***
— Не нужно, чтобы ты потом заболела, так что надевай толстовку — скептически произнёс Чонвон, которому надоело смотреть на картину с Ёнми и Сонхуном. Темноволосый не мог уговорить Ёнми, точнее, даже не пытался, ведь не умеет это делать. Голубоглазая кивает Чонвону и напяливает на себя чёрную толстовку Сонхуна. У темноволосого сердце пропустило мимолётный удар. Он поначалу испугался, но потом понял, что его вещи редко кто надевал. А Ёнми остаётся вдыхать приятный аромат, исходивший от тёмной кофты. В ней было так уютно, а самое главное тепло. Сонхун подобрал возле своей кровати чёрный, наполненный рюкзак. — Пойдём, Ёнми. — сладостно прошептал Сонхун, чтобы его услышала одна голубоглазка. Она незаметно кивнула и направилась за парнем. Дверь хлопнула и Чонвон сразу же взялся за свою голову. Его так раздражало, что Ёнми пошла в толстовке Сонхуна, а не в его. Она будет нюхать и наслаждаться теплотой кофты другого. Это была ревность? Да, но Чонвон не понимал этого или не хотел понимать. Глаза стали ужасно болеть, а внутри всё закрутилось и начало болеть. Да так сильно, что хотелось вырвать органы. Его руки затряслись и он упал мёртвым грузом на кровать, зарываясь в пуховое одеяло. Послышался звук, оповещающий о том, что кто-то зашёл в комнату. Чонвон хотел уже встать, но услышал родной голос младшего. — Хён, злишься из-за собрания? — тихо спросил Ни-ки, опустив голову настолько низко, что его макушку можно было рассмотреть. Чонвон придумывал, что ему ответить. Вишнёвый был только что засекречен на месте ревности. — Да… — как-то неуверенно ответил Ян. Он хотел закончить этот разговор с Нишимурой. Ему бы побыть одному и остыть, чтобы не натворить делов. Хотя, вишнёвый будет держать себя в руках настолько, насколько это понадобится обществу. — Меня тоже! Почему Хисын так относится ко мне? Я же просто интересуюсь, а он начинает корить меня за это, — Ни-ки посмотрел на Чонвона и увидел в его глазах жалость. Не побыть сегодня Яну одному в комнате, со своими мыслями, — Я разве так надоедаю, Хён? — Вовсе нет, Ни-ки! Просто Хисыну сложно сдерживать свои эмоции, ещё он прямолинейный и не любит, когда задают слишком много вопросов, — начал объяснять Чонвон, принимая исходное положение. Садится на кровать и смотрит в чёрные омуты японца, — Ты не принимай близко к сердцу его эмоции, знай, что можешь спросить у меня или у… Сонхуна. — на имени Пака, он заикнулся и даже не смог произнести его имя как обычно. Голова вишнёвого вновь загудела. — Хорошо, Хён, спасибо тебе большое. — глаза японца привычно разгорелись радостью, а улыбка была такой широкой, что не описать словами. Парень был тем самым лучиком, в тоскливых реалиях этого малосортного мира. — Я всегда готов тебя выслушать, Ни-ки. — Чонвон снова работает, как психолог. Его это иногда нервирует, ведь он хотел побыть один, а тут приходится выслушивать чужие проблемы и загоны. Но у Чонвона это получается лучше всех, поэтому он был для всех «мамой», которая поддержит в любую минуту, только попроси. Но кто бы ему сейчас помог, когда он не может понять, почему так больно в груди? Почему он не может спокойно мыслить, зная, что Сонхун и Ёнми находятся наедине? Как выбросить все мысли из головы, если каждый раз он видит Ёнми перед глазами?***
Ёнми и Сонхун поднимаются на второй этаж. Благо, пройти нужно было всего три этажа, но это было нелёгким испытанием. Все стены были в кровавых подтёках, окна и двери выбиты, некоторые заколоченные. А запах был омерзительный. Спертый и удушающий, от которого хотелось выблевать все органы. Глаза слезились и чесались, а чихать хотелось от кучи пыли и грязи. Тут никто не убирался, а зомби разгромили всё, что было в этом месте. Ёнми закатывала свой нос толстовкой и была счастлива, что не отказалась от кофты Сонхуна. Она сейчас не представляет, как-бы было без неё плохо. Ёнми точно бы не хотела освободить свой желудок на глазах у Сонхуна. Это был бы самый позорный момент в её жизни. Ёнми представила, как блюёт прямо на чёрно-белые «данки» Сонхуна и просит прощение. От этой фантазии девушка сморщилась и даже закрыла глаза от стыда. Хорошо, что Сонхун не смотрел на неё в этот