Любовный раж

Дэдпул бредёт по тускло освещённому переулку. Воспоминания острым лезвием всё глубже и глубже влезают под кожу. Один щелчок разорвал на части всё, что было дорого Дэдпулу, оставив его дрейфовать в мире, лишённом счастья. — Грёбаный Танос, — с горечью произносит Уэйд. Голос едва различим. Устало вздохнув, он прислоняется к покрытой граффити кирпичной стене. Рука машинально поднимается, чтобы прикрыть рот и заглушить крик. Да, исчезновение Слепой Эл было болезненным. Она была не просто соседкой и подругой Уилсона — она олицетворяла стабильность и комфорт в его хаотичном существовании. Но даже её потеря меркла по сравнению с другой пустотой, оставленной жестоким поступком Таноса, — отсутствием Питера Паркера. — Спайди, — шепчет Дэдпул в ночной воздух, как будто обращение к Питеру может вернуть его из небытия. Уэйд на мгновение закрывает глаза, отчаянно пытаясь вызвать в памяти его светлый образ — распутывая прошлое дрожащими пальцами, как истёртые нити. Уэйд знает, что не заслуживает ни спасения, ни искупления. В конце концов, он был не героем, а безумным наёмником, что оставляет после себя лишь боль, кровь, беспорядок. А что оставил после себя Питер? Своё имя. И нескончаемую тоску. — Почему нельзя было забрать всех остальных? — хрипло интересуется Дэдпул у стены. Кулак разбивает кирпич. — Почему нельзя было уничтожить весь мир?! И оставить Пита в покое! Такой мрачный исход должен был настигнуть Дэдпула, не Паркера. Мир потерял бесчисленное множество душ, но для Дэдпула отсутствие Питера кажется космической несправедливостью. Он должен был остаться. Он заслужил шанс на долгую и счастливую жизнь на Земле. Дэдпул прислоняется плечом к раскрошенной после удара стене и мрачно наблюдает, как бездомный роется в мусорных баках неподалёку. В этой сцене есть что-то трагически знакомое — отражение внутренней борьбы Уэйда, когда он копается в глубинах своего сердца. Они оба — мусорщики, что отчаянно ищут смысл среди выброшенных остатков своих разбитых жизней. Тьма окружает Уэйда словно саван. Как бы сильно он ни жаждал возвращения Питера или ни винил себя за то, что выжил, а другие не выжили, от этой муки не будет спасения, пока не вернётся Паркер. Уилсон не верит. Не поверит, пока не убедится. Тяжёлыми шагами он продолжает путь по переулкам, залитым наступающей ночью. Пять долгих, мучительных лет Дэдпул провёл в кошмаре без Питера рядом. Уилсон всегда был мастером остроумия и юмора, но даже он замолчал после того, что случилось. Что-то стало вообще ни хера не смешно. Сначала Ванесса, теперь Спайди — неужели всем людям, которых он любит, суждено исчезнуть из его судьбы? Тяжесть утраты прочертила глубокие морщины на его и без того незавидном исхудавшем лице. Тут уже не до тако; только «Сёстры Маргарет» процветают, Дэдпул питается алкоголем и ждёт-ждёт… Вот, дождался. Проблеск надежды — дерзкая попытка Мстителей манипулировать самим временем и восстановить утраченное. Дэдпул с неохотой присоединился к ним, но не слишком верил в успех. Годы разочарований уничтожили в нём остатки глупого оптимизма. Но вопреки всему случилось невозможное. Вселенная вернулась в нужное русло, а пропавшие люди оказались на прежним местах, не постарев ни на миг. Уилсон ударяет себя по голове, возвращая в реальность, в ушах звенит. Нужно взять себя в руки, сбросить тиски неверия. Совсем расклеился. Уэйд решительно шагает вперёд. — Ну же, давай-давай, — бормочет он сквозь стиснутые зубы, собирая все возможные насмешки над самим собой для утешения. — Ты молодец! Просто не обращай внимания на эту зияющую дыру вместо сердца! Сломал пальцы о стену — подумаешь. Всё… заживёт. Сарказм капает с каждого слова, как ядовитый мёд, — защитный механизм, отточенный извращённым чувством юмора. Противоречивые эмоции бушуют внутри него, словно приливы и отливы. Тоска по тому, что было… Страх перед тем, что этого больше не будет. Питер остался прежним, Уилсон — нет. — Ладно, — выдыхает Дэдпул, готовясь к тому, что его ждёт. — Пора надеть лицо получше. Он натягивает маску и выходит на оживлённую улицу. Ноги несут его к неизбежному месту назначения — дому Паркеров. Возле уличного кафе какая-то суматоха. Уилсон продвигается сквозь толпу. Нью-Йорк празднует, как и все прочие города, ещё не представляя, что теперь ждёт человечество. Массовое возвращение такого количества