Вернуться в твои объятия

— Что-то ты рано, Сынминни. Никто не захотел тебя трахнуть сегодня? — Сынмин подпрыгивает от удивления, не ожидая увидеть Минхо сидящим в гостиной в такой час. — Что такое, Минхо? Никто не захотел дать тебе сегодня? — ответ не заставляет себя ждать и старший закатывает глаза, после недовольно косясь на своего соседа, который наконец-то справился с обувью и уже проходил внутрь, — Ну надо же, какой ты романтичный, — Сынмин окидывает взглядом стол, перед которым сидит Минхо. Весь усыпанный лепестками роз, украшенный свечами и сервированный с особой заботой, он вызывает странное щемящее чувство в груди младшего. А для тебя он так не старался Эта мысль укалывает Сынмина и он очень надеется, что обида не отражается в его глазах, но поток слов сдержать всё равно не в силах. — Для меня ты так не старался. — Ты дал мне быстрее, чем я успел показать свою романтичную натуру, — Минхо язвит, почти не задумываясь, но слова парня бьют его в самое больное место. Он действительно не делал широких жестов, не пытался впечатлить младшего миллионом роз или романтическим ужином. Все его жесты любви были осторожными, почти незаметными и он молился, чтобы Сынмин замечал это, но чем больше молился, тем шире становилась пропасть между ними. — Дал, потому что трахаться у тебя получается лучше, чем любить, — Сынмин скидывает верхнюю одежду и собирается уйти в свою комнату, но его останавливает голос старшего. — Куда ты? Присоединяйся. Ким скептическим взглядом оглядывает парня, который уже тянулся к бутылке вина. Пить с бывшим на день всех влюбленных не входило в его планы. — Да брось, очевидно, у нас у обоих накрылся вечер, так что давай просто немного выпьем, — Минхо, кажется, читает мысли парня и, не дожидаясь ответа, разливает по бокалам алкоголь, снова поглядывая на младшего и хлопая ладонью по месту на диване рядом с собой. Сынмин сдаётся слишком быстро. В конце концов это лучше, чем сидеть одному в пустой комнате. Он садится на диван, соблюдая максимальную возможную дистанцию между ними, вызывая этим хитрую улыбку Минхо. — Не бойся, я тебя не съем, — он протягивает бокал младшему и его улыбка становится шире, — По крайней мере не сейчас. Сынмин предпочитает ничего не отвечать, только фыркает, но бокал из чужих рук забирает, ожидая пока Минхо возьмёт свой. — С днём всех влюбленных, Минни, — парень подносит свой бокал и осторожно чокается с младшим, чьё сердце на долю секунды замирает от нежного обращения, которое слышал в последний раз из уст Минхо в те времена, когда они ещё были в отношениях. Он поднимает взгляд и замирает от того, как красиво пламя свечей отражается в глазах старшего. Блики смешиваются с хитрыми смешинками в больших кошачьих глазах и это не может быть полезно для его сердца. Не сейчас, когда он чувствует себя немного более одиноким и брошенным. — С днём всех влюбленных, хён, — Сынмин не остаётся в долгу, зная как это обращение нравится парню, который лишился удовольствие слышать его, ведь теперь обычно в речи младшего присутствуют только безличные предложения, когда дело касается Минхо. И это срабатывает. Прежняя хитрая ухмылка сходит с губ. Ли всё равно держит лицо, пытаясь вернуть её подобие и казаться уверенным и самодовольным, но Сынмин слишком хорошо его знает, чтобы купиться на этот фокус. От его взгляда не ускользает то, как взволнованно дрожат зрачки Минхо и как пристально он прожигает взглядом младшего, пытаясь распознать его намерения. Ким делает глоток вина, не разрывая зрительный контакт и старший следует его примеру, прослеживая за тем, как Сынмин проводит языком по губам, стараясь продлить винное послевкусие. Он первым разрывает это напряжение, откашливаясь и протягивая младшему клубнику. — Так почему ты вернулся так рано? — Минхо разворачивается корпусом к Сынмину и отпивает ещё немного вина, стараясь не следить за тем, как парень обхватывает губами ягоду и почти дразняще кусает её. — У моего парня появились срочные дела. А что насчёт тебя? — То же самое, если не вдаваться в подробности. Разговор не клеится, поэтому Минхо оставляет попытки и снова наполняет их бокалы, отпивая сразу большой глоток. Возможно, он не угадал с крепостью вина и ему кажется, что он уже плывёт, хотя выпил значительно меньше своей обычной нормы. Почему-то алкоголь не согревает, растекаясь винной сладостью в горле, напротив, парень чувствует горечь на кончике языка и с досадой отмечает, что сожаление на вкус