Зелье для признаний в любви

      Вторник для Ведьмы начался слишком рано — она не успела ни проснуться, ни позавтракать, ни прочитать пару глав запрещенной в Королевстве литературы, как в дверь застучал первый покупатель. Да так громко, настойчиво, как будто имеет на это право, как будто, если она не откроет, он сравняет с землей и ее саму, и ее лавку, и вообще весь этот город. Но настолько могущественным созданиям ее помощь не нужна, и Ведьма должна была об этом подумать прежде, чем открыть дверь, но в тот момент она еще не до конца проснулась, а потом уже было поздно. В лавку влетел возбужденный оборванец и начал причитать, что у него, мол, двенадцать детей, что у него бедная больная жена надрывается на трех работах, и что сам он еще беднее и больнее, но хватается за любую возможность заработать, иногда сомнительную, но всегда все было хорошо, ну, не плохо, а тут попался, то ли доброте, то ли по глупости… влез в проклятие.       — Вы, госпожа Ведьма, должны мне помочь! А то как же моя жена, мои детишки без меня будут? Пропадут!       — Что я должна и чего не должна, то не вам решать, — сказала Ведьма, когда мужчина окончил свой жалобливый моголог, и собеседник тут же закивал, всячески показывая, что он не считает и никогда не считал себя вправе указывать что-либо могущественным ведьмам. — Лучше вот что мне скажите — кого пытались ограбить?       Мужичок широко распахнул глаза, отступил на шаг и замотал головой.       — Да, госпожа, да как вы могли подумать, да я ж честный человек, да я ж никогда в жизни…       — Ложь, — прервала его Ведьма, — можете оставить для Стражи, а мне придется рассказать правду, если хотите получить что-то полезнее сиропа от кашля. Хотя не буду скромничать, сироп у меня получается даже лучше, чем у Королевского лекаря, и к тому же пахнет лавандой.       Мужичок потупил взгляд и переступил с ноги на ногу, сомневаясь, может ли довериться ведьме.       — Нет, если не хотите ничего рассказывать, я пытать не буду, но тогда перестаньте тратить мое время и освободите помещение.       — Да, госпожа, да куда ж я пойду?.. — запричитал мужичок.       — Мне ли не все равно? Хоть в ту же Королевскую лекарню.       — Да с меня ж там три шкуры сдерут, а только потом будут думать — помогать или нет.       — И скорее всего не помогут. Я знаю. — Ведьма улыбнулась. — Так что?       — Мы на Северное кладбище ходили, — наконец признался он. — Если б живых кто предложил обобрать, я б ни в жизнь не согласился, сам ведь знаю, какого это бывает, когда обдирают до нитки, но тут черт-мысль шальная проскользнула, что не нужно мертвым золото, а мне семью кормить…       Ведьма покачала головой.       — Лучше б живых грабили, — сказала она и достала из воздуха карту того самого кладбища, чтобы выяснить, на какую гадость могли наткнуться незадачливые расхитители гробниц. — Показывай, где были!       — Я, госпожа, в этих ваших графиях не разумею.       Ведьма недовольно выдохнула.       — Но мы недалеко от Главных ворот ушли, на девять ярдов, не больше.       — Направо или налево?       — А? — не понял мужичок.       — От входа куда пошли — направо или налево?       — Направо, конечно, кто ж ночью на кладбище налево ходит?       Ведьме хотелось сказать, что ночью на кладбище ходят только самоубийцы, и им все равно куда сворачивать, потому что тропинка в любом случае на тот свет отведет, но промолчала.       — Севка Ловкач дальше хотел пойти, — продолжил мужичок, — да нам с Митькой боязно стало, и я сказал, что может и зря мы вообще все это затеяли, так он со злости как всадил лопату в ближайшую могилку, так и тут же упал замертво. И из надгробия того красная дымка повалила. Мы с Митькой только увидели такую чертовщину, прости Господи, так и рванули со всех ног к выходу, да только Митька запнулся и… я знаю, что должен был остановиться и помочь, но у меня ж дети, госпожа, вы ж понимаете.       — Понимаю-понимаю, — сказала Ведьма, но не для того, чтобы успокоить его совесть, а чтобы он продолжил рассказ.       — Поэтому я не остановился, струсил и не остановился, и убежал за ворота, а там, на них, обереги же, вот за мной эта красная дымка и не полетела дальше, окромя у ворот остановилась и развернулась.       — То есть дух вас не коснулся? — уточнила Ведьма.       Мужичок нервно улыбнулся.       — Дак, если б коснулся, я б с вами уже и не разговаривал, госпожа!       — И правда… но почему тогда вы решили, что прокляты?       — А я не проклят?! — обрадовался мужичок.       Ведьма пожала плечами.       — Это легко проверить.       Она вернула карту туда, откуда взяла — в воздух — тем более, что главная ее функция уже была выполнена, Ведьма убедилась, что до настоящих призраков троица не добралась, и зашла за прилавок, там, порывшись в одной из шкатулок, она нашла белоснежный камень, который тут же почернел, стоило ему оказаться в руках и посетителя.       — Действительно мощное проклятие. «Последнее дыхание», если я не ошибаюсь. А я не ошибаюсь.       — Я умру? — спросил мужичок, и Ведьма заметила, как на лбу у него выступили капельки пота. Не то, чтобы он до этого не был потным, но пот от страха всегда ярче и пахучее любого другого.       — Наверняка, — сказала Ведьма. Она уже знала, в чем корень Зла, что надо сделать, чтобы корень извлечь, осталось лишь… набить себе цену. — И в страшных муках. Если я не помогу.       — Но вы же поможете! Госпожа, вы не можете не помочь!       Мужичок упал на колени и сложил руки в молитвенном жесте.       — Это не Церковь, здесь мольбы не помогут. Шесть золотых.       — Помилуйте, госпожа.       — Я, кажется, уже сказала про мольбы.       — Но это целое состояние, мы на шесть золотых всей семьей можем до второй луны дожить.       — Осталось только дожить.       — Госпожа…       — Хорошо, только для вас, специальное предложение. Рыжим скидка пятьдесят процентов!       — Но я не рыжий.       — Это легко исправить, — улыбнулась Ведьма.       — А вам от того какой прок?       — А это уже не твое собачье дело, — отрезала Ведьма. — Так что? Мы договорились? Три золотых — годная цена за твою жалкую жизнь?       — Я достану, госпожа, три золотых я достану.       — И землицы принеси, — добавила Ведьма, стоило мужичку попятиться к выходу. — С той самой могилки.       Он оторопел.       — Да как же ж я туда вернусь, госпожа?       — Ножками. И лучше днем, что б еще какую заразу не подхватить. И если попробуешь меня обмануть и принести землю из какого-то другого места, — сказала Ведьма, слегка наклонившись вперед, и мужичок почувствовал, как в лавке стало холодно, будто бы на секунду зима наступила, — тебе же хуже будет.       — Понял. Все понял, все сделаю, госпожа.       — Тогда всего хорошего!       И только после того, как за мужичком захлопнулась дверь, Ведьма смогла выдохнуть и расслабиться. Даже с таким, казалось бы, отбросом общества, всегда надо держать ухо востро, сейчас столько торгашей торгуют лицами, что никогда нельзя знать наверняка, кто перед тобой. И хотя Королевская проверка была у нее буквально в прошлые выходные, это лишь значит, что они могут вернуться снова в любой момент. Но пока можно передохнуть и наконец… стоило ей только представить тарелку сырного супа и чашку ароматного травяного чая, как дверь снова скрипнула. В проеме показалась легкая, почти невесомая девушка со светлыми волосами.       — Добрый день, госпожа Ведьма, — тихо-тихо сказала она, зайдя в лавку. — В городе говорят, что вы не любите так рано просыпаться, но у вас было открыто и я…       — Кто болтает про меня такие глупости? — спросила Ведьма.       — Девушка в таверне.       Ведьма кивнула и усмехнулась.       — Знаю я эту девушку, ладно, с ней позже разберемся. Вас каким ветром ко мне занесло, сударыня?       Блондиночка покраснела.       — Да какая ж я сударыня, госпожа, я девушка простая, из местных, дочка кузнеца.       Ведьма хотела сказать, что о ее простоте догадалась едва взглянув на серое грубое платье, а про сударыню сказала просто потому что девушка из таверны не солгала, и ей сейчас очень и очень плохо, и только словесные уколы позволяют стоять и не шататься.       — Здравствуйте, — зачем-то снова поздоровалась девушка.       — Я-то буду, — фыркнула Ведьма.       — А я… умру? — испуганно выдохнула девушка.       «Да что ж вы все так за свою смерть-то беспокоитесь, — раздраженно подумала Ведьма, — лучше б за жизнь так переживали!»       — Когда-нибудь — обязательно. Если судить по вашей ауре, лет через сорок. Но если вы продолжите тратить мое время, ваше неизбежно сократится.       — Ой да, извините, я просто… никогда раньше не сталкивалась со всем этим… с магией. Но завтра день святого Валентина…       — А еще Тимофея, Василия, Гавриила, столько святых и все умирают, еще и в столь нежном возрасте, неужели, жить эту жизнь и быть святым так сложно?       — Да, — выдохнула девушка, хотя вопрос был явно не ей адресован. — Я бы не смогла стать святой.       — Я тоже. Поэтому и стала ведьмой. Так что вы хотите? Любовное зелье? У меня их навалом. Всего одна капля, и ваш избранник влюбится в первого, кого увидит. Действенный метод, проверенный временем. Всем рекомендую. Единственное — лучше держать зелье подальше от животных, потому что один раз я не уследила за орлом… и появился грифон. Не лучшая побочка.       Девушка слушала Ведьму с широко распахнутыми глазами и, когда та замолчала, затрясла головой.              — Нет-нет-нет никаких любовных зелий. Это же так жестоко — заставлять человека любить того, кого он не любит.       Ведьма пожала плечами.       — Ну…чисто технически он будет любить того, кого он будет любить, но это всё софистика, не будем углубляться, тем более, что я все еще планирую вздремнуть перед завтраком часик… или четыре. Если вам не нужно любовное зелье, то что вам нужно?       — Я люблю одного человека, — сказала девушка.       «Какое расточительство, тратить такое великое чувство на одного, да к тому же на человека».       — Я догадалась.       — И я хочу признаться ему в любви, но не могу.       — А открытки для кого придумали? Это, конечно, не мой профиль, но так уж и быть, ради любви сделаю исключение. Могу не просто написать, но еще и отправить! Правда, не уверена, что получится достать голубя в это время года, но, думаю, против кукушки вы не найдете что возразить?       Девушка только моргнуть успела, а на руке у Ведьмы появилась серая птичка.       — Я не…       — У меня есть бумага с сердечками!       — Звучит невероятно романтично, но я не думаю, что предавать чувства бумаге это правильно.       — То ли дело предавать чувства словами, — пробормотала Ведьма и отпустила птицу, та быстро выпорхнула в приоткрытое окошко. — Я, наверное, сама начинаю походить на кукушку, но, что вы от меня хотите, милочка?       — Я не хочу услышать «а я тебя нет» в ответ, — сказала девушка.       — Всего-то?       Ведьма разочарованно поджала губы, залезла рукой под прилавок и достала небольшой пузырек с белой жидкостью.       — Вот. Пара капель в воду, или в чай, да куда угодно, главное, чтобы напиток не сладкий был, снадобье конфликтует с сахаром. — Девушка кивнула, запоминая. — Пара капель, даешь ему выпить, отсчитываешь десять секунд и можешь признаваться в чем угодно.       Девушка сжала флакон дрожащими руками.       — Один золотой, — сказала Ведьма, чтобы напомнить, что это не подарок.       — Да-да, конечно, — девушка достала из складок платья серебряные монеты и положила их на прилавок. — Спасибо вам большое!       — Посмотрим, будешь ли ты благодарить меня после, — прошептала Ведьма в закрытую дверь, которая тут же распахнулась, и в ней показался все тот же мужичок.       — А на кладбище прям надо-надо идти? Может можно как-то по-другому решить, а, госпожа Ведьма?       — Об этом надо было думать раньше. Сейчас же — либо ты сам пойдешь на кладбище, либо тебя туда понесут!       — Понял, понял, ладно, все будет.       Дверь закрылась, и Ведьма поспешила сделать пас рукой, чтобы защелкнуть замок.       Сырный суп и чай. Обязательно. Но сначала она еще немного поспит.

