Жвачки.

***

Универсама больше нет. Большинство увезли в колонию несовершеннолетних, а кто-то загремел в тюрягу на лет так 10. Удалось отвертеть лишь одного Турбо, а как получилось, история умалчивает. Бабок, конечно, отвалили знатно. Но вышел из обезьянника он уже обычным Валерой. Стал более хладнокровным за последние две ночи в клетке. В глазах его пропала та самая искра. Жаждал навестить человека, который перевернул их группировку с ног до головы. Если недавно они ликовали, что Домбытовских больше нет, то сейчас что? Все будут кричать, мол, Универсамовских расхреначили на долбанном асфальте, который они же и делили. Не размазали, как масло, а разбили вдребезги, словно очередную бутылку стеклянную из под дешевого пиваса Кащея. Да и осталось их трое. Универсамовских-то. Сам Туркин, чёртов Адидас младший и алкашня Кащей. А вот Вован пропал без вести неделю назад со всего происшествия. Может и подстрелили бедолагу. От медсестрички его ни слуху, ни духу. Да и менты тоже не особо хотели вникать в это дело. Нечисто здесь было видно. Прикрыть лавочку пытаются, но не очень получается. Валера этого так не оставит, как Марат мстить будет. Но хуже. Сам даже не знает, что делать собирается. Огонь в масло лишь подливает, размышляя. Репутацию свою он уже затоптал далеко в землю. Почему бы тогда не достучаться до правды и по возможности вытащить хотя бы Зиму с зоны. Для начала бы добраться до Марата. Которого любил и любит. Чувства никуда не убежали и после случившегося. Но Суворов на старшего обиду всё ещё кроет. Девчонка-то его уже давно в могиле лежит, догнивая. Сочувствия не было. Может, Туркин и правда смог бы сравнить себя с животным. До жути диким и свирепым. Хотя даже самая бешеная собака будет почеловечнее его. А Марат всё. У него в голове здравого нечего не осталось. Как про Айгуль узнал, так сам пытался сигануть из окна. Жалкое зрелище было. Его ещё Вован пытался оттуда оттащить, а тот на него с кулаками давай кидаться. Всю рожу разбил. Предки его тогда окно в комнате досками заколотили, чтобы точно себя не убил. Если вспомнить. Они ж с мелким хорошо общались. Валерка ему по секрету жвачки "Turbo" притаскивал. Только младший их потом Ахмеровой отдавал, под предлогом, что не любит. Но когда в руки к Адидасу младшему попала коробка шоколадных конфет, устоять было невозможно. Они с Валерой сидели на балконе младшего и медленно жевали каждую конфетку, чтобы вкус заполнился надолго. Улыбка Марата тогда была неописуемой. Глаза его ещё были живыми. Сами словно шоколад. Только горький, который оставался на языке ещё долгое время. Также и Суворов. В голове Турбо он останется ещё надолго, может и навсегда. Тоска накрыла старшего. Уже всё потеряно и не будет как раньше. Хотелось только одного. Прийти к Марату и крепко его обнять. В последний раз. И не нужно думать, что дальше будет. Как же жить. В кармане Туркина осталось пару монет. Путь был направлен к мелкому ларьку. Не с пустыми же руками в гости жаловать. Взгляд был направлен на ту яркую коробку конфет, которую он когда-то дарил младшему. Но он быстро отпрянул от этой идеи, взяв фруктов. Сдачи не оказалось, поэтому её выдали жвачками. Теми самыми турбо. Марат же теперь их Айгуль уже не отдаст. Разве возле могильной плиты не оставит. Она же так любила эти чёртовы вкладыши с машинками всякими. Валерий уже и не помнит, как он оказался в подъезде своего «возлюбленного» где всегда воняло противной краской. Стук в дверь. Слышаться шаги из квартиры. Спустя минуту Маратка дверь ему открывает, да с глазами 5 копеек глядит. — А ты чего тут делаешь? - удивление и страх на его мордашке был очень милым. — Как чего? Гостей не жаловал? Принимай! - Туркин усмехается, протягивая гостинцы. Суворов брать их не торопиться. — Так и будем на пороге то? Некрасиво как-то получается. — Я вообще не думал, что ты живой ещё. - глаза у Марата мутные, всё ещё держал ненависть и обиду на Турбо. Да и злобу тоже. Валера же молчал. Сейчас и вправду тяжкое время. Город начинают потихоньку перестраивать, и цены дорожают. — В последний раз, впустишь меня погреться? — Впущу, - Маратик пропустил Турбо внутрь квартиры. Она была практически пустая. — Неужто переезжаете? — Переезжаем. – подтвердил Марат. — Отцу неплохую работу в Уфе предложили. Да и делать нам здесь больше нечего, согласись? — А если Вовка найдётся? - Валерий знатно побледнел. Уж такого исхода событий он точно не ждал. — Не найдётся он, – уверенно произнёс младший, будто что-то знает. А может и вправду какая-то информация то и имеется, но как-то её выжимать из Суворова пытаться бесполезно. Валерка открыл кухонный балкон. Холодно. А в прошлый раз был месяц май, они в одних трусах здесь стояли. Вот веселуха то была. — Ты это, куртку накинь. Замёрзнешь, Маратик. Марат последовал указанию старшего и вышел на балкон уже в своей голубой куртёнке. Снег начал идти хлопьями. Хоть бы метели не было, добираться тяжело будет. Туркин про жвачки вспоминает, что на сдачу дали. Достаёт и младшему две штуки протягивает. Маратка улыбнулся, принимая презент. Чувства нахлынули. Одну жёвку кладёт он к себе в карман, а вторую сам раскрывает, да вкладыш к первой жвачке тоже идёт. Айгуль будет. Сигарет рядом не было. Были лишь они вдвоём и чёртовы жвачки, которых у Туркина ещё много.