по чудному рыжий и бесконечно улыбался. Выглядел нелепо, а еще стоял очень близко к ней. Кивнул мне приветствуя, я попытался кивнуть в ответ. Не знаю, как его звали, меня это мало волновало. Я старался смотреть в текст задачи, что вернулась ко мне от тестировщика. Но он приобнял ее за плечо, а крышка моего ноута громко захлопнулась: — Вы здесь не одни, ищите другое место для заигрываний, пока жалобу не написал! Я вышел. Позорно сбежал, а и без того обреченный день катил меня по наклонной в ад. А вот и черти. — Закончил? Нам ехать три часа! Приедем уже темно будет. Влада злилась, это всегда выдавали вены на лбу, они набухали и наливались синевой. Сестра выглядела так словно мы собираемся на похороны, а не на день рождения матери. Черное платье ниже колена. Такой же черный поводок вокруг шеи и волны волос на плечах. Лишь губы и букет роз светились ярко алым. В мою машину села маленькая вампирша, я ухмыльнулся и только потом вспомнил, что сам одет в черное. В целом мы отлично соответствуем настроению праздника. — Что ты даришь маме? — в середине пути спросила сестра, все это время она молчала, скрестив руки на груди и смотрела вдаль. — Сертификат в салон красоты. — Первое, что выдал браузер в рекомендациях? — Мгм. — Пф, а я искала коллекционное издание Кинга, думаешь она заметит? — Думаю нет, — я ухмыльнулся, но взглянул на нее пока мы стояли на светофоре, кажется, шутки про найденыша стоит на время отложить. — Но я замечу, ты молодец. Лицо сестры стало сродни мелу, она подалась телом вперед и неотрывно смотрела на меня, так что в горле встал ком, и я закашлялся. У нее в роду были ведьмы, странные и ушастые ведьмы. — Ты не пугай меня так, понял? Еще скажи, что любишь меня и я выйду из машины. — Сейчас выедем на трассу, чтобы скорость побольше была, и ты услышишь самое искреннее признание в своей жизни. Она прыснула со смеху, а я ухмыльнулся. Больше мы не разговаривали, погромче сделали музыку и ехали прямиком не то в ад, не то в чистилище, что звали родным домом. *** Ирина Николаевна, она же мама, стояла на улице у больших ворот. Скрестив руки на груди, она улыбаясь. Я крепче сжал ладони на руле, боялся, что тот дрогнет, сбивая старушку, к слову, эта шутка Владе очень понравилась. — Привет, мам, с днем рождения тебя! — Влада отлично отыгрывала радость, передала матери букет и обняла ее. Но серые глаза упрямо смотрели только на меня, словно между прочим похлопав дочь по спине, она вернула ей букет и указала в сторону дома. А сама раскрыла ладони в объятиях: — Мой птенчик, наконец нашел время для матери! — С днем рождения, — я подошел и приобнял ее прикладывая седую голову к груди. Взглядом провожал Владу, что шла по плитке, выложенной к порогу как мертвец по подвесному мосту, в тусклом свете садовых фонарей. Сестра очень походила на мать, они обе были миниатюрными, но годы взяли свое и Ирина Николаевна была болезненно худой. Женщина, что никогда не показывала настоящей слабости теперь выглядела хрупкой как снежинка, ее волосы стали такими же белыми, и кажется, она уже не пыталась перекрыть седину краской. Хуже всего то, что ее плечи задрожали в моих объятиях, а всхлипы выдали рыдание. — Я так давно тебя не видела, я так соскучилась по тебе, ты мое солнышко, как же давно тебя не было, — худые пальцы все крепче хватали ткань моей рубашки, а я, опустив голову как виноватый щенок вновь окунался в детство. — Мам, пойдем в дом. — Дом, да, — бегло закивала она. Ее рука обвила мою ладонь, мать похрамывала и это иглой касалось моей совести, я действительно слишком редко приезжаю. Мои родители были уважаемыми в медицине людьми, собственно от того они и решились на нас лишь к сорока годам. Построив успешную карьеру два академика решили, что самое время допускать ошибки. Когда я родился у них были деньги, большой загородный дом и денежная подушка за плечами, но у них не было главного — любви. А это как оказалось больно бьет по детскому сердцу. Палисадник у дома благоухал цветами, даже в этих клумбах виднелась строгость форм и цветов, эта женщина просто не могла иначе. Мы зашли в дом, что ничуть не изменился со дня моего побега