***
— Бра-а-атик! Возглас, который раздался по ту сторону стеллажа, заставил Альбедо вздрогнуть; едва не выронив консерву из своих рук, он с облегчением вздохнул, что та все-таки не выскользнула. К удивлению юноши, острая фасоль не так сильно отталкивала его. Постепенно даже Альбедо одолевал голод, хотя обычно он не изъявлял сильного желания поесть. Впрочем, это была лишь минутная слабость. — Бра-а-атик! — вновь позвала Кли, — Помоги достать! Альбедо неспешным шагом обошел шкаф и увидел, как девочка, подпрыгивая, пыталась достать до какой-то полки. Навия стояла где-то поодаль, выбирая наиболее хороший сахар. — Что такое? — спросил Альбедо, склонив голову вбок, — Что достать? — Рис! Кли указала на огромный мешок, который практически свисал с небольшой балки, где заканчивалась полка. Магазин казался чертовски большим, а продуктами можно было запастись на месяц вперед — особенно в бакалейном отделе, где крупы продавались в мешках по пять, а то и по десять килограмм. — А тетя Навия разрешила? — выгнув бровь, спросил Альбедо. — Тетя Навия и попросила! Девочка наигранно злобно начала топать ножкой и уперла ручки в боки. Щеки ее были немного красными, так как она запыхалась бегать по всему зданию в поисках продуктов. Однако, объединившись в командной работе, Кли, как и вся семья, оживилась, и настроение у всех стало чуть стабильнее. — Сейчас-сейчас, — Альбедо улыбнулся, и теперь это не выглядело так разбито и поддельно, как раньше, — Раз капитан велит… Вытянувшись на цыпочках, Альбедо потянул ладони в сторону мешка и впился в него пальцами. Стоило ему ощутить, что он может спокойно стащить рис на пол, как за мягкие подушечки что-то зацепилось. Зажмурившись на один глаз, Альбедо вздохнул и потянул руки на себя. Теперь он расслабил пальцы, но почему-то те не хотели отлипать от пухлого мешка. — Э..? Альбедо слабо нахмурился и потянул ладони уже с силой. Спустя мгновение пальцы его все-таки отстранились от мешка, и в нем появилось десять маленьких дырок. Рис посыпался Альбедо прямо на макушку; перепугавшись, он сразу же принял мешок на себя и сгрузил его в тележку. Кли удивленно приоткрыла рот, после чего засмеялась. — Тс-с! — Альбедо приложил палец к своим губам, обреченно взглянув на рассыпанный рис, — Этого не было..! Ты ничего не видела, и вообще… — Зато я все видела, — послышалось в стороне, — Чего это у тебя пальцы острые такие? Альбедо, казалось, приобрел оттенок мела и замер, стоило Навии появиться за спиной Кли. Она несла мешок сахара, явно стараясь выглядеть непринужденно, почти что обыденно. — Д-да я сам не знаю, — забормотал Альбедо, прежде чем подойти и выхватить мешок из чужих рук, — Давай помогу… Все те десять килограммов, оказавшиеся в хрупких пальцах юноши, оказались удивительно легкими. Он даже не напрягся в спине, ощутив себя необычайно… невесомо. Как будто Альбедо на самом деле держал пуховую подушку. Навию охватила неловкость, когда мальчишка перед ней так и застыл, и она со вздохом положила ладонь на его плечо. Тот сразу оживился, повернувшись и загрузив еще один мешок к остальным продуктам. Теперь сахара им должно было хватить на жизнь вперед, если только они не собрались бы испечь несколько десятков тортов на гигантскую вечеринку. Альбедо приподнял брови, в слабом замешательстве посмотрев на свои руки. Что-то странное творилось с ним сегодня, как будто организм попросту перестал слушаться своих установок. — Пойдем дальше, — сказала Навия, с трудом развернув тележку, — Если хочешь приготовить что-то из рыбы, Альбедо, то я могу купить целого лосося. Кли издала игривые