Любовь на клочке бумаги

Сычжуй не знал, как давно это произошло. Просто в один прекрасный день к ним в класс перевелся этот мелкий засранец, и вся жизнь покатилась к чертам. Хотя нет, сам мальчик засранцем и не был, видимо, всё дело в самом Сычжуе. Вспыльчивый и агрессивный, это да. Но не плохой. Это Юань понял сразу, как только впервые его увидел. Длинные каштановые волосы, собранные в хвост, стройное подтянутое тело, на которое Сычжуй не без стыда поглядывал, переодеваясь на физкультуру, жёлтые одежды, между прочим, несоответствующие белоснежной форме школы Гусу. Красивый такой, этот Цзинь Лин. Даже сейчас, во время важной контрольной по японскому языку, он не отрываясь прожигает взглядом плечи его, сидящего в гордом одиночестве на третьей парте в соседнем ряду. – Эй! – шикнул друг и по совместительству сосед по парте Сычжуя, Лань Цзинъи. – Какой ответ в пятом номере? В пятом?.. Обычно предельно внимательный и быстрый Юань, выполняющий все задания первым, и при этом без ошибок, с досадой и недоумением перевёл взгляд на абсолютно пустой листочек. – Ты ещё ничего не сделал?! – удивлённо спросил Цзинъи. – С тобой точно всё хорошо? Не заболел? – Всё отлично, – слегка измученно улыбнулся Сычжуй. – Просто отлично!.. Тем временем, Цзинь Лин уже поднялся с места и деловито направился к столу учителя – сдать работу. – Смотри, даже этот новенький уже закончил! – торопил Сычжуя неугомонный друг. – А он тебе уж точно не ровня... – А по-моему, он замечательный, – неожиданно для самого себя выдохнул Юань. Цзинъи тихонько захихикал, что, между делом, было ему совершенно не свойственно. Обычно весёлый придурок хохотал в голос, а потом схватывал в дневник кучу двоек и замечаний. – Да что ты нашёл в нём? – ещё один смешок. – Он же совсем нелюдимый! Только собак и любит! – Вообще-то собачки милые, – неуверенно возразил Сычжуй. А действительно, что же он нашёл в этом борзом мальчишке?.. *** В тот день, Сычжую окончательно отшибло мозги. Он и сам не до конца понимал, что делает, когда прорываясь сквозь толпу зевак, бросился в самую гущу драки, целью которой, судя по всему, было избиение Цзинь Лина. Ну естественно, он просто не мог такого допустить! Юань плохо помнит, что тогда произошло. То ли от волнения, то ли от неслабого удара по голове, полученного от какого-то верзилы ему совсем отшибло память Помнит только, как от этого самого верзилы Цзинь Жуланя прикрыл. И ещё парочку словечек бросил, нецензурных. Подумать только, староста класса, отличник, а какие выражения!.. Хотя в тот момент, Сычжуй уже и не особо понимал, что творит. Но прямо-таки нутром чуял – не зря он это делает, не зря А потом директор. Заявление. За то, что руку кому-то сломал. И когда успел только? Хотели исключить даже, благо, классный оправдал. И его, и Цзинь Лина. Сказал, мол, хорошие мальчики, способные. Таких выгонять – себе дороже. Хотя с поста старосты все равно сняли. Он долго плакался отцам по этому поводу. Хангуан-Цзюнь утешающе погладил сына по голове, а Вэй Ин посмеялся лишь, ткнул в плечо и заявил, что у него без драк в школьные годы и дня не обходилось. И даже вырос адекватным человеком! Ну, почти. И Цзинъи ничуть не лучше. Друг вечно вертелся рядом, показывал видео драки (ну естественно, ее сняли на камеру. А как иначе?) и ежеминутно пополнял запас шуточек про бывшего старосту. Вот гад!.. А Цзинь Лин тем временем, стал совсем уж враждебным. Никого к себе не подпускал, на каждого огрызался, а услышав, как кто-либо назвал его "юной госпожой", кричал во все горло, по всей видимости, даже не для того чтобы оскорбить