Треугольник

— Пойдем, Миона, нам уже пора. Чего ты засиделась?       Шатенка, до этого момента вот уже минуту не отрывающая глаз от рыжей макушки в другом конце зала, хмурится и одаривает нарушителя собственного покоя недобрым взглядом. — Не называй меня так, Рон. Я же просила.       Так её может называть только он. И она не хочет, чтобы сие правило было нарушено. — Прости… Ну так что, идём?       Парень берет её за руку. Его рука кажется ей липкой, потной. Ей хочется, чтобы её отпустили. Однако это вызовет вопросы, и она молчит. Уизли тянет девушку за собой сквозь толпу Большого Зала, и в этой самой толпе её случайно, разумеется, совершенно случайно задевает плечом обладатель той рыжей макушки. Он успевает лукаво на неё взглянуть и на мгновение схватиться за рукав девичей мантии. Одной этой секунды хватает для того, чтобы она расцвела.       Гермиона действительно старается внимательно слушать лекцию по Травологии, но примерно на середине понимает, что все её мысли заняты тем, кого она видела за завтраком. Рон трогает руку Грейнджер под партой. Она даже не сразу замечает это, а когда осознаёт — резко поворачивается на него. Парень сидит, расплывшись в глуповатой улыбке. Колдунья одергивает пальцы, коих касается Уизли — сколько раз ей повторить, что она не терпит подобного на людях, тем более, в классе?       Она не любит Рона. Зачем начала с ним «встречаться» — и сама не знает. Ей казалось, что парень нравится ей… ей казалось так раньше. Он предложил, а она не отказала — это было что-то новое, что-то неизведанное. Ведь с Крамом у неё так и не вышло — он уехал обратно в Болгарию, хоть и наобещал всякого. Гермиона не знала, какого это — быть с кем-то по-настоящему. И, что самое забавное, Рон так и не дал ей этого понять.       А вот его брат дал ей ещё больше, чем она ждала.       Это случилось не сразу. Их с Джорджем шутки и проказы сперва бесили её, а потом она и не заметила, как начала с них смеяться. Однажды, в один из таких моментов, пятикурсница наткнулась взглядом на Фреда. Он смотрел на неё. Уизли светился радостью, весельем, но при этом не отрывал от неё глаз.       Какое-то тепло разлилось внутри девчонки в тот момент. Ни один поцелуй, ни одно прикосновение Рона, взятые все вместе, не вызывали в ней столько эмоций, сколько вызвал один взгляд Фреда. С тех самых пор она начала догадываться, что что-то в своей жизни делает не так.       Спустя где-то месяц таких переглядок она шла поздним вечером по пустынному коридору. Её застали врасплох. — Миона, — произнёс голос из темноты.       Она вздрогнула и резко обернулась. — Фред?! Ты напугал меня, — выдохнула девушка.       Как и обычно после пережитого стресса она почувствовала облегчение. Но с каждым новым словом парня её сердце стало учащать ритм. — Послушай, я… не буду говорить, что оказался тут случайно. Я ждал момента, когда смогу найти тебя одну. — Вот как?.. — она замедлила шаг и непроизвольно перешла на шёпот. — И зачем же?..       Фред и вовсе остановился. Лунный свет из окна совсем рядом падал на его веснушчатое лицо. Оно, несомненно, имело сходство с лицом Рона. Ей не хотелось видеть это сходство. Грейнджер была очень рада тому, что оно было не самым большим из возможных. Она застыла. Ей хотелось вечно рассматривать эти смеющиеся, хоть в тот момент и беспокойно бегающие глаза, выраженные скулы, губы… — Я… Я пойму, если ты пошлешь меня куда подальше, — выдохнул парень, — и я знаю, что ты встречаешься с Роном, который мой брат, — он жестикулировал, помогая себе перечислять все ужасы ситуации, в которую угодил, — и я знаю, что так нельзя… но я решил, что не смогу молчать.       Парень больше не смотрел ей в глаза; ему будто было просто страшно это делать. — Мерлин, я как какой-то сопливый второкурсник… В общем, я думаю о тебе целыми днями и… — И ты мне, Фред, — не стерпела Грейнджер.       Пара теплых карих глаз уставилась на девушку. — П…правда? — Да. Я о тебе не только днями… но и ночами… тоже.       