Für immer

*** - Ваше Сиятельство, тяжба с императором и князем это гиблое дело. Гиблое и рискованное. Никто Вам тут не поможет. Это безнадёжная затея. - И все же... - Ну разве что это может быть под силу профессору фон Хаузену из Эрфурта. Но не думаю, что он захочет связываться с этим делом. - Я готов платить по самым высоким ставкам. Граф вышел из конторы лучшего венского адвоката под проливной дождь, сел в свою карету и скомандовал: - В Эрфурт ! - Куда ?! - кучер подумал, что ослышался. - Домой, обедать, - пробурчал молодой человек, поправляя успевшие намокнуть кружева, - а после обеда в Эрфурт ! *** В приемную вошёл очень высокий стройный молодой человек на вид лет двадцати с небольшим. Благородное лицо покрывала аристократическая бледность, черные гладкие волосы собраны в хвост. Строгое платье лектора университета отнюдь не скрывало хорошего сложения. - Мне сказали, что меня разыскивает Его Сиятельство граф фон Кролок. Чем я могу Вам помочь ? - Я хотел бы говорить с профессором фон Хаузеном. Тон молодого графа звучит не слишком дружелюбно - он никак не ожидал, что кто-то посмеет морочить голову столь знатной особе. - К Вашим услугам, Ваше Сиятельство. - Молодой человек, Вы должно быть не расслышали - я хочу видеть мессира профессора Адриана фон Хаузен. - Я Вас слушаю, Ваше Сиятельство. - Вы - профессор фон Хаузен ? - Да, я. - Простите, уважаемый профессор. Но я не мог предположить... - впервые за свои двадцать шесть лет Его Сиятельство чувствует себя неловко. - Вы настолько молодо выглядите, что Вам никак не дать даже тридцати лет. - Мне двадцать три. - И Вы - профессор...? Трудно понять, чего больше в широко распахнутых синих глазах графа - недоверия или восхищения. - Недавно, меньше полугода. Итак, что привело Ваше Сиятельство ко мне ? - Дело, за которое никто не берется. Мне порекомендовали Вас как единственного, кому оно под силу. - В чем оно заключается? По бесстрастному виду молодого профессора и ничего не выражающему тону невозможно определить, заинтересован ли он хоть сколько-нибудь. - Спорный кусок земли на границе одного из моих владений, в Карпатских горах, княжества Трансильванского и имперских земель. На него претендуют и князь, и император, но эта земля исстари принадлежала моему роду. На ней сохранились развалины нашего родового замка. Земля эта не принесет никому большого дохода. Для меня это вопрос принципа - вернуть ее во владение. Последние лет сто на ней постоянно происходили военные конфликты, а мой отец всю свою жизнь пытался вернуть ее законным путем. Я готов к любым расходам. Как я уже сказал, это вопрос не материального приобретения, а чести и принципа. - Я не занимаюсь вопросами владения и недвижимости. Я преподаю в университете. - Да, меня предупредили. Но все же рекомендовали обратиться к Вам. Я не постою за ценой. - Вы осознаете, что это очень опасная авантюра и победа в тяжбе может стать смертельной для Вас? Пристальный взгляд льдистых глаз пронизывает насквозь. - Осознаю. И готов рискнуть и поставить все на карту. В огромных глазах молодого графа светятся уверенность и решимость. - Я возьмусь за это дело при одном условии. - ? - Если я не справлюсь и проиграю его, Вы мне абсолютно ничего не должны за труды. Если же выиграю, то я назову свою цену после победы. - Я согласен. - Даете слово, что заплатите любую цену, которую я назову? - Даю. *** - Мне доставили утром всю документацию, как Вы предупреждали, Ваше Сиятельство. Но я не успел ещё ознакомиться с нею. Думаю, заняться изучением Вашего дела завтра. - Благодарю Вас, Профессор. Граф лучезарно улыбается и беспечно добавляет: - Приезжайте погостить ко мне в Вену, оттуда мы сможем вместе съездить в ту местность, и я покажу Вам, о чём идёт речь. - Путешествие в Карпаты займет гораздо больше дней, чем университетские каникулы, Ваше Сиятельство. К сожалению, это невозможно. *** - Вы просите на два месяца оставить кафедру, профессор ? - Да. Мне необходимо нанести визит к графу фон Кролок в Вену и затем в Карпаты. - Но это не по правилам Университета. - Вся моя карьера - сплошное исключение из правил университета. Начиная с моего поступления в него в двенадцать лет. *** - Вы приехали верхом ? Во дворе нет никакой повозки или кареты. - Да. Что Вас так удивило, Ваше Сиятельство? - Обычно люди вашего круга предпочитают путешествовать сидя в повозке. - Я дворянин, граф, и обучен и верховой езде, и фехтованию. Не тратя напрасно драгоценное время уважаемого профессора, граф назначает путешествие в далёкие Карпаты на следующее утро. Гостя провожают в роскошные апартаменты и после ужина не мешают отдыхать с долгой дороги. *** Дорога до Карпат занимает много дней. Профессор не слишком говорлив и большую часть пути проводит, уткнувшись в книгу. Но все же совершенно не общаться в совместном путешествии невозможно, и на несколько часов в сутки Его Сиятельству удается разговорить попутчика. Граф всегда считал себя неплохо образованным, но объем знаний юного профессора поражает воображение. В конце концов напрашивается вопрос: как такое возможно в столь юном возрасте? - Я, как и Вы, рано осиротел, и все оставленное мне родителями небольшое состояние я потратил на мое образование, - отвечает фон Хаузен. - Знания ценне денег. Графу кажется, что собеседник смеётся над ним, а спустя несколько минут, что он любуется им как картиной. Профессор рассказывает о природе гроз и ветров, а сам не отрываясь наблюдает за тонкими белыми руками графа, которыми тот собирает растрёпанные порывами ветра светлые локоны. В тихий теплый день граф фон Кролок приглашает гостя осмотреть тот самый спорный кусок земли. Всего пару часов верхом по лесистым горам, к обеду они успеют вернуться в поместье. Профессор не удивляется, когда граф выходит к конюшне в светлом платье по последней венской моде, тщательно завит и надушен. В глухом лесу заброшенные развалины фамильного замка, давшего имя графскому роду. Лес окружил их вплотную, покрыв все пространство, бывшее когда-то двором, распустил заросли колючих кустарников в пересохшем замковом рву. Сквозь пол пробиваются молодые берёзки и клены. Далеко в небо тянутся юные сосенки, зацепившиеся корнями за стены. Некогда светлые камни потемнели и поросли мхом. В стрельчатых окнах кое-где остатки витражей. Крыша обвалилась и между стен летают вороны. Но несущие стены и перекрытия этажей целы. - Вряд ли здесь кто-то будет снова жить, но в принципе поддаётся ремонту. Если хорошо вложиться. - Полагаю, середина 1200х от Рождества Христова? - Да, судя по документам в архивах. *** - Я хотел бы просить Вас стать моим советником и наставником, профессор. Деловое предложение или же просьба прозвучало за обедом, поданным в столовой усадьбы. Граф, по своему обыкновению, лучезарно улыбается, сверкая белоснежными идеальной формы зубами. - Это очень выгодное предложение, - не задумываясь отвечает фон Хаузен, - но больше всего я ценю знания и свободу. Служить при графе это попасть в кабалу. Профессор смеётся, и отрицательно мотает головой. - Я прошу Вас, профессор. Улыбка на прекрасном лице обезоруживает. Невольно молодой человек улыбается в ответ, но все же упрямо повторяет отрицательный жест. Граф требует подать ещё вина и, изящным движением руки подняв бокал, заявляет, что пьет за то, чтоб гость согласился. От его внимания не ускользает, что юный профессор любуется линией его плеча и руки. - Я подумаю, граф. Роскошный быт графского поместья, лучшие вина и изысканные блюда или настойчивость и обаяние молодого графа, а может быть, все вместе быстро избавляют юного профессора от его категоричных убеждений, и через три дня он принимает выгодное предложение. В университет Эрфурта отправляется письмо с просьбой о продлении отпуска на неопределенный срок. Ещё через пару дней Его Сиятельство со своим новым советником, успевшим изучить все местные архивы, отправляются в обратное путешествие в Вену. Не проходит и двух месяцев, и граф фон Кролок вводит профессора в высший свет столицы как своего близкого друга. Аристократы Вены с трудом, но вспоминают, что Фон Хаузен - древний и прославленный германский род. *** Я прославленный профессор права, уважаемый доктор теологии и хороший врач, и все это в двадцать три года. Я знаю цену себе объективно и в научном кругу. Но в этом мире, в котором я оказался сейчас, вес имеют не личные качества, не образование или природный ум, а происхождение. Я бедный дворянин, а он владетельный граф. Признание в чувствах будет выглядеть как желание подняться ещё выше - из помощников и друзей в фавориты. Мне могло только показаться, что интересую его и в этом смысле. Возможно, он смотрит с такой нежностью на всех привлекательных мужчин, а не только на меня, как мне хочется думать. Я не скажу ему о своих чувствах. И постараюсь ничем их не выдать. *** - Адриан, я долго думал, говорить Вам об этом или нет, и решил, что я должен быть честным с Вами и сказать. У меня к Вам чувства большие, чем дружба. - Что может быть большим, чем дружба, мой дорогой граф ? - Любовь. Я люблю Вас, Адриан. Если сейчас он ответит, что любит женщин, а моя красота, которой он явно и часто любуется, вызывает в нем чисто эстетические чувства, я умру со стыда... Не выдержав напряжения, граф отворачивается к окну. Нежные руки мягко обнимают его и поворачивают к собеседнику. Адриан легко касается губами его рта. - Я тоже люблю Вас, граф. - Мое имя Херберт. - Я люблю Вас, Херб... - Адриан не успевает окончить фразу - ее обрывает страстный глубокий поцелуй прекрасного белокурого графа. Бледные тонкие пальцы, унизанные огромными перстнями, спешно расстегивают пуговицы на сторогом кафтане адвоката. Прекрасные нежные руки проникают под одежду, лаская тело. Граф снова целует тонкие губы, а затем длинную шею возлюбленного. Рука графа опускается ниже талии Адриана, тот слегка вздрагивает, а затем начинает раздевать Херберта. - У Вас есть какой-то опыт ? Вопрос звучит столь неожиданно, что граф давится смехом и выдавливает тихое: - Нет. - И у меня не намного больше. Но я хотя бы знаю анатомию. Молодые люди громко смеются и с новой страстью принимаются за остатки одежды друг друга. - Вы мой наставник, предлагаю быть им и в любви, - шепчет граф, касаясь губами уха Адриана. - Хорошо, я буду подсказывать, как лучше обращаться, чтоб никого не покалечить. Они снова смеются, потом одновременно осознают, что находятся в рабочем кабинете графа, и не сговариваясь, обнявшись, уходят в спальню. *** Адриан лежит на спине, длинные волосы распущены и разбросаны по подушке, он с отрешенным видом пялится в расписной потолок. - Я был неловок и причинил Вам боль, Адриан? Граф наклоняется к его груди и нежно целует. - Нет, все было восхитительно. Голос профессора звучит непривычно тихо и слабо. - Тогда почему у Вас такой совсем не счастливый вид ? - Все хорошо, Херберт, все хорошо. Граф нежно целует Адриана, тот отвечает на поцелуй. - Я не откажусь повторить, когда Вы отдохнёте. Хорошенький юный студент всю лекцию строил глазки молодому лектору, после лекций преподаватель попросил его остаться и отымел на скамье аудитории. Потом это несколько раз повторилось. Мальчик был юн и невинен телом, но уже испорчен душой - он сам предложил себя в наложницы. Неизвестно, сколько бы продолжались эти отношения и куда могли завести : внезапно он по семейным обстоятельствам покинул город и перевелся в другой университет. Связь оборвалась раньше, чем о ней узнало университетское начальство. Сейчас мне стыдно за этот опыт. Слабое оправдание, что я не принуждал его и не домогался, он сам предложил свое тело мне для утех. Но порядочный человек должен был отказаться. Я охотно согласился, даже не пытаясь устоять перед