ощущается именно так. Он не хотел расставаться с Сынмином. Эта мысль мелькает в легко плывущей голове старшего и тот уже знает, что не избавиться от неё сегодня, точно так же, как и не смог избавиться за всё это время. Расстаться было его инициативой, но никогда он не хотел этого на самом деле. Минхо был уверен, что они помиряться через пару дней, но дни превратились в недели, недели в месяцы, а старший внезапно понял, что опоздал. Сынмин всегда был любителем вычурных романтических поступков и Минхо умел быть таким. Но умел исключительно с теми, к кому испытывал не более, чем сексуальное влечение. Поэтому когда в его жизни появился этот возмутительно очаровательный парень, все навыки Минхо рухнули в одночасье, превращая самоуверенного парня в влюблённое смущающееся нечто, едва способное выдавить из себя слова. Чудом ему удалось заполучить ответное чувство Сынмина, но удержать его он оказался не в силах. Новой глоток лишь усиливает горечь, проходя дальше и растекаясь по грудной клетке, сжимая и сдавливая её. Он чувствует на себе взгляд и поворачивается. Сынмин даже не пытается отвернуться или сделать вид, что не прожигал глазами хёна, только всматривается в тёмные омуты, уставившиеся на него, и он готов поклясться, что тоска плещется не только в его глазах. Или это всё действие алкоголя? Минхо придвигается ближе, укладывая ладонь на щеку парня и поглаживая мягкую кожу большим пальцем. Щенячьи глаза смотрят на него пронизывающе, заглядывая в самую душу и старший чувствует себя слишком уязвимым сейчас, но просто физически не может остановить бурлящий поток чувств внутри. Ему плевать, если потом он не сможет свалить это на полупустую бутылку вина, в эту минуту ничего не имеет значения, кроме ладони Сынмина, которую тот укладывает на бедро парня и осторожно поглаживает. Губы пересохли и он проводит по ним языком, увлажняя, так что младший почти на автомате опускает взгляд на пухлую верхнюю, которая выглядит такой идеальной для поцелуев. Минхо прослеживает за этим взглядом и его глаза темнеют, почти полностью скрывая зрачки, когда он больше не в силах контролировать свои действия обхватывает подбородок парня, притягивая ближе и остервенело врезаясь в его губы. Из горла Сынмина вырывается жалобный звук, который сразу тонет в поцелуе и подстегивает Минхо. Он жадно целует младшего, оттягивая волосы на затылке и заставляя разомкнуть губы, в следующее мгновенье вылизывая чужой рот и переплетаясь языками, теряя голову от сладкого вкуса вина. Старший укладывает руку на бедро парня, осторожно поднимаясь выше, оглаживает тонкую талию, впиваясь в неё пальцами и притягивая ближе, ни на секунду не отрываясь от столь желанных губ. Руки Сынмина свободно скользили по торсу старшего, опаляя кожу через одежду, пока пальцы Минхо проникли под футболку и нетерпеливо сжимали хрупкие изгибы тела младшего. Воздух в лёгких стремительно заканчивался, заставляя Минхо отстраниться, жадно вдыхая кислород и ни на секунду не позволяя парню отпрянуть от себя дальше, крепко удерживая его. Пальцы темноволосого медленно движутся вверх по телу, задевая вставшие бисеринки сосков, обхватывают изящную шею и несильно сжимают её, снова впиваясь в чужие губы. Вторая рука спускается к груди, дразня лёгкими прикосновениями к особо чувствительным соскам, пока колено раздвигает стройные ноги Сынмина и несильно давит на заметно растущий интерес. — Хён..., — младший скулит, не в силах сопротивляться такому напору со стороны бывшего парня. Он чувствует, как с каждым движением Минхо любой крик разума о том, что он должен прекратить это, затихает, и Сынмин позволяет себе упасть снова в этот омут, обвивает руки вокруг шеи старшего и посасывает его язык, выуживая из горла парня тихие стоны, посылающие волны возбуждения к члену, которому уже давно тесно в узких кожаных штанах. Кожа горит в тех местах, где её пачкают прикосновениями пальцы Минхо и младший чувствует, что плавится, слишком быстро теряя голову, и он знает, что алкоголь вовсе не при чем. Старший нехотя отрывается от сладких губ парня, с удовольствием отмечая как сильно они припухли от столь яростного поцелуя и как мило надулись из-за недовольства Сынмина, который хотел продолжения. Минхо снова тянется и прикусывает нижнюю губу, которая так соблазнительно блестит от слюны, после прокладывая цепочку поцелуев по линии челюсти, спускаясь ниже и прикусывая кожу на шее, чувствуя бешеный пульс младшего, чьё сердце, кажется, вот вот