Она уже на следующий день хотела сказать Рону. Очень сильно хотела, её грызла совесть. Хоть сама Гермиона и поняла, что для неё отношения с ним по сути отношениями и не были: редкие неловкие поцелуи, прогулки за руку каждый четверг… это было не совсем то, чего она хотела. А вернее, совсем не то. Она понимала, что Рон ещё ребенок. А ещё прекрасно осознавала, что ничего к нему не чувствует. С этим уж точно ничего нельзя было поделать.       Она хотела рассказать сразу утром. Но Рон пришел такой радостный, что ей показалось преступлением портить его настроение.       Потом подумала, что расскажет после уроков. Но он умчался на тренировку сборной по квиддичу, а вернулся так поздно, что она уже спала. И как-то так вышло, что она ему до сих пор не рассказала. А прошло уже три месяца…       Сперва Фред злился, да и сама она была не в восторге. Но спустя время гриффиндорец успокоился, к тому же, она заверяла, что у них по факту ничего с Роном и нет. Все его попытки приблизиться она пресекала, и он послушно верил в её плохое самочувствие или настроение. Да многого он и не просил: слишком стеснялся. Его максимумом был поцелуй, простой и быстрый, ни разу не чувственный и не желанный. То ли дело его брат…       Он знал, как разжечь пламя внутри своей возлюбленной. Когда они запирались в кладовой каким-нибудь вечерком, он брал всё в свои руки. Она смеялась, когда он носом зарывался в её густые кудрявые волосы, и тихо стонала, когда он прикусывал мочку её аккуратного ушка. Их обоих кололи мысли о Роне, но они были так счастливы друг с другом, что весь мир терялся где-то за горизонтом.       Гермиона была несчастна только тогда, когда понимала, что не может быть с Фредом, когда захочет, ведь это покажется странным. Она не может сидеть с ним в гостиной Гриффиндора часами напролёт. Не может гулять вокруг Хогвартса. Не может сидеть рядом на завтраке больше парочки раз.       Это разъедало изнутри.       А когда Рон тянулся к ней своими губами, ей хотелось схватиться за голову и закричать.       И — самое забавное — он действительно ничего не замечал. Видимо, её поведение не казалась парню странным.       Время шло. Гермиона всё больше отстранялась от Гарри и Рона и всё больше влюблялась в хитрого, весёлого, добродушного и, что уж скрывать, очень соблазнительного Фреда. Он посылал ей записки, и она прятала их под подушкой. Он тайком передавал ей клюквенные постилки и кислые шипучки из «Сладкого королевства». Он ловил её в библиотеке и делал вид, что споткнулся, падая прямиком в её объятья. — Ой, простите, мисс! — театрально воскликнул Фред в один из таких разов. Одна его рука легла на книжную полку позади девушки, а другая повисла в воздухе.       Гермиона тут же со смехом приставила палец к его губам. — Тише ты! Мы же в библиотеке! — Не бойтесь, мисс, мы сделаем всё тихо…       Она прыснула ещё сильнее. Парень лишь молча наблюдал за этим с улыбкой на лице. Когда она немного успокоилась, он проверил, не направляется ли кто к ним, и шепнул: — Сегодня в девять, ты помнишь? — За кого ты меня принимаешь? Как я могу забыть…       Он хотел украсть её поцелуй, но она не позволила. Это была безлюдная библиотека, но ей всё равно было страшно.       Когда наступили зимние каникулы, её, разумеется, как и Гарри позвали в Нору. Она была очень рада осознанию того, что даже если Рон очень захочет, их не положат спать в одной комнате.       Тут им с Фредом было видеться сложнее, но ей всё равно грело душу его постоянное присутствие, теплые улыбки и другие жесты внимания, заметные лишь для них двоих. Даже от пронырливой Джинни им каким-то чудом удавалось скрываться.       Гермиона просто жила и наслаждалась временем в обществе огромной дружелюбной и уже такой родной семьи Уизли, когда всё вдруг треснуло по швам.       Это случилось тогда, когда они с Роном остались совсем одни в доме. Все ушли на ярмарку, она одна отказалась, сославшись на головную боль, которая действительно обрушилась на девушку в тот вечер. Рон вызвался позаботиться о ней, не хотел оставлять одну.       Он хлопочет и тут, и там: сделал ей чай с ромашкой, уложил в постель и укрыл пледом.       Но всё, что видит она, это напряженный взгляд закрывающего за остальными дверь и покидающего Нору часом ранее Фреда.       