***

      «Когда-нибудь я придумаю заклинание для остановки времени просто, чтобы выспаться», — это была первая мысль Ведьмы, когда ее снова, ни свет ни заря, разбудил стук в дверь. К сожалению, она не могла его проигнорировать — таковы были условия договора.       Она переместилась ко входу заклинанием, потому что не нашла в себе сил спуститься по лестнице, и заклинанием же открыла дверь, и хорошо, что заклинанием, иначе лохматый белобрысый вихрь, ворвавшийся в лавку, сбил бы ее с ног.       — Вы! — крикнула девушка.       — Я, — сказала Ведьма, так как отрицать подобное заявление было весьма сложно.       — Вы его убили!       — Во-первых, ложь. Во-вторых, клевета. А в-третьих, он мог скорее всего сказал мне что-то обидное! — Ведьма улыбнулась. — Да нет же, я никого не убивала, не в этом месяце уж точно, а если что-то было раньше и меня за то не осудили, это уже не мои проблемы, так что вы не по адресу.       Девушка растерялась и застыла, и слезы, которые до того беспрестанно лились из ее когда-то карих, теперь же красных глаз, остановились и высохли — сработало одно из заклинаний, которые Ведьма повесила в своей лавке. Оно не позволяло разводить лишнюю сырость. К сожалению, из-за неточности формулировки испарялась вся открытая жидкость, поэтому пить чай приходилось в таверне на том конце Центральной площади.       — Вы продали мне это, — сказала девушка и поставила на прилавок наполовину полный флакон с белой жидкостью.       — Ах, это… Дай угадаю, признание в любви не прошло гладко?       — Он умер, — сказала девушка, и ее глаза снова налились кровью. — Вы дали мне это зелье, и он умер. Вы его убили!       — Но-но-но, милочка, не надо бросаться обвинениями в убийстве на ту, что может превратить тебя в ящерицу и глазом не моргнуть.       — Вас накажут.       Ведьма усмехнулась.       — Меня уже наказали. За то, что я совершила. А вот судить меня за поступки, которых я не совершала не в праве никто.       — Но… вы дали мне зелье, — повторила девушка, — и я сделала все, как вы мне сказали! Вы…       — Да? — Ведьма остановила очередное обвинение в убийстве. — Почему тогда флакон наполовину пуст?       — А?       — Если бы ты сделала все, как я сказала, и дала бы ему пару капель, как я сказала, флакон был бы полон, а твой суженый всего лишь упал бы в обморок, может быть впал в кому, но ненадолго, лет на двадцать. И ты бы поняла, как глупа была, но ты решила, что умнее меня? — спросила Ведьма и сама же себе ответила. — Нет, конечно, нет. Ты всего-лишь хотела перестраховаться. И все испортила. И теперь винишь меня в своих ошибках?       — Но я, — всхлипнула девушка, — я всего лишь хотела… мне было так страшно…       — Но ты не попросила храбрости, — сказала Ведьма. — Ты не попросила решимости принять любой ответ, какой тебе дадут. Ты не хотела слышать нет. Что ж, поздравляю, ты больше не услышишь от него ни единого слова.       Девушка обессиленная упала на колени, ведьма закатила глаза в ожидании очередного потока слез, но его не было. Девушка лишь покачала головой, подняла взгляд и посмотрела на хозяйку лавки.       — Как вы можете жить… так?       Ведьма пожала плечами       — Легко. Из-за чего мне переживать? Это же не я убила возлюбленного собственными руками.       И браслеты на руках у Ведьмы покраснели — именно так они реагировали на ложь.