Яблоневый сад.

— Ян, ты знал, что ты придурок? —я прищуриваюсь, глядя на стоящего в дверном проеме человека, который еле-еле удерживался за косяк двери, чтобы не упасть. Это был мой пьяный, но любимый братец — Ян Чонин. Мы не кровные, нас ничего не связывает в этом плане, но мы очень близки. Госпожа Ян, его бабушка, приютила меня, когда я была совсем маленькой. Мне было тогда всего лишь 9 лет. Только он с ней нормально общается, так как, впрочем, она ни с кем из своих детей и родственников нормально не разговаривает, кроме меня и него. Только на меня госпожа Ян может положиться в плане ее бизнеса и бед, и я всегда готова помочь ей в трудную минуту. Так как лучше меня ее никто не понимает. Из ее родных я только общаюсь с ее внуками, Ян Чонином и Ли Феликсом. У них разные фамилии, потому что они сводные. А остальная колонна из ее родственников меня ненавидят, из-за наших хороших и близких отношений с госпожой Ян. Воспоминание. Я сидела на холодном снегу около своего дома и ждала родителей, которые уехали навестить бабушку в больницу. Я не могла попасть внутрь, ведь где-то посеяла ключи, скорее всего когда выходила из младшей школы. Снежные хлопья, кружась друг с другу в вальсе, падали на мои черные, как смоль, волосы, таяли и оставляли мокрый след на них. На улице было очень темно, ведь уже поздний вечер. Я с самого обеда сидела и ждала их, как верный пес своего хозяина. Я много раз звонила по своему мобильному новому телефону и папе, и маме. Но до них даже гудки не доходили, лишь всегда отвечал электронный женский голос: «Абонент сейчас не в зоне действия сети. Попробуйте позвонить позже или оставьте голосовое сообщение на почтовом ящике». Одно и то же. Один и тот же этот запрограммированный голос и ничего нового. Я очень голодна, ведь не ела совершенно ничего после завтрака, так как еда в столовой очень дорогая, а у нас большие проблемы с деньгами. Я не знаю, сколько времени прошло, но уверена в одном, что что-то случилось. Родители должны были приехать уже к обеду, но все бестолку. Я совершенно одна. Я слегка вздремнула, пока женский, нежный голос меня не разбудил. Передо мной стояла высокая и спортивного телосложения девушка, которая что-то сообщала по рации. Я не могла распознать слов, так как была оглушена сиреной полицейской машины, которая пищала настолько громко, что мои перепонные барабанки готовы были лопнуть. — Ким Суджин? —сладкий голос женщины словно пропел мне мое имя. — Да, а вы кто? Меня родители учили с незнакомцами не разговаривать, — я, слегка отодвинулась от нее, ведь я боялась неизвестных мне людей. Мало ли, что они могут сделать. — Я Чон Нари. Сотрудник полиции. Ты можешь мне доверять, — ее лицо осенила милая, радушная улыбка. Не знаю почему, но я хотела ей верить, поэтому протянула свою маленькую детскую ладошку в знаке приветствия. Девушка моментально ее пожала, несколько раз покачав наше рукопожатие вниз и вверх. На ней была надета форма полицейского: темно-синяя рубашка, аккуратно заправленная в черные брюки; чуть темнее блузки галстук, завязанный возле ее тонкой шеи; и самое главное — золотистый значок, на котором мелким шрифтом было написало «Seoul Municipal Police Center Annex Hall». — Пожалуйста, можешь поехать со мной в участок? —девушка показала своей рукой в сторону той самой машины с сиреной и выжидающе ждала моего ответа. — Хорошо, — хриплым голосом промолвила я, схватив тетю за руку. Мы, словно мама и дочь, отправились к машине, сцепив руки в крепкий замок. Всю дорогу я думала, что могло такого произойти, что меня везут в полицейский участок. На дороге не было ни одного автомобиля, помимо нашего. На тротуарах и пешеходный переходах не было