грозится выпрыгнуть из груди. Ладони снова проникают под одежду Сынмина, оглаживая горящую кожу, пока губы продолжали заново изучать шею, покрывая её поцелуями и оставляя лёгкие укусы на ключицах, так маняще показывающихся из ворота футболки. Младший стонет громче, когда Минхо особенно сильно кусает изгиб шеи, и тот заставляет себя оторваться, поднимаясь на ноги, и тянет парня за собой, сразу направляясь в свою комнату. Ноги не слушают, а губы на автомате ищут чужие, чтобы врезаться в них, пока все ненужные мысли не отойдут, уступая место всепоглощающей страсти. Губы Минхо так правильно ощущаются на его собственных, что Сынмин окончательно теряется в своих эмоциях, растворяясь в пространстве и времени, доверяя себя рукам, которые всегда держали его крепко, приходя в себя только когда его спина оказывается прижата к кровати старшего, а сам он нависает сверху, крепко удерживая руки парня по обе стороны от его головы. Неизменная фиолетовая подсветка в комнате Минхо приятно отражается в язычках пламени, которые горят в его глазах при одном лишь взгляде на такого Сынмина. Этот огонь проникает прямо в сердце младшего, сжигая его изнутри и всё, чего он хочет, это чтобы Минхо всегда смотрел на него именно так. Чтобы это чувство никогда не заканчивалось. Ощущение того, что он нужен Минхо. Нужен так же сильно, как сам старший нужен Сынмину. — Чёрт, как же я скучал по тебе, — хриплый шепот Минхо отзывается новой волной возбуждения, скручивая всё внутри от предвкушения и пуская дрожь по разгоряченному телу Сынмина. Минхо накрывает мягкие губы парня, сразу проникая внутрь языком, не в силах надолго оставаться без излюбленного вкуса младшего. Руки выпускают запястья Сынмина из плена, теперь спускаясь ниже к кромке чужих штанов, расстегивая их и раздразнивая прикосновениями кончиков пальцев к нежной коже. Ладони младшего теперь не отставали, проходясь по широким плечам, крепкой спине и возвращаясь к упругим грудным мышцам, которые всегда приводили его в неописуемый восторг. Ладонь Минхо накрыла возбуждение младшего, несильно, но ощутимо сжимая его и наблюдая за тем, как заикаются движения рук Сынмина и закатываются его глаза. В следующее мгновение он стаскивает футболку Сынмина, откидывая её куда-то в сторону, возвращая ладонь на требующий внимания член парня, второй рукой накрывая сосок, перекатывая его между пальцами и осыпая поцелуями шею младшего. Сынмин тихо стонет, когда рука Минхо сильнее сжимает член и старший впивается зубами в сосок, желая вытащить из него ещё больше стонов, ещё громче. Всё тело шатена горит и он чувствует, что его разум парит где-то далеко, пока Минхо заставляет его извиваться под собой и желать большего. Темноволосый отрывается от груди Сынмина, оставляя мягкие поцелуи на молочной шее, которая так и манит запачкать её, оставить свои следы, заявляя права на любимого парня. — Ты точно хочешь этого? — голос Минхо дрожит не то от возбуждения, не то от волнения и это не скрывается от младшего, чей затуманенный взгляд внезапно проясняется. Он медленно кивает, крепко сомкнув губы и Минхо видит, как его глаза поблескивают от непролитых слез. Он наклоняется, накрывая губы парня в осторожном поцелуе с несвойственной их отношениям нежностью, улавливая дрожащий выдох младшего, из глаз которого катятся слезы. Минхо нежно сминает любимые губы, после сцеловывая слезинки и смахивая мокрые дорожки большим пальцем. Руки плавно скользят ниже, обхватывая штаны и стаскивая вместе с нижним бельём, выкидывая их далеко за пределы кровати. Сынмин не хотел отставать от проворных ладоней старшего, которые теперь беспрепятственно гладили и трогали его везде, поэтому заставил себя оторваться от сладких губ и быстрым движением стянуть с Минхо футболку, наслаждаясь идеальным телом своего бывшего. Ладони ложатся на накачанную грудь и сжимают напряжённые мышцы, заставляя Минхо отвлечься от терзания шеи младшего и громко застонать. Он отрывается от желанного тела, цепляясь пальцами за стройные бедра, раздвигая их и умещаясь между ними, проводя языком по внутренней части и прикусывая тонкую кожу, заставляя младшего извиваться сильнее. Минхо удерживает его на месте, поднимаясь к выпирающим тазовым косточкам и прикусывая их, вырывая из груди Сынмина жалобное хныканье. — Минхо..