обидчика в ответ, а просто оглушить его. И по-прежнему сидел один за партой. – Слушай, Цзинъи, – Юань неуверенно подошёл к его, с другом, парте, на ходу клича того по имени. – Ты не будешь против, если я... пересяду? Сычжуй сглотнул ком, вставший поперек горла, и пока Цзинъи переваривал поступившую информацию, успел сто раз посчитать свою затею глупой и бесполезной. С другой стороны, он долго думал, взвешивал все "за" и "против", однако, перспектива вдобавок ко всем неприятностям поссориться с другом, его совершенно не радовала . – Ну и, – обиженно поджал губы одноклассник, – к кому ты собираешься пересесть? – К Цзинь Лину. Воцарилось неловкое молчание, после которого Лань Цзинъи вновь захихикал. Именно, что захихикал, да. – Ну раз так, то с Богом! – как-то с хитрецой усмехнулся он, и подумав, добавил, – только ты это... Не забывай, он тебя младше! Сычжуй с благодарностью кивнул, впрочем, не совсем понимая, что хотел сказать друг последними своими словами. – Привет, – выдавил из себя Сычжуй, присаживаясь рядом с Цзинь Лином. – Можно я здесь посижу? Тот расширенными глазами воззрился на Юаня, медленно и удивлённо кивая. Лань мысленно возликовал: мало того, что Цзинь Жулань без лишних вопросов позволил ему делить с ним одну парту на двоих, так ещё и смотрит также внимательно, как Сычжуй извечно смотрит на него самого. В этот момент, как некстати, прозвенел звонок, и юноши заторопились, готовясь к ненавистной даже для зубрилы Юаня, алгебре. Почти весь урок они провели в гробовом молчании. Сычжуй был даже немного раздосадован. Хотя ощущение близости Цзинь Лина, нечаянные касания чужого плеча о своё, быстрые взгляды соседа, устремлённые в тетрадь Ланя, и вся печаль мигом уходила, сама невольно начиная улыбаться, глядя на отчаянно краснеющего Юаня и непривычно молчаливого Цзинь Лина. – Знаешь, я давно хотел спросить... – запинаясь начал Жулань, но был бесцеремонно прерван учителем: – Так, что это ещё за разговоры?! – грозный взгляд математика устремился в их сторону, заставляя сжаться и придвинуться ближе к друг другу. Сычжуй мысленно закричал от счастья. Цзинь Лин что-то прошипел сквозь зубы, но столь тихо, что даже Юань не услышал. Да и, наверняка, в этих словах не было и грамма приличия, которое так ценил Сычжуй, и о котором с лёгкостью забыл в драке, защищая одноклассника, а после и собственное достоинство. Да, даже с размазанной по лицу кровью и переломанными пальцами Лань умел оставаться статным и величественным, чем несомненно безумно гордился. Цзинь Лин, между прочим, вытащил из рюкзака оборванный клочок бумаги и принялся яростно что-то на нем чиркать. Закончив, он протянул листик Сычжую, и тот поспешно прочёл: "Почему ты это сделал? Я имею в виду, в тот день, во время драки, ты же защитил меня. Почему?" Юань перевёл взгляд с неаккуратно написанных букв на соседа по парте, который тем временем смущённо отвернулся, чуть нахмурив тёмные брови. Кончики губ Сычжуя сами собой потянулись вверх, обнажая его блестящую улыбку. Он так давно ждал этого вопроса! Юань немедля схватил ручку и на свободном кусочке бумажки вывел несколько слов своим витиеватым почерком, после чего передал её обратно Цзинь Лину, улыбаясь и краснея как рак. – Да потому, что я люблю тебя! – шёпотом прочёл вслух Жулань и не глядя на одноклассника вновь взялся писать. И последним, что видел Сычжуй перед тем как припасть к губам Цзинь Лина, обнимая его и прикрывая глаза, отдаваясь новым ощущениям и любимому, были написанные на со всех сторон изодранной бумажке шесть слов: Я тоже люблю тебя, придурок А-Юань.