В порядке и в хаосе

      Воздух резко врывается в легкие, и я открываю глаза. Запахи хвои и сырой земли окутывают тело, а сверху смотрит бесконечное темное небо. «Что, черт возьми, произошло?» Голоса в голове зудят с новой силой, будто спущенные с поводка. Отгораживаюсь, не обращаю внимания. Поднимаюсь, пошатнувшись, встряхиваю крыльями. Мой путь лежит домой, по тропе среди валежника и ям.       Мысль летит впереди меня, картинки сменяют одна другую: ливень, грязь, поползшая под ногами, вопли голосов в голове. Хлюпает вода в легких. Такая глупая, абсурдная смерть.       И по какой-то причине второй шанс.       «Если, как ты говоришь, мы здесь не впервые, тогда мы, тем более, должны убить ее», — твердит хранитель своей вечной идеи, чужак в моей голове.       «Еще чего», — отвечает другой, менее инородный, и, спасибо, ни разу не склонный к конформизму.       «Если ты думаешь, что это возможно, тебя ждет разочарование», — поддакивает там какой-то третий, и я больше не вслушиваюсь.       Под их смазанное обсуждение поднимаюсь на холм к единственному дому, в который однажды пришел, растерянный и одинокий, и изменился навсегда.       Помещение радует знакомым уютом: сколоченная моими руками мебель и постеленные шкуры. Цветы в глиняном горшке с золотистыми чашелистиками и белыми лепестками. Выдыхаю, улыбаюсь.       «Где нож? Здесь должен быть нож».       Но клинка нет: все, как и должно быть.       Как было множество раз.       Что?..       Я помню лишь один.       Дверь в подвал тоже знакома, и я уверенно спускаюсь по старым, но крепким ступеням.       — Любимый?       Самый надоедливый из голосов захлебывается и переспрашивает:       «Любимый?»       Я вхожу, и с порога попадаю в теплые объятия.       — Доброе утро, — моя Принцесса приподнимается на носочки и касается губами моей грубой щеки. Голоса взрываются комментариями.       — На улице сейчас ночь, — заторможенно выдаю, вспоминая сверкающие звезды в вышине.       Она улыбается:       — Ха-ха, смешно.       Разворачивается и проходит в глубь комнаты, которая осталась почти такой же, какой я ее запомнил. Крепкая самодельная мебель, покрытая все теми же пушистыми шкурами, растопленный камин, где тихо трещат поленья.       — Ты долго гулял, все в порядке?       — Кажется, я… умер, — неуверенно сообщаю и хмурюсь. — Утонул.       Она замирает над столиком с посудой на миг, а затем продолжает что-то сыпать в кружку.       — Ох, ну… Тогда я рада, что ты вернулся.       И все?       «Видишь, она знает больше, чем показывает. Она опасна».       Голос мазурничает куда больше Принцессы, и доверять ему кажется глупостью.       — Помнишь, как мы познакомились? — спрашиваю и задерживаю дыхание в ожидании ответа. Уже сам ни в чем не уверен.       — Ох, конечно, — Принцесса смеется. — Хотя это было вечность назад. Ты пришел меня убить.       — А в итоге чуть не убила меня ты, — расслабленно хмыкаю я, опускаясь в кресло. Все в порядке. Моя память в порядке.       — Сам виноват, — язвит моя Принцесса. — Почему ты решил вспомнить об этом?       А каков ответ? Потому что мне кажется, что я умер и вернулся? Потому что голоса в голове стали громче? Потому что снова захотел показать ей мир?       Я вспоминаю, как она впервые остановилась перед дверью, не скованная ничем, разве что незримым.       — Ну что, уйдем отсюда?       — А может… Может, останемся?       Она так и не вышла из дома ни в тот день, ни в любой другой. И мы остались, и это, кажется, было так давно.       Я вспоминаю все наши разговоры и странные споры. Как я ловил страсть в ее глазах, и только ради этого разбивал аргументы вместо того, чтобы согласиться. Потому что, кажется, Принцессе нравилось строить замки из песка, но на пляже место было только для одного. Она не хотела, чтобы я стоял и смотрел на них, она хотела, чтобы я разрушал их.       — Ох, этот старый червяк проснулся? — Принцесса кривится от своей догадки, глянув на мое лицо из-за плеча. Она что-то смешивает, и по комнате разливается приятный сложный запах. «Червяк», «паразит» — так она его называет. Учитывая, что он не оставляет меня, вполне подходит.       «Потому что я знаю, зачем ты здесь! И не оставляю попыток вернуть на верную дорогу».       — Похоже на то, — отвечаю, — и кажется, он не помнит всю нашу совместную жизнь.       — Серьезно? — она разворачивается ко мне, держа две глиняные кружки.       — Ага. Что это?       — Кофе.       Она передает мне кружку, и я глубже вдыхаю запах. Пробую.       — Вкусно. Что бы это ни было, откуда оно у нас?       — Нашла в шкафчике, — пожимает Принцесса плечами, устраиваясь на моих коленях и опираясь на меня плечом.       «Ты что, не видишь, как она тебя отвлекает?»       — И что там этот мелкий паразит?       — Снова ворчит об убийстве.       — Пф-ф, — она выражает всю степень своего пренебрежения. Я делаю глоток кофе. Только сейчас понимаю, что до этого момента жутко знобило. — Может, покажем ему более интересные способы провести время, — шепчет она мне, — раз он все забыл?       «Не смей! Ты сумасшедший!»       «А я что говорил?»       — М-м-м…       Ее аккуратные пальцы скользят по обветренной коже вверх и зарываются в черные перья. Приходиться отставить кружку на столик.       — Когда ты так делаешь, я готов простить тебе даже уничтожение мира, — отзываюсь хрипло.       «Издеваешься?»       «В целом понять можно».       — Мне нет дела до мира, честно.       Она легонько царапается. Мои руки бережно спускают лямки платья, и я не могу отвести взгляда.       — Мне нравится здесь. С тобой.       — Но я хотя бы гуляю, охочусь, а ты безвылазно сидишь в подвале, хотя нас ничего не держит…       «Это ты ее освободил! А она должна быть прикована!»       — Этот подвал — наш дом, — парирует Принцесса, ерзая на моих коленях.       «Она тебя отвлекает, очни-и-ись! Я не собираюсь наблюдать ваши совокупления!»       Они что-то еще говорят, верещат, ноют, превращаясь в белый шум, но одна реплика выбивается на свет, заставляя замереть.       «…гордо заявлять, что трахнул Смерть?..»       Этот язвительный комментарий все же пробивает мою броню.       — Что такое? — Принцесса поднимает на меня красивые глаза.       Такие честные, полные доверия… Примерить на нее образ, забирающий самое ценное, не выходит.       Даже когда она сердится:       — Что говорит этот мерзкий бестелесный ублюдок?       Девушка отстраняется. Даже когда из ее глаз летят искры… Невозможно…       — Он говорит… говорит, что ты смерть.       Пару мгновений слышу только стук собственного сердца. Бух. Бух. Затем она дарит мне пленительную улыбку:       — Разве что от удовольствия.       Ее горячий шепот обжигает, и я почти сдаюсь.       «Она уничтожит целый мир, а ты готов простить ей это за красивые глазки?»       — И не только за глазки… — бормочу я, стягивая ее платье.       «Боже, я отказываюсь в это верить!»       — Считаешь меня красивой? — игриво спрашивает она, изгибаясь, и мой взгляд скользит по линии позвоночника вдоль поясницы и дальше.       — Безумно…       «Эта лживая сука никогда не будет для тебя открытой книгой!»       Голос трясет, но он бездарный оратор.       Принцесса заглядывает мне в глаза, разочарованно понимая:       — Он никак от тебя не отстанет.       — Так было всегда…       — Я хочу, чтобы ты слышал только мой голос, — ее пальцы справляются со шнуровкой рубашки, она снимает ее, и целует меня.       «Ради иллюзии ты продолжишь игнорировать очевидное?!»       «Господи, да дай ты человеку полюбиться спокойно!»       «Вы не человек! Все это — не человек!»       Голоса беснуются, и хотя она просила слышать лишь ее, я не могу выполнить этой просьбы.       Принцесса глубоко вздыхает и отстраняется.       — Что ж, похоже, сегодня ты не в том настроении…       Все внутри меня, кроме голосов, восстает: «Ну конечно я в настроении! Пожалуйста, не останавливайся!»       Но Принцесса поднимается на ноги, берет мою руку и ведет к зеркалу на стене, которое я предпочитаю избегать. Абрис, что я вижу там, не очень приятный.       Мы стоим рядом: она, обнаженная, белоснежная, прекрасная, и я, грубо сложенный, оперенный. Голоса воют, но я, наконец, слышу только ее.       — Ты знаешь, что я такая, какой ты готов меня видеть, ты знаешь, что я — это изменение. Разве только это смерть?       Подцепляя когтями ее волосы, перебираю светлые пряди и впервые всерьез думаю, что мы такое. Хочется укрыть Принцессу крыльями и спрятать.       — Смерть — это конец, разве нет? — размышляю вслух. — И если бы ты была ею, мне пришлось бы что, стать Жизнью? Я слишком страшненький для этого, не так ли?       — Ты очень хорош, не придумывай, — ее стройное тело прижимается ко мне. — Но в чем-то ты прав: вместе мы полноценны, ты и я, изменчивость и постоянство, созидание и разрушение, порядок и хаос, жизнь и смерть.       Из груди вырывается вздох.       — Так это правда…       — Смерть — часть меня, но она есть и в тебе. Это естественно.       Целая жизнь пронеслась перед глазами. Мы жили… Мы просто жили. И мир вокруг нас не так уж интересовал.       — Почему ты не хочешь выйти?       Я отворачиваюсь от зеркала и смотрю на Принцессу прямо, без посредника в тяжелой раме.       — Не потому ли, что, выйдя, ты принесешь миру гибель?       «Конечно, она просто ждет, когда ты расслабишься!»       «Ага, и поэтому мы прожили счастливую жизнь в этом доме в прошлом».       Ее глаза блестят хищно и коварно.       — О, а тебе так хочется, чтобы я была такой, — она виляет бедрами, — опасной?       — Мне хочется тебя любой. Но я не понимаю, почему ты не хочешь увидеть мир.       — А чего ты хотел, когда только пришел сюда? Когда это место еще не было твоим домом?       То время вспоминается с трудом. Почему-то ощущение, что я приходил сюда впервые не однажды, крепнет с каждой секундой. Но это даже логически невозможно.       Но я вспоминаю. Как приходил и приходил. И какой разной была девушка внутри. И в тот раз…       — Спокойствия. Я хотел спокойствия, и не хотел ничего решать.       — И вот, я стала такой, посмотри, — она улыбается, но от этих слов мне тоскливо. — Спокойная, решившая все для себя сама. Это наш дом, и я не хочу отсюда уходить.       Я вспоминаю нашу жизнь в этой хижине. Много, много лет, когда я выходил наружу, в лес, а она оставалась.       «Так… Мы хотим, чтобы все так и оставалось?»       «Нет! Со Смертью нужно покончить! За этим ты здесь!»       И однажды я снова умру какой-нибудь глупой смертью, и… Тогда снова окажусь здесь, на пороге?       — Если мы уйдем, — с печалью говорит Принцесса, не дожидаясь, пока я прерву молчание, — я чувствую, все закончится. Пока я это просто я, а ты это просто ты. Как только мы уйдем, все изменится.       — Но разве ты не изменение по своей сути, мое высочество? — спрашиваю, и перед глазами проносятся все ее образы. Был ли я на самом деле знаком с ней? Хотя бы в одной из прошлых жизней?..       — Но будешь ли ты любить меня, когда все изменится?       Так об этом она переживала, когда останавливалась на пороге дома, не смея сделать шаг.       — Любовь должна развиваться, она ведь не статична.       — Ты так в это веришь?       — Я это знаю. А сейчас, — я все же обнял ее крыльями, закрывая от зазеркального мира, — мы продолжим то, с чего начали.       Голоса затихают, быть может, под грузом принятого решения, и остаемся только мы. Я чувствую, как Принцесса прощается каждым движением, каждым касанием. Я стараюсь окружить ее уверенной нежностью, и трепет заставляет плавиться, а не гореть. Мы таем, растворяемся, и я точно знаю, что такого не случалось со мной ни разу, ни в одной жизней. А значит, все правильно, даже если на миг мне жаль прощаться.       Мы не расстаемся, мы меняемся.       Я засыпаю под спокойное дыхание Принцессы и голоса в голове, один из которых умоляет убить спящую девушку, пока не поздно. Но в эту ловушку я не попадусь. Я укрываю свою Принцессу крылом и прижимаю к себе.

***

      — Ты готова?       — Нет.       Мы перед дверью нашего уютного домика. Может казаться, что мы просто прогуляемся и вернемся. Но в глубине души я знаю, что нет. Не вернемся.       — Я люблю тебя.       — А я тебя.       Я подаю ей руку и сжимаю дрожащую ладонь. Открываю дверь. И мы переступаем порог.