смешки, сопровождающим шагом примкнув к Навии; за эти несколько дней она впервые выглядела так радостно. Но даже это не смогло разогнать в Альбедо неприятное чувство отстраненности. Он словно находился за много верст от этого места, плавая в неком эфемерном пространстве, поддаваясь его нерушимым законам. Часть дня прошла как бы в тумане. Ведомые рекомендациями Альбедо, Навия и Кли заполнили тележку до отказа, и такси до дома пришлось заказывать с услугой перевозки габаритных предметов. Запыхавшиеся, но довольные, они смогли разгрузить все продукты по кухонным ящикам и холодильнику, а Альбедо, попытавшись не отвлекаться на собственные мысли, приготовил превосходный ужин — лосось, запеченный в сливочном соусе, и овощное рагу с прованскими травами. Когда Алиса была завалена делами, Альбедо частенько брал обязанность накормить семью на себя. И готовил он, признаться честно, идеально — ему даже не требовалась книга рецептов, чтобы накрыть стол без единого изъяна. Ужинали трое при приятном разговоре. Уставшие, почти что измотанные долгой поездкой за продуктами, они отпустили накопившуюся друг между другом неловкость. — Значит, ты стажируешься там вместе с этой девочкой? — улыбнувшись, спрашивала Навия, — Это она тебя туда втянула? Или наоборот? Альбедо, качав головой, отвечал: — Мы вместе туда подались. Думали, что возьмут кого-то одного, а в итоге при отборе выбрали обоих. Навия чуть поводила вилкой по воздуху, как бы задумавшись. Она очень хорошо выучила этикет, освоившись в бурном потоке культурной жизни Франции, и не позволяла себе копаться в еде. Особенно в такой вкусной. — … И что, тебе там нравится? Хочешь там работать? — посмотрев Альбедо в глаза, спросила Навия. Юноша закусил губу, немного постучав вилкой по рыбе; он медленно наклонил тело в сторону, прежде чем тяжело вздохнуть и покачать головой. — Думаю уйти оттуда. — Почему? Кли заинтересованно похлопала ресницами и прожевала очередной кусочек лосося, рассматривая и Альбедо, и Навию. “Люмин такая идея не понравится”, — подумалось девочке, но очень скоро она просто продолжила трапезничать. Рыбка походила на деликатес, каждый раз подтаивая во рту, и здорово поднимала настроение. — Да так, — Альбедо прикусил губу и со вздохом прижал ладонь к затылку; как-то неловко почесав его, еще и отведя взгляд, он продолжил, — Инцидентик один неприятный случился. Глаза его приобрели сероватый тон, похожие на мутную воду, которую обычно находят на дне водоемов. Но что-то там, вдалеке, чуть сверкало, похожее на разбитую стекляшку — только вот свет на нее не падал, отнюдь. Говорить вслух о пауке Альбедо не осмеливался, — да и, признаться честно, все те странности, которые происходили за этот день, сильно его смущали, — ибо тогда этот рассказ бы, без сомнений, смог его снова разбить. Расколоть на мелкие кусочки, которые не будет держать даже самый надежный клей. В руках что-то понемногу начинало дрожать, но сами по себе они не тряслись. Это напоминало Альбедо о каком-то чувстве, — чувстве научном, а не о том, которое копят эмоции, — и он долго не мог вспомнить, о каком именно. Его словно к чему-то тянуло. Весь день чем-то занимался, и все равно… все равно тяжело… С грузным вздохом Альбедо отложил вилку и медленно встал из-за стола. Кли, вжав одну из ладоней в книжку под ней, чуть не подорвалась за братом, но тот успел обронить: — Я наелся, — и, воспользовавшись общим замешательством, он вышел с кухни, — Пойду… поглажу костюм на завтра. Навия, поджав губы, посмотрела на оставленную тарелку. В ней осталась порция рагу, нетронутая рыба и испачканная