и видимо уже не изменится никогда. Я помог матери снять шарф, что старушка набросила на плечи, и наконец увидел ее во всей красе. В таком же черном платье, как у сестры, но с бусами жемчуга. Длинная шея, торчащие уши, а в них подчеркивая лопоухость большие жемчужины. — Ты лишь хорошеешь с каждым днем. Поправляя рубашку на мне, она продолжала улыбаться, задрав голову кверху, губа вновь задрожала, а я перевел взгляд на сестру, что одиноко выжидала за столом листая ленту в телефоне. Стол ломился от угощений, явно не рассчитывая на трех человек. Приметив два свободных стула мне стало немного грустно за старушку, что один за одним уже теряла близких и видимо все еще ждала друзей на такой важный для себя день. В ее годы многие нянчат правнуков, но судя по нам с Владой, ей и внуков не увидеть. — Я рада, что вы нашли время и приехали, — накрыв наши ладони своими кивнула мама, — очень рада. — У тебя все-таки юбилей, как мы могли пропустить, — Влада пожала плечами и ловко освободив свою руку принялась накладывать угощения, в первую очередь тарталетки с красной рыбой, что я так любил. — Не налегай так, оставь брату, — доброжелательным тоном сказала мама. Она улыбнулась сестре, а я сглотнул, почувствовал, как Влада хочет бросить тарелку прочь, но сестра лишь приподнялась, выкладывая закуски мне. — Может выпьем за твое здоровье? — вернул две тарталетки на тарелку Влады и кивнул ей пытаясь успокоить. — Конечно, вы ведь уже совсем взрослые, теперь можно и распить бутылку вина с матерью. Знала бы мама, что эта бутылка вина для нас двоих не более чем завтрак, думаю она бы демонстративно ухватилась за сердце, а того хуже рухнула в обморок. Но вино было вкусным, полусладким и пусть многие назовут это «женским пойлом» как по мне у женщин не плохой вкус, потому что зачем травить себя не вкусным алкоголем я до сих пор не понял, хотя текиле я готов простить ее горечь. — Совсем недавно этот дом был наполнен вашими звонкими голосами, а теперь передо мной две состоявшиеся личности и знаете, что хочу вам сказать? Мы с Владой переглянулись, предчувствие, охватившее нас, не могло подвести и сейчас действовать нужно быстро. — Я в туалет! — Мне нужно отойти! — На место! – прокричала мать. План побега не удался, я сделал глубокий вдох приготовившись, Влада залпом осушила пол бокала вина. — Мне очень не хватает детских голосов в этом доме, как думаете, на что я намекаю? — Я еще не смог разработать машину времени, но очень стараюсь. — Вздумал язвить мне? Сын, в августе тебе исполнится тридцать, а ты все еще не женат! Мама не вечна, кто будет смотреть за тобой, когда меня не станет? — Боги? — я ухмыльнулся, покачивая вино в бокале, мне нужно было смотреть на что-то, чтобы не столкнуться с этим взглядом. — Боги не заменят тебе матери! А жена сможет, только вот ты почему-то упрямо ее не ищешь! — Я могу подать заявление о пропаже жены? Есть такие с сыскные службы? — посмотрел на Владу, уголок ее губ скривился в улыбке, но сама она сидела поникшая словно тень. — Не смей шутить на эту тему! Где делась та чудесная девочка, о которой ты мне рассказывала? Его подружка с работы, — наконец мать переключила свое внимание на сестру и до меня не сразу дошло, что среди нас предатель, что доносил врагу информацию. — Они расстались, — сухо подметила та. — Как расстались? Почему ты мне не сказала? Я зачем тебя за ним в город отправила, для чего скажи? — Может, чтобы я построила карьеру и нашла свое место? —скептично прошипела сестра. — С этим ты справилась бы и здесь, а твоему брату нужна помощь! — у Ирины Николаевны даже уши покраснели от злости, она метала взгляд от одного ребенка к другому, а потом изрекла то, что я предпочел бы никогда не слышать. — У тебя проблемы с потенцией? Скажи, это ведь так? Я смог только приподнять бровь, а сестра, разрываясь от смеха нырнула под стол. — Влада, у него проблемы? — Я не знаю ничего о его потенции, что ты пристала ко мне?! — Сын, скажи правду, в этом нет ничего зазорного! — мать протянула ко мне ладонь касаясь плеча, словно пыталась успокоить, — более ста пятидесяти миллионов мужчин страдают от проблем с эрекцией, а