Настоящий демон

       Хуа Чэн явился домой в весьма потрепанном виде, чем сразу напугал своего мужа. На все беспокойные вопросы принца демон лишь отмахивался, мол, ничего страшного, просто забрёл в, как он выразился, болото тёмной, древней ци, вот и потрепало немного. Попросив лишние раз двадцать прощение у Его Высочества за то, что он, недостойный демон, заставил бедного гэгэ волноваться, Хуа Чэн убежал приводить себя в порядок. Конечно он мог сделать это щелчком пальцев, и ещё очень давно, перед возвращением домой, но тогда бы он не получил эту лишнюю порцию ласк и объятий. Не то чтобы Се Лянь хоть в чем-то мог отказать своему мужу и личному демону на плече, но тот по сей день, даже спустя десятилетия брака, стеснялся в открытую просить такого. А тут вроде и повод есть. Совестно немного, конечно, что он заставил Се Ляня волноваться, но тот вроде и сам не против. Наоборот, бог войны всегда радуется, когда его любимый князь делится своими проблемами и думами, позволяя за ним ухаживать и ласкать. И раз все довольны, так и минусов нет, верно ведь? В конце концов каждый из них знает, что, вернувшись домой, даже несмотря ни на что, он получит лишь поддержку, любовь и понимание. Да, теперь каждый из них всегда может вернуться домой.        Се Лянь лежал на кровати в одних нижних одеяниях, вальяжно закинув ногу на ногу, держа в руках какую-то старинную книгу, которая, вероятно, стоила целое состояние, но учитывая в какой резиденции находился принц, и кто был её хозяином, по совместительству его мужем, такое уже давно перестало быть чем-то удивительным и смущающим, побуждающим отмахнуться, закрыть лицо ладонями и невнятно пропищать о том, что это слишком дорого и не следует так стараться ради него, жалкого мусорного бога. Впрочем, с тех лет прошло достаточно времени, чтобы супруги мало-помалу начали забывать мысли о своей ничтожности, принимая реальность, в которой они желанны и любимы.        Хуа Чэн, только вернувшийся из купальни, аккуратно лёг рядом, утыкаясь носом во влажную макушку своего излюбленного бога. Длинные, тонкие бледные пальцы беззастенчиво принялись то запутывать, то расчесывать каштановые локоны. Се Лянь на такое лишь улыбнулся, и со вздохом отложил книгу, всецело посвящая себя одному жаждущему внимания демону. Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём лишь ухмыльнулся, обнажая все свои острые зубы. Бог войны ближе прижался к супругу, закрывая глаза.        — Ммм, давай спать, — голос принца и правда звучал сонно, приглушенно, а глаза уже во всю слипались, и кем был Хуа Чэн, чтобы отказать этому сонному чуду?        — Доброй ночи, гэгэ, — демон поцеловал бога в лоб, одним щелчком пальцев заставив все свечи в доме в миг потухнуть.        Не прошло и десяти минут, как Се Лянь уже провалился в сон. Брови Хуа Чэна в это время были сведены к переносице. Он ближе прижал к себе своего принца, тяжело и часто дыша, хотя, казалось бы, не нуждается в этом уже веков восемь. Боль в висках ударила внезапно, исподтишка. Жар внутри быстро охватил все тело, а тёмная ци забурлила по венам вместо давно уже остановившейся крови, следующей примеру его мёртвого сердца.        Се Лянь открыл глаза, уже привычно пытаясь прижаться к груди мужа, чтобы продолжить спать дальше со спокойной душой, но на сей раз его встретил лишь холод. Лишь почувствовав рядом пустоту бог заметил, что вся комната, подобно двору в суровую зимнюю ночь, замёрзла, настолько, что на окнах образовался иней. Принц подскочил, судорожно пытаясь разглядеть во тьме хоть что-то. Но не успело сердце всецело пуститься в пляс, а глаза завлечь пелена слез, как знакомые, родные, но отчего-то сейчас такие холодные, руки заключили Се Ляня в объятья. Облегчённо выдохнув, Его Высочество повернул голову в направлении, где должно было быть лицо мужа, стараясь разглядеть его выражение лица.        — Этот демон напугал Ваше Высочество? — голос князя демонов звучал виновато и обеспокоенно, и от такого тона мужа у Се Ляня защемило сердце.        — Ммм, скорее уж этот жалкий бог слишком много паникует без причины и расстраивает своего прекрасного мужа, хах.        — Не смей так говорить о себе, Се Лянь, — глаза бога войны в миг расширились, а рот открылся в немом жесте удивления от только что сказанных демоном слов, и того, каким грубым, не терпящим возражений тоном он это говорил, но пока Се Лянь пребывал в шоке, Хуа Чэн принялся гладить его по голове, прижимая к себе, — И где же ты услышал такое, мой великолепный бог? — в тоне не осталось ни капельки прежней строгости и непоколебимости, лишь безграничная любовь, уважение и ласка, словно это был не великий князь демонов, а любящий хозяина кот, — Тц, мне уже давно следовало убить всех, кто смел даже думать такое о моем боге, — и вновь интонация уж слишком сильно изменилась, с ласковой и нежной превратившись в холодную, полную презрения, но под конец фразы, когда речь зашла о принце, голос вновь принял привычные ноты любви и уважения.        — С-сань Лан? — голос непозволительно дрогнул, за что тут же себя мысленно отругал мужчина, напоминая себе, что голову лучше сохранять холодной.        Хуа Чэн аккуратно опустился спиной на кровать, увлекая за собой Се Ляня, прижимая его к себе и нежно целуя в лоб, гладя по волосам. Князь демонов молчал, успокаивающе гладя супруга.        — Сань Лан, — с нажимом произнёс Его Высочество, пытаясь вырваться с, пусть и приятных, но явно неуместных объятий, но на его потуги крепкие, холодные руки лишь сильнее стиснули принца, не давая и шанса на побег, — Сань лан, — вновь попробовал добиться хоть чего-то Се Лянь, но ледяное молчание все так же пробирало до костей, — Что происходит? — очередная попытка не увенчалась успехом, более того, нежный хват резко превратился в стальной, не терпящий хоть какого-то сопротивления, причиняющий боль.        Может от неожиданности, может от самих болезненных ощущений, но Се Лянь тихо зашипел, на что, кажется, Хуа Чэн наконец ожил. Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём тяжко вздохнул, хоть это ему не требовалось от слова совсем. Одним быстрым и ловким движением он поменял их местами, нависнув над принцем, а после, мгновение всматриваясь в его лицо, рухнул на своего бога, носом зарываясь тому в шею. Руки демона принялись беззастенчиво блуждать по телу бога, специально задевая самые чувствительные места.        Се Лянь был в шоке, и не мог понять что же нашло на его дражайшего мужа, и самое главное - как теперь вернуть ему рассудок? В том, что с Хуа Чэном случилось нечто нехорошее сомнений не было, ведь ранее демон никогда и помыслить не мог о том, чтобы вот так резко, посреди ночи пугать своего бедного бога, а после повышать на него голос, совершенно нахально приставать и даже причинять боль, пусть и лёгкую, терпимую, а в прежние года и вовсе не заметную для принца.        — Сань лан! — Се Лянь попытался вырваться из лап своего мужа, стараясь не причинить ему боли, но тот, судя по всему, о том же только в отношении принца и не задумывался, поэтому лишь сильнее вжав бога в кровать, Хуа Чэн нагло впился в его губы, хватая запястья мужа, сжимая их до посинения.        Се Лянь, изрядно напуганный таким поведением демона, решил что больше так продолжаться не может, и ежели возлюбленный не внимает уговорам, придётся сначала его утихомирить, связать, а уж после разбираться с чего вдруг он так себя ведёт.        