Любовный раж

Льёт дождь. Неоновая вывеска едва освещает тусклые буквы. В баре «Сёстры Маргарет» играет старый музыкальный автомат, тени танцуют под тоскливую мелодию. В воздухе витает сигаретный дым. На истёртых кожаных диванах сидят посетители, напоминая заблудшие души. Вечер пятницы, алкогольное забвение. Джек Хаммер стоит за барной стойкой. Его неухоженная борода сочетается с растрёпанными волосами. Он рассеянно протирает стаканы, пока Уэйд горбится над своим виски. — Завязывай, Пул, — усмехается Хаммер, и Дэдпул издаёт трагический вздох. — Опять убиваешься из-за своего мальчишки? Небось каждый вечер перед сном зажигаешь свечи и всхлипываешь в подушку в форме лица Человека-паука. — Так и есть, — легко соглашается Уэйд. — Только подушке я и нужен со своей уродливой мордой. Джек хихикает, продолжая полировать стаканы. — Ещё Слепой Эл. — Он наклоняется ближе к Дэдпулу с наигранным сочувствием. — Ах, Пул. Тебе хватит сердечных страданий на всю жизнь. Может, пора сосредоточиться на чём-то другом? Например, на спасении мира или на поисках ещё одной забегаловки с чимичангой. Дэдпул слабо улыбается, поднимая виски. — А может, мне стоит остаться тут с тобой навсегда? — Двое друзей на мгновение замолкают, уставившись друг на друга, а затем разражаются хохотом. Уэйд смеётся, но разум всё равно издевается над ним. Он не может не представлять красивое лицо Паркера. Это жестокий трюк, который разыгрывает его воображение уже много дней. Вызывает в памяти образ улыбки, что была направлена на Уэйда во время одной из недавних совместных миссий. «Ну привет, мой кареглазый», — мысленно произносит Уэйд и смотрит в пространство, погружаясь в нежные грёзы. Когда-то и у Дэдпула под маской скрывалось лицо, достойное взгляда. Но реальность падает на него: привязываться к Паркеру просто нельзя. Если Питер увидит настоящего Уэйда — улыбаться ему сразу же перестанет. Дэдпул допивает виски и испускает громогласный стон. Этот звук пугает Джека, стаканы в его руках звякают друг о друга, выскальзывая из рук. — Да что, чёрт возьми, с тобой происходит? — бормочет Хаммер, собирая осколки. — Припёрся, торчишь тут уже два часа и без перерыва вздыхаешь. — О горе мне! — кричит Уэйд, падая на стойку и ударяясь о столешницу лбом. Все посетители пялятся на него. — Я обречён на одиночество из-за своей мерзкой рожи! Джек закатывает глаза. — Ты глубоко заблуждаешься, — сухо отвечает он. — Послушай, ты одинок не потому, что ты урод. — Хаммер сжимает плечо Дэдпула, словно действительно собирается его подбодрить. — Ты одинок, потому что ты мудак. — Ну да, я сложный парень. — Уэйд подпирает щёку рукой. В дальнем конце зала скрипит дверь. Все взгляды устремляются к ней. Порыв ветра врывается в бар, и в проёме появляется стройная мужская фигура. Паркер. Откуда солнце в дождливый вечер? Но красный закат облегает его силуэт — свет танцует за спиной Питера, словно он несёт с собой собственный солнечный луч. Паркер проходит мимо столиков, испачканных липкими пятнами, и изящно тянется к одному из углов барной стойки. Его пальцы чертят дорожку по изношенной поверхности. Паркер наклоняет голову набок — и Уэйд скользит взглядом по точёной линии его челюсти и губам, изогнутым в очаровательной улыбке. — Я нашёл тебя! — Питер садится на потрёпанный барный стул рядом с Дэдпулом. — Так и знал, что ты здесь! Налейте нам ещё… того же. — Паркер указывает на пустой стакан Дэдпула, и Джек поспешно хватается за бутылку. — Спайди, — лениво тянет Дэдпул, пытаясь скрыть бешеное биение сердца, — зачем ты меня преследуешь? Джек издаёт смешок, наливая виски в стакан Дэдпула, и тот в бешенстве косится на него. Хаммер тут же притворяется занятым и делает вид, что крайне увлечён каплей, попавшей на стойку. Он хватает грязное полотенце и начинает тщательно вытирать