момент, а то было бы неловко словить, непонимающий взгляд юноши. Они давно пришли на восьмой этаж, но Ёнми стояла, опустив свою голову вниз. Сонхун озадаченно приподнял бровь вверх и хотел что-то сказать, но тут же себя отдернул от этой затеи. Разговаривать он не любил, поэтому лучшим для него решением, являлась необговоренная молчанка. Сонхуну тяжело подбирать правильные слова, точнее, он так всегда думает. В школе часто детей ругали за неправильные ответы, иногда принижали и высмеивали. Частная школа, в которой учился Сонхун, всё так и было. Поэтому он до конца своих дней запомнит смешки, которые были после каждого выброшенного слова. На балконе было тихо и как-то спокойно. Прохладный вытер ударил по бледному лицу Сонхуна. Парень сразу поежился, но начал оглядывать балкон. Он оказался не таким большим, как могло показаться на первый взгляд. Но на двоих места точно хватало, они могли бы даже улечься и вздремнуть, если это понадобится. Сонхун прикоснулся к металлическим перегородкам, ощутив весь холод этого места. В нос сразу ударил ржавый смрад от этого балкона. Темноволосый посмотрел вниз, оценивая видимость и был поражён тем, что видно было ту самую железную дверь подъезда. Зомби было мало, в округе здания можно было на пальцах пересчитать. Мертвяки бесшумно бродили по грязной дороге, иногда сталкиваясь в деревья, иногда друг с другом, но страх всё-равно присутствовал. Они находились так далеко, но будто ощутимо близко, что хотелось по скорее укрыться в потаённом месте. — Так высоко, аж дух захватывает. — неосознанно воскликнула Ёнми, когда всем телом облокотилась об перила. Сонхун спохватился и подхватил девушку за талию, боясь, что она упадёт. — Осторожно, Ёнми, перила могут быть хрупкими, — запаниковал Сонхун и даже не убрал руку с тонкой талии девицы. Ёнми заметила неловкое положение их тел, заливаясь багровым румянцем. Ки опустила свой взгляд на шершавые руки Сонхуна и взглотнула, ожидая той же реакции парня, — В следующий раз будь осторожна, хорошо? — Ладно, только убери руки, пожалуйста. — голубоглазка зарылась в толстовку носом, смущаясь ещё больше. Только сейчас Сонхун посмотрел на свои руки, что по-хозяйски покоились на талии девушки. Его уши зарумянились, но невозмутимый вид остался прежним. Руки мигом оказались за спиной, а Ёнми подумала о том, что его руки слишком горячие, от чего у неё появилась испарина на лбу. — Я думала, что зомби будет гораздо больше. — решила проверить свою удачу Ёнми, заговорив с парнем. Попытаться стоит, ведь она хочет узнать побольше об этом интересном корейце. Сонхун спокойно поворачивается к Ёнми и замечает её блестящие глаза. Она так завораживающе глядит вдаль, где должны толпиться зомби, но их почему-то нет. Обычно ночью мертвяки выползали стаями, а сегодня было только парочку. Ветер перебирал тёмные волосы девушки и запутывал их сильнее. Сонхун бы никогда не подумал, что можно выглядеть так красиво в мире, который окутывает их сейчас. Её прикрытые глаза и губы, которые рассказывают что-то совсем обычное, но такое интересное. — За окном я видел больше трупаков, но сейчас их почему-то минимальное количество. — когда Сонхун развернулся к городу, то уловил боковым зрением удивлённое лицо девицы. Ёнми не ожидала ответа от парня, она даже не надеялась на это. Он разговаривал с ней крайне редко, точнее только пару раз и то, только по делу. Хотелось расспросить обо всём на свете, но страх того, что он может в любой момент замолчать, накрывало с болью девушку. — Почему ты такой молчаливый, Сонхун-оппа? — начала формально Ёнми, но Сонхуну это даже понравилось. Из уст Оунг это всегда звучало слащаво и приторно, отчего хотелось блевануть. Ёнми произносит ненавязчиво и с такой добротой, что слушать хотелось вечность. — На это есть причины, — грубо произнёс Пак, сам того не замечая, тем самым расстроив Ёнми, — Просто знай, что я не очень люблю болтать. — объяснил Сонхун, чтобы не было больше никаких недопониманий. Ёнми расстроилась. Сонхуну не хотелось делиться важным. Никто не захочет делиться сокровенным, и Ёнми это понимает, но неприятное жжение в грудной клетке делает больнее. Ёнми развернулась и уселась