Прикусив наглый язык нахального князя, Его Высочество рывком принял сидячее положение, пытаясь вырвать свои запястья из железного хвата, что всего-то за мгновение усилился настолько, что раздался характерный треск, а после волны боли прошли по телу принца. Хуа Чэн сломал ему запястья, но по всей видимости и не думал отпускать своего бога. Се Лянь зашипел от боли, ошарашенно смотря на мужа. Тот, стоило увидеть такую реакцию и такой взгляд, словно опомнился, тут же отпустил бога, отскакивая к противоположной стене, вжимаясь в неё до боли в лопатках.        — В-ваше В-высочество, — голос Хуа Чэна дрожал так же, как и он сам.        Се Лянь, в миг забывший и о недавней выходке, и о боли, и о травмах, тут же подскочил к супругу, с помощью духовной энергии зажигая свечи в их спальне.        Собиратель цветов под кровавым дождём вжался в стену пуще прежнего, ошарашенно смотря то на собственные руки, то на своего глубоко обожаемого мужа.        — Сань Лан! Живо посмотри на меня! — это была не просьба, а приказ, отданный не Се Лянем, а сильнейшим богом во всех небесных чертогах, богом войны, держащим в одной руке меч, а в другой цветок, и именно такой тон, такой голос принца не оставлял и мысли о том, чтобы тут же не повиноваться и не пасть перед ним ниц.        — Гэгэ... — из единственного глаза демона уже во всю текли слезы, а руки тряслись как у заядлого пьяницы, не выходящего из дешёвого трактира.        Его Высочество протянул руки к лицу князя, даже не волнуясь о том, что его запястья только что были сломаны, объем его духовных сил позволял хоть новую голову отрастить при необходимости, причём не одну.        — Смотри на меня, — сквозь зубы прошипел бог, не оставляя Хуа Чэну и возможности возразить, да и, по правде говоря, тот и не собирался оспаривать решения своего бога, разве что стал бы умолять его сейчас же развеять собственный прах по ветру за произошедшее, — Не будь ты мертв - убил бы прям здесь, — на такое заявление единственный глаз Хуа Чэна распахнулся так широко, что вот-вот грозил превратиться в блюдце, — Мы уже столько лет в браке, а ты все имеешь привычку умалчивать о своих проблемах и состоянии! — возглас принца был полон недовольства, неодобрения и гнева, а демон, готовый ко всему, чтобы с ним не пожелал сделать его бог, лишь покорно опустил голову к груди, громко шмыгнув носом.        Из самобичевания и растерянности Хуа Чэна вырвал удар по лицу, сопровождаемый громким шлепком, эхом отдавшимся от оглушающей тишины, окружающей их.        Се Лянь молча указал на кровать, усаживаясь и сам. Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём послушно поплёлся следом, делая так, как хочет его супруг. Последний же лишь тяжко вздохнул, потирая точку между бровей.        — Подумай и сам скажи что с тобой происходит и что это было, потому что я сейчас не в состоянии говорить достаточно прилично, чтобы не опозорить и без того мой опозоренный род, — бог войны упал на спину, утыкаясь лицом в ладони.        Хуа Чэн несколько мгновений непонимающе смотреть в одну точку на полу, а после, сглотнув, поднял голову, неуверенно посматривая на супруга, словно перевернувший любимый цветок кот, который теперь раскаивается в содеянном.        — Я... — голос звучал хрипло и приглушенно, поэтому демон откашлялся и так же неуверенно продолжил, — Мне нужно было посетить одно место, но как потом выяснилось оно все пропитано тёмной, древней ци и...        — И ты в лучших наших традициях умолчал об этом, а потом, когда потоки тёмной ци начали бушевать, потерял рассудок, — закончил за мужа Се Лянь, испуская страдальческий вздох.        — Да... Ваше Высочество, молю, простите этого недостойного, хотя, нет, умоляю, развейте мой прах, я не заслуживаю оставаться рядом с вами, я ужасен, я причинил вам боль, я... — но вся эта тирада была прервана богом, поднявшим руку, таким способом прося собеседника замолкнуть.        Тяжело вздохнув, Его Высочество подполз к Хуа Чэну, усаживаясь на его колени, обвивая руками шею, и нежно, со всей любовью и волнением целуя его в губы. Князь Демонов опешил. Он не решался даже пошевелиться, покорно ожидая дальнейших действий и слов своего бога.        — Ты не виноват, не вини себя, — его голос потерял былую сталь и гнев, приобретая нотки волнения, всеобъемлющей любви и заботы, — Сань Лан, ты меня слышишь?        — Я сделал тебе больно, — со вздохом, всем своим видом выражая отвращение к самому себе, ответил Хуа Чэн, пристально всматриваясь в любимое и такое родное лицо, сам не веря в то, что всего несколько минут назад он так грубо с ним обращался, думая о всевозможных непотребствах.        — Сань Лан... — голос принца звучал жалобно и обеспокоенно, а тем временем руки его беспокойно ходили по лицу демона, поглаживая, пытаясь хоть как-то успокоить. — Нам нужно понять что с тобой и как это исправить. Ничего на ум не приходит, м? — Се Лянь ласково улыбнулся, нежно целуя своего мужа в щёку, пытаясь хоть как-то его подбодрить.        — Ваше Высочество я... — Хуа Чэн осёкся, тяжко вздохнул и полным сожаления взглядом уставился на своего бога. — Это перенасыщение темной ци. Однажды у меня уже было такое, и закончилось это весьма плачевно. Лишняя, отравленная ци сама покинет мое тело спустя время, но до этого момента нам, боюсь, придётся побыть порознь... Гэгэ, я искренне переживаю, что в таком состоянии могу навредить тебе... Да какой там! Я уже это сделал! Ваше Высочество, смилуйтесь, разгневайтесь на это ничтожество и пустите прах, висящий у вас на шее, по ветру! — Хуа Чэн, вопреки своим словам, крепко обнял Се Ляня, утыкаясь ему в плечо, и, кажется, начиная рыдать от произошедшего, ведь осознание того, что он сам причинил боль своему богу, было столь тяжким, что и жить не хотелось, и уж тем более эти эмоции усиливались под действием злосчастной ци.        — Сань Лан! Ты не умрешь! Я запрещаю, слышишь? И злиться на тебя я тоже не буду, и не надейся. А раз эффект пройдет сам собой, то осталось только дождаться, пока вся злокачественная ци не покинет твое тело, и этот момент, к слову, мы будем ждать здесь, вместе, ты меня услышал? — голос Се Ляня звучал одновременно и ласково, и строго, и требовательно, и это вызвало такой резонанс, что демону тут же захотелось пасть пред ним, восхваляя, как того его бог и заслуживает.        — Ваше Высочество, — несмотря на своё желание остаться с Се Лянем, зарыться пальцами в его волосы, а носом в шею, слышать сердцебиение и дыхание, Хуа Чэн не хотел ненароком причинить вред своему прекрасному супругу.        — Нет. Разговор окончен. Я никуда не уйду, и ты тоже. А теперь ложись на кровать, а я буду рядом, ты меня слышишь? — Великому собирателю цветов под кровавым дождем не оставалось ничего кроме как вздохнуть и покорно улечься в кровать, отдаваясь в руки его божества.        Се Лянь аккуратно укрыл их двоих одеялом, нежно поцеловал супруга в лоб, щёку, нос, и, наконец, губы, прижался к нему, утыкаясь носом в шею, обвил его руками, точно виноградные лозы, и, наконец, тяжко вздохнув - прикрыл глаза. Разумеется ни о каком сне речи и не шло, учитывая состояние его демона. Тем не менее Его Высочество и сам не заметил, как его планы и решительность были нарушены, и он провалился в сон.        