пожалуйста..,— младший выгибается в спине сильнее, метаясь по простыни и не зная, куда себя деть. Стоны и просьбы слетающие с искусанных в кровь губ отзываются в возбуждении Минхо, который слишком быстро приближается к краю,поэтому резко поднимается от изнывающего тела, стаскивает с себя оставшуюся одежду и достаёт из прикроватной тумбочки смазку и презерватив, снова умещаясь между раздвинутых ног парня, наклоняясь к нему для очередного поцелуя. Минхо выдавливает смазку, разогревая её на пальцах и приставляя их к сжимающемуся колечку мышц, осторожно обводя его. — Я растянут, хён...пожалуйста, ну же, — руки Сынмина хаотично мечутся по кровати, пока он пытается сложить в расплавленной голове слова в предложения. Минхо медленно погружает два пальца внутрь горячего нутра, не отрывая глаз от лица младшего, желая проглотить все его эмоции, убедиться, что это ему не сниться и его любимый прямо сейчас стонет под ним и просит большего. Пальцы бережно оглаживают стенки изнутри, когда к ним добавляется третий, проникая глубже и задевая простату, пуская импульсы возбуждения через тело младшего, которое и так накалено до предела. — Хён...не могу больше...пожалуйста, — Сынмин не узнает собственный голос и слезы возбуждения текут по его щекам, обжигая и без того раскаленную кожу. — О чем ты просишь, милый, — приторно сладкий дразнящий тембр Минхо проникает глубоко в разум младшего и его подбрасывает на кровати, когда пальцы парня снова уверенно задевают простату. — Тебя. Я хочу тебя...пожалуйста. Он приподнимается, потираясь своим возбуждением о член Минхо, заставляя того прорычать от желания. Оба уже были на грани и парень не видит смысла тянуть, разрывая блестящий пакетик и раскатывая презерватив по своему возбуждению. Он приставляет головку к растянутой дырочке и проникает одним движением, замирая от приятной узости и стараясь не сорваться сразу на грубые толчки. Сынмин выгибается сильнее, пытаясь самостоятельно насадиться, но старший крепко удерживает его, медленно зарываясь глубже. Минхо снова прижимает запястья младшего по обе стороны от его головы и делает резкое движение бёдер, наслаждаясь тем, как это заставляет Сынмина закатить глаза и громко простонать. Он скучал по его стонам, скучал по его телу. Скучал по Сынмину. Парень отпускает руки младшего, чтобы раздвинуть его бедра шире, и двигается, совершая размашистые толчки внутри, чаще попадая по простате, заставляя младшего кричать, срывая голос. Сынмин притягивает его ближе, впиваясь в губы и выбивая остатки кислорода из лёгких, чувствуя, как они горят. Минхо впивается в бедра сильнее, абсолютно точно оставляя синяки в тех местах, где пальцы особенно сильно сдавливают нежную кожу, и двигается быстрее, проглатывая стоны младшего, желая задержаться в этом моменте. Тело Сынмина покалывает от ощущения приближения оргазма и он тянется к собственному члену, желая помочь себе, но Минхо грубо отбрасывает его руку, зажимая член младшего у основания. Сынмин хнычет, пытаясь отпихнуть руку парня, но частые толчки, активно попадающие по простате, не дают ему нормально контролировать своё тело. — Минхо..., — сладкий стон Сынмина подстегивает старшего и он разжимает пальцы, проводя по члену в такт собственным толчкам. Хватает пары движений и младший изливается между их животами, кончая до белых пятен перед глазами. Спустя несколько толчков в сжимающееся колечко Минхо кончает, до побеления сжав бедра парня. Они пытаются восстановить дыхание, слушая бешеное сердцебиение друг друга, не решаясь нарушить этот момент. Тепло чужого тела и горячее дыхание на коже ощущаются так правильно, что это уже не кажется ошибкой. — Хён, — охрипший от стонов голос младшего заставляет Минхо прикрыть глаза, пытаясь не рассыпаться на кусочки. — Да? — Я скучал по тебе, — простые слова, раньше беспрепятственно вылетавшие с любимых губ, сейчас казались чем-то далёким и невозможным. Минхо приподнимается, заглядывая в глаза, пытаясь найти хоть один намёк на неискренность, но влажные глаза Сынмина смотрят с такой тоской и преданностью, что сердце ноет от боли и одиночества, которые так долго сидели в старшем. — Я тоже скучал, Сынмин~а. Младший притягивает парня к себе, обнимая крепче и Минхо прижимает его в ответ, не оставляя между ними ни единого свободного пространства, желая согреться за всё то время, что был лишён возможности испытывать это тепло любимого тела. Им многое ещё предстоит обговорить и выяснить, но пока горячее дыхание Сынмина оседает на влажных волосах Минхо, а губы старшего осторожно целуют кожу под левой грудью младшего, ощущая мирное сердцебиение, с ними всё будет в порядке.