ни души. Все будто вымерли. Доехав до здания, мне девушка открыла дверь и пригласила во внутрь. Много пьяниц сидело в наручниках, косо глядя в нашу сторону. От этих взглядов мне было не по себе, поэтому я сильнее прижалась к высокой фигуре девушки, стараясь спрятаться за ней. Она довела меня до какой-то непонятной двери и сказала ждать снаружи, потому что ей надо закончить одно дело. Я набрала в одноразовый стакан холодную воду, чтобы ополоснуть засохшее горло. Это было наслаждение, ведь внутри у меня бушевала пустыня Сахара. Я сидела на скамейке и бегло оглядывала зал ожидания, смешно дрыгая ножками, которые не доставали до пола. Не прошло и пяти минут, как та самая девушка вышла с кусочком торта. Это был мой любимый клубничный бисквит. — Поешь пока, я приду через несколько минут, — подмигнув мне, она скрылась снова за этой железной дверью. Этот торт был изумительным. Я его давно не ела, поэтому я прожевывала каждый кусочек настолько медленно, чтобы прочувствовать каждую крупинку торта. Но мое наслаждение прервал голос довольно взрослой женщины, которая очень сильно ругалась. Она вела какого-то парня за ухо, говоря ему, что тот получит по заслугам и что она не будет его прикрывать. Это было на самом деле смешно, ведь парень был выше ее на 2 головы, но волочился за ней. Толпы полицейских столпились и одновременно несколько раз кланялись ей. На что она лишь фыркала. Она выглядело сногсшибательно. Темные волосы, свисавшие ей до плеч; огроменное количество украшений, которые были в тех местах, куда их только можно было нацепить; темно-зеленый шелковистый брючный костюм, идеально сидящий на ее фигуре; и каблуки, бархатистого черного цвета, которые были очень высокие, придавая ей рост. Она словно сошла с журнала про моду. Хоть была женщина не молода, она выглядела идеально. Я смотрела на нее. Смотрела на ее каждый шаг, на ее каждое действие. И восхищалась. Я бы и продолжила глупо пялиться на нее, но меня за руку повела в комнату за железой дверью девушка из полиции. Место было неуютное. Многочисленные камеры, висевшие на каждом углу комнаты. Один стол деревянный посередине и два стула, прикрученные болтами к бетонному полу. Я поежилась, ведь мне было некомфортно, я хотела быстрее уйти отсюда, но не могла. Я села на стул и застыла в ожидании. Милая тетя погладила меня по руке, говоря, что нечего волноваться, все будет хорошо. И я ей поверила, сделав большую ошибку в моей маленькой жизни, ведь сказанные ей слова повергли меня в шок: — Ким Суджин, мне очень жаль, но твои родители погибли сегодня во время аварии. Только не волнуйся… После этого предложения, я ее даже не слушала, закрыв уши руками и выбежав из этой комнаты в коридор. Горячие слезы катились по моим пухлым щекам, сметая весь обзор. Я бежала до тех пор, пока не врезалась в какого-то человека. Подняв мокрые глаза, я увидела перед собой лицо той самой женщины, которая вела за собой парня. Она присела, чтобы быть со мной на одном уровне, и вытерла тыльной стороной руки мои слезы. — Ты не можешь плакать. Не вини себя в этом, — ее грубый и мощный голос отозвался несколько раз в моей голове, — не плачь. Конец воспоминания. Увидев меня, парень попытался протиснуться мимо меня, прижимая мое тело к стене. Он что-то ворчал себе под нос, но я не могла никогда распознать его слова, когда он был нетрезвым. Он прошел в мою квартиру, даже не поздоровавшись, вот грубиян. Я смотрела на его исчезающую спину и мысленно проклинала его. Я закрываю дверь и вздыхаю, а после следую за своим братом в гостиную. Проходя по коридору, мне в нос ударял едкий древесный, маслянистый аромат виски, который еще надолго останется в этом несчастном коридоре. Когда