Когда Се Лянь открыл глаза в следующий раз он был, мягко говоря, удивлен, обнаружив, что не может пошевелить руками и ногами, и в целом, судя по всему, был связан. Не успел он повернуть голову, как кто-то беззастенчиво обнял его со спины, прижимая к себе, утыкаясь носом в шею и блуждая руками по торсу. Последовало второе открытие - он был голый. Тем не менее Его Высочество все ещё молчал, пытаясь более менее прийти в себя и вспомнить последнее, что с ним происходило. Спустя несколько минут молчания он все же все обдумал и спокойным голосом задал свой вопрос.        — Из-за тебя я уснул? — после этого вопроса действия, дыхание, и вообще что-либо прекратилось, но лишь на несколько секунд.        — М-м, Гэгэ как всегда прав, —Хуа Чэн принялся целовать и покусывать шею своего божества, а потом, видимо не увидев желанной реакции, нашел место и своим шаловливым ручонкам, пристроив их на подтянутой груди мужа, зажимая соски пальцами.        А Се Лянь лишь тяжело сглотнул, прикрыл глаза и попробовал притвориться мёртвым, что разочаровало и разозлило Хуа Чэна еще больше.        — Мои ласки не нравятся Вашему Высочеству? — голос звучал тихо, обиженно и виновато, словно демон действительно чувствовал вину и обиду за то, что не может доставить супругу удовольствие. — Ох, тогда я буду вынужден это исправить, — мгновение и голос потерял всякое раскаяние, ныне отличаясь игривостью.        Хуа Чэн убрал руки с груди мужа, встал с кровати и куда-то направился, при этом не покидая пределов комнаты, и это очень настораживало Се Ляня. Они и раньше использовали разные предметы и методы, но теперь, зная, что его Сань Лан не в себе, и поэтому может быть абсолютно непредсказуем, Его Высочество очень, очень сильно переживал. И не зря. Раздался щелчок, а после по комнате разошёлся сладкий, манящий запах, смутно напоминающий божеству о чем-то. Демон тем временем вновь вернулся на постель, наконец развернул божество на спину и уставился на него, сверкая лукавой, широкой улыбкой. Се Лянь все так же молчал, с интересом и страхом наблюдая за действиями мужа.        — Почему Его Высочество так молчалив? Неужто этому Сань Лану придется самостоятельно заставлять вас подать свой прекрасный голосок? — даже спустя пол минуты Се Лянь никак не отреагировал, что только раззадорило демона.        Он аккуратно, со всей нежностью и трепетом усадил Его Высочество, и только теперь тот мог полностью оценить последствия своего сна. То что он был связан и на нем не было одежды уже не было открытием, но то как он был связан, и то как выглядело его тело весьма озадачило. От головы до пят он был покрыт засосами и укусами, которых, до сей поры, даже не замечал.        Демон, видя, как глаза его дражайшего супруга расширились от удивления, ухмыльнулся еще шире. Он подкинул в воздух какой-то флакончик, но тут же его виртуозно поймал, явно красуясь. Склонив голову на бок он начал лениво читать этикетку, а после цокнул языком и откупорил флакончик.        — С Вашего позволения, — разумеется, никакого позволения Се Лянь не давал, но Хуа Чэна это мало интересовало, поэтому, взяв божество за подбородок и силой заставив его открыть рот, он влил странную жидкость, закрыл рот супруга рукой и дождался пока тот проглотит содержимое, уже после чего убрал свою руку.        Затем Хуа Чэн неожиданно отстранился, слез с кровати и просто молча стал впритык. Поначалу Се Лянь не понимал, зачем он это сделал, но уже спустя минуту до него дошло. Много чего дошло.        Этот сладкий запах был ничем иным как ядом тех самых злосчастных цветов, которые заставили его восемьсот лет назад укрыться в пещере и молить небеса и свое самообладание не нарушить свой путь самосовершенствования. Это было первое открытие.        Второе же вытекало из предыдущего. Хуа Чэн хотел за ним наблюдать. А вот за это хотелось разорвать веревки и объяснить муженьку, что так делать неправильно. Он же просто хотел наблюдать за его страданиями!        