соблазном. Я бы хотел вычеркнуть этот момент из моей биографии. Я хочу быть таким же чистым, как ты. Чувство к тебе изменило меня, мне хочется быть лучшей версией себя. - Вы доктор теологии, может быть, Вы в священном сане, Адриан ? - Нет. Когда начальство в Сорбонне стало слишком наседать на меня в этом требовании, я бросил кафедру теологии и вернулся в мою alma mater в Эрфурт преподавать право. - Вы могли бы сделать блестящую карьеру в Церкви... Стать епископом или самим Папой. - Вполне возможно. Но мне не было это интересно. Мне не нужна власть над людьми. Мне нравится чистая наука как чистое искусство, а интриги и политика дело очень грязное. Была и другая причина не желать церковной карьеры. Я знал с ранней юности, что привлекателен внешне, в том числе для мужчин. Сомнительное удовольствие стать предметом домогательств всего священноначалия. Я хочу заниматься этим с теми, к кому влечёт душу или тело. В идеале - и то, и другое. С тобой, моя любовь. - Вы не можете обвинить себя в соблазнении священника, Херберт, - смеётся он в слух. *** Граф вваливается в кабинет и устало плюхается на диван. За столом сидит Адриан и что-то сосредоточенно считает, делая записи карандашом. - Философы утверждают, что мужчины и женщины настолько разные создания по своей природе, что никогда не поймут друг друга... - И? - не оборачиваясь и не прерывая своего занятия. - Значит, нам повезло. Мы друг друга понимаем. Советник согласно мычит, задумчиво грызя карандаш. - Мы же понимаем друг друга ? - Угу. Надеюсь. - А ещё мужчина никогда не узнает, что чувствует женщина, которую он любит... - Ну? - Я вот подумал, что хочу узнать, что чувствует мужчина, которого я люблю. И у меня есть такая возможность. - А. Да. - Мы ведь можем поменяться местами, чтоб я почувствовал себя на Вашем месте? - Можем. Если Вы хотите. - Хочу. Сегодня. - Ваш управляющий или идиот или вор. Теперь лениво-вопросительно мычит граф. - Я перепроверил все счета несколько раз и три раза пересчитал итоги. У меня получается одна и та же сумма. - И? Адриан жестом подзывает Херберта, тот нехотя встаёт и лениво приближается. Оказавшись рядом, он страстно обнимает возлюбленного. Уворачиваясь от его рук и падающих на него белых локонов, советник сует графу под нос бумажку : - Вот сумма, что Вы получили от него. А вот та, которую должны были получить. Разницу видите? - Ого ! - Он или украл все эти деньги или разбазарил. - Этот идиот их просрал. Я разберусь с ним завтра. Сейчас я хочу только любви. Отмахиваясь от бумаг в руке Адриана, снова обнимает его и начинает расстёгивать его строгий кафтан. Запускает руки под одежду и ласкает любовника. Потом наклоняется ниже, нежно берет его лицо в свои ладони, поворачивает к себе и целует. - Я не могу Вам обещать, что Вы почувствуете точно то же, что я. - Почему ? - Потому что во-первых, все люди разные и их ощущения индивидуальны, - в интонации голоса отчётливо слышно бывшего лектора университета. - Во-вторых, у нас разные фигуры и габариты. Вы крупнее меня и плотнее, ваш таз несколько шире, а пенис толще. Граф начинает давиться смехом. - В-третьих, Вы чрезвычайно деликатны и нежны, я могу оказаться грубее и резче. - А Вы, оказывается, бываете редкая зануда, любовь моя. - Я юрист, мне положено. Граф громко смеётся, адвокат тоже. Херберт снова нежно целует возлюбленного. *** - Мы выиграли. Мой отец бился безрезультатно три десятилетия, а Вы сделали это за год ! Радость переполняет графа, он говорит непривычно громко, размахивает руками в кружевах и едва не танцует на месте. - Итак. Дружба дружбой, любовь любовью, а сделка скреплена словом чести. Ваша цена, профессор ? - Нет цены. - ? - Я уже получил больше, чем рассчитывал попросить. - Объясните, прошу Вас. - Я взялся за это дело по двум причинам - стало интересно сделать то, что все сочли невозможным, и потому что Вы мне понравились как мужчина и как личность. Адриан замолкает, давая понять, что он ответил на вопрос. - Но всё-таки, какую цену Вы тогда придумали? Граф не унимается, берет Адриана за руки и, смеясь, в шутку трясет их : - Говорите, я не отстану. Адриан самоиронично усмехается и объясняет: - Вы умопомрачительно красивы - меня охватила страсть при нашей первой встрече, я хотел цинично потребовать оплатить мои услуги ночью любви. - А если бы я оказался дамским ухажёром? Вас бы не смутило ? - О нет, Вы не могли оказаться любителем женщин. Я сразу понял, глядя на Вас, какие у Вас предпочтения. - Помилуйте, как ? - Вы были с дальней дороги, но при этом не в дорожном платье, а в придворном наряде, надушены и завиты. Вы шли в университет, где нет ни одной особы женского пола, но выглядели так, будто отправляетесь в светский салон знатной дамы. Кроме того ваши томные жесты нежных рук... Ну и, признаться, Вы так на меня смотрели... На последних словах Адриан смеётся и нежно целует графа. *** Адриан в нижнем белье, лежа в постели на животе, увлеченно читает книгу. Подходит граф, но юный профессор его не замечает. Херберт садится рядом и проводит рукой по спине возлюбленного. - Я хочу тебя. В ответ слышится какое-то нечленораздельное согласное мычание. - Я хочу тебя прямо сейчас, любовь моя. В ответ примерно то же мычание. - Адриан ! Вместо ответа профессор, не отрываясь от книги, одной рукой обнажает зад. - Я не понял : ты собираешься заниматься любовью втроём с этим твоим очередным философом? - А что тебя смущает? Brunus Nolanus не интересовался анатомией, он не станет подсматривать. - Но я хочу тебя всего, а не твою задницу ! - Тогда жди, когда дочитаю хотя бы до окончания главы. Иначе я все равно буду думать не о тебе, а об этой интересной еретической теории. Граф Херберт чмокает любовника в ягодицу и с наигранно обречённым видом ложится рядом, опустив голову на спину Адриана : - Хорошо. Я жду. *** - Ты ведь останешься со мной ? Я хочу, чтоб мы никогда не разлучались до самой смерти. Граф приподнимается на постели, заглядывая в глаза отдыхающего Адриана. Белые растрёпанные локоны падают на его грудь. - Я не готов ответить. То, что ты предлагаешь, по своей сути равно браку. Я не планировал его в своей жизни. Я не думал в этом направлении. Для меня самым важным в жизни были наука и карьера. Я не знаю, готов ли бросить все ради любви. *** - Могу я сделать подарок тебе и себе, ведь мы так и не отпраздновали нашу победу? - Если это будет очередное украшение ценой в среднее состояние шевалье, то однозначно, нет. Я, как советник, категорически против бездумных трат. - А если это будут приятные впечатления? Я хочу немного попутешествовать и чтоб ты выбрал, куда мы поедем. Адриан хочет протестовать, но внезапно его лицо резко меняется : - Я очень скучаю по Парижу и по морю, - он делает паузу, потом добавляет, - и хотел бы встретиться с одним учёным из Падуи. - Отлично: мы едем в Париж и в Италию, - объявляет граф Херберт, чмокает советника в щёчку и уносится, бросая на ходу : - Я немедленно отдам указания. *** Этим вечером на балу в Лувре настоящий переполох. Многие дамы не заметили появление Его Величества : все их внимание занято прекрасным иностранным графом. Чрезвычайно высокий стройный молодой человек с идеальной фигурой, подчёркнутой модным платьем. Очень светлые почти белые густые локоны, идеально завитые и уложенные, спускаются до самой талии. В довершение картины огромные ярко синие глаза под мохнатыми ресницами. Есть с чего сойти с ума. - Дайте мне один день, и он будет моим, - заверяет недавно овдовевшая юная маркиза. - Увы, мадам, должен Вас разочаровать, - встревает в разговор фрейлин светский сплетник. - Граф немножечко занят. - Подумаешь ! Кто бы ни была его любовница, я легко отобью его у нее. - Боюсь, сие невозможно. - Вот ещё ! - дама фыркает и говорит громче, не боясь привлечь лишнее внимание. - Я и у самой Венеры бы увела ее любовника, если б имела такое желание. - Мадам, видите бледного высокого юношу в черном строгом кафтане, застегнутом на все пуговицы ? - Допустим, вижу : не будь он так неуместно для бала наряжен, я бы сказала, он не дурен собой. У него прелестная попка... ах, простите, фигура. Стоящие рядом дамы хихикают в веера. - И что ? - А вот это и есть любовница графа, - усмехается кавалер и исчезает в толпе, как появился. Дамы закрываются веерами и смеются. *** Граф подходит сзади и ласково обвивает возлюбленного своими красивыми руками с длинными пальцами. Крепко сжимает его в объятиях, прижимает его тело к своему и целует в ухо, долго и нежно. - Я так хочу тебя, любовь моя. Адриан откидывает голову на его плечо, черные прямые волосы рассыпаются по белым завитым локонам графа: - Так возьми. Херберт целует его шею. - Я останусь с тобой, солнце. Граф поворачивает любовника лицом к себе и страстно его целует. - До конца нашей жизни. Пока смерть не разлучит нас. - Навечно. *** В свете сумерек из густых кустов выскочили два великана и преградили путь, заняв всю тропинку. Молниеносными движениями хватают лошадей за узды и сбрасывают всадников наземь. Удар камнем по голове мгновенно вырубает профессора. Граф успевает увидеть закрытые масками и платками лица и заметить огромный рост напавших, ещё больший, чем его собственный. Оба мужика вдвое шире него в плечах каждый, настоящие сказочные великаны людоеды. Здоровенный кулак одним ударом вырубает и Его Сиятельство. Огромные лапы хватают его за плечи и волочат по земле к ближайшей полянке. - Так это же у нас собственной персоной молодой граф фон Кролок на всю страну известный своей любовью отнюдь не к противоложному полу. Заказчик приказал изобразить нападение грабителей, но это так банально и скучно. Я придумал кое-что поинтереснее. Подельник громко ржет и согласно кивает. - Ты посмотри, какая красота. Разве можно ее уничтожить, не попользовав прежде ? Несколько секунд разбойник как будто любуется безжизненным бледным лицом графа, потом со злобной ухмылкой хватает его за волосы : - Помоги мне его связать! - А с этим что делать ? - мужик кивает в сторону бездвижного тела бывшего адвоката. - Шарахни еще раз по башке, за ухом, чтоб точно скоро не очнулся, и пёс с ним. Приказ выполняется. Разбойник присоединяется к своему главарю. Придя в сознание, граф обнаруживает себя прижатым лицом и всем телом к коре дерева. По нежной коже щеки ползет какое-то насекомое, подбираясь к глазу. Молодой человек зажмуривается. Его руки обнимают древесный ствол и связаны за запястья, ноги крайне неудобно расставлены вокруг того же дерева и тоже к нему привязаны. Грубая кора дерева больно врезается в чувствительные ткани между ног, в паху ползает и кусается муравей, а лёгкий вечерний ветер обдувает спину и ноги. Черт ! Зачем им понадобилось снимать одежду ? Что тут происходит ? Я, конечно, нисколько не удивлен этим нападением, но как-то рассчитывал на пулю в спину или нож в горло. Они собираются скормить меня муравьям ? - Ваше Сиятельство, Вы ведь любите делиться своей задницей и наслаждаетесь этим, - глумливый голос прерывает размышления. Грубые грязные руки хватают графа за обнаженные бедра, он с усилием их сжимает. Та же ненормальная сила, что легко сбросила с лошади, едва не разрывает плоть, раздвигая сжатые ягодицы. Только не это ! Неужели нельзя просто убить ? Херберт делает резкое движение в отчаянной попытке вырваться, но только разбивает в кровь руки и лицо. Унижение и брезгливость затмевают сильную боль, когда разбойник грубо проникает в тело. Совсем не так было с любимым человеком: когда граф сильно уставал и хотелось только упасть и не производить никаких телодвижений, но все равно очень хотелось любви. Лечь, расслабиться и получать удовольствие, желательно и не подмахивать, а валяться бревнышком. Тогда он просил Адриана поменяться ролями, и ему