людей, выпавших из общей реальности на пять лет… Уже собираются недовольные — последователи Таноса, ценители пространства и всё такое. Пошли бы они все на хер. Мимо Уэйда проносится парень, крепко сжимая в руках женскую сумочку. Прежде чем Дэдпул успевает осознать происходящее, из соседнего магазина выскакивает пожилая женщина, её голос пронзает воздух. — Поймайте его! — отчаянно кричит она. С молниеносной скоростью и точностью Уэйд наносит мощный удар локтем в челюсть вора — и тот падает на землю. Уэйд не может сдержать смешок. Вот, такие мелочи — в милом стиле Паркера. Разгуливать по городу и просто быть героем для ближних. Не всё же время решать глобальные проблемы. Не глядя на женщину, Дэдпул бесцеремонно возвращает ей сумку и идёт дальше, снова скрываясь в переулках. Она рассыпается в благодарностях ему в спину, а он всё ещё поглощён мыслями о Питере, что вернулся после пяти долгих лет. Дэдпул идёт по спальному району и только сейчас замечает, как сильно дрожат руки. Он останавливается посреди дороги и смотрит на свои ладони. Пушистый кот вальяжно проходит рядом, задевая лодыжки Дэдпула хвостом. Уэйд смотрит на двухэтажный дом Паркеров. Потёртый, заросший плющом. Не самый аккуратный дворик. С фасада местами облезла краска. Но из окон льётся мягкий и тёплый свет. Силуэт тёти Мэй мелькает за занавесками на окнах. Взгляд Уилсона прикован к стеклу — барьеру, разделяющим две жизни. Словно и не было ничего. Для Дэдпула прошло пять лет — казалось бы, всего лишь отрезок времени, пусть и отмеченный горем. А для Питера ничего не изменилось. Эта мысль отягощает сердце Уэйда — горько-сладкое напоминание о том, что, пока он в одиночку преодолевал глубины отчаяния, его Спайди застыл в мире, нетронутом ходом этих мучительных лет. Чёрт возьми, у них и так была приличная разница в возрасте. Собрав всю смелость, Дэдпул ступает на крыльцо и обхватывает перила. Дерево скрипит под его хваткой, он поднимается по лестнице. Занесённая рука останавливается перед дверью. Переломный момент между колебаниями и действием. Дэдпул стоит на краю пропасти: груз прошлых потерь сливается с вновь обретённой надеждой. Страх протекает по венам, оцепеневшим от горя. Только постучи — он откроет. Питер ему откроет. Осознание поражает Дэдпула. Паркер живой. Он дома. Тяжесть одиночества и потери обрушивается на Уэйда с неумолимой силой. Задыхаясь, Уэйд сжимает грудь. Паническая атака, снова. Дрожащая рука упирается в дверь, Дэдпул пытается сделать вдох, когда слышит шаги в доме. Звук усиливается с каждым ударом бешено бьющегося сердца. Дверь распахивается, и Дэдпул теряет равновесие, падая на удивлённого Питера и вжимая его в пол. Грохот, вскрик Паркера, упавшая статуэтка с комода. Их воссоединение оказалось совсем не изящным: Уэйд вцепляется в Питера и прижимает к себе, всё ещё не в силах сделать хотя бы вдох. — Уэйд… Уэйд, — испуганно произносит Паркер. Дэдпул почти забыл этот голос — маяк, что привязывает его к реальности среди бушующего внутри океана. В глазах Уэйда непрошено блестят слёзы, и он зарывается лицом в шею Питера — и наконец делает вдох. Паника отступает. Тётя Мэй выглядывает из гостиной в коридор и ошарашенно смотрит на них. Прокашлявшись, она невозмутимо интересуется: — Питер, что происходит? Паркер запрокидывает голову назад и смотрит на перевёрнутую тётю Мэй. На его щеках в тусклом свете блестят слёзы, но он встречает её недоуменный взгляд с улыбкой. — Это… Уэйд Уилсон, о котором я говорил. — Оу. — Выражение лица тёти Мэй смягчается, в глазах отражается сочувствие. Она игриво поправляет волосы и отворачивается, направляясь на кухню. — Это что же? Сам парень Питера — и с порога упал? — бросает она через плечо. — Лучше проходите за стол! Я приготовила пирог… в смысле он сгорел, но я пыталась приготовить пирог. Есть кола и чипсы. И пиццу вот-вот принесут! Она скрывается на кухне, с энтузиазмом размышляя вслух о кулинарных изысках, которые могли бы их ждать на ужин, если бы Гарри не отвлекал её каждые пять минут. До коридора долетает запах подгоревшего пирога. Тётя Мэй распахивает окно, продолжая болтать. Бодрая музыка раздаётся в гостиной. Сердце Питера бьётся так быстро. Он не торопится вставать. Дэдпул трётся носом о его футболку. — Всё в порядке, — шепчет Питер и всхлипывает, нежно поглаживая Уилсона по спине. — Я вернулся… вернулся домой.