Мирослава Янская. История ведьмы

       Понедельник, десятое июня. На циферблате будильника ровно 9 утра. Солнечные лучи уже настойчиво проникли в помещение, которое и комнатой-то было назвать сложно.        Горы старинных книг, стикеров с заметками, полки со стеклянными баночками — и посреди этого всего кровать, на которой, собственно и обитала я.        — «Как же лень вставать», — только подумала, как за дверью послышались шаги. — Знаю! Уже проснулась! Ручка двери опустилась, и на пороге показалась женская фигура в зеленном халате с ромашками и меховыми тапочками. На голове красовался растрепанный пучок седых волос.       — Опять с отварами полночи возилась? Книги хоть не заляпала?       — И тебе доброе утро, тетя. М-да. И это так называемая великая колдунья и чаровница, Яга в халате и тапочках.       — Очень смешно. Вставай и топай есть. А то Горыныч опять сожрет.       — Горыныча пора на диету садить. Скоро летать не сможет. И так как шарик на крыльях выглядит.       — А тебя скоро из-за угла видно не будет. Вон, кожа да кости! Худая как щепка, иди ешь уже! — оглядывая меня с ног до головы, она, как обычно, запричитала о том, что мне нужно больше есть и следить за собой.       — Ой, да иду, иду! — надев на себя растянутую футболку и шорты, я побрела на кухню, чтобы наконец-то поесть, а иначе этот змей правда все сожрет.        К слову сказать, моя тетушка самая что ни на есть Баба Яга из детских сказок, она колдует, врачует и всякое такое, а еще в этом мире она знахарка Евдокия, к которой чуть ли не каждый час обращаются разные люди, начиная от молодых девушек, чтобы узнать свое светлое будущее, до престарелых теток, что просят закодировать мужика алкаша.        А я пока что начинающая ведьма и всякие заговоры у меня получаются не так хорошо, как мне бы хотелось. Хотя вот недавно придумала неплохой заговор для дальней дороги. Правда, с последнем предложением слегка перемудрила, но для начала очень даже неплохо, вот, например: Дорога дальняя, извилистый путь, Широка река, да не глубока, горы и леса расстелены ковром. Да не пройдет мимо меня зверь, да вражина не заметит.        Стоило мне только зайти на кухню, как перед глазами предстала картина маслом: три огромные змеиные башки торчат из окна и что-то громко жуют. Обстановка здесь, как обычно, не особо внушает доверия, особенно этот проглот; везде висят сушенные травы, стоят прозрачные баночки с надписями, деревянные шкафчики; расставлена посуда на большом круглом столе посреди комнаты.       — Утро, Горыныч. Поесть заскочил? — прикрыв нос от змеиного амбре, что исходило от голов, мне пришлось сесть напротив, надеясь, что хотя бы открытое окно спасет мой нос.        — О! Добре, Мира! Ля, какая худющая, ты вообще чего ешь?        — Ну, вот еще один. Етишкин еж, Горыныч! Чего от тебя такое амбре? Опять болотные ванны принимал, пади.       — Пфф. Что б ты понимала! Между прочим, болотные ванны — это самое то для чешуи! Только представь: трясина, свежая грязь, зеленая тина и слизь лягушек!        — Ой, давай без подробностей. — Не хочется обижать эту ящерицу, но такие ванны явно красоты ему не прибавят, тем более, учитывая его возраст.        — Горыныч, тебе ж триста с хвостиком. Зачем тебе в таком возрасте все это?        — Обалдела?! Не триста, а всего-то двести с небольшим разменял. У нас, змей, это еще молодость! — он продолжил жевать какую-то зеленую фигню, на одной из морд оставались частички этой, с позволения сказать, пищи.        — Да, как скажешь, — Ага, двести он разменял. А кто сто лет назад звал всех на юбилей трехсотлетия? Вот любят эти змеи скрывать свой возраст.        Только я принялась запихнуть в рот очередную ложку сваренной каши, как с потолка начали капать капельки воды, и с каждым приземлением вода только увеличивалась.        — Етишкин еж! — Я вскочила на стул, схватив тарелку в руки. — Мавка, сколько раз просила так не появляться! — Через секунду капающая вода полностью стекла на пол и образовала волну, чуть не смыв пол кухни и меня с Горынычем. В ней появилась рыжеволосая мамзель с серебристым хвостом, на котором сверкала блестящая чешуя.       — Ку-ку, епта! Как жизнь, нечисть?        — Слыш, нечисть, обалдела? Чуть кухню не затопила.       — Ой, вашу кухню уже ничего не испортит, и вообще, ты же меня ждала, я знаю.       — Ага, ждала, как манну небесную. Давай, становись, как надо.        — Пфф. Зануда, и я как с тобой вожусь уж сто лет? — на этом ее поглотила волна, и через мгновенье уже на сухом полу стояла девушка чуть ниже меня ростом, волосы заплетены в две тугие косы. Одетая в черные джинсы и кожанку, из-под которой виднелась футболка с символом любимой рок-групы «Король и Шут», на ногах — высокие ботинки с шипами, руки — в черных перчатках.        — Спасибо, что напомнила про возраст. Слыш, фанатка Горшка, ты куда так вырядилась?       — В смысле — куда? Забыла, я ж на концерт сегодня иду. Обещают прям шикос! В прошлый раз оторвались супер!        — Так вот, что нынче хвостатые слушают. На древний рок потянуло.       — Я бы попросила святое не оскорблять! Горшок — крутой мужик, между прочим. Такие песни поет!       — Слышали-слышали.        — А ботаник наш где потерялся? Он же за тобой вечно хвостом увивается.       — Ой, забудь, у этого морского гада недельный марафон изучения какой-то фиги.        — Наверняка от него это звучало заумно.       — Еще бы. Неделю покоя не давал, все говорил и говорил. Даже не знаю, как мы друзьями стали.       — Он помог тебе с контрошей пол года назад, а ты ему с бандой, не помнишь уже? Он тогда, как рыцарь, тебя защитить пытался.        — Пф. Так пытался, что чуть очки в одно место не засунули. Тоже мне, богатырь фигов.        — Ну, он откуда знал, что эта банда твои кореша.       — Ваще! Прикинь, мы тогда так с пацами поржали, ну и этому выпить дали, а что? Пусть постигает взрослую жизнь.       — Ага, после ваших вступлений в банду, бедный Садко от унитаза не отходил.        — Он сам виноват нечего было смешивать. Кто ж его просил пить отвар водяного и сразу же капустный рассол?