действительно нравилось отдаваться возлюбленному. Сейчас хочется только сдохнуть. Как можно скорее сдохнуть. Немедленно. Сию минуту. Насильник хватает Херберта за волосы, тянет, наклоняя его голову назад, и касается ртом шеи. Граф пытается увернуться, крутя головой, сколько позволяет хватка разбойника. Острые клыки пронзают кожу, но эта боль тонет в общем кошмаре. Херберт отчаянно вырывается и в тот момент, когда клыки отпускают его шею и голова чудовища оказывается около его лица, со всей силы хватает зубами его ухо. Кусок плоти остаётся на зубах, молодой человек выплёвывает его, на миг замечая, что у крови ненормальный вкус, и она кажется слишком темной. Он не придает этому никакого значения, мало ли что может показаться в таком состоянии. Новый удар чем-то тяжёлым по голове снова лишает сознания. Сознание возращается не скоро. А вместе с ним новая более сильная боль в конечностях. Его руки и ноги теперь привязаны к Х образному кресту, причем ступни крайне неудобно вывернуты в стороны и затекли. Перед глазами смятая трава, залитая кровью. Кровь течет из носа, из царапин на лице и из раны на шее. Он лежит на кресте лицом в землю. Где-то сзади слышится мерзкий смех. Разбойник подходит и снова больно хватает за волосы, накручивая их на руку. Да что тебе гаду неймется ? Зарежь и получи свои деньги. Надеюсь, за меня хорошо заплатят - ко всем унижениям было бы противно узнать, что оценили в три монетки. От этой мысли граф внезапно смеётся. - Что ржешь, смертник ? - тянет его за волосы назад так, что едва не ломает шею. Наклоняется и слизывает свежевытекшую кровь. Отходит и тут же возвращается. На этот раз не один. Липкие руки хватают жертву за ягодицы, вызывая новый приступ гадливости. Невыносимая боль пронзает тело сзади снизу по направлению вверх и вглубь. От неожиданности Херберт кричит, но быстро берет себя в руки - дворянин должен умирать достойно. Мучители поднимают деревянный крест, тело повисает на нем. Боль в руках и ногах усиливается, к ней примешивается удушье. Последнее, что видит граф фон Кролок, ухмыляющиеся морды убийц без масок что-то жующих в кровавом свете костра и серп молодой луны над лесом. Адриан очнулся на восходе солнца. Вокруг были какие-то незнакомые селяне, стоял шум. В глазах туман, изображение плыло. Молодой человек поднялся на ноги и увидел жуткое зрелище. Деревянный крест впереди на лесной поляне и безжизненное истерзанное тело на нем. Двое крестьян снимали труп с досок. Бывший профессор хотел бежать, но голова страшно кружилась, ноги не слушались. Кое-как он собирается с силами и подходит ближе. Даже сквозь туман он узнает такое бесконечно дорогое и нежно любимое тело своего возлюбленного. Адриан расталкивает людей и бросается к лежащему на траве телу. Нет никаких сомнений : Херберт мертв, мертв уже несколько часов. Он был рядом и не смог ничем помочь ! Он не проронил ни одной слезы, когда в 12 лет остался сиротой, потому что отец учил его, что мальчики никогда не плачут. Но сейчас он упал на мертвое тело любимого мужчины и рыдал, обнимая его и заливая своими слезами. *** Где я ? Что со мной ? Я не могу пошевелиться, я сразу упираюсь в стены. Я что лежу в ящике ? Точно, в ящике. Это, как минимум, странно... Гроб ? Черт ! действительно, гроб. Ну да... Вспоминаю... Нет, я не хочу это вспоминать. Я хочу это забыть ! Но вероятно, я умер. Если этот кошмар мне не приснился, то выжить в нем я не мог. Значит, я умер и лежу в гробу. Проклятье ! Не так я представлял жизнь после смерти. Нет, я, конечно, понимаю, что если вечная жизнь действительно существует, а похоже, что это так, попы не врали, хоть я никогда им и не верил, то согласно их заверениям, меня ожидает вечный ад. Но как-то вот это вовсе не похоже на то, каким бы мог быть ад... Граф вытянул руку и с силой упёрся в крышку гроба, она поддалась и приподнялась. Двумя руками молодой человек сдвинул ее и сел. С удивлением заметил, что сдвинул не только деревянную крышку гроба, но и каменную плиту, его покрывавшую. О как ! Оказывается, после смерти для человека нет прежних пределов. При жизни я бы не поднял этот камень. Значит, меня успели похоронить? Чудесно ! Сколько времени я лежал в этой могиле ? Он огляделся и узнал фамильный склеп, рядом были могилы его родителей. В абсолютной темноте он без труда прочёл их имена. Постойте, а как же разделение души и тела ? Если меня убили, и я сейчас в послесмертии, то вот я, то есть душа, выхожу из могилы, а тело должно остаться в ней лежать... Но я стою около своего гроба, а он пуст. Что за чертовщина ?! Так я живой ? Тогда почему я вижу в темноте и не чувствую боли ? Если б я выжил после той кошмарной казни, у меня бы сейчас невыносимо болело все тело, на мне не оставалось живого места... Граф посмотрел на кисти своих рук, потом засучил рукава и осмотрел руки выше. Никаких следов ран или вывихов, как будто все чудесно зажило или никогда не происходило со мной... Что бы это все могло значить ? Так же легко, как ранее могильную плиту, граф отворил закрытую снаружи дверь склепа и через пустую часовню вышел во двор. Высоко в небе светила полная луна. На кладбище было тихо. Граф сел на скамью и попытался снова собраться с мыслями. Но мысли никак не складывались ни во что логически объяснимое. Херберту показалось, что он сходит с ума. Если б здесь сейчас был Адриан, он бы все объяснил. Но я не могу бежать к нему, не разобравшись, что со мной происходит. Кто я ? Призрак ? Живой мертвец ? Видит ли меня кто-нибудь? Это реальность ? Или это все сон ? Граф попробовал сильно ущипнуть себя за руку. Он почувствовал прикосновение к руке, но не почувствовал должной боли. С силой ударил ладонью по острому углу каменной скамьи, на которой сидел. На руке осталась неглубокая царапина, но боли так же не ощутил. Всё-таки сон. Но когда он начался ? Если я действительно жив, то значит, весь тот кошмар мне приснился ? Или... ? Понял ! Меня ударили по голове, я лежу без сознания в лесу, и мне снятся кошмары. Граф вытянулся на скамье и решил попробовать ни о чем не думать, просто лежать, глядя на луну, и слушая тишину. Тишина оказалась заполнена звуками: вот какой-то мелкий зверь пробирается в траве - крыса или еж, а там пролетела, шумя крыльями, сова. С дерева упал какой-то плод... Херберт лежал на каменной скамье, слушая шорохи и шелест. Запела одна птица, потом другая, предвещая зарю. Где-то далеко послышались шаркающие шаги. Сторож шел к часовне проверить лампады. Запах человеческой крови вырвал графа из умиротворения и покоя и заставил вздрогнуть. Молодой человек поднялся и в недоумении огляделся. Сейчас этот некогда мерзкий противный дух манил. Сознание заволокло непонятным и необъяснимым желанием попробовать кровь на вкус, в глазах потемнело, а затем все залилось красным. Херберт вскочил и, увидев вдали на тропинке старика, бросился наутёк. Он наклонился, чтоб скрыться за кустами, и с непривычной для себя скоростью через мгновения оказался среди высоких деревьев прилегавшего к кладбищу заброшенного сада. Не останавливаясь, он бежал дальше, пока не оказался в лесу. Луна погасла, и небо посветлело, с востока розовела заря. Здесь в густом лесу ещё хоронились ночные тени. Херберт упал на мокрую траву и хотя ощутил ее влажность, но не почувствовал холода. Взошло солнце, и граф с удивлением обнаружил, что яркий свет его, пробивающийся сквозь кроны деревьев, вдруг стал крайне неприятен. Молодой человек поднялся и пошел без определенной цели поглубже в лесные чащи. Он шел довольно долго и не заметно для себя поднимался все выше в горы, пока не осознал, что находится где-то рядом с развалинами. Старые стены заросшего лесом замка хранили тень. Сюда почти не проникает солнечный свет. Граф нашел наиболее сохранившееся помещение, устроился поудобнее на каменной скамье и вскоре погрузился в сон. *** Проснувшись вечером, Херберт не сразу вспомнил, что произошло, и был нимало удивлен, обнаружив себя не в своем доме, а в развалинах старого замка. Память медленно возвращалась к нему, а вместе с ней и осознание, что странные послесмертные приключения не сон. В тот момент, когда граф вспомнил о причине своего побега в лес - дурманящем запахе крови и перекрывшем все другие ощущения желании напиться ее, в его памяти внезапно зазвучал давно забытый голос старой няни румынки. Голос рассказывал детям страшную сказку, среди персонажей которой был мертвец, вставший из гроба, чтобы пить человеческую кровь. Херберт вспомнил кошмарные подробности своей смерти - убийца тоже пил его кровь. Сказка ложь да в ней намек ? *** С моей смерти прошло чуть больше недели. Возможно, никто ещё не разбирался во всем наследстве. Золота нужно вынести столько, чтоб оставшаяся сумма отличалась от зафиксированной в бумагах ровно на порядок, тогда недостача будет списана на банальную ошибку на один знак по причине творившегося здесь до появления Адриана бардака. Этого мне должно хватить на несколько лет. А в будущем продам какую-то фамильную драгоценность - надо сразу забрать что-то, что никто не доставал из сундуков так много лет, что он решит, что ее украли уже давно, а не только что. *** Согласно завещанию Его Сиятельства графа Херберта фон Кролок все его разрозненное имение и его титул перешли в полное владение бывшего его советника профессора права Адриана фон Хаузена. Получив в свои руки дворец в Вене, небольшое богатое графство в Австрии и кусок земли в горном массиве Карпат, включающий в себя бывшую спорную территорию, новоиспеченный граф Адриан фон Кролок остался в Карпатах рядом с могилой возлюбленного. Эти земли, истощенные вековыми войнами с османами и десятилетиями междоусобиц, требовали большего внимания, чем сытое и довольное австрийское графство. Здесь не хватало больниц и школ, Херберт только начал проводить реформу хозяйства и не успел сделать ещё ничего значительного. Скучать новому графу не придется. Кроме массы дел, нужно ещё изучить местные наречья - румынское и мадьярское. Все доходы от земли в Австрии придется пустить на развитие этой провинции. По счастью, Адриан был равнодушен к роскоши и дорогим нарядам и драгоценностям, ему лично не нужно ничего, кроме того, что он уже имеет. Только книги, и разве что одно парадное платье, приличествующее его новому положению. ***¹ Это князь. Император знает о завещании: знает, что он не получит этот спорный кусок земли. Исключительно, чтоб показать, что бывает с теми, кто пойдет против него? Он бы сделал это иначе : не подослал убийц, а нашел бы повод публично казнить. Граф Адриан явился без приглашения на бал к Князю Трансильвании и в разгар вечера обратился к хозяину: - Я знаю, что Вы заказали убийство Вашего соседа, Его Сиятельства графа Херберта фон Кролок. Но у меня нет улик против Вас, кроме логических выводов : нет свидетелей вашего сговора с исполнителем, не найден и он сам. Полагаю, его уже нет в живых. И я прекрасно осознаю кто Вы, и кто я. Привлечь Вас к суду - бесполезная затея. Я не стану тратить ни свое, ни Ваше время. Я публично обвиняю Вас в преступлении и вызываю Вас. Я не являюсь Вашим подданным, князь, Вы не можете отказаться от дуэли. Я даю Вам шанс легко и красиво избавиться и от меня : Вы опытный воин, выиграли не одно сражение, а я провел всю сознательную жизнь в аудиториях университетов. Князь ссылается на обилие срочных дел и назначает поединок через две недели. Эти две недели бывший профессор с утра до вечера проводит в тренировках. Он не собирается становиться лёгкой жертвой. Если и не сможет победить опытного соперника, то хотя бы причинить ему заметный вред. Правда на стороне бывшего лектора университета, и против собственного ожидания, он сумел наказать предполагаемого убийцу. Хотя дуэли