вилка. Переглянувшись с Кли, которая тоже немного растерялась, женщина вздохнула. — Ничего, — покачала головой Навия, почти что утешительно улыбнувшись, — Ему нужно время. Нам… всем нужно время. Кли понимающе кивнула, опустив взгляд на свою порцию. От рыбы осталась лишь широкая косточка, которая выглядела донельзя одиноко. Неторопливо волоча ногами, Альбедо спустился в подвал. В груди осела какая-то неприятная тяжесть, как будто сердце заменили на гирю. И ведь появилась она не резко, совсем нет; преследуя его день и ночь, она оставляла все больше сажи где-то внутри, но Альбедо ощутил ее только сейчас. Он давился пеплом, пусть и не позволял себе выпускать его наружу. А подвал, впрочем, все равно выглядел так, словно в нем что-то взорвалось. Кажется, разговоры только сильнее меня удручают. Вжавшись спиной в стенку, Альбедо вздохнул. В горле начало что-то неприятно горчить, и мальчишка закашлялся. Трахею как будто разорвали когтями, но больно было не от кипящей крови, которая заливала рот; не от желчи, которая впивалась в ранки. Альбедо понимал, что если он что-то и скажет, то его… не поймут. Этот паук… Прижав ладони к стене, юноша судорожно вздохнул. Пальцы его понемногу втиснулись сильнее, а когда пришла пора отстраниться — как-то лениво от нее отлипли, как будто там медом было намазано. Потухший взгляд неспешно очертил половицы, прежде чем прильнуть к своей руке. Тогда, в магазине… Я прилип к этому мешку. И перед тем, как Алиса… … Было так холодно. Размеренными шагами Альбедо двинулся к столу, затем — к еще одной стороне комнаты, пустовавшей вдали от лестницы. Некоторое время юноша думал перенести в этот угол какой-нибудь матрас, чтобы не засыпать в кресле, но дойти до наиболее полного умозаключения он так и не успел. Пустота в голове становилась все тяжелее и тяжелее, давила на тело. И даже сейчас… Почему-то я слышу, о чем они говорят. В подвале всегда так было? Вглядевшись в небольшую трещину, Альбедо прищурился, словно так он мог бы увидеть там ответ на безграничное количество собственных вопросов. Некоторое время он так и стоял, рассматривая неизвестно что, прежде чем упереться в стену стопой. Нога с тихим хрустом согнулась в колене. Все это звучит как галлюцинации. Да. Я же не спал. И голос… Мой голос… Я как будто под толщей воды. Ну почему так трудно? Альбедо посчитал несколько секунд, прежде чем закрыть глаза. Повременив, выпустил воздух из легких, но не пепел там и остался там, где-то в легких, пока те с каждым выдохом продолжали тлеть. Если ошибусь — упаду. Немного нахмурившись, Альбедо быстрым движением поднял и вторую ногу. Затем открыл глаза, в недоумении похлопал ресницами, оглянулся за спину. Потупил взгляд на полу, который остался за ним, как будто на самом деле его кто-то окликнул. С несколько секунд в мыслях царило неловкое молчание. … Не упал. Альбедо медленно, боясь свалиться на пол, двинул ногу вперед. Уже затем вторую. Аккуратно забрался на потолок, прежде чем задрать голову и посмотреть на пол. — … А? — только и сорвалось с его уст. Чего? Мне это снится? Или я правда только что прошелся по стене до потолка? Так и застыв в удивлении, юноша посмотрел вниз — то есть, на потолок. Затем он немного прошелся вперед и, едва приложив силу, пнул лампочку. А еще… та коробка… И, нахмурившись, Альбедо глянул в другой угол комнаты; раскинувшись, на полу, подобно охладевшему трупу, там до сих пор лежали внутренности той самой жертвы, которую юноше довелось прикончить во вспышке гнева. Достаточно скоро Альбедо спрыгнул с потолка. Он также заметил, что это не доставило ему