Hard To Love

      Хантер боялся. Не Сэына, не своих чувств, не чего-то ещё такого очевидного. Скорее, их возможных отношений, на которые старший намекал в последнее время всё больше и больше. *       Они познакомились совершенно случайно. Хантер тогда впервые посещал Корею и знал только несколько слов на разговорном уровне. Для него всё вокруг было слишком непривычным и сначала он хотел побыть дома, чтобы не теряться на улице понапрасну.       Но в один вечер душа затребовала попробовать «те самые токпокки», по которым Хантер фанател из-за просмотренных до этого дорам.       Поэтому, вооружившись переводчиком и картами, он вышел из своего временного жилища, ещё не зная, что его ждёт.       Всё действительно было нормально. Хантер дошёл до ближайшего магазина и выдохнул. Ночь вступала в свои права, немного пугая его. Но здесь он точно был в безопасности.       Проходя между полок с огромным количеством продуктов, Хантер пытался вспомнить, как выглядели токпокки в дорамах. Корейские буквы не внушали какой-либо уверенности, но он не сдавался. По крайней мере, он всё ещё хорошо знал английский. Оставалось надеяться на то, что продавец тоже говорит на нём хотя бы немного.       Он не сразу замечает непонятный шум, зато находит то, что ему изначально было надо. Поднимая голову, Хантер удивлённо замирает на месте, когда наблюдает весьма интересную картину: мужчина во всём чёрном пытается что-то украсть, но подготовленный продавец слишком быстро обезвреживает его электрошокером, а потом вызывает полицию.       Хантер не успевает отойти от шока, прижимая к своей груди несчастную упаковку с токпокки, а потом вздрагивает, когда слышит сзади себя низкий голос.       — Что, в первый раз?       Обернувшись, он замечает ну очень высокого парня. Хантер думал, что его рост большой, но этот незнакомец явно выиграл.       Проблема оставалась в другом. Хантер всё ещё ничего не понимал. От этого становилось неловко, поэтому он начал нервничать. Вместе с волнением приходит осознание, что он забыл английский.       — Чего молчишь? Так сильно испугался?       Достраивая логическую цепочку в своей голове, Хантер понимает, что, наверное, незнакомец спрашивает у него про реакцию на произошедшую ситуацию. Наконец, собираясь с мыслями, он отвечает на английском:       — Прости, я не понимаю по-корейски. Точнее, понимаю, но не совсем… Я из Таиланда.       На лице незнакомца пролегает складка удивления, но, кажется, он совсем не теряется. Наоборот — кивает и переходит практически на чистый тайский, заставляя Хантера открыть рот.       — Понял. Всё в порядке. Ты не сильно испугался?       У Хантера на лице явно много вопросов, на что высокий незнакомец тихо смеётся и кивает.       — Не обращай внимание, я просто люблю смотреть лакорны. Вот так и получилось, что выучил тайский. Меня Сэын зовут. А тебя?       Хантер вообще не понимает, как можно выучить тайский благодаря лакорнам, где половина говорит непонятно даже для него самого, но ему очень хочется похвалить Сэына за такое отличное произношение.       — Зови меня Хантер. Вряд ли сможешь выговорить моё тайское имя. Я не испугался, скорее просто удивился. Всё же будет нормально?       Сэын мягко улыбается и кивает, а затем кивает на токпокки в руках Хантера.       — Решил знакомиться с корейской кухней? А как же рамён?       — Я заказывал его, ещё когда был дома, — Хантер кивает, смущаясь, — а токпокки очень сильно захотелось. Вот я и вышел…       — Я понял. Давай провожу тебя? Поздно уже. А район тут не из приятных бывает.       Хантер удивлённо моргает, кивает и только потом осознаёт, на что согласился. Но Сэын хотя и выглядит… грозно, всё равно внушает доверие. По крайней мере, Хантеру хочется ему верить.       Они расплачиваются на кассе, Хантер желает продавцу безопасной смены ночью, а Сэын только улыбается на такие слова.       — Почему приехал в Корею?       — Учиться. Я люблю танцевать и хочу продолжить это дело здесь.       Сэын задумчиво мычит и протягивает ему молочный коктейль. Хантер снова смущается, но благодарно кивает и принимает угощение, хватая трубочку губами.       — Потому что у нас развита музыкальная индустрия?       — Отчасти, — Хантер кивает, — но родители сказали, что один я тут жить не смогу. Они переживают, что я не найду друзей…       — Но меня же нашёл.       — Что?       Они встречаются взглядами и смеются, одновременно отворачиваясь. Сэын мотает головой, пытаясь взять себя в руки, а Хантер находит их похожие действия слишком забавным. Он не перестаёт улыбаться, а потом сам же смущается этого.       — У тебя очень красивая улыбка, — замечает Сэын, — и я говорю, что хочу быть твоим другом. Ты не против?       Хантер даже останавливается, вздыхая. Пытается понять, что может быть на уме у этого красивого незнакомца. Они знали друг друга какие-то тридцать минут, но Хантер уже понимал, что не может и не хочет ему отказывать.       — Спасибо, — кивает на комплимент, — но мы даже не знаем друг друга…       — Так и становятся друзьями, разве нет?       Сэын говорил факты — Хантер не мог идти против такого.       — И почему ты решил стать моим другом?       — А что за допрос?       — А ты не отвечай вопросом на вопрос.       Сэын от возмущения почти забывает, как дышать. Хантер снова смеётся.       — Просто хочу понять, — ведёт плечами таец, — интересно.       — Скажем так, ты меня заинтересовал, — уклончиво отвечает Сэын.       — Говоришь, как маньяк.       — Наконец-то ты понял.       Громкий смех слышится по всей улице, пока Сэын убегает от Хантера, который пытается не разлить вкусный молочный коктейль. *       Они были знакомы уже три года и всё это время Хантер мог описать, как «самое счастливое» в своей жизни.       Он быстро привык к Корее во многом именно благодаря Сэыну. У него появились новые друзья, возможность развиваться в танцах и расти, как личность. Даже корейский легче выучился с Сэыном.       Сэын всё время был рядом. Они назывались самыми лучшими друзьями, которые могли понимать друг друга с полуслова. Хантер единственный, кто успокаивал Сэына, когда другие боялись даже просто к нему подойти.       Они изучили каждый другого настолько, что с закрытыми глазами могли определить, кто где стоит в линии из десяти человек.       Все шутили, что Хантер с Сэыном — идеальная пара. Сиблинги, потерянные близнецы, которым суждено было быть вместе.       Хантер улыбался, смущался, отмахивался. Сэын молчаливо принимал все эти слова и изредка кивал, потому что не особо любил вступать в споры.       — Вы с Сэыном же ходили в кино на этот фильм?       Ечан на тренировке подлетает резко, как и привык, поэтому Хантер даже не пугается. Он тоже привык.       — М? Ну да. Классный, нам понравился, — кивает, продолжая разминку, — а что?       — Да вот, думаю Минджэ-хёна позвать…       Хантер только улыбается. Любовь Ечана к Минджэ нельзя описать словами, так что он просто промолчит.       — Позови, хорошо проведёте время.       — А на какой сцене будет лучше всего поцеловать его?       — Чего?!       Ечан дует губы, разводя руками, пока Хантер от шока чуть ли не падает на пол. Младший тут же тянется ему помочь, хватая за плечи.       — Ну! Это же будет свидание, прямо как у вас!       — С чего ты взял, что у нас было свидание?       — Потому что вам давно пора встречаться, — Ечан фыркает, — вас уже все сводят.       — Вам просто заняться нечем.       Хантер хватает бутылку с водой, нервно улыбаясь. Ну вот, опять эта тема.       — Это вы хренью занимаетесь. Ладно, сам решу, когда Минджэ-хёна поцеловать.       — Давай, удачи.       Хантер уставал от такого. Все вокруг говорили о том, как они с Сэыном подходят друг другу и какая они замечательная пара. Да, они действительно красиво смотрелись вместе. Но почему никто не думал о том, что Хантер пока что не хочет этого?       Сэын и сам неоднократно намекал ему. Но быть умным — это вовремя прикинуться тупым. Хантер уходил от темы, сводил всё к шутке или просто не отвечал. Сэын особо не давил, будто понимал, что младшему надо дать время.       Но сколько бы Хантер об этом не думал — не мог понять свои действия.       Какие-то чувства определённо были. Хантер просто не смог бы не влюбиться, потому что Сэын очаровывал его своим существованием. Хантер однозначно потерял голову и сердце, но мозг всё ещё кричал о чём-то, что называется «рациональность».       Хантер боялся привязаться к Сэыну настолько, что в случае расставания у него не получилось бы отпустить насовсем. Он не хотел превращаться в депрессивного человека, который будет так глупо зациклен на своей первой любви.       