не поощрялись, но Его Императорское Величество сделал вид, что не знает о смертельном поединке, как не знает и о произошедшем ранее заказном убийстве. *** Этого ребенка он увидел, когда проходя мимо от нечего делать заглянул в окно. Белокурая девочка лет трех-четырех с большими синими глазами играла с тряпичной куклой, какие достаются бедным детям. Внимание привлекла ее внешность и эта простая кукла. Он знал, кому принадлежит этот дом - его хозяин один из самых богатых горожан. Ему жалко денег на хорошую куклу для родной племянницы? А ведь так могла бы выглядеть племянница его самого. Будь у него такая милая крошка, он бы не жалел любых средств для ее счастья. Он хотел бы иметь такую племянницу. Пока она маленькая можно играть с ней в куклы и рассказывать ей сказки, а когда подрастет, читать с ней стихи и играть в два голоса на виоле и лютне. Он никогда не хотел и не планировал иметь детей, а вот племянница принесла бы радость. Как хочется подарить ей такую куклу, как у других девочек ее круга, какие были в детстве у его сестры. Но невозможно сделать это, не выдав своего присутствия. Синеглазая крошка не выходила из головы. Он стал заглядывать в ее окно каждый раз, когда бывал в городе. Зимой темнеет рано, ребенок играл в свете свечей, хорошо видимый из окна. Можно подойти близко к окнам - в оконном стекле отражается комната, что там за ним, видно плохо. Девочка часто была грустной, иногда плакала. Так хочется ее утешить и пожалеть. Сегодня он услышал ее плач ещё издали, он быстро приблизился к дому. Весной темнеет позже, и в доме ещё не зажигали огней. Ребенка бил розгами хозяин дома. Как возможно бить ангелочка? Да, конечно, воспитание вещь необходимая, но что такого ужасного могла она совершить, чтоб так серьезно ее наказывать? Ей нельзя подарить куклу, но можно угостить чем-нибудь вкусным, что она быстро съест и не оставит следов. На следующий вечер он сбросил в печную трубу небольшой мешочек с заморскими фруктами. Скупой дядя никогда не покупал ребенку таких лакомств. Херберт видел, как его посылку нашла горничная и как она угощала маленькую госпожу и ела сама. *** Он сильно изменился внешне - уже не тонкий нежный юноша, а крепкий взрослый мужчина, его красота стала совсем иной. Возможно, я не обратил бы на него внимания, если б впервые встретил только сейчас. Но я люблю его не за внешность, и он по-прежнему мне дорог, как никто другой в этом мире. За шесть лет он сумел реализовать многое из того, что мы когда-то вместе задумали. Он ведёт мудрую, но чрезмерно смелую политику. Кто бы говорил, да. Боюсь, что однажды убьют и его. Я не хочу причинить ему зла. Мне будет больно смотреть как он старится и умирает, но я готов это пережить, если он будет счастлив в своей жизни. Я не хочу его убивать и ни за что этого не сделаю, хоть и получил бы его в мою вечность. Но угроза со стороны Императора высока. Пусть, если его убьют, у него будет шанс хотя бы на такую жизнь после смерти, как моя. Я не причиню ему вреда, но на случай насильственной смерти гарантирую продолжение существования. Я позабочусь о том, чтоб он не ушел в небытие или в тот ад, что рисуют попы. Если он проживет долгую жизнь, я буду рад за него. Но если его убьют, он будет обращён в подобного мне. Он хранит в доме множество медикаментов, я позаимствую лучшее из снотворных и незаметно подсыплю ему. Он будет крепко спать и даже не почувствует боли от лёгкого укуса. Всего капля его крови и капля моей. *** Мне стоит жениться и продолжить род. Пусть это не будет его род по крови, но сохранится его фамильное имя. Мой сын будет носить мою и его фамилии, и я назову его в его память : Херберт фон Хаузен граф фон Кролок. *** Он женится. Мне больно это узнавать. Я ревную его к его невесте, хотя не видел ее. Он утверждал, что никогда не интересовался женщинами. Неужели он мне лгал ? Использовал меня для возвышения ? Получил мой титул и мое состояние и забыл меня? Нет, это ревность ослепляет меня, я несу полный бред. Я знаю, он любил меня. Не меньше, чем я люблю его. Для него я умер семь лет назад. Разве он обязан хранить верность мёртвому ? Конечно, нет. Он поступает верно - нужно продолжать свой род. Пусть будет счастлив с нею. Когда он состарится и покинет мир живых, на земле останутся его потомки. Они будут напоминать мне о нем. И о нашей короткой, но прекрасной любви. *** Бывший император, недавно отстраненный от управления Империей своим братом, больной мужчина средних лет готовился ко сну. Он отпустил прислугу и придворных и остался в спальне один. В серебристом лунном свете из тьмы нарисовалась очень высокая светлая фигура. - Призрак ! Зачем ты пришел ко мне ? - бывший император поднялся на постели и в страхе смотрел на кого-то. - Это не я приказал тебя убить ! Не я. Уходи ! - человеку казалось, что он кричит, но на самом деле он едва шептал. Однако незваный ночной гость обладал особо острым слухом, и слышал его. Призрак молча приблизился и улыбался несвойственной ему при жизни жестокой улыбкой. - Да, я был рад твоей смерти. Я замял дело и не наказал убийц. Но я не убивал тебя ! - в ужасе повторил несчастный. Покойник подошёл совсем близко, все так же молча улыбаясь. Человека охватил смертный ужас. Вдруг он схватился за сердце, широко раскрыл глаза и упал на постель. Умер ? Призрак рассмеялся холодным неживым смехом. Мертвец наклонился над человеком и удостоверился в его смерти. Ты, конечно, был довольно стар, и, вероятно, невкусен... Но я остался вовсе без обеда. Я слишком долго откладывал свой визит. *** - Кто, говорите, мешает нам поставить там гарнизон ? - Граф фон Кролок. - Его же убили при моем предшественнике, из-за территориального конфликта. - Это новый граф, наследник убитого. - У него же не было семьи. Говорили, что граф имеет несколько извращённые вкусы... - Все верно, Ваше Императорское Величество. Он завещал все своему любовнику, тому самому адвокатишке, что выиграл процесс по спорным территориям. Можно не сомневаться, что в документах по наследованию комар носа не подточит. - Ну так убрать адвокатишку, как убрали того. - В тот раз убийство выглядело как народная расправа с помещиком содомитом. - Сделайте так же. - Приказать распять на Х образном кресте и воткнуть острый прут в известное место ? - Да. *** Пуля попала коню в голову, животное сильно дернулось и упало, сбросив всадника на землю. Адриан быстро вскочил на ноги и, не обращая внимания на ушибы, выхватил шпагу и приготовился защищаться. Из-за кустов выскочили пятеро, у каждого в руках были шпага или сабля и нож. Разбойники окружили графа. Пару минут он успешно отбивался - усиленные занятия фехтованием в последние годы не прошли даром. Но в планы нападающих очевидно не входил хоть сколько-то честный бой : один из них, убрав нож, принес припасенный неподалеку увесистый камень и метким броском метнул его, целясь в голову. От удара Адриан упал и на несколько минут потерял сознание. Когда граф очнулся, сильно болела и кружилась голова, к горлу подкатывала тошнота, по шее текла кровь. Сотрясение мозга и открытая травма - поставил диагноз бывший доктор. Он был крепко связан по рукам и ногам. Трое разбойников для верности держали его, прижав к земле, двое других сколачивали из притащенных откуда-то бревен Х образный крест. Адриан не мог этого видеть, но догадался по звукам. Ближайшее будущее определенно и ясно - мучительная смерть на кресте. Вероятно, повторят и все зверства, которые восьмью годами ранее сотворили с его возлюбленным. Если заденут печень, то смерть от потери крови наступит быстро, если же нет, мучиться придется долго. Шансов спастись у меня нет, надежд на чудо тоже. Может повезти быстро потерять сознание - это самое большее, на что можно надеяться. Жаль, я не успел воплотить все, что задумывал, но все же оставляю эти земли в лучшем виде, чем принял их в свое владение. Вот только кому оставляю ? Императору, который заказал мою смерть. От этой мысли Адриана охватило бешенство. Он собрал все силы и попытался разорвать веревки и вырваться из рук убийц, но расклад сил был слишком неравным. В ответ прилетел новый удар камнем по голове, лишивший его сознания. Очнувшись, молодой человек, почувствовал боль в конечностях, особенно в ногах - он был намертво привязан к кресту, так же странно, как когда-то его любимый - не спиной, к доскам, а лицом. По злобным смешкам разбойников и обрывкам их разговора Адриан понял, что сейчас произойдет. Он до скрежета сжал зубы, но не проронил ни звука, когда невыносимая боль пронзила снаружи и внутри. Я не опозорю ни свой древний род, ни благородное имя, которое ношу сейчас, криком в присутствии этой наемной мрази. Лес озарялся красноватым светом заката. Кровавые отсветы ложились на листья и стволы деревьев. Убийцы сидели на траве и ждали, ужиная хлебом с салом. Адриан не видел ни их, ни уходящее от него навечно солнце. Сознание то покидало его, то возвращалось вместе с нестерпимой болью во всем теле. Разум потухал - остатков крови не хватало для нормального функционирования мозга. Тело слабело и провисало на дереве. С последними лучами солнца несчастный наконец скончался. - Подох, - заметил один из убийц. Он встал и подошёл к убитому, удостоверился в его смерти. - Снимаем с него золотишко и можем сваливать. - Золотишка-то не густо, - заметил другой и сорвал с посиневшего пальца трупа единственный перстень - печатку. *** Адриан открыл глаза и прежде всего увидел полную красную луну, поднимающуюся над лесом. Потом он увидел лес в мельчайших подробностях, разлядеть которые не должен был позволять призрачный лунный свет. Он обнаружил себя висящим в крайне странной позе, без труда разорвал веревки и освободился от всех орудий пыток. Мужчина опустился на траву и уставился на луну. Он ничего не понимал. Он отчётливо помнил вечернее нападение, помнил, как умирал. Он понимал, что выжить он не мог. Разрыв внутренних органов и большая потеря крови. Слишком большая потеря: в таком положении, как он висел, кровь могла некоторое непродолжительное время продолжать вытекать и после остановки сердца под действием гравитации. Сейчас он совсем не чувствовал боли, а она была невыносимой и должна была такой оставаться пока человек был жив. Он знал, что должен быть мертв. Но он не верил в жизнь после смерти. Он не сомневался, что умер, но все же решил удостовериться в этом. Как и ожидал, он не смог нащупать пульса, не почувствовал сердцебиения, он смог вздохнуть нарочно, но осознал, что до этого вздоха какое-то время не дышал. Когда-то он был неплохим врачом, ещё недавно он иногда посещал больницы, когда к нему обращались за помощью, он не может ошибиться, жив пациент или мертв. Сейчас он имел дело с трупом, с обескровленным и уже остывшим трупом. Этот труп двигался, имел сознание и чувства и мог говорить. И этот труп был он сам. И на нем не было ни одной свежей раны - все они как по волшебству зажили и исчезли. Разум отказывался принимать это. Приходилось признать существование некоей жизни после смерти. Но он ещё не понимал, что это за жизнь. Адриан огляделся вокруг - его одежду утащили убийцы, неподалеку от деревянного креста валялся только потерянный кем-то из них платок. Мужчина поднял тряпку, кое-как завязал ее на бедрах, затем без труда разломал орудие казни и удивился своей силе. Металлический заострённый прут закопал, скрывая свидетельства убийства, и пошел по лесу в направлении дома, ориентируясь по луне. Идти пришлось очень быстро, но это не требовало усилий, он перемещался с незнакомой ранее лёгкостью. Луна едва успела подняться в зенит, а Адриан был уже на опушке леса. Открытое пространство хорошо освещено лунным светом, пересечь его нужно буквально бегом, чтоб не быть