столешницу. Может, Уэйду кажется или освещение обманывает его, но щёки Питера алеют. — Да ладно тебе, — выдыхает Паркер и вцепляется в свой стакан. — Ты же знаешь, сложно перед тобой устоять. — Решительным движением он поднимает виски и осушает одним глотком. Дэдпул и Хаммер ошарашенно переглядываются, пока Паркер смущённо вытирает рот тыльной стороной ладони. — Да, я как кошачья мята для супергероев — опасен и неотразим, — хмыкает Уэйд, наблюдая, как длинные пальцы Питера в нетерпении постукивают по стойке. Зачем он пришёл? Паучку точно не место в таких заведениях. Он должен болтаться… где он там обычно бывает? В лабораториях, в университете, на каких-то сходках для гиков, куда его постоянно таскает Нэд. Питер поправляет воротник своего голубого джемпера, будто ему стало жарко, и Уэйд смотрит на плавные выступы его ключиц. Не выдержав, Дэдпул наклоняется к нему — опасная близость, от которой по спинам обоих пробегают мурашки — и с насмешливой серьёзностью шепчет: — Слушай сюда, Спайди… Если ты будешь продолжать в том же духе, люди могут начать думать, что мы действительно нравимся друг другу. — А что, если так и есть? — тихо спрашивает Питер, и его хриплый голос едва слышен над шумом бара. Стены, которые Дэдпул так тщательно возводил вокруг своего сердца, вздрагивают, угрожая рассыпаться. Уэйд выпрямляется и изображает свою фирменную дьявольскую ухмылку. — Нет, — безразлично отвечает он и проводит пальцем по ободку своего стакана. Питер вздрагивает. — Это было бы слишком скучно. Джек будто случайно швыряет в Дэдпула полотенце. Уэйд непонимающе хмурит брови. Хаммер яростно указывает глазами на Питера, пытаясь донести какую-то мысль. Дэдпул перегибается через барную стойку и шепчет достаточно громко, чтобы Питер услышал: — Так, давай-ка я проясню… Ты хочешь сказать, что наш дружелюбный сосед Человек-паук влюбился в меня с головой? Ну тогда, — язвительно добавляет Уэйд, — ему лучше приготовиться к разочарованию, потому что я нисколько не заинтересован. Его слова повисают в воздухе, как статическое электричество. Паркер смотрит в пол. Длинные ресницы трепещут, словно под тяжестью подступающих слёз. Дэдпул усмехается. Прекрасно, нужно предотвратить любую возможность эмоциональной связи между ним и Питером навсегда. Уэйд больше не в силах смотреть на эти розовые губы, он отворачивается. Но вдруг тёплая ладонь Паркера обхватывает его руку, пальцы переплетаются в ласковой, но крепкой хватке. — О, Спайди, — мурлычет Уэйд, но в его тоне слышится угроза. Питер поднимает глаза и непоколебимо встречает его взгляд. — Ты даже не представляешь, во что ввязываешься. Поверь мне, ты ещё пожалеешь об этом. Паркер резко поднимается со своего места и упирается ладонями в сиденье Уэйда, прямо между его ног. Питер приближается, их дыхание смешивается. Застигнутый врасплох таким смелым шагом, Дэдпул панически размышляет над новой ехидной репликой. — Надеюсь, у тебя хороший стоматолог, потому что поцелуи со мной… — Заткнись, — приказывает Питер и прижимается губами к прохладной поверхности маски Дэдпула. По телу Уэйда пробегает дрожь — смесь удивления и тоски. Он борется со всеми инстинктами, что требуют от него немедленного и страстного ответа. Он сжимает кулаки, пытаясь удержать контроль над собой и не обхватить талию Питера. Но тут раздаются слова, разрушающие все остатки его сопротивления: — Сними уже. В одно мгновение всё притворство рассыпается, как разбитые стаканы, что Дэдпул сметает со стойки. Уэйд срывает с себя маску, обнажая покрытое шрамами лицо, и подсаживает Паркера на барную стойку, забирается пальцами под его тонкий джемпер. Питер выгибается, когда Уэйд скользит по его позвоночнику вверх. Шокированный Джек отводит глаза и мрачно смотрит на паркет, усыпанный осколками. — Одни убытки, — вздыхает он.