я зашла в гостиную, пройдя этот тернистый путь, Чонин бессовестно, даже не сняв обувь, валялся на моем белом кожаном диване, закинув одну ногу на подголовье, хмыкая и улыбаясь. Я массирую область, где находятся виски, чувствуя, как формируется головная боль, а после обессилено плюхаюсь на рядом стоявшее плетеное кресло. Весь интерьер делал мне профессиональный дизайнер. А двухэтажную квартиру в элитном и дорогом районе подарила мне госпожа Ян на 24 летие. — Ян Чонин, — я всегда его называю полным именем с фамилией, когда очень зла на него, — и что ты здесь делаешь в пол одиннадцатого ночи? — я слегка кашляю, привлекая внимания, а после скрещиваю руки на груди, придавая себе более устрашающий вид. Но ответа не слышу. Поэтому лишь обреченно вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла. — Я поссорился с Джинной, с моей крошкой Джи. Поэтому напился и приехал к тебе, — Чонин наконец-то заговорил. Он поднял свою голову и посмотрел на меня, заглядывая прямо в душу, — а ведь скоро свадьба. Он снова упал в объятия моего дивана и тихо всхлипывал. — Вау, спасибо за ответ, прошло пять минут, как ты решил заговорить, — отвечаю я, скептически глядя то на него, то на свои длинные ногти. На этом всё, он молчит, ничего не говоря и не дыша, ведь его совершенно не слышно. Я подошла к широкому балкону моей квартиры, сильнее укутавшись в розовый плед. Вечерний воздух наполнен множеством пряных ароматов, которые разносит сухой и одинокий ветер на балконе, играясь с моими выбившими прядями волос. Огни города мерцают вокруг многоэтажных высоток, обволакивая каждую из них. Лишь одна темная фигуру перепрыгивала, нет, перелетала с одной крыши дома на другую. Что? Это невозможно. Скорее всего я устала, поэтому, пожалуй, лучше пойти в дом. — Говнюк, как долго ты еще будешь здесь, ты же знаешь, что я не усну, когда кто-то есть в доме, — я тыкала своей рукой в грудь спящего и уже посапывавшего парня, — тц, да ну тебя, — в последний раз тыкнув в него пальцем, я, как вяленая рыба, пошла в свою спальную комнату. — Су, дай мне виски, горе запить, — его дерзкий голос заиграл новой волной. — А ты что не спишь? — язвительно я оборачиваюсь и бросаю свой вопрос, близко подходя к нему и угрожающе выставив свой палец, — ты и так много выпил. — Тебе жалко что ли? Я понять не могу, — он попытался встать и что-то сказать еще мне наперекор, но лишь обратно упал на диван, откинувшись на спинку. — Спи уже, болван, — я взлохматила его волосы и уселась в кресло. Я только успела закрыть глаза, как ненавистный с сегодняшнего вечера звонок снова разрывается на всю квартиру. Ян не реагирует на звук, а лишь громко храпит, как свин. Я встаю, выругавшись про себя, и иду к входной двери. Какое облегчение, что передо мной была Джинна, которая обеспокоено выглядывала из-за моей спины. — Привет, Чонинка здесь? — спросила она, уже припрыгивая на месте. — Забирай свое пьяное сокровище, — я отступаю в сторону, кивая в сторону гостиной. Его невестка проходит мимо меня и спешит по коридору к Яну. Я же мысленно всех опять проклинаю за мой несостоявшийся сон. Я наблюдаю, как она берет его за руку и что-то ему шепчет на ухо, на что он лишь улыбается, показывая свои ямочки. Она покрывает его лицо поцелуями, оставляя красный след от помады. Как же противно… — Спасибо Суджин за то, что присмотрела за этим алкашом, — она мягко и игриво ведет его за ухо, улыбаясь во все свои зубы, — а ну поблагодари сестру, — она уже без особой нежности дергает его за ухо, заставляя того пищать: — Да, спасибо…— добавляет Ян. Я провожаю взглядом удаляющуюся парочку, до того момента, пока дверь не закрывается с щелчком, оставляя меня одну в тишине. Я