никем замеченным. Ему повезло : часовые крепко спали. Стоило бы наказать их за разгильдяйство, но этот вопрос сейчас неактуален. Этой ночью главное разобраться с самим собой и с этой странной жизнью после смерти. Граф перемахнул через забор поместья и по балконам и декоративным украшениям стен через открытое окно второго этажа забрался в одну из комнат своих личных покоев. Он не стал будить слуг, сам приготовил ванную и умылся. Оделся в чистое белье и любимый домашний костюм. Тряпку, подобранную в лесу немедленно сжёг. О его смерти никто не знает, может быть, возможно скрыть ее факт, прикинувшись живым ? Но если это реально, и получится у него, то не будет ли это означать и то, что в мире полно мертвецов, притворяющихся живыми ? Картина мира пошатнулась, закружилась и рассыпалась на мелкие кусочки. Граф сидел у открытого окна, смотрел на ночной сад и леса вдали и пытался из этих осколков собрать новый незнакомый и неизведанный ещё мир. Пейзаж за окнами светлел, издали с улицы и внутри дома послышались предутренние звуки - никогда раньше Адриан не слышал ни мышиной возни, ни куриного кудахтанья, ни шагов сторожей. Этот новый мир оказался переполнен всевозможными звуками. Близость утра вырвала графа из размышлений о картине мира. Он вспомнил, что причесался на ощупь и до сих пор не знает, как он выглядит. Что если у него определенно внешний вид начавшего разлагаться трупа ? Адриан подошел к зеркалу и замер. От неожиданности он едва не вскрикнул. Из зеркала на него смотрела пустота: он увидел отражение комнаты за своей спиной, себя он в зеркале не видел. Возникает вопрос - а видят ли его другие? Или только он сам видит себя ? Или он прозрачный призрак? Или его вовсе ни для кого нет ? Ждать ответа придется долго : он сам запретил будить себя слишком рано, камердинер появится не раньше восхода солнца. Граф посмотрел на свои руки - они были бледнее обычного, тонкие от природы пальцы истончились, но на запястьях не было никаких следов вчерашних истязаний. Наступающее утро осветило комнату, Адриан почувствовал ощутимый кожей дискомфорт, он сам не знал, почему он понял, что причина неприятного ощущения дневной свет. Он закрыл окно и занавесил окна. Камердинер может обратить внимание на эту странную деталь, но свет был слишком неприятен. Бывший профессор до сих пор не знал, чего ждать от этого нового мира, в котором существуют ходячие трупы и странная жизнь после смерти. Появление камердинера в привычное время принесло новые сюрпризы. Молодой человек не заметил никаких изменений в своем господине, и сделал вид, что не видит и странного полумрака в комнатах. Страшно было другое: ещё раньше, чем он вошёл, граф почувствовал запах крови. Он был таким сильным, как если бы вокруг разливалось кровавое море. Вслед за запахом появилось желание попробовать эту кровь на вкус. Запах крови был притягателен как аромат вкуснейшего блюда или духов возлюбленного, он манил и заволакивал разум дурманом. Адриан испугался этого странного влечения и собрал всю свою волю, чтоб не поддаться ему. Как возможно скорее он отвязался от услуг камердинера и, оставшись один, снова погрузился в размышления. В его научной картине мира не находилось места для подобных явлений. Мир оказался сложнее и многообразнее, чем знала наука. Ни в медицине, ни в физике или в химии он не находил объяснения происходящему с ним. Не давала ответа и религия. Жизнь после смерти, рисуемая пророками и отцами Церкви, не имела ничего общего с той, которая открылась ему. Ничего похожего не было и в книгах еретиков, мистиков и каббалистов. Однако кроме научно - философских проблем были и актуальные дела сегодняшнего дня. Граф вспомнил о своей невесте - девушка и сопровождающие ее люди должны прибыть в его графство уже завтра. *** Нет смысла жениться, если я мертв и не могу обзавестись потомством. Нужно избавиться от лишних людей в доме сразу же по их приезду. Пусть отдохнут одни сутки с дороги и отправляются обратно. Гости появились после обеда. Не смотря на многие дни, проведенные в дороге, невеста свежа и бодра. Эта юная девочка со временем может стать редкой красавицей, но какое ему дело до ее возможной красоты. Привлекательное лицо выражает благородное смирение перед своей судьбой. - Мои планы изменились, дорогая фройляйн Аннелин: я не намерен жениться. Возвращаю Вас Вашему отцу в целости и сохранности. Если хотите, я лично провожу Вас домой и объясню, что мое решение никак не связано с Вами. На смиренном лице девушки изображается страх: - Прошу Вас, граф, не делайте этого ! Если Вы не женитесь на мне, я погибну. - ? - Отец отдаст меня в жены семидесятилетнему старику. Я не переживу такого брака, лучше сразу смерть. - Вы преувеличиваете. Аннелин приближается и говорит тише: - Мне говорили много ужасных вещей про Вас, граф, но Вы не кажетесь мне чудовищем, каким Вас представляли. Умоляю Вас защитить меня! - Что же Вам про меня говорили ? - Такие вещи, которые не пристало произносить юной девушке. Аннелин потупила глазки. - И все же ? - Что Ваш титул Вы получили от Вашего покровителя и ... - Продолжайте! - Что между вами была интимная связь. Она замолкает, в страхе закрывая рот ладошками. - Вам не солгали : я действительно получил титул и все имение в наследство от покровителя, с которым состоял в интимной связи. - Вы хотите сказать, что женщины Вам неинтересны..? - Именно так. Аннелин в отчаянии опускает голову и отворачивается, по щеке скатывается слеза. - Хорошо, мы заключим этот союз. Девушка оборачивается и с надеждой смотрит на графа. - От Вас будет требоваться исполнять обязанности графини - больницы, школы, вдовы, сироты, вся эта благотворительность и помощь бедным и несчастным. - Я согласна. Благодарю Вас, граф. - Я не буду требовать от Вас хранить мне супружескую верность : Вы можете иметь любовника, если пожелаете, но о его существовании не должен узнать никто, кроме Вашей камеристки. *** Как хорошо, что наш брак с Аннелин не настоящий, и что у меня нет родных. Приближение любого живого человека вызывает безумный приступ желания отведать его крови. Прислуга уже замечает сумасшедший блеск в глазах, но пока мне удается придумывать то одну, то другую причину наваждения и скорее отсылать всех от себя подальше. Но я должен разобраться в природе этого странного и страшного явления, и я должен победить эту напасть. *** - А это правда, что прежде, чем стать графом, Вы были преподавателем университета ? За полтора года так называемого брака Адриан успел привыкнуть к внезапным вопросам юной графини. - Да, вся Ваша информация обо мне на удивление точна. - И Ваше имя при рождении Адриан фон Хаузен. Граф утвердительно кивает. - В университете Вас звали Adrianus Habitus? Несмотря на мелькнувшее нехорошее подозрение, бывший профессор так же кивает. - Значит книга доктора теологии Адриануса Хабитуса, изданная университетом Сорбонны, в библиотеке Ваша ? Очень хотелось солгать. Но было что-то слишком подлое во лжи в разговоре с этой прямодушной и честной девушкой. - Моя. Но не читайте ее. Я был молод и глуп. - Поздно, - Аннелин улыбается улыбкой невинного ребенка. - Я прочла. Вы доказываете, что жизни после смерти нет и не может быть, и воскресение мертвых невозможно. А все тексты Танаха и Нового Завета аллегоричны и метафоричны. Это страшная ересь, которую пропустили цензоры только потому, что Вы нарочно написали сложным непонятным и витиеватым языком, совершенно не свойственным профессору права. Цензор просто ничего не понял. Адриан смотрит на свою супругу и не узнает ту запуганную девочку, что меньше двух лет назад умоляла спасти ее от страшной участи, уготованной ей ее родителем. - Но Вы поняли. Вы смогли удивить меня, мадам. - Вы сказали, что были молоды и глупы. Сейчас Вы более близки к учению Церкви ? - Нет, сейчас я ещё больший еретик, но я пересмотрел свои вгляды именно по вопросу возможности жизни после смерти. Лицо графини выражает принятие ответа. - Вы хорошо понимаете латынь и даже смогли понять умышленно усложненный текст. Мне казалось, Ваш отец не из тех, кто даёт хорошее образование дочерям. - Да, он был против того, чтоб вообще учить нас грамоте. Это мама, она выросла во Флоренции. - Но у Вашей матери девичья фамилия немецкая, она из австрийской семьи. - Ее отец, мой дед, был посланником при Флорентийском дворе. *** Графиня Аннелин верхом примчалась в поместье из деревни, где раздавала милостыню, и без доклада и предупреждения зашла в рабочий кабинет графа. Девушка была крайне взволнована и возмущена, она просила Его Сиятельство ехать с ней немедленно. - В деревне хоронят юную девушку, селяне оскверняют ее тело. - В смысле оскверняют ? Какой-то лекарь сделал препарацию трупа ? Голос Адриана звучит холодно безразлично. Аннелин и не сомневалась, что для бывшего преподавателя университета вскрытие трупов вещь обыденная. - Нет, ничего подобного: они засунули покойнице камень в рот, проткнули сердце осиновым колом и собирались ещё что-то отрезать, я не поняла конкретно, поскольку ещё не достаточно хорошо понимаю местное наречье. Зачем и почему я не поняла, они твердили только, что она самоубийца, поэтому ее тело нужно вот так истязать. Адриан слушает слова супруги как рассказ путешественника о каком-то заморском племени дикарей. Такое дикое поведение в просвещенном семнадцатом веке. - А что священник? - Молчит и делает вид, что все в порядке вещей. Граф успел вовремя - девушку ещё не закопали. Из мертвого тела действительно торчит осиновый кол. - Что все это означает ? - вопрос адресован присутствующему священнику и задан на латыни. Сельский поп вопрос понял больше по интонации и контексту, чем от хорошего знания древних языков, а потому отвечает на своем родном, румынском: - Покойница была ослушница воли Божией, а попросту говоря, утопленница, самоубийца, помилуй нас Господи, - он истово троекратно перекрестился. - Поскольку Святая Церковь не молится за таких и не позволяет хоронить их в освящённой земле, то существует народное поверье о таких неотпетых грешниках, чьи души не могут найти упокоения. - Конкретнее? - Адриан тоже перешёл на румынский. - Существует поверье, что в полнолуние неотпетый грешник сможет встать из своей могилы и придти в дом, где он жил, чтоб пугать младенцев и насылать на них порчу и пить кровь своих родственников. Чтоб он не мог этого сделать, якобы нужно пронзить его сердце осиновым колом, вложить в рот камень, перерезать горло... и так далее. - И Вы, служитель Святой и Апостольской, верите в этот несусветный бред ? Граф Адриан не скрывает своего удивления и гнева. - Конечно, нет, Ваше Сиятельство, - уверенно и категорично отвечает священник, но по его глазам понятно, что он не только верит во все это, но и является инициатором творящегося за оградой кладбища безобразия. - Эти народные поверья никак не соответствуют учению и Преданию Церкви, - продолжает поп. - Но что мы можем знать о промысле Божием о грешниках и отступниках. Неупокоенные души ждёт геенна огненная. Но не зря же их зовут неупокоенные... Граф своей властью на своей земле приказал немедленно прекратить все эти дикарские обряды и с миром закопать тело девушки у ограды деревенского кладбища. Из толпы к его ногам бросилась старая женщина, больше похожая на нищенку, чем на селянку. Она плакала, кричала слова благословения и благодарности и целовала ноги доброго господина. Адриан нащупал в кармане какие-то деньги и, наклонившись, поднял ее на ноги и вложил горсть монет в ее трясущуюся худую грязную руку. Камень в рот, осиновый кол в сердце... Какой несусветный бред. И почему именно осиновый ? Но однако у поверья о встающих из гроба мертвецах, которые жаждут напиться крови сородичей, вполне реальные