на бетонный пол, который был окутан мерзлотой. — Ёнми, возьми в моей сумки плед, а то здесь холодно. Сону разозлится, если ты вдруг заболеешь. — эта забота выводит Ёнми из себя. Как можно себя вести так отстранено, но в тоже время так заботливо? Сонхун, ты настолько непредсказуем, что девушка готова вырвать на своей голове пару волосков. Ки послушалась старшего и из набитого рюкзака достала заветный плед. Он оказался большим, окутывал худое тело полностью. Сонхун следил за ночным небом и пересчитывал звёзды, иногда находя созвездия. На улице холодало. Паку стало в разы холоднее, его зубы уже не попадали друг на друга, поэтому он решил сесть рядом с Ки. Девушка не сомкнула глаз, глядя в одну точку, всматриваясь в одного из зомби. Вид с ракурса Ёнми был завораживающим. Сонхун развернулся на сто восемьдесят градусов, присаживаясь рядом с Ёнми. Её тело вздрогнуло от неожиданности, а Пак усмехнулся этому. — Тебе не холодно? — заботливо спросил темноволосый. Что, черт возьми, с тобой такое, Сонхун? Заботишься о незнакомки, которую знать не знаешь? Что тобой движет? Понравилась? Влюбился? Всё это страшно для младшего Пака. Он не хочет впускать в свою душу, это ненавистное чувство, что люди называют «любовью». — Мне хорошо, а тебе вижу, холодно? — подняла одну бровь Ёнми. И, о Боже, у Сонхуна по телу пробежали мурашки. Приятное чувство расплылось где-то рядом с сердцем. Ёнми сейчас выглядит так обыденно, уютно. Её тёмные волосы иногда попадают на лицо Сонхуна, но ему это нравится. Её голубые глаза пронзают сквозь, — Сонхун, всё хорошо? Пак впустит это чувство внутрь? Он опять будет резаться этими нитями любви? Он не хочет страдать, не хочет, чтобы страдала Ёнми. Сейчас на балконе находятся только они. Совсем одни, без посторонних глаз. Если Сонхун ощутит на своих губах чужие губы, ему станет ужаснее или легче? Парень медленно приближается к лице голубоглазый и опыляет своим дыханием лицо напротив. Она вздрогнула, но не отстранилась. Тоже хочет ощутить солёные губы юноши? Он не один такой безумец? Рука Сонхуна пробирается к мягкой щеке Ёнми, поглаживает её и не может перестать это делать. Большой палец с лёгкостью очерчивает что-то похожее на круги. Лицо Пака приближается ещё ближе и он наконец-то ощущает эти манящие губы на своих. Такой сладкий и обволакивающий вкус ванили встречает Сонхуна. Губы были пухлыми и влажными. Ёнми подаётся немного вперёд, не зная, что делать ей дальше. Сонхун полностью взял инициативу на себя, заполучая всё внимание себе. Её веки были закрыта, а дыхание участилось. Сонхун никогда больше не забудет, бьющиеся сердце Ёнми. Как её руки неосознанно сжимаются, а сердце без умолку пытается что-то пропеть. Это был обычный чмок, но Пак от этого получил больше эмоций. Ему понравилось? Лёгкий поцелуй останется в памяти этих двоих. Они же хотели это вдвоём? Сонхун отдаляется от Ёнми и видит растерянные голубые глаза. Она не ожидала. Подумала, что это сон. Но губы оказались слишком реальными. На лице Ки проскользнуло разочарование. Как теперь девушке смотреть в глаза Сонхуну? — Прости. — тихо прошептал темноволосый и резко опустил голову вниз. Он обещал себе, что больше не причинит себе боль, но он это сделал. Не сдержал своё главное обещание, посмотрев по-новому на голубоглазую девчонку. Он не хотел целовать, но нутро сделало своё. — Не извиняйся, Сонхун-оппа. — шёпотом промолвила Ёнми. Это и её вина, что она не смогла оттолкнуть. Оттолкнула бы тогда, и Сонхун не чувствовал бы себя так паршиво. Обещал же, что не подпустит к себе противоположный пол. Обещал, — но не сдержался. Совесть терзает и так беззащитный разум парня. Вместо приятного чувства в грудной клетке, он получает колкий удар ненависти по рёбрам. Он не мог от одного вида голубых глаз Ёнми, сорваться и поцеловать её. Он был большего мнения о себе, когда мог позволить остановить свой зоркий взгляд на лице Ёнми, на прищуренные глаза. Они сидели молча и думали о своём.***
— Чёртов Сонхун, не смей забирать то, что принадлежит по праву мне или будешь скормлен этим тварям. — прошептал парень, не отрывая взгляда от Ёнми и Сонхуна, которые смотрели друг на друга слишком долго.