позволяю обжигающей воде стекать по моему усталому телу, позволяю омывать мою кожу, заняв несколько дополнительных минут в душе, прежде чем выйти. Я иду в свою комнату и вытираюсь, прежде чем натянуть мою пижаму, а после заползти в роскошную кровать и мгновенно провалиться в спящее царство. Мой будильник настроен на то, чтобы будить меня каждое божье утро в одно и то же время, в 6:30. А значит я проспала меньше 5 часов, ведь всю ночь не могла уснуть. А также это значит, что мне пора снова в компанию госпожи Ян «Brand Finance», так как работа не ждет. Она хочет на меня положиться в этом плане, чтобы я заняла ее место президента. Еле-еле встав с блаженной кровати, я доползла до кухни, чтобы набрать в стакан мою любимую лимонную воду. Единственная еда, которую я могу переварить с утра— это кусок хлеба, но мне удается проглотить только половину, прежде чем выбросить остальное в мусорное ведро. Взлохматив от усталости и невысыпания волосы, я направилась в сторону ванной, чтобы хоть как-то взбодриться, подставив свое тело под холодную струю воды. Проделав свой утренний быт и глубоко вдохнув, я направляюсь через переднюю дверь моей квартиры к машине, ведь личный водитель и секретарь меня ожидают. Надев на глаза самые большие солнцезащитные очки, которые у меня есть, я держу сумочку под мышкой и слежу за каждым шагом, который делаю от своей двери до темного «Cadillас». Мой водитель галантно открывает мне заднюю дверь, и я встречаюсь с взглядом моего секретаря — Ким Сынмина. Он лишь здоровается и подносит мне горячий кофе, чтобы я пободроствовала. Я опускаю тонированное стекло, пока мы едем в другую часть города. Морской воздух освежает мое влажное лицо, а раннее послеполуденное солнце вводит в меня столь необходимый витамин Д. Он кажется ярче, чем обычно, усиливая пульсацию под глазами. Поездка по городу не так плоха, как я думала, пока мы не столкнулись с пробкой на полпути, и мой водитель сильно нажал на тормоз. — Мадам Ким, на дороге помеха, поездка будет дольше обычного, — смотря в зеркало, мужчина произносит. — Хорошо, — сгибаясь по полам, я прячу лицо в коленях, ведь из-за этой раскачки к моему рту подошла мерзкая слюня. — Вам плохо? —обеспокоено глядя на меня, спрашивает Сынмин. — Нет, все нормально, — говорю я, снова ровно садясь. Я убираю волосы с лица и чуть ли не высовываю голову в окно, чтобы ветер остудил меня. Как мы приехали, вместо того, чтобы сразу пойти в свой кабинет, я прямиком иду в женский туалет и запираюсь, чтобы никто не пришел. Подойдя к крышке унитаза, я быстро ее открываю и становлюсь на колени перед ним. Я нахожу в сумке резинку для волос и пальцами заправляю ее в хвост. Весь мой маленький завтрак мгновенно опустошает желудок. После этой идиллии с унитазом, я смотрю в зеркало. Я выгляжу ужасно. Моя кожа неровная и шершавая, ощущение будто она сейчас начнет облезать, как у змеи. Подводка для глаз размазалась, а красная помада, которая выглядит обычно изумительно, выглядит дрянной. Я кричу настолько громко, что думаю, что вот-вот разобьются все зеркала, находящиеся в этом здании. Откручивая крышку мятного ополаскивателя, я наливаю его в рот и полощу, пока кончик языка не начинает гореть, а глаза слезится. Я ополоснула холодной водой лицо и вытерла эту помаду, нанося прозрачный блеск с легкими блестками. — Госпожа, что-то случилось? — говорит секретарь, когда я выхожу из женского туалета. Я молчу, ведь делится с этим не хочется. На что он лишь понимающе кивает и говорит график дел на сегодняшний рабочий день. Мои туфли цокают по мраморную полу, когда я пересекаю пространство от туалета до кабинета, бросая свою сумку в назначенное место и кидая стопку