истоки. Но почему это произошло со мной ? Я не самоубийца. Мне никогда не приходили в голову такие мысли, даже после потери моего единственного возлюбленного я не помышлял о смерти. Напротив, я посчитал своим долгом продолжить жить и за себя, и за него, реализовать все его планы, оставшиеся только начатыми, и воплотить его озвученные мне мечты. Отпеть меня не успели, я умер вечером, а ночью уже стал тем, кто я сейчас. Но меня бы определенно отпевали, и притом особенно искренне: наш аббат старался бы изо всех сил в надежде, что когда-то ему простится тот же грех. Об этом поверье нужно узнать все возможное. При следующем посещении румынской деревни по хозяйственным делам граф зашёл в церковь и попросил священника уделить ему время для беседы. - При нашей прошлой встрече Вы говорили о странном поверье о встающих из гроба мертвецах. Это противоречит христианскому учению, но по прошествии времени с нашего разговора оно показалось мне достаточно интересным для научного изучения. Вы не могли бы рассказать поподробнее все, что знаете об этой местной ереси? - Я не знаю, что может быть интересно Вашему Сиятельству. Задавайте вопросы, я отвечу все, что знаю. - По этому поверью из гроба встают именно и только самоубийцы? - Нет, не только. Это может произойти и с младенцем, умершим раньше крещения, и слишком юной жертвой жестокого убийства. Так же упырем становится любая жертва упыря. - Упырем ? - Так их называют этих неупокоенных кровопийц. Младенцы и жертвы. Я помню свою смерть - никто не пил мою кровь. - Больше никому не грозит такая страшная участь после смерти ? - уточнил граф. - Насколько я знаю, нет, - с некоторым сомнение ответил поп. - Но Вы же понимаете, Ваше Сиятельство, что я не изучал нарочно это богопротивное поверье. - Действительно богопротивное : по нему получается, что жертву этого, как Вы назвали, упыря не спасает от превращения в такого же даже христианское погребение и отпевание. Священник перекрестился и громко вздохнул. Адриан последовал его примеру, изобразив на лице самую смиренную мину, на какую был способен. Он терпеть не мог лицемерия и ханжества, но с тех пор, как стал управлять графством, старался не показывать своего неверия. Граф безбожник мог вызвать волнения и недовольство в народе. Предыдущий владелец этой земли хоть и не был набожным человеком, но и атеистом не был тоже. Покойный граф Херберт посещал церковные службы по всем праздникам и иногда в рядовые воскресные дни. Адриан старался продолжать эту традицию. - А что Вы ещё могли бы рассказать об этих упырях ? Как они выглядят? Можно ли их выделить среди живых людей ? - По поверью, выглядят они по-разному или же по этому вопросу нет единого мнения: одни говорят, что упыри выглядят так же, как живые люди. Другие, что они так и выглядят как свежие трупы. Сходятся в одном : на их телах нет следов разложения. Если подозрительный покойник, пролежав в земле год или более, не разложился, то это якобы признак, что он стал упырем. - А как же нетленные мощи святых ? Священник снова перекрестился : - Господь знает своих и выделяет особо. И дьявол знает своих и тоже может выделить особо. Граф тоже перекрестился: - Так Вы все же верите в это всё? - он усмехнулся, но без осуждения. - Нет - нет, Ваше Сиятельство. Ни в коем случае. - Хорошо, - улыбнулся Его Сиятельство. - Один последний вопрос : - Тех, кто выглядит как живые люди, можно как-то найти среди людей ? - Да, если очень постараться. Они никогда не согласятся или даже не смогут зайти в церковь... - Что значит не смогут ? - Ну помните , как Мария Египетская до своего великого покаяния не смогла войти в святой храм - невидимая сила отталкивала ее. Так будет и с неупокоенным мертвецом, если он попытается войти. - Понятно, - согласился мертвый граф, сидя на скамье в углу церкви под святыми иконами. - Что-то ещё ? - Они боятся запаха чеснока и не переносят дневной свет : выходят из гробов только ночью и с первыми лучами рассвета прячутся назад, в землю. Отпугнуть упыря можно и Святым Распятием или крестным знамением. - Как именно? - Вот так, - поп взял с аналоэ большой серебряный крест и перекрестил им пространство между собой и сидящим на скамье графом. Мертвец не почувствовал ровно ничего. Граф встал и жестом попросил у священника дать ему в руки это распятие. Адриан подержал его в руках с благоговейным видом на лице, затем перекрестился и, по ортодоксальному обычаю, поцеловав крест, отдал его обратно служителю Божиему. - Ещё упыри не отражаются - ни в зеркалах, ни в воде, ни в каких-либо отражающих поверхностях, - вспомнил сельский поп. Граф поблагодарил священника за увлекательную беседу и, оставив щедрое пожертвование, и получив благословение с целованием того же самого креста, покинул храм Божий. На улице был день, но день пасмурный. Такой свет причинял мертвецу лишь некоторый дискомфорт и не более. Яркого солнечного света Адриан категорически избегал под любыми предлогами. Значит, упырь. Как минимум, я теперь знаю, кто я. Остальные сведения ценны лишь на половину. Запах чеснока меня никак не тревожит, крестное знамение не причиняет мне никаких неудобств, и в церкви я нахожусь без проблем, причем как в католической, так и в ортодоксальной. Церковные обряды тоже никак на меня не воздействуют: я венчался через несколько дней после моей смерти. Я действительно не отражаюсь, и солнечный свет крайне неприятен, опасен ли он реально, я не знаю, и это нужно выяснить. Хорошо, мне есть чем заняться в ближайшее время более интересным, чем управление этим несчастным куском земли с дикарями. *** Не то чтобы графиня была особенно набожной дамой, но посещение церкви и часовен считала одной из своих обязанностей, как хозяйки и католички. Однажды рано утром, заглянув в часовню на кладбище, она обнаружила распахнутой дверь графского склепа. Девушка взяла зажженную свечу и спустилась вниз. В полумраке у одной из могильных плит стоял на коленях ее супруг. Казалось, он что-то шептал, но она не стала прислушиваться. Хотела быстро уйти, но чуткий слух графа уже уловил ее присутствие. Мужчина обернулся и, увидев графиню, быстро поднялся. Его бледное лицо показалось очень печальным, но на нём не было гнева на ее появление. Девушка осторожно приблизилась и прочла на плитах уже знакомое ей имя : Херберт фон Кролок. - Мне кажется, этот человек был Вам очень дорог... Едва заметный жест согласия позволяет ей продолжать. - Он был Вам как брат ? - Нет, он был мне больше, чем брат. Я любил его. - Говорят, что такие отношения между мужчинами - это мерзкое извращение ради удовлетворения самых низменных желаний. Разве возможно, чтоб один мужчина любил другого? - Возможно. *** Разговор в склепе не имел никаких страшных последствий: граф не устроил скандала, не посчитал вопрос за оскорбление, и продолжал вести себя с графиней в прежнем уважительно - безразличном стиле. Через несколько дней за ужином Аннелин осмеливается вернуться к запретной теме: - Скажите, как это мужчине любить мужчину ? Граф так же спокойно, как ранее, отвечает просто и без уверток: - Так же, как мужчине любить женщину или женщине любить мужчину - мы любим человека, а не его пол. - Тогда почему Вы не можете жить с женщиной ? Девушка испытующе смотрит в глаза мужчины, и в ее взгляде читается желание понять его, а не обвинить. - Не путайте любовь как чувство и плотское желание и вожделение. Желание, влечение как таковое и желание обладать у меня вызывает только вид красивого мужского тела. А женская красота для меня имеет чисто эстетическое значение. Граф улыбается: - Вы потрясающе красивы, и мне приятно любоваться Вами, как я любуюсь прекрасным пейзажем или цветами в моем дворе или творением великого скульптора. Мое самолюбие тешит осознание, что эта красавица считается моей женой, как если б я был владельцем полотна работы Леонардо. Снова улыбка. - Но у меня не возникает желания прикоснуться к Вашей коже. Граф жестом приказывает слуге наполнить опустевшие бокалы, дожидается исполнения приказа и делает несколько глотков. - Понимаете ? - Сейчас понимаю. *** Аннелин буквально ворвалась в библиотеку поместья, оторвав графа от приятного чтения: - Вы запрещаете мне читать научные книги ? - Нет, мне дела нет до того, что Вы читаете. - Тогда верните мне, пожалуйста, Sidereus Nuncius профессора Галилеи. - Я не брал у Вас книгу. - Но она пропала. Хм, в доме стали регулярно пропадать книги. В основном научные и связанные с мистицизмом. Кто-то из слуг не решается попросить взять книгу открыто, боясь, что я буду против образования черни ? Или кто-то попросту их крадёт? Тот, кому вор продает украденное, имеет определенные интересы и делает конкретные заказы ? *** Белокурый ангел снова плакал - дядя с каждым годом бил сиротку все чаще. Каждый раз, когда Херберт видел ее плачущей, ему хотелось увести ее из этого дома. Но куда он приведет восьмилетнего ребенка? Он, мертвец без дома и имения. А он бы сумел воспитать ее, а потом найти ей хорошего мужа, кого-нибудь, похожего на его Адриана - такого же красивого, доброго, умного и рассудительного. Утомленная слезами, девочка засыпала. Окно ее спальни было открыто. Тихий бархатный голос пел незнакомую песню. Как приятно засыпать под колыбельную, ей так давно никто их не пел - тетя не первый год лежит больная, у горничной нет времени на песни, а няня совсем не умеет петь. Девочка забыла недавние слезы и мирно засыпала. Голос замолчал. Девочка неожиданно проснулась и открыла глаза. Раньше, чем незваный гость успел исчезнуть. Сейчас она испугается и закричит. Но синеглазая малышка удивлённо хлопает огромными глазками и тихо спрашивает: - Это Вы пели мне песни ? - Я, - приходится сознаться застигнутому врасплох гостю. - А Вы кто ? - Упырь. - Из сказки? - Да, из сказки. - Но упырей на самом деле не бывает. - Конечно, не бывает. Я же тебе снюсь. - А почему Вы совсем не страшный? А напротив такой красивый и голос у Вас нежный и добрый ? - Ну я же снюсь тебе: хорошим девочкам снятся нестрашные сказки. - Аааа, хорошо. Снитесь, пожалуйста. Она улыбается, переворачивается на бок и снова закрывает глазки. *** Он еретик и безбожник, он страшный грешник, извращенец. Но... Он не плохой человек, он не злодей. Он честен и добр. Если смотреть правде в глаза, он взял меня в дом из сострадания. Моя жизнь гораздо комфортнее и роскошнее, чем позволяет мое приданое. Он не пользуется ничем от меня, но содержит меня как королеву, он просто щедр по своей натуре, а не из какой-либо выгоды. Да, мы не выезжаем в свет, и всего один раз совсем недолго были в столице, но разве это так важно ? Мне и здесь в провинции скучать не приходится: дел хватает круглый год. Про его учёность мне и сказать нечего. Я не знаю никого, кто сравнится с ним. А как он красив! Эти глаза. Они будто изо льда, но они не отталкивают, а манят погрузиться в их холодную бездну. Какой нереально совершенной формы его руки. Как же я хочу почувствовать их прикосновения. Пусть даже не к моей обнаженной коже, но к ткани платья и волосам. Просто подержать его руку в своей ладони. *** - Мы договорились, заключая этот союз, что Вы не требуете от меня исполнения супружеского долга, - тон графа непривычно холоден: она успела привыкнуть к ноткам дружеского расположения и участия в его приятном голосе. - И Вы согласились. - Да, но то, что было идеально для тринадцатилетней девочки, не удовлетворяет взрослую девушку. - Вы должны были предвидеть это, - так же холодно замечает Адриан, - Повторяю сказанное Вам тогда, но третий раз напоминать не буду - я не требую и не жду от Вас супружеской верности. Вы в праве иметь любовника на свой вкус. - Я не буду иметь любовника, - голос Аннелин звучит так же твердо как, когда она