каких-либо неудобств — ни головокружения, ни тошноты не возникло, как будто мальчишка просто покатался на карусели. — Повышенная чувствительность… улучшение работоспособности мышц… возможность передвигаться по вертикальным поверхностям, — заключил Альбедо, прижав несколько пальцев к своим губам, — Это все из-за паука или..? Ну конечно, из-за паука, придурок! Из-за чего же еще? Черт. И… давно это..? Прямо с момента укуса? Хотя… Зачем мне вообще это знать? На тучное облако в легких Альбедо больше не обращал внимания, даже если то назойливо перчило душу, норовя мальчишку снова закашляться. Размышления о загадочном паучьем укусе придали немного бодрости, которая позволяла ненадолго забыть обо всем остальном. Ведомый собственными мыслями, Альбедо начал ходить кругами. Почему я раньше не заметил? Как организм понимает, что пальцам надо отлипнуть? От мешка же они не отстали. Это все эмоции или..? — Альбедо? — мальчишка разом выпрямился, услышав чужой голос, — Ты тут, да? Навия спускалась по ступенькам неспешно и даже как-то зажато, не зная, стоит ли ей тут вообще быть. Как только она оказалась у угла комнаты, ладонь почти что прижалась к выключателю, но в итоге остановилась у стены. Альбедо посмотрел на Навию с толикой потерянности; после целого дня, наполненного разговорами, ему больше не хотелось ни с кем общаться. Они немного помолчали. В отличие от Кли, которой требовалось чужое внимание и поддержка, Альбедо пытался уйти в себя, закрыться ото всех, пройти через тропу боли в одиночку. — Будешь тут спать? — тихо спросила Навия, — Кли сказала, ты сюда свои вещи перенес. Альбедо приобнял себя за локти, отведя взгляд. Неуверенно поджав губы, он ответил: — Мне в своей комнате не спится. Навия сочувствующе сложила брови домиком. В наполненных краснью глазами появились мягкие, ласковые блики, но приближаться женщина не осмеливалась. Она понимала, что с подростками нельзя вести себя так же легко, как и с детьми, однако найти подход ей было сложно. — Я понимаю, — начала уверять Навия, невольно став говорить полушепотом, — Тебе, наверное, тоже хочется убежать каждый раз, как только становится неуютно? Альбедо поднял голову, скользнув глазами по чужому лицу. Тогда он заметил, что Навия сама отвела взгляд. Черты ее были похожи на Алису, и из-за этого, каждый раз смотря на нее, Альбедо ощущал, как его сердце тянуло к самым пяткам. Становилось трудно дышать. — Когда я решила… уехать, — продолжила Навия, — Мама так радовалась, так радовалась, что я вот-вот ворвусь во взрослую жизнь, найду себе кого-нибудь… Но за Алису мне было обиднее всего. Я как будто оставила ее на убой. Альбедо слушал, не отвлекаясь на собственные мысли. Он не знал о семье Алисы практически ничего, исключая плохие отношения с ее матерью, и узнавать об этом теперь, когда она больше не могла об этом рассказать… Это вызывало у Альбедо смешанные чувства. — А когда от нее ушел… когда эта скотина ее бросила, — в голосе женщины появилась крупица злости, — Я совсем перестала звонить. Понимала, что нужно как-то помочь, поддержать, но из-за страха отдалилась так, как могла. На всех уровнях. И это было так ужасно, я была ужасна, потому что оставила родню один на один с такими отвратными проблемами… А теперь… теперь я жалею. Немного помолчав, Навия размяла плечо. Она все еще не возвращала взгляд, думая, что в ответ встретит лишь раздражение и усталость. — Это я к чему… — посмотрев в потолок, вздохнула она, — Я знаю, это не пройдет за месяц или два, да и за всю жизнь тоже. И родителем я никогда не была. Но… Поганке этой я вас не отдам. Она — моя мама, твоя бабушка, — даже на похороны не заявится. Ты можешь спать здесь, можешь приносить сюда еду с кухни, живи своей жизнью. Но пожалуйста, дай мне шанс побыть кем-то близким. Я… хочу быть хорошей тетей для тебя и Кли. Осторожно, словно боясь что-то обронить, Навия пригладила свои дрожащие руки и все-таки подняла взгляд. В глазах ее застыл слой слез. Альбедо смотрел на нее со смесью понимания и тоски; кажется, все это время он действительно слушал ее. — Ты и так хорошая тетя, — скромно улыбнувшись, сказал юноша, — Кли с тобой нравится, знаешь. — А тебе? Я… — Навия остановилась, трясущейся рукой утирая выскочившую кристальную дорожку. — И мне с тобой нравится, — утешающе начал Альбедо, подойдя к женщине; он с толикой нежности взял ее за руки и пригладил их, — Просто завтра… сама знаешь. Мне не очень-то весело. Навия, чуть помедлив, кивнула; взор ее скользнул к коробкам и заприметил угольный лоскут, выглядывавший из-под горки вещей. — Это костюм? — спросила она, указав на рукава взглядом. Альбедо обернулся, посмотрев на коробку отчасти горестными глазами. Правда, стоило юноше кивнуть, как он издал смешок: — Только его динозавр пережевал. Не знаю даже, разглажу ли его. — Давай я, — предложила Навия, подойдя к горе коробок, — И давай сходим к тебе, матрас хотя бы перенесем. Ты же замучаешься на полу спать. Альбедо неловко улыбнулся, снова кивнув. Только когда Навия вышла из комнаты, уголки его губ расслабились, а сам он вздохнул. Пустота внутри крепчала.***
Облака бесчувственно оплыли, не оставив места для лучей солнца, а если то и проглядывало, то ощущалось как свет фонаря, потому как вовсе не грело. Трава казалась сухой и бесцветной; смятая подошвами, она выглядела совсем неживой, и от одного только опрокинутого взгляда на оставленный обувью след хватало, чтобы вновь почувствовать мерзкую горечь прямо в стенках горла. — Я люблю тебя, — упала наземь фраза, когда вокруг все окутал туман, состоящий из людей, чьих-то слов. У нижней челюсти появился груз, который не давал открыть рот даже на немного. Со стороны не было видно, но глаза у мальчишки тоже стали тяжелыми, будто бы они удерживали целый океан внутри, просторный и живой. Пальцы слабо тянула вниз родная рука; Альбедо чувствовал, как дрожала маленькая ладошка, и все его тело едва удерживалось от того, чтобы не затрястись тоже. Кли молчала. Навия, стоя где-то сзади, молча шевелила губами. Она склонила голову к деревцу и очерчивала близнецов пустыми глазами. Выглядели двое не менее тоскливо, но за всю церемонию к Альбедо они так и не подошли. Взгляд Альбедо проскользнул от могильного камня к сестре, и уста резко сжались так крепко, как только могли. Все лицо девочки было заплаканным; даже сейчас, когда погребение уже закончилось, с ее подбородка редко падали соленые капельки. Бледную щеку рассекла прозрачная мокрая дорожка. Альбедо осторожно встал на колено, и кроваво-красная роза легла совсем рядом с надгробием, вынырнув из белоснежной руки. Юноша медленно наклонился к могильной плите и прижался губами к мертвому холоду. Уста беззвучно задвигались; лишь в собственной голове прозвучал процеженный от боли шепот:“Извини”
“Это я виноват”
Хрупкие лепестки цветка немного сползли из-за легкого ветра, который отодвинул розу в сторону. Знаешь, Алиса… — Братик… — проронила Кли, — Я не хочу больше смотреть… Мне кажется, единственное, чем я могу искупить свою вину перед тобой… Пальцы утерли упавшую на щеку слезу, и Альбедо крепче стиснул детскую ручку. … Это месть. — Пойдем. Я убью этого человека. Он больше никому не причинит вреда.