Но стоило Его Высочеству попытаться пошевелить ногами и руками, как тут он понял, что даже эта попытка стоила ему огромного количества сил, и ни о каком разрывании веревок речи и не шло подавно!        — Эту смесь нельзя пить, — хихикнув ответил Хуа Чэн, пожирая своего ненаглядного взглядом.        Спустя несколько минут от былого самообладания не осталось и следа. Член стоял колом, дыхание было тяжелым и дрожащим, а тело невероятно слабым и податливым. Это было невыносимо. Из-за яда невероятно хотелось утолить желание плоти, но при этом из-за него же и веревок он не мог даже пошевелиться. А еще радости в жизни не доставлял и супруг, пожирающий его взглядом и этой ехидной улыбкой, но совсем ничего не предпринимающий. Отвратительная ситуация. И даже сказать об этом он не мог, ведь язык не поворачивался. Оставалось только разреветься от безысходности. Впрочем, размышляя об этом полу соображающим сознанием, Се Лянь пришёл к выводу, что разреветься и давить на жалость не такая уж и плохая идея.        И вот одна, вторая, а затем и третья слезинка скатываются по его лицу, губы дрожат, взгляд туманен. Но Хуа Чэн все так же стоит, ничего не предпринимая. Приходится идти на крайние меры. Раздаётся оглушающий всхлип, но на этот раз не от невозможного желания, а от обиды и несправедливости. А далее Се Лянь наблюдает за тем, как улыбка его супруга с треском сходит с его лица, а глаза округляются.        — Ладно, твоя взяла, — Хуа Чэн медленно опускается на кровать, садясь около Се Ляня, а потом, спустя несколько минут, проводит руками по его дрожащему от предвкушения телу.        Его Высочество и вовсе забывает как дышать. Он давится воздухом и задыхается, краем уха, умудряясь, услышать громкий смех демона. А тот, явно довольный такой реакцией, повторяет жест, проходясь от шеи, ключиц до сосков, на несколько секунд задерживаясь на них, а после переходя на бока, слегка поглаживая, и, наконец, водя кончиками пальцев совсем рядом с членом, но не задевая его.        — Если Ваше Высочество согласится, то я доставлю ему неимоверное удовольствие, — шепчет Хуа Чэн, потираясь носом об чужую щёку, словно демон искуситель, ждущий, пока границы дозволенности будут стерты, и он наконец сможет войти во вкус.        — Д-да... — ответ звучит спустя несколько минут, и произнесен он дрожащим, тихим голосом, но даже это весьма удовлетворяет демона.        А дальше он входит во вкус.        Стоило Хуа Чэну услышать ответ, как он тут же принялся реализовывать всё, что видимо, было у него в голове. Руки бессовестно легли на чужую грудь, с силой, но при этом не больно, сжимая соски, и в этот момент Его Высочеству казалось, что из-за яда он может кончить даже от этого. Но это было далеко не всё. Увидев, как супруг чуть не задохнулся всего спустя минуту игр с его сосками, демон пошел дальше. Он, словно голодный дикий зверь, принялся кусать каждый доступный участок кожи на теле его божества. Спустя еще несколько мгновений, видя, как Его Высочество задыхается, он принял другое решение - кусать, но до крови. В иной другой раз это было бы невыносимо, но из-за яда Се Лянь ощущал боль неправильно, и вместо дискомфорта она доставляла наслаждение, хотя утром, вероятно, он будет стонать, но не от удовольствия, а от боли. Демонические заостренные зубы впивались глубоко, словно он не демон, а вампир. Очередной укус пришелся в область груди и Се Лянь, наконец, смог кончить, но даже это мимолетное удовлетворение и эйфория не смогли исправить положение. Несколько минут и член вновь стоит колом. А Хуа Чэн не переставал смеяться и ласкать своего бога. В какой-то момент все смешалось. Прикосновений и укусов было столь много, что он уже не был уверен, что конкретно сейчас делает демон. Казалось, что он дотрагивается и кусает одновременно и везде. Это было невыносимо. Се Лянь уже ничего не соображал, перед глазами потемнело, а тело стало казаться чужим. В какой-то момент эмоций и ощущений стало так много, что он просто не выдержал и отключился.        