документов, которые мне предстоит рассмотреть, на белый стол, прежде чем занять свое место председателя в кожаном кресле. — К вам Ян Чонин, — Ким деликатно постучавшись в мою дверь, мгновенно сказал. — Что принесло его сюда? — подписывая первый документ, я незаинтересованно отвечаю ему. — Он говорит, что это личное и связано с госпожой Ян. — Пусть войдет, — закрыв глаза на 5 секунд и подумав, я сказала, убирая документы. Спустя несколько секунд, я вижу, как Чонин входит настолько расстроенным, что будто кто-то умер. Ощущение было, что он вот-вот расплачется. — Ты выглядишь ужасно, — я хотела подразнить парня, думая, что он опять поссорился со своей невесткой, но следующие слова перевернули всю мою жизнь: — Госпожа Ян…уме… ее больше нет в живых, — и град слез полился из его лисьих глаз, стекая по щекам и подбородку. Он сразу же закрыл свое лицо, не показывая слабость. Я не поверила, поэтому от аффекта издала смешок, но поняла, по его реакции, что это не шутка. Я мгновенно подскочила и в следующую секунду держала парня за ворот рубашки, тряся и рыдая. — Как? Ты врешь! Скажи же это! — я трясла его так сильно, что он молчал, перестав плакать. Он не знал, что ответить, поэтому я просто оттолкнула от себя его и выбежала из кабинета, оставляя его одного. Я бросаюсь бегом через весь офис по мрамору и замечаю на себе взгляды рабочих, которые недоуменно пялились в мою сторону. Сынмин пытался меня догнать, крича что-то, но я не обращала внимания. Выбежав через главный вход, я поймала такси, из которого как раз вышли люди, и назвала название больницы, которую обычно посещала Госпожа Ян. Я рыдала всю дорогу до места назначения. После того, как он высаживает меня прямо у входа, я вваливаюсь внутрь через автоматические двери. В приемной довольно оживленно, но люди все равно с удивлением останавливаются при появлении меня, так как мое лицо известно на всех стендах Кореи. Я не обращаю внимания на них и спешу к посту медсестры. — Где Госпожа Ян? — запыхавшись, я, почти крича, спрашиваю ее. Она стучит ногтями по клавиатуре компьютера и отвечает: — К сожалению, она ушла на тот свет. Ее еще не перевезли, поэтому 8 этаж 83 палата. Я мчусь к лифтам, не дожидаясь, пока она договорит. Лифт перевозит меня на нужный этаж, и я делаю быстрые шаги в направлении ее палаты. — Вы к Госпоже Ян? — передо мной останавливается медсестра в бирюзовой униформе, держа в руках планшет, — меня предупредили, что вы придете. — Да, извините, я тороплюсь, — пробежав, слегка задевая ее плечом, я стояла перед дверью, которая отрезает мне путь к госпоже. Собравшись с мыслями, я отворяю дверь. Мои колени подкашиваются, когда я вижу ее старую и морщинистую руку, торчащую под белым покрывалом, которое было накинуто поверх ее тела, и около 6 врачей, которые уже поднимали труп на носилки, и я падаю на пол. Медсестра присаживается рядом со мной на корточки, положив руку мне на плечо: — Бедная девочка, мне очень жаль. Мы сделали все, что смогли. Я лишь шмыгаю носом, и слезы льются, словно ручей. Я позволяю двум медикам поднять меня на ноги, лишь затем, чтобы я отошла от прохода, ведь моя фигура заслонила весь проем полностью. Я была потрясена. Несколько минут простояв и тупо глядя в белую стену, я делаю несколько шагов, придерживаясь то за стену, то за дверь. Стресс, который оказывает большое влияние на работу моего мозга, заставляет почувствовать, что я вот-вот потеряю сознание в любую секунду. Я стараюсь, как можно дольше держать глаза открытыми, так как чувствую, что если закрою, то выпаду из мира. Я больше не могу справляться с этим стрессом, который нахлынул на меня неожиданно, и вскоре я теряю сознание от переполняющего меня чувства.