выставляла счёт на ремонт здания больницы или жаловалась на плохую работу лекарей. - И дело не в грехе прелюбодеяния или страхе дурной славы и даже не в возможности нежелательной беременности. Я не хочу принадлежать никому, кроме моего супруга. - Глупый принцип ! - усмехается ее формальный супруг. Они смотрят друг другу прямо в глаза, и в ее взгляде он вдруг обнаруживает что-то совершенно новое, чего он раньше не замечал или не хотел замечать : волнение, нежность и... Неужели страсть ? - Только не говорите, что Вы хотите принадлежать именно мне. - Скажу именно это. Значит, не показалось : действительно страсть. - Но Вы ведь не... !? - Да. Я люблю Вас, граф. Он должен был ожидать такой оборот, но он его не ожидал. Он ничем не давал повода : всегда держал дистанцию и не развивал даже дружеских отношений. Ни разу не прикоснулся к супруге после брачной церемонии и ни разу не появился в ее присутствии в домашней одежде или в расстегнутом кафтане. Не давал повода для рождения ни влечения, ни чувств. Сейчас он не знал, что ему делать и что говорить. *** Думаю, я могу сказать себе, что я победил. Победил этот страшный инстинкт. Я могу находиться вблизи живых людей даже в полнолуния, и я полностью контролирую свои эмоции. Жажда крови мучительна, но я не позволяю ей затмить разум, я не теряю рассудок под ее воздействием. С моей смерти и с момента смены моей сущности прошло более пяти лет. Я никого не убил за это время. Я не пробовал на вкус ничьей крови. От размышлений отвлекло внезапное появление графини. Девушка вошла в спальню супруга без приглашения или предупреждения. Прежде она никогда не позволяла себе этого. Ей было запрещено беспокоить графа в его личных покоях, тем более входить в спальню. Для всех дел есть рабочий кабинет, для болтовни столовая и гостиные . Мало того, что она нарушила правила, она явилась в ночной сорочке. - Случился пожар или потоп ? Граф, бывший в нижнем белье, хватает с кровати халат и быстро заворачивается в него. - Нет, ничего подобного, - голос звучит нежно и сладко. - Тогда почему Вы пришли сюда в этот час и в таком виде? - Хочу растопить Ваш лёд. Я не верю, что Вы не можете любить женщину. Вы говорили, что находите меня красивой. Говоря это, Аннелин приближается, и, не давая ответить, повисает на шее супруга и страстно его целует. Девушка прижимается всем телом к Адриану. Сквозь тонкую ткань нижнего белья чувствуется ее тепло и ее дрожь. Она целует его снова и нежно ласкает своими хрупкими руками его плечи. - Прекратите, пожалуйста . Но вместо того, чтоб прекратить, девушка обхватывает ножкой его бедро, прижимается ещё плотнее, трётся о мужчину и целует его шею. Волнение передается Адриану. Он чувствует давно забытые ощущения. С возрастом он изменился или всегда мог желать женщину, но сам не догадывался об этом ? Херберт умер. Умер тринадцать лет назад. Хранить верность бессмысленно. Я всегда буду любить его, но кому может повредить, если я отвечу на страсть моей законной жены ? Адриан обнимает девушку и сначала осторожно, затем страстно ее целует. Подхватывает на руки и несёт к постели. Девичьи руки спускают с его плеч сорочку и снимают с него нижние штаны. Страсть охватывает все существо, обладание женщиной оказывается так же прекрасно, как и любовь с мужчиной. Адриан едва не теряет разум от наслаждения. Внезапно все покрывает запах живой свежей крови. Он застилает весь мир. Страстный поцелуй нежной шеи супруги имеет вкус ее крови. Мужчина не замечает, как отросшие клыки впиваются в плоть. Все тонет в незнакомом и непонятном кошмаре. Безумие охватывает разум и держит в адском наваждении. Кроме давно и страстно желанного вкуса крови не существует ничего. Граф приходит в себя лишь через несколько часов с мертвым телом в своих объятиях. *** Все, кто был мне дорог, погибли. Погибли по моей вине. Образование и учёные степени не добавляют ума и мудрости. Если б я проиграл тот процесс, Херберт был бы жив. Я должен был отказаться от этого дела. Меня так впечатлила его смелость, а нужно было включить разум и предостеречь его. Но дерзость и амбиции были сильнее доводов рассудка. Я был молодой идиот. Сейчас я понимаю, насколько я виновен в его смерти. *** Я не хотел проливать ничью кровь. Я надеялся победить эту страшную жажду. Но она оказалась сильнее меня. Если так, то настало время свести все счёты. Со всеми, кто мне должен. Скорее всего мою смерть заказал новый император, брат предыдущего : князь мог надеяться отцапать только спорный кусок земли, император должен был получить все владение графа фон Кролок. Но я не хочу убивать невиновных, сначала я узнаю это наверняка. Четверо из пяти разбойников, участвовавших в нападении, ожидаемо оказались давно мертвы, но одному удалось избежать уготованной заказчиком убийства участи. Адриан нашел его очень далеко от Карпат за пределами Империи. В надежде спастись от воздаяния он рассказал все, что знал, и указал на того, кто его нанял. Это был человек на службе у приближенного императора. *** Император был один, что случается редко, согласно придворного этикета. Внезапно перед ним возник незнакомец. Мужчина сидел в кресле с видом хозяина, а не гостя. Он был высокого роста, бледный брюнет, в элегантном черном костюме с дорогим кружевом, но без излишеств. - Кто Вы такой ? Его Императорское Величество был слегка напуган тем фактом, что кто-то смог проникнуть без доклада не остановленный стражей, но виду не показал, и его голос звучал уверенно и гневно. Незнакомец приподнял шляпу: - Адриан фон Хаузен, Ваше Императорское Величество, но Вам должно быть лучше знакомо имя графа фон Кролока. - Если у Вас ко мне какое-то дело, запишитесь на аудиенцию. - Хм, - гость усмехнулся. - Мертвым не требуется приглашение на аудиенцию. - Мертвым ? - мужчина почувствовал, как холодок пробежал по его спине в тонкой ночной сорочке. - Вам должны были доложить о моей смерти в результате нападения лесных разбойников. - Не знаю ничего подобного. - Разве ? - визитер снова усмехнулся. - Зато я прекрасно помню свою смерть по Вашему приказу. До Вас, конечно, дошли слухи, что противный непокорный подданный каким-то адовым чудом выжил... Но увы, это неправда. Я мертв, как доносили Вам Ваши верные слуги. А этой ночью я пришел за Вашей жизнью. Не бойтесь, я не буду так жесток, как Ваши наемники. Я убью Вас быстро и почти безболезненно. Он рассмеялся. Император хотел что-то возразить, но непрошенный гость в мгновение ока оказался рядом и без лишних разговоров впился зубами в его шею. *** Нет, я понимаю ещё наказания детей розгами как воспитательную меру, но что можно творить с почти взрослой девочкой? Ей должно быть уже лет двенадцать, дядя должен думать о ее будущем и беречь ее красоту. Херберт услышал ее плач ещё на соседней улице. Когда он оказался у ее дома, она уже не плакала, а лишь хрипела. Девочке зажали рот или ее душат? Не задумываясь он ворвался в комнату. Это превзошло все пределы ! Зажимая одной рукой рот малышки, другою хозяин дома рвал на ней сорочку и мял ее грудь. Мгновение, и острые клыки впились в его жирную шею. Мужчина захрипел и выпустил свою жертву. Девочка отскочила в сторону и замерла, молча смотря за тем, как сказочное чудовище пьет кровь из живого человека. Ей когда-то давно, много лет назад, однажды приснился точно такой упырь. С белыми, как у нее самой, волосами и синими глазами. Очень красивый и совсем не страшный. То был детский сон. А реальное чудовище сейчас убивало ее покровителя и ее мучителя. Всё-таки они существуют. Она молча смотрела на трапезу хищника и не звала на помощь. Упырь напился и обернулся к ней. На его губах была свежая кровь. Она не знала, почему не испугалась вида крови, но испугалась того, что ее видят неодетой. Схватила большой платок и быстро в него завернулась. - Ложись в постель и постарайся заснуть или притворись спящей. Ты крепко спала и ничего не видела. Девочка молча кивнула и забралась под одеяло. Упырь убедился, что жертва испустила дух, и исчез. Пришедшая утром горничная нашла в спальне крепко спящую госпожу, мертвое тело хозяина и кошелек с деньгами. *** Этим вечером Адриан хотел отдохнуть. Отдохнуть от всего - от хозяйственных дел, от политики, от поисков убийц, от собственных убийств тоже. Ничего не делая. Совсем ничего. Было лень даже читать. Он оседлал коня и отправился в лес без какой-либо цели. Просто развеяться. Проезжая мимо развалин старого замка, ему показалось, что в некоторых окнах второго этажа он видит затемнения, которых раньше здесь не было и не могло быть. Мужчина спешился и решил заглянуть внутрь. Двор был так же запущен, как и во время прошлого визита ещё при жизни предыдущего владельца, но внутри полуразрушенного здания было подметено, тут и там лежали какие-то предметы, коих здесь не должно было быть. Кто-то недавно побывал здесь или находится внутри и сейчас. Похоже, здесь кто-то поселился. Лесные разбойники устроили свое логово или нищий бездомный бродяга нашел кров ? Граф поднялся на второй этаж. А вот и пропавшие из моей библиотеки книги... Галилей, Кеплер, Парацельс... Все до единой. Учёный отшельник ? Студент, бегущий от правосудия за драку ? Одно из сохранившихся помещений второго этажа прикрыто досками вместо дверей. Жилая комната. На каменном полу перины и постельное белье, служащие ложем. Каменная скамья в роли стола - завалена книгами и бытовыми вещами, какие-то мелочи, виола да гамба, лютня и тоже книги на подоконнике. А вот эти книги не из моей библиотеки. О, этот труд я нигде не смог отыскать ни за какие деньги ! Взять почитать ? Развалины здания принадлежат мне, я не сдавал их в аренду, следовательно, все, что находится внутри этих помещений, тоже принадлежит мне. Юридически я имею право забрать эту книгу. Граф протягивает руку к сокровищу, открывает книгу, читает надпись на титульном листе. Черт, я имею право, но я так не могу. Если я найду того, кто принес, попрошу дать почитать. Адриан захлопывает редкий экземпляр и продолжает осмотр. Окна занавешены. На стенах на вбитых в них крючках одежда - слишком дорогая одежда для бедного студента, слишком яркая и изысканная для отшельника. Разбойник может позволить себе такую, но разбойник, играющий на виоле и читающий книги, притом научные книги... Все это слишком странно. Адриан никого не нашел внутри здания и по узкой винтовой лестнице поднялся на единственную сохранившуюся башню. Стемнело, и над лесом поднялась полная луна. На противоположной стене между торчащей из остатков перекрытия молодой сосной и какими-то кустами в лунном свете мелькает светлый силуэт. Очень высокий мужчина в светлом плаще и со светлыми длинными волосами быстро проходит в тень. Я, должно быть, схожу с ума или мне просто показалось... Но этот редкий цвет волос... Но Херберт умер. Умер пятнадцать лет назад. Но ведь я тоже умер... Тишину ночного леса нарушает громкий крик : - Херберт ! Светлый силуэт возвращается из тьмы. Теперь Адриан может отчётливо видеть знакомую фигуру и разглядеть дорогие черты лица. Граф Херберт тоже узнает его. - Если ты живой, не приближайся ко мне ! - голос потерянного возлюбленного звучит незнакомыми тревожными нотами. Совсем не похоже на его прежний всегда жизнерадостный и подчас легкомысленный тон. Это опасно для него. Я знаю вкус его крови, а сегодня как раз полнолуние. Я не хочу сорваться и навредить ему. С молниеносной скоростью Адриан пересекает разделявшее их пространство развалин и оказывается рядом. Это кажется фантастическим сном - на расстоянии руки он видит бесконечно любимое и навечно молодое прекрасное лицо графа Херберта фон Кролок. Этой ночью он ещё красивее, чем прежде - длинные белые волосы, лишенные модной завивки, струятся лунным светом по