Когда Се Лянь проснулся все уже, судя по всему, закончилось. Теперь наступил час расплаты. Всё тело неимоверно болело, при этом было вялым и слабым, словно он раз эдак тридцать упал с небес плашмя. В таком состоянии даже руку поднять было нереально, но, если честно, не особо то и хотелось пробовать. Слишком уж больно было бы. Спустя две минуты ленивых размышлений о том, насколько же ему больно и тяжело, Его Высочество наконец задался несколькими более важными вопросами. Например, где он и где Хуа Чэн? Как только он попытался приподнять и без того тяжелую голову, на ту легла чужая рука.        — Как Гэгэ себя чувствует? — нежно чуть ли не промурлыкал демон, поглаживая божество по голове.        — Сдохнуть хочу, — грубо ответил Се Лянь, понимая, что муж ещё не отошел от вредоносной ци, и все так же вел себя неадекватно и непредсказуемо, но, по всей видимости, такой серьёзный тон Его Высочества не на шутку напугал его, поэтому поглаживания в момент прекратились, а рука его так и замерла над чужой головой. — Мы будем спать.        — Оу, а почему? Вашему высочеству не понравилась эта ночь?        — Моему Высочеству не понравились твои манипуляции, притворство, обман и издёвка. Это была не просьба, Хуа Чэн. Мы будем спать, — последние три слова были отчеканены с особой злобой и не терпели возражений, и даже под действием яда демон не осмеливался возразить своему богу, когда тот говорил таким тоном.        И как бы Се Лянь не хотел быть добрым и ласковым со своим супругом, иногда было необходимо также проявлять и собственный характер.        Когда Его Высочество открыл глаза в следующий раз - в комнате уже было светло, пожалуй, даже слишком, что свидетельствовало о том, что уже далеко за полдень. На сей раз он был один в кровати. Постельное было новое, абсолютно чистое и мягкое, и даже одеяло, которым он был укутан, было другим, более мягким и тёплым, хотя, казалось бы, куда уж. Когда он попытался поднять голову, то рядом тут же раздались тихие, торопливые шаги.        — Ваше Высочество, вам что-нибудь нужно? — голос демона, теперь уже точно его демона, звучал обеспокоенно и в то же время расстроенно, даже слишком, казалось, словно Хуа Чэн вот-вот заплачет и начнет на коленях молить о прощении, впрочем, судя по состоянию Се Ляня, это лишь вопрос времени.        Бог, услышав знакомый тон и речи, вновь опустил голову на подушку, и, попытавшись хоть немного поднять руку, тут же застонал от боли.        — Да, — прошептал он хриплым голосом. — Чтобы ты лег рядом.        — Ваше Высочество...        — Рядом.        Ничего более Хуа Чэн не сказал. Он молча, но при этом предельно аккуратно, улегся на постель, с болью наблюдая за тем, как на Его Высочестве не было живого место, словно он был ночью не в супружеском ложе, а в логове дикого зверя.        Так или иначе вскоре их ждет очень долгий разговор на тему того, что о проблемах следует говорить с самого начала, но это будет уже после того, как Се Лянь отлежится в кровати денёк-другой.        До обсуждения на тему того, почему Его Высочество, сильнейший бог на небесах, превосходящий Хуа Чэна по силе, так ничего и не предпринял, позволяя супругу сотворить с ним такое, дело, разумеется не дойдет. А когда эта мысль дойдет до самого демона, то будет уже слишком поздно, чтобы ее развить, но не поздно, чтобы подтвердить на практике.