с твоим образом жизни — тем более, нет сомнений, ты импотент? Я тихо выругался про себя, обсуждать подобное было ее любимой темой, второй после денег, а третьей ругать меня за сквернословие, поэтому я сдержался и просто сказал: — Нет, у меня все в порядке со здоровьем. — Почему же тогда ты расстался с той хорошенькой девчушкой? — мать удивилась так, словно других причин в жизни не было, скрестила руки на груди и смотрит на меня из-подо лба. – Нет, ты точно болен и не хочешь признавать. — Она мне изменила, — сухо отрезал я, выпивая остатки вина. — Она? Тебе?! — ударение упало на второе слово, словно это было вещью немыслимой. — Что ты несешь, Макс? — вмешалась сестра, лицо которой было красным от смеха и вина. — Хочешь сказать это не так? Ты на чьей стороне? — Она пошла на свидание спустя месяц твоего игнора! Месяц, — Влада резко повернулась к матери взывая к хваленной женской солидарности, — они встречались полтора года, она даже жила у него какое-то время, а в один день он перестал брать телефон и отвечать на смс, когда она пришла к нему он не открыл дверь! — Мне нужно было побыть одному и подумать, а она времени зря не теряла, — я чувствовал, как щеки покалывают, надеюсь это было вино, а не мой собственный стыд. — Никто из нас не говорил о расставании, финальной точки не стояло, а значит это измена! — А сколько ей нужно было ждать, год, пока ты осмелишься заговорить? Кретин, — Влада выругалась, откидываясь на спинку стула, а я вздернул брови, собираясь преподать урок отборного мата. — Замолчали! — громкий хлопок по столу. Мать набирала воздух в легкие и неотрывно смотрела на меня. — «Финальная точка» как ты выразился, сын, бывает только одна – свидетельство о смерти. Вот пока его не получил, все в отношениях это лишь запятые, порой бессмысленные и беспощадные как у Толстого, а порой предложение состоит из двух слов. — Хочешь сказать ты на их стороне? — Хочу сказать, чтобы ты дал мне ее номер я позвоню и извинюсь, она девочка хорошая думаю поймет и все наладится. — Может еще записку напишешь, чтобы меня с физ-ры отпустили? — Если понадобится я найду ее адрес и объясню, что ты хороший, просто допустил ошибку, такое бывает. — Мам, ты себя слышишь? — по слогам, тихо и умоляюще произнес я. — Я разочарована тобой, Влада, — сухо подытожила она. — Твоя дочь в свои годы уже заместитель руководителя отдела маркетинга в большой фирме, ее уважают и ценят в офисе, а оклад на зависть каждому, — впервые я почувствовал такую острую необходимость вступиться за сестру, и кажется вздрогнувшая Влада этого не ожидала. — Вы оба молодцы, я это знаю и не отрицаю, но…. — Я прихожу на работу пьяный и да пью я без продыху каждый день, сегодня я впервые побрился за долгие дни и уверен запах перегара от меня еще не выветрился. На работе у меня нет друзей. А еще я умудрился закрутить роман со своим административным руководителем и теперь каждая наша встреча похожа на вспышку вулкана. После работы я иду домой в пустую и безликую квартиру, потому что я никому не нужен, потому что ты вознесла меня в ранг богов, а для других я не лучше грязи, мама, открой глаза и увидеть очевидное! — Я знала, что нельзя оставлять тебя без присмотра, — она тяжело вздохнула и ухватилась за сердце. Я знаю этот прием, всегда знал и он уже давно не работал. Мне хотелось разорвать эти узы раз и навсегда. Да, я буду последней сволочью, но с этой удавкой на шее я никогда не смогу вдохнуть полной грудью. — Пока твоя дочь искала книги, которые ты так любишь, я купил абонемент в первом попавшемся салоне, вот такое вот я чудовище, мама, — коснулся ее плеча, но не чтобы успокоить, я хотел попрощаться и выйти. Но старушка перегнула с театральщиной и рухнула на пол, Влада взглянула на меня потухшим взглядом, а потом по сценарию. Скорая уехала поздно ночью, постановив, что все с матерью прекрасно и есть небольшие изменения сердечного ритма, что свойственны возрасту. — Я буду, как и прежде звонить два раза в неделю, — вместо слов прощаний сказал я и вышел. Сестра возникла на пороге сразу за мной, ее немного трусило. Мы пошли спать в машину, лучше уж так, чем в этом доме.