Хотя все в Корее обожали этот феномен и считали, что «полюбивши раз — не разлюбишь никогда». У Хантера от такого дёргался глаз.       Сэын в очередной раз лежит на его бёдрах, они смотрят какой-то лакорн на тайском, смеются и обсуждают сюжет. Рука Хантера свободно гуляет в выкрашенных в розовый волосах, а вот мысли находятся где-то далеко.       — Ты совсем не смотришь. О чём думаешь?       Хантер опускает голову вниз и встречается взглядом с Сэыном. Он всё-таки смог поймать его за этой невнимательностью.       — Да так… Устал за день.       — Почему не сказал? Я бы мог не приходить, чтобы ты отдохнул.       Сердце Хантера снова пропускает удар. Ну вот, опять Сэын даёт заднюю.       — Нет-нет. Дело в том, что с тобой я как раз и отдыхаю. Мне приятно проводить время с тобой.       Сэын от таких слов успокаивается и кивает, прижимаясь к Хантеру с объятиями.       — Ладно. Но мне кажется, что в последнее время ты какой-то слишком нервный со мной. Я делаю что-то не так?       В серии происходит какой-то максимально тяжёлый эмоциональный момент, и Хантер чувствует его сейчас, как никогда. Сэын слишком проницательный. Он слишком хорошо его знает.       — Не то, чтобы… Не думаю, что дело только в тебе.       Хантер растерян. Он много думает об этом, но собрать мысли в кучу не так легко.       Сэын поднимается с его колен и слегка хмурится. Ставит лакорн на паузу, поправляет волосы и внимательно смотрит на Хантера. Какое-то время они оба молчат, видимо, каждый думая, как продолжить разговор.       — Я догадываюсь, но не до конца понимаю, — мычит Сэын, — это из-за моих действий, наших взаимоотношений или слухах, которые о нас ходят?       Хантер не хочет об этом говорить. Но и держать в себе тоже тяжело. Ему хочется исчезнуть прямо сейчас, предварительно стерев старшему память. Чтобы о нём больше никто и никогда не знал.       Но Сэын сидит рядом. Такой милый и домашний, в смешной пижаме с львятами. И Хантер не может сделать ему больно. Точно уж не своими словами.       — Думаю, что последнее. Я устал от того, что меня постоянно тычут носом в наши возможные отношения.       Повисает тяжёлая тишина. Хантер не смотрит на Сэына, находя стену напротив интереснее. Сейчас они точно поругаются и тогда все страхи Хантера воплотятся в жизнь.       Но старший только осторожно укладывает руку на его бедро и слегка сжимает, заставляя обратить на себя внимание.       — Ты реагируешь так остро по какой причине: потому что не хочешь или боишься?       Хантер в очередной раз поражается тому, как же хорошо Сэын его знает. Он понял сразу, уточнив совсем немного. Невероятный.       — Второе.       Отвечает совсем тихо, сжимаясь ещё больше.       Сэын выжидает какое-то время, а потом подсаживается ещё ближе, чтобы утянуть в крепкие объятия. Хантер жмётся, закрывает глаза и тяжело вздыхает, мотая головой.       — Я понимаю, что у тебя есть ко мне чувства, — на языке горечь, Хантер хочет говорить этого при других обстоятельствах, — и у меня тоже. Но я боюсь, что не смогу дать тебе то, что ты хочешь.       — Почему ты так думаешь? Разве мне много надо?       — Я не знаю, — выдох, — я просто не хочу потом страдать только тобой, если нам вдруг придётся расстаться.       Хантер открывает глаза и борется с желанием попросить Сэына уйти. Вместо этого он просто поднимает взгляд выше, сталкиваясь с нежными глазами старшего.       — Почему ты додумал уже до нашего расставания, если мы даже встречаться не начали? Надо сначала попробовать, а уже потом думать о таких неприятных вещах, как расставание. Но я не настаиваю и готов ждать сколько угодно, пока ты не будешь готов. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно.       Слова застревают в горле, вприпрыжку пытаясь обогнать самих себя. Тут всё: и благодарности, и признания, и просьбы простить.       — Сэын-а, — зовёт тихо Хантер, — почему ты так… так относишься ко мне? Я не хочу считать себя каким-то особенным, но с другими ты явно общаешься иначе.       — Потому что ты мне нравишься и я привязан к тебе больше, чем к остальным, — Сэын пожимает плечами.       — Ты так легко это говоришь.       — Если ты захочешь, мы проработаем принятие твоих чувств вместе.       Хантер ничего не отвечает, снова пряча лицо на груди у Сэына. Нежные поглаживания по спине успокаивают и вселяют надежду.       Хантер уверен, что теперь у них точно всё получится.