его плечам и спине, покрывая серебром всю его фигуру до самых бедер. Во взгляде блондина застыл вопрос : Неужели и ты ? - Ты прав : я не живой. И полагаю, мы одной сущности. Адриан хочет обнять чудесно обретенного возлюбленного, но тот отступает на шаг назад и выставляет вперёд руку останавливающим жестом. *** - Потом мы придумаем что-нибудь, а пока тебе придется продолжать скрываться. Но только ни в коем случае не в этих непригодных для жизни руинах, а в моем, ой, прости, твоём, поместье. - Я не пойду с тобой. - Что ? - Все в прошлом. У тебя другая жизнь, где нет места для меня. - Ты забыл нашу клятву ? Я помню, я обещал быть с тобой навечно. - Но ты женился, у тебя своя семья. - Мой брак был липовым, и он уже в прошлом. - И наша любовь тоже в прошлом. - Я ради тебя бросил блестящую карьеру и кафедру в университете. Какие ещё доказательства моей любви тебе нужны ? - Ты получил мой титул взамен. - Это точно не то, о чем я мечтал ! Управление твоими разрозненными землями одна головная боль, тогда как мои занятия в университете приносили мне удовольствие и радость. В деньгах я тоже не нуждался: я равнодушен к роскоши, а на комфорт мне хватало. Я не бросил твое графство ко всем чертям только из уважения к тебе, на тот момент из уважения к твоей памяти, ведь я считал тебя погибшим. Не сразу, но Херберт соглашается перебраться из развалин замка в свой дом. Но всю дорогу в поместье он хранит молчание и только посматривает в сторону бывшего возлюбленного. На следующий день в библиотеку вернули все пропавшие из нее книги и пополнили коллекцию редким изданием. Граф фон Кролок круглые сутки проводит в обществе книг или играет на виоле или лютне грустные мотивы и почти не разговаривает с Адрианом. При жизни ему не было свойственно такое поведение. *** Адриан неслышно подходит сзади и обнимает по-прежнему бесконечно дорогого мужчину. Блондин сбрасывает с себя его некогда любимые руки и резко отшатывается. - Я сильно изменился и перестал привлекать тебя ? У меня уже не прелестная попка, и ты меня не хочешь. Я понимаю : ты остался навечно молодым, а я больше не тот юноша, в которого ты был влюблен. - Прекрати нести ерунду. Твоя попка такая же прелестная, как была. Дело не в тебе. - Тогда в чем ? В моей жене ? Ее уже нет. - Я просто больше не хочу этим заниматься. - После смерти ты стал святошей ? Адриан всмотривается в обожаемые синие глаза, в их глубине он видит затаенную боль и ужас. Страшная мысль осеняет его : - Ничего не говори. Я понял. Я найду и уничтожу его. Клянусь. *** - Я уверен в верности моих исследований. Около трех часов на ярком солнечном свете принесут необратимые последствия, 8 - 9 часов гарантируют верную и очень мучительную смерть. - Надеюсь, ты ставил опыты не на себе ? - голос графа Херберта выдает волнение. - На себе, - отвечает учёный, - Но не волнуйся: я находился на свету не более, чем по часу, остальное чисто математические подсчёты. Наша вечная молодость реальна, а вот бессмертие весьма условно. Я найду его и казню. *** Наемник упырь нашелся легко и быстро: он по-прежнему промышлял заказными убийствами. Адриан сделал вид, что нуждается в его услугах и заманил в заброшенный замок. Было ранее утро, солнце уже взошло. Во дворе, поросшем зеленью и окружённом графской стражей, убийца встретил свою жертву. Не смотря на то, что прошло пятнадцать лет, они мгновенно узнали друг друга. - Не ожидал встретить среди живых, - процедил наемник. - Было бы странно ожидать встречи среди живых, - мрачно усмехнулся граф фон Кролок. - А вот встречи среди немертвых ты ожидать был должен. - Где второй ? Вас было двое с нечеловеческой силой, - присоединился к диалогу Адриан. - Второй бы смертный человек. Силач, прежде, чем убил жену, он выступал на ярмарках. Заказчик приказал убрать его сразу после исполнения заказа. Я выполнил указания. Он закопан в вашем лесу. - Тебя следовало бы убивать медленно и мучительно, держать под солнечными лучами по несколько часов каждый день, но я не стану возиться и дам тебе шанс умереть за один день. По одному жесту руки нынешнего хозяина развалин несколько офицеров быстро приблизились, слабо сопротивляющегося убийцу повязали по рукам и ногам, вытащили на открытое пространство двора, где накануне были вырублены все кусты и молодые деревца, и приковали цепями к невысокому остатку какого-то дворового строения с солнечной стороны. - Мне служат надёжные люди - тебе не удастся сбежать, - граф Адриан говорил издали. Рядом с ним молча стоял граф Херберт. - Впрочем, ты не смог бы спастись и в отсутствие стражей - уже взошло солнце, ты потерял свою силу и тебе не разорвать цепи. На этом дворе тень в первой половине дня появляется только в том месте, где сейчас стоим мы. Но через час не станет и ее. С другой стороны тень появится позже твоей кончины. - Больше не встретимся, - презрительно бросил блондин и удалился внутрь здания. Бывший профессор последовал за графом. Хотя оба мертвеца предпочитали днём спать, сегодня они пренебрегли отдыхом. Сидели в той комнате, что много лет служила приютом Херберту, и ждали. Оба пытались читать, но не очень успешно. - Милостивый государь, не гневайтесь, умоляю! - вбежавший в покои графов офицер стражи из местных жителей обратился не по уставу: упал на колени перед Адрианом и сложил руки в мольбе. - Что случилось? - Осуждённый сбежал ! - Как сбежал ? - Я только отошел отлить, оставил смотреть за ним пацана новобранца. Возвращаюсь, а его нет. Цепи целехоньки висят, а его нет. И мальчишка твердит, что преступник исчез - говорит: сначала повис безжизненно на цепях будто помер, а потом в миг превратился в горсть праха. - Когда это было ? - Пять минут назад. Граф Адриан посмотрел на часы. - Все хорошо, Вы выполнили задание. Все так и должно было быть. - Так он действительно помер и превратился в прах ? - Да. - От чего? - Не знаю и знать не хочу. - Неужели от солнечного света? Сегодня не так жарко, чтоб перегреться до смерти. - Может и от света. - А он, часом, не упырь ли был ? - Черт его знает, может, и упырь. *** Из ночной тьмы соткались четыре высоких фигуры в длинных одеяниях, похожих на мантии или сутаны. Они окружили Адриана в его спальне в графском поместье. - Граф фон Кролок! - обратился на вид старший из них. - Для вас : Господин фон Хаузен, - исправил Адриан. - Те, кто появляется из ниоткуда, очевидно знают, что настоящий граф фон Кролок не лежит в могиле. - Ваше имя - несущественные мелочи. Граф Херберт в соседней комнате услышал голоса и быстро пришел на звуки. При виде незванных гостей из преисподней он остановился в дверях и прислушался. - Как Вы посмели убить себе подобного ? Немертвым запрещено убийство равных. - Это допрос ? - бывший профессор усмехнулся. - Да. - Он заслужил самую страшную смерть. Если б я мог заставить его мучиться ещё сильнее, я бы это сделал. - В чем он был виновен перед Вами ? - Это глубоко личное дело, не подлежит огласке. - Согласно древнему закону Вы должны быть наказаны за самоуправство и самосуд. Вы будете казнены завтра днем. Тем же способом казни, поскольку он единственный возможный. Граф Адриан рассмеялся: - Отлично: покажите себя идиотами, казнив самого ученого среди вас. Четверо сблизились, оставляя нарушителя в стороне. Очевидно, побега они не опасались. Несколько секунд длилось некое обсуждение. Адриан не прислушивался, Херберт попытался, но не понимал их языка. Предводитель непрошеных гостей снова обратился к виновнику их визита : - Мы сделаем лучше. Потребуем от Вас служить нашему общему благу. Бледное лицо фон Хаузена не отобразило никаких эмоций. Упырь в мантии продолжал : - Назначаем Вас верховным правителем над всеми немертвыми. У Ваших полномочий будет только одно ограничение - Вы не можете единолично судить старейших, то есть нас, здесь присутствующих. Любого из четырех старейших судит совет старейших. - Зачем мне нужна эта головная боль ? Я при жизни отказался от карьеры, сулившей власть и богатство. Не хватало вляпаться в это после смерти. - Вам ни за чем, а всем нам вместе на пользу. Выбирайте сами - мучительная смерть от яркого света или корона Мира Тьмы ? Сомнения Адриана длились одно мгновение: - Казните, и покончим с эти делом. Граф Херберт наблюдал эту картину, замерев. Он хотел орать: Очнись ! Одумайся ! Я не могу жить без тебя, я живу только тобой. Но мы мужчины - мы не устраиваем истерик, мы принимаем реальность и удары стойко. Я не опозорю тебя, не закричу. Но взгляд Херберта кричал громче всех слов: Я живу только тобой. Адриан безразлично отвернулся от старейших и встретился взглядом с любимыми синими глазами. И он не выдержал этого взгляда. - Хорошо, я согласен на ваши условия, - произнес он обречённо. Я подписался на этот вечный ад только ради тебя. - Получите это кольцо - знак власти. В руке того же судьи появилось кольцо с печатью на кроваво-красной поверхности камня. Проклятье ! У них было все подготовлено. Меня провели как школоту. Они не собирались меня казнить. Адриан самоуничижительно рассмеялся. - Надеюсь, оно не обладает какими-то магическими свойствами? - Нет, это просто знак, по которому Вас узнают как своего главу те немертвые, кто не знает Вас в лицо. - Сколько хоть этих самых немертвых ? - Количество Ваших подданных неизвестно. Можете начать правление с подсчёта. Адриан схватился за голову и снова рассмеялся невеселым холодным смехом. - Почему вы решили принудить меня их возглавить ? - Предыдущий глава совершил самоубийство пару столетий назад, и все это время не находилось достойной замены. Отлично : мне прямо дают понять, что скоро у меня появятся мысли о самоубийстве. - Почему я ? - На Вас давно обратили внимание - человек, в двадцать лет издавший откровенно безбожный труд на теологическом факультете Сорбонны, должен был далеко пойти. В дальнейшем Вы не разочаровали нас. Обращение Его Сиятельства графа фон Кролока было случайным, но оно пошло нам на руку - не было нужды искать способы обратить Вас, нужно было только ждать, когда это произойдет. - И затем вы ждали, когда я совершу промах, чтоб провести меня как младенца. - Нам было некуда торопиться. *** - Теперь у меня будет столько забот, что управлять своей землёй тебе придется самому. - И как я должен воскреснуть из мертвых ? - усмехается настоящий граф фон Кролок. - Скажем, ты - племянник покойного графа Херберта. - Но у меня не было живых родственников. - Кто это докажет ? Если ты внешне похож на покойника, уверяешь, что ты его родной племянник, а адвокат покойного подтверждает это, кто станет сомневаться? - Моя сестра умерла при родах, родив мертвого ребенка. Ее муж, промотав свое и ее состояние, погиб через три года. - Окажется, что ребенок выжил. - Но ему было бы сейчас всего 22 года. - Подумаешь ! Без завивки и модных усиков, которые ты вздумал отращивать после нашего путешествия в Париж, ты выглядишь моложе своих лет. Херберт на миг задумывается, а потом продолжает мысль Адриана, включаясь в игру : - Дядя скотина ничего не оставил племяннику, завещал все состояние и даже титул своему полюбовнику... Наконец-то молодой человек снова смеётся, как когда-то давно при жизни. - Наследник, боясь потерять все, согласен делиться. А учитывая сходство юного племянника с покойным... - Адриан подмигивает с лукавой улыбкой. - Если у мальчика окажутся и схожие с покойным вкусы, это никого не удивит. - Что ты имеешь в виду? - не понимает или делает вид, что недопонял Херберт. - Если ты решишь возобновить наши отношения, никто ничего не заподозрит. Херберт мигом грустнеет и перестает смеяться. - Прости. Я не хотел причинить боль. Но ты должен знать одно - я обещал быть с тобой навечно, и я сдержу слово : я всегда буду рядом. Все равно, в каком качестве.