Он ревнует. Он не хочет, чтобы он был с ней наедине. Фред точно также, как и Гермиона, не воспринимает её с Роном отношения всерьёз. И он не хочет, чтобы Рон это версию нарушил. — Не помню, когда был в Норе один в последний раз, — нервно усмехается младший из братьев Уизли, — кажется, никогда. Точнее, я не один, а с тобой.       Он улыбается, но она этого не замечает. Чашка чая из руки парня перемещается на тумбу. Он пересаживается со стула на кровать своей, как он считает, девушки, и тем самым наконец обращает на себя её внимание.       Гермиона сдвигает брови чуть ближе к переносице. Этот процесс ускоряется, когда его рука тянется к её лицу. Пальцы успевают достичь щеки, когда она дергается: — Что ты делаешь?       Но Рон не останавливается. Его конечность скользит по подбородку, шее, а потом, одолев ключицу, поддевает ткань свитера.       Гермиону будто шпарит кипятком. — Что ты делаешь, Рональд?! — подскакивает она.       Он пожимает плечами. — Прости, — Уизли виновато опускает глаза, — я думал, мы уже готовы.       Ей становится противно от его касаний, от его наивности, от его заботы, от его «мы».       Она понимает, что фактически изменяет Рону с Фредом, но сейчас ей кажется, что это Рон пытается соблазнить её в тайне от старшего брата. Как бы ей хотелось, чтобы реальность была такой. И можно было бы просто с непониманием глянуть на парня, который нагло покусился на её одежду, закрыться в своей комнате с книгой, и, дождавшись Фреда, нырнуть в его объятия.       Тогда не пришлось бы делать то, к чему она уже готовится.       Они скрываются уже довольно долго. Они много раз хотели рассказать. Но именно сейчас, в этот вечер, когда у Гермионы не было и мысли о подобном, она начинает думать, что так больше уж точно продолжаться не может, и что сейчас, когда они и впрямь наедине, стоит сделать то, что её всё это время пугало.       И она говорит. Абсолютно всё, от и до, без утайки о том, почему она поступила так или иначе, с мягким содержанием, но твёрдым голосом.       Она уже ничего не боится. Она просто хочет, чтобы от неё отстал тот, кто не мог этого сделать так долго.       Наступает тишина. В голове колдуньи мелькает недавнее воспоминание о пальце, поддевающем свитер. Её передёргивает. Зато это помогает утолить чувство вины перед другом, с которым она провела всё детство и которому так добротно запудрила мозги. Хотя, во многом он сам себе помог. — Это… точно правда? Ты и… и Фред?       Она поворачивается на парня. По его щеке стекает слеза. В ней отражается огонь от свечки, что стоит на столе. — Правда.       Наконец, ты узнал. — …Мне жаль.       Или нет. — Прошу… Оставь меня одного.       Она повинуется. Она не хочет причинять ему страдания, которых итак уже вагон и маленькая тележка.       Гермиона знает, что когда всё откроется, многие, ну или все, её не поймут. И Артур с Молли, что считали её такой славной девушкой. Гарри, ведь Рон его друг, да и как можно было вообще так поступить? Наверное, даже Джинни, которая никогда особо не верила в их с Роном любовь.       До остальных же Грейнджер дела особо нет.       Может, её выгонят из Норы. Даже если она будет с Фредом, членом семьи, она ужасно поступила с Роном, точно таким же её членом.       Может, с ней перестанут общаться.       Может, про неё пойдут сплетни.       Но несмотря на всё это она встречает семейство Уизли, вернувшееся с ярмарки, с сияющей улыбкой на лице. Она улыбается Фреду. Наконец, она может улыбнуться ему открыто, без утайки, без волнения и страха.       Она совершила много ошибок, но сделает всё возможное, чтобы их исправить. Волшебнице даже обидно, что год назад она повелась на свои мечты о том, как здорово будет им с Роном, а ведь даже не удосужилась перед этим разобраться в своих чувствах.       Но ведь… кто не совершает ошибок?       Только тот, кто не живёт.       Гермиона наконец отрывает радостные глаза от Фреда. Она радуется потому, что свободна, хоть и знает, сколько эта свобода будет стоить. — Давайте пройдём в зал, — произносит она. — Расскажете о ярмарке позже, если ещё не передумаете со мной